Черные дни

     Кому не известно выражение "черный день"? Мы работаем, растим детей, целеустремлённо строим свое будущее, ездим отдыхать к теплым морям,  идем по жизни,  испытывая всё разнообразие чувств и эмоций:  любим, грустим, ненавидим, плачем, смеёмся... Одним словом - живем полноценной жизнью. Но, откладывая "в долгий ящик" какие-то ненужные вещи, или приобретая ценности, порой неосознанно приговариваем, посмеиваясь:  "На черный день". И что бы мы ни делали, куда бы не заносили нас жизненные обстоятельства, везде и всегда из лабиринтов нашей памяти, из самых дальних, потайных, казалось бы забытых напрочь их уголков, маячит нам сигнал  -  бойся беды. И маячок этот установлен нашими далекими предками, канувшими в глубину веков. Это говорит в нас наша общая кровь, их горький опыт.                
     Кто только не приходил  на нашу землю, кто только не мял её, не топтал копытами, не бороздил танками, не взрывал её плодородное тело минами и бомбами. На протяжении многих веков, каждому поколению наших предков пришлось столкнуться с вражескими нашествиями, познать беду и пережить эти самые черные дни. В 2014 году пришли они и на Донбасс.               
     Народ двух  областей открыто заявил о своем праве жить в своей Отчизне так, как определено предками, нашими отцами. Тот, кто с ними не согласился, подавляя непокорных, использует ресурсы  двадцати двух областей. Только представьте: 2 и 22. Не равны силы. Не равны. Но за одной из сторон - правда. А за правду и умереть не страшно.               
     Сколько горячих, искренних и страстных молитв прозвучало за этот год на Донетчине,  сколько молебен отслужено в храмах и церквях, сколько раз в часы опасности разносился окрест яростный  набат,  пытаясь, казалось, достучаться до самых небес...          
     Кто последний? - громко произнес я, подходя к группе людей, стоящих  у входа в Пенсионный фонд. Мне ответили. Я встал с краю, огляделся. Народу было столько, что в небольшом холле Фонда все не помещались, часть очереди расположилась на улице. Благо, что мороза нет. Погода совершенно не характерная для января. С лап, растущих вдоль тротуара елей, время от времени падает на землю подтаявший рыхлый снежок. Под ногами - слякоть.
     С июля 2014 года у пенсионеров началась хлопотная жизнь. Вопреки ожиданиям, новоиспечённая киевская власть столкнулась с серьёзным сопротивлением  ополчения Донбасса. Её уверенность одним махом вернуть всё на круги своя прошла, как с белых яблонь дым. Пришлось менять тактику,  воздействовать на население республики.  Киев в спешном порядке эвакуировал банки и госучреждения на свою  территорию. Правда, у республиканцев на вопрос принадлежности территории иной взгляд. Неконтролируемую часть двух своих областей они признают не иначе как  временно оккупированную украинской армией.               
     За  линию разграничения  потянулись вереницы автобусов, маршруток и легковушек.  Сотни тысяч стариков и старушек поехали переоформлять пенсии в украинских городах и весях.  Более-менее крепкие и здоровые ехали сами, тех, кто послабей - везли дети. Многих война оставила без работы, поэтому пенсии были серьезным подспорьем пошатнувшихся семейных бюджетов, а иногда и просто последней надеждой выжить. Вскоре ажиотаж прошел. Все, кто хотел и имел физическую возможность, пенсии переоформили.  Счастливчиков согревала мысль, что теперь достаточно раз в 3-4 месяца съездить за линию разграничения, спокойно снять деньги с карточки, и ты - в шоколаде. А тут новый "сюрприз" Киева. Правила финансирования изменились. Теперь, каждый пенсионер по месту получения пособия должен оформить в Собесе так называемую Справку переселенца. А без неё - никак.  Получай деревня трактор. И карусель заработала с новой силой. Некоторые не выдержали.  Многочасовые и не безопасные ожидания на блокпостах,  бесконечная толкотня в нескончаемых очередях собесов, пенсионных фондах и банках не каждому оказались по-плечу. Стрессы и физические напряжения выбили из строя многих.  Теперь вот, слава Богу, создан ЦРБ - Центральный республиканский банк,  свой Пенсионный фонд наладил  работу.  Начались выплаты социальных пособий.  Хоть деньги и небольшие, зато ехать за ними никуда не надо. Да и "гуманитарку" стали выдавать. С голоду не помрем. 

     На крыльце появились трое уже побывавших на приеме мужчин. Народ оживился, очередь продвинулась. В сторону торопливо уходящих по еловой аллее мужичков кое-кто бросал слегка завистливые взгляды - "отстрелялись". 
   - Не меньше часа ещё простоим, - бросил я в окружающее пространство грустное замечание.                  
   - Да, наверное так, - откликнулась на мое послание в никуда  впереди стоящая женщина.               
Повернувшись ко мне в пол-оборота, она достала из кармана куртки  "мобильник", посмотрела на дисплей.                
   -  Боюсь на маршрутку опоздать, - подняла она свой взгляд.       
Меня поразили её серые лучистые глаза с веером разбегающихся от их внешних уголков морщинок. "Такие не часто встретишь, - подумал я, - наверное, когда она улыбается, то морщинки сливаются вот с этими лучиками, сияющими в её глазах, и становятся их продолжением." Я невольно засмотрелся.      
   - Последняя в 16-20 уходит, - вернул меня в рамки приличия её спокойный голос.                  
   - А куда вам ехать? - поинтересовался я, отводя взгляд.                
   - В Грузско-Ломовку.                
   - В Грузско-Ломовку, - эхом отозвался я.                
     Названный ею поселок находился по всем меркам где-то на краю городской географии. Километров 20 от центра.               
     В давние времена  наши земли принадлежали Войску Донскому. А история возникновения  Грузско-Ломовки относится к первой половине девятнадцатого века. Именно тогда среди прекрасных степных просторов, на излучине реки Грузской поселилась в этих местах полковничья вдова Анна Степановна Ломовцева, в девичестве Кутейникова. До сих пор людская память доносит до нас молву о её добром нраве и заботливом отношении  к крестьянам.   
   - Так там же у вас монастырь! - воскликнул я.               
   - Да, Свято-Касперовский   - кивнула  женщина, - ещё в конце девяностых осветили.                
   - И церковь там старинная есть...     
   - Храм Смоленской иконы Божией Матери, - уточнила моя собеседница, - его ещё   Ломовцева со своей сестрой на свои средства возвели. И местные  крестьяне, у кого такая  возможность была, тоже свою посильную лепту вносили.                
   - Давно уже собираюсь съездить к вам, - признался я. - Слышал, что молитвы, произнесённые в этом монастыре, силу большую  имеют.                
     Женщина посмотрела на меня внимательно, как-то оценивающе и заговорила.
   - Летом в монастыре много людей укрывалось от обстрелов.  Грабское рядом, а его сильно обстреливали, да и до Иловайска рукой подать. Наши, местные многие тоже во время обстрелов туда уходили.  Однажды пришли в монастырь ополченцы и сказали: "На нас идет танковая колонна. Мы  решили принять бой. Укрывайтесь." А было их совсем мало. Раньше много было, целый отряд стоял, но накануне добрая часть отряда уехала в Моспино, там шли тяжелые бои. А у нас осталось всего несколько человек. Укрылись. Молились, конечно. Прошло время, ополченцы вернулись. "Всё закончилось, - сообщили они, - танки повернули назад, можете выходить."  Всего несколько человек, горстка какая-то, а отбили атаку. И никто из них даже ранен не был. Голос женщины звучал тихо, но слова произносились с жаром. И этот жар придавал весомость каждому произнесённому ею слову.               
     Очередь снова всколыхнулась, на крыльцо вышло несколько посетителей, покидающих здание, мы продвинулись вперёд и оказались у самых дверей.                
   - У нас в посёлке во все дворы снаряды попали, - продолжала женщина свой рассказ, - кому-то дом  разрушило, кому крышу продырявило, а у кого-то только сарай развалило или забор, но всё-равно всем досталось. А монастырь не пострадал. Всё осталось цело: и храмы, и подворье, и скот, и пчёлы.               
     Женщина замолчала. Молчал и я. Размышлял над услышанном. Рассказ незнакомки тронул в моей душе неведомые струны. "А монастырь не пострадал, - эхом откликнулись в моих мыслях её слова. - А сколько церквей разрушили недруги за прошедшее время? Бьют по куполам словно по мишеням. С Иверским монастырём под Донецком что сотворили?  Расстреляли и обитель, и кладбище, где похоронены сотни жителей города. После этого обстрела от монастыря и могил практически ничего не осталось. А вот Свято-Касперовский уберёг Господь..." Прошло какое-то время, прежде чем моя соседка по очереди снова повернулась и опять, как и перед началом своего повествования, проницательно, словно определяя степень доверия,  посмотрела на меня, прикидывая, стоит ли  с этим человеком откровенничать. Наверное, степень доверия оказалась высокой, потому что я вновь услышал её тихий голос.               
   - Во время особенно лютых обстрелов, люди видели, что в небе над монастырем появлялось очертание руки, оберегающей всех, кто в нем в это время находился,- точно в унисон моим мыслям сказала она.               
               
   - А вы приезжайте, - пригласила она и улыбнулась. По морщинкам, рассыпавшимся на висках, разбежались лучики её прекрасных глаз, отчего они засияли, заискрились добротой, участливостью и ещё чем-то хорошим, задушевным, присущим нашим женщинам.               
   - Да, да... - кивнул я, - приеду. Обязательно приеду!               
     На том наш разговор и закончился. Дома мысленно я почему-то вновь и вновь возвращался к рассказу моей случайной собеседницы и, размышляя над ним, пришел к выводу: если враги  во все времена с таким остервенением разрушают наши храмы, значит видят они в них большую для себя опасность. И в этот же день ко мне пришла информация:  Касперовская икона Пресвятой Богородицы  издавна слывет покровительницей юга Руси. 
               
                Январь 2015 года.