Иван

    Иван лежал на спине, вытянув руки вдоль туловища. Седые волосы, борода и усы, отрешённый взгляд голубых глаз, создавали  благообразный образ старца. Он не чувствовал ни боли, ни страха, знал, что смерть близко и готовился к ней. Перед внутренним взором проходили картины всей его жизни, словно, он прощался с нею.

   Отца он помнил, как образ, черты его лица не сохранились в памяти. Отец умер, когда Иван был маленьким.  Помнит его, лежащим в постели.  Отец тяжело дышал, с хрипами. Даже похороны не остались в памяти. Мать никогда не заводила разговор об отце, не рассказывала, от чего он умер, и только повзрослев, стороной узнал, что отца принесли из шинка, после пьяной драки.
  Мать, почему то, он помнит только  молодой. Она была смуглая, как все южные женщины, но не было того тёмного оттенка. Тугие  косы, уложенные короной на голове, голубые глаза, правильные черты лица, придавали её облику какой – то особенно привлекательный вид. На её ладной фигуре простая крестьянская одежда ловко сидела. При этом она всегда была серьёзной, редко улыбалась и всегда была чем – то занята. Он не помнит её сидящей без дела ни в праздники, ни в будни. Иван рано стал помощником.   Помогал управляться со скотиной, заготавливать кизяк, которым топили печь. Когда подрос, мать отдала в школу в соседнем селе. Он быстро освоил программу за четыре класса церковно-приходской школы. Ему нравилась арифметика, там пристрастился к чтению. Только Закон Божий давался труднее.  Однако, основные заповеди усвоил и всегда старался по ним жить. Когда подрос младший брат и стал помощником, мать договорилась с печником, Иван целое лето ходил с ним по соседним сёлам, помогал класть печи. Эта наука в жизни пригодилась не раз. Два лета работал помощником у сапожника в соседнем городке. Вначале сучил дратву, нарезал шпонку, потом научился снимать мерку, управляться с колодками, прошивать. И эта наука тоже часто выручала в жизни. Мать не баловала их с братом, достаточно было одного её неодобрительного взгляда, чтобы они прекращали баловство и принимались за работу. Она приучала сыновей к чистоте, сама всегда была чисто и аккуратно одета. И в хате, и во дворе всегда было чисто.

   Соседи относились к матери настороженно, но при этом, часто обращались за помощью. Она умела помогать при родах, лечить скотину, знала лечебные травы, охотно делилась. Её преследовала худая слава  бабушки, которую считали ведьмой.  Думали, что не может простая селянка быть такой знаткой, и всё уметь. И, только когда случалась какая беда, бежали к ней за помощью. Загулял муж, или курицу кто украл, или скотина не пришла с пастбища, а то, и корову со двора кто увёл, она могла, раскинув карты, указать, где искать. Это тоже придавало тревожной таинственности её облику.

   Дальше мысли перекинулись к тому времени, когда у него уже была своя семья. Женился Иван на сироте из соседнего села. В семье было уже четверо детей, жена была пятым на сносях,  когда до села докатилась гражданская война. Село занимали то белые, то красные. Мужиков забирали в свои банды, а кто не хотел воевать, ловили и расстреливали. Заставляли рыть яму, ставили на край и стреляли свои же сельчане. Ну а как стрелять в соседа.  Мужики стреляли не целясь, старались не попадать. Расстрелянные таким образом, падали в яму, их забрасывали землёй, на том казнь и заканчивалась. Ночью «расстрелянные» выбирались из ямы и прятались до ухода банды из села. С приходом другой банды история с расстрелом повторялась. Обстановка накалялась, и теперь уже  не все выбирались из расстрельных ям живыми. На семейном совете решили, что оставаться в селе не безопасно, Ивану с братом надо уходить. Решающее слово было за матерью. Собрали кое - какую одежду, продукты, ночью проводили до околицы, и братья направились в русскую сторону. Был слух, что там с бандами уже покончено. Шли по ночам, днём отсыпались в укромных местах. К осени дошли до Урала. Там прибились к артели старателей, которые кустарно добывали золото. Шло время, в стране началась коллективизация, индустриализация. Нужно было золото для закупки тракторов, сеялок, станков. Из кустарей  золотодобытчиков отбирали более - менее грамотных  и посылали учиться работать на драгах. Иван с братом после учёбы попали на драгу, которая мыла золото вблизи города. На юге России и на Украине всё ещё было неспокойно, орудовали банды. Почтовой связи с родными не было, братья волновались за них. Особенно переживал Иван, он не знал, кто у него родился пятым – сын или дочь. Теперь они зарабатывали, их обеспечили жильём, и, если бы не тревога за родных, то жизнь налаживалась. Отпусков тогда не давали, стране остро нужно было золото, съездить на родину, не было возможности. А когда появилась такая возможность, Иван поехал, но не застал мать и жену в живых. Мать умерла вскоре после их ухода из села, жена, поднимая пятерых, надорвалась, болела и немного не дождалась мужа. Старшие сыновья уже подросли и как могли, поддерживали младших, сестру и брата, который родился уже без отца. Побывав на кладбище, Иван забрал детей и уехал на Урал. В это время в стране развернулась борьба с неграмотностью, и все дети пошли учиться. Старший сын выучился на помощника зоотехника. Умение лечить животных, у него было ещё от матери. Второй стал бухгалтером. Третьему, если считать по возрасту, учёба не давалась, он устроился на лесопилку. Там, по молодости и легкомысленному отношению к безопасности, попал под пилу, стал инвалидом. Продолжал работать на лесопилке учётчиком. Дочь окончила курсы проводников и перешла жить в общежитие. С отцом остался только младший сын.

   Иван встретил женщину, женился. Но тут началась война, которую не ждали, но все знали, что она будет. Старших сыновей сразу мобилизовали. У Ивана с братом была бронь, как у работников, занятых на добыче золота. На фронте дела были плохи, мобилизовали и их. Младший сын не захотел оставаться с мачехой, возрастом не выходил, но увязался за отцом и дядей. Прибавили ему лет, в сумятице мобилизации никто не стал разбираться, а парень он был рослый. Только добрались до фронта, как поступила команда вернуть всех, кто работал на драгах. Теперь золото нужно как никогда, и не завтра, а сейчас, и даже вчера. Нужны опытные добытчики, пока новых обучишь, время уйдёт. Да и кого учить, одни женщины остались, мужчины все на фронте. Отца с дядей вернули, рослый, но малолетний сын остался на фронте.  Судьба его хранила, за всю войну одно лёгкое ранение  по касательной. Дошёл до Берлина, демобилизовался только в сорок восьмом, налаживал мирную жизнь в побеждённой Германии.

   Всё проходит, закончилась и война. Иван построил дом, посадил сад, растил дочь, младшую, от второго брака, любимую. Старшие сыновья вернулись с фронта к своим семьям, старшая дочь замужем, теперь всё внимание младшей. Одно печалило, жена, которую любил, к нему не прикипела сердцем. И терпел, и бунтовал, и побивал  бывало, когда на стороне шашни заводила, но семью не рушил, пусть хоть младшенькая растёт при отце и матери. Сам понял, что внутри что-то сломалось, долго к врачам не обращался, пока жена не настояла. В больнице пробыл недолго, решил, что умирать лучше дома. Ушёл на своих ногах, даже показалось, что дома, как говорится, стены помогли. Весной и  летом копался в саду, в огороде. Сад благоухал как – то по-особенному, урожай был отменный. Иван понял, сад, его любимое детище, прощается с ним. Спорить не стал. Наступила осень, слёг. Понимал, что подошли последние минуты, поэтому спешил мысленно прожить свою жизнь, спешил успеть. Успел. Рядом с постелью, на табуретке, стояла тарелка с яблоками. Голос уже не слушался, почти шёпотом попросил положить ему в руку яблоко. Закрыл глаза, и теперь уже навсегда. Умер тихо, с яблоком в руке.

Знаткой – человек многое умеющий, знающий,  с намёком на то, что ему помогают  сверхъестественные силы.