Вергилий приглашает в путь

Пару недель недель мне захотелось купить себе «Божественную комедию» Данте. Если честно, сам до конца не знаю, почему именно её. В университете на филфаке мы, разумеется, проходили творчество Алигьери вместе с другими деятелями раннего Возрождения, но тогда не было то ли времени, то ли особого терпения, чтобы осилить все сто песен этого монолита… Но в памяти осталось какое-то легкое манящее послевкусие даже после столь мимолетного прикосновения к итальянским трехстишиям-терцинам.

…В своих поисках я в очередной раз поразился тому, насколько скудный у нас выбор литературы (не считая учебников – ходовой товар ведь). Шансов найти что-то более экзотичное, чем «Евгений Онегин» или «Война и мир» крайне мало… На весь сорокатысячный город – только пара-тройка книжных углов с убийственно нищим ассортиментом.

Плюнул на всё и поехал в Киров, в книжный супермаркет. Вот уж где отвел душу! В иной день надолго залип бы у классиков с современниками, пролистывая ароматные покет-буки, пахнущие типографской краской – Теккерей, Буковски, Остин, Иванов, Диккенс, де Лакло… - но приехал-то не за этим!

Данте обнаружился в самом дальнем углу, искусно запрятанный между «Котом Мурром» и «Алой буквой». Но я его вытащил на белый свет! Выдернул, как рыбак искусным рывком подсекает подлещика. И двинулся на вокзал, счастливый, будто филателист, обнаруживший недостающую редкую марку в свою коллекцию

…Флорентинец Алигьери затянул меня сразу, с головой. Вот право, не знаю, чем именно пленяет «Комедия» больше всего – то ли особой мелодией закольцованных трехстиший, то ли размахом описываемых картин. Представляя себе странствия Данте с Вергилием по девяти кругам Ада, я не раз и не два ловил себя на том, что волосы мои шевелятся от криков грешников, звенящих в ушах, а лицо опаляет огненный ветер. Излишняя впечатлительность? Может быть. Но более нигде я не сталкивался со столь грандиозным эпическим полотном из слов – ярчайшие образы, сочные метафоры, уводящие в античность, отсылки к десяткам и сотням авторов – от библейских апостолов до языческих «Метаморфоз». Пожалуй, только «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле (тоже, кстати ведь, бессмертный памятник Возрождения) по своей дерзости и живости языка могли бы сравниться с замыслом «Комедии».

«Комедию» нельзя читать, чтобы просто скоротать время. Отложите ее в сторону, если ищете легкого чтива. Нет, она – это особый случай. Как шанс прикоснуться к живому – вечно живому! – человеческому духу, ощутить вдохновение поистине космических масштабов, зачерпнуть полными горстями энергию Ренессанса – и раствориться в радости бытия, осознав, как все-таки прекрасен мир, где возможны такие непревзойденные творения поэтического слова.