Антизвезда. Глава 1

– Какой-то грёбаный кошмар, – злобно сплюнул Рэй, захлопывая дверь машины и вставляя ключ зажигания. – Что вообще происходит, Юджин? Чего они все у тебя дома торчат? Цирк уродов какой-то! Ты сам их всех туда позвал? С какой целью?
– Ну, конечно же, не сам, я пока ещё не совсем из ума выжил, – тихонько отозвался Юджин с заднего сиденья. Он сидел, уронив голову на руки и закрыв глаза. Его всё ещё трясло, обрывки чужих голосов раздавались в ушах, словно набат.
– Что за терапия любовью?
– Никки придумала это. Или вычитала где-то. Объявила мне, что это некий новый метод, который поможет мне вылечиться. Придут все люди, которые…
Юджин замолк. Действительно, как правильнее описать этих людей? По какому принципу она их собрала? Это не друзья. Не родные, за исключением самой Никки и маленькой Эмили, конечно же, да и то – малышку быстро увезли оттуда, и теперь она, наверное, снова где-то в чужих руках. Все, кто пришли, были непосредственно связаны с группой. Люди с лейбла, люди из индустрии.
– Все те, кто зарабатывают на тебе деньги, – раздражённо дополнил Рэй.
– Похоже на то. Все они уселись вокруг меня и говорили по очереди, что будет, если я не завяжу.
– Что интересного сказали?
Юджин глубоко вздохнул. Всё очевидно: группа развалится, недавно вышедший крайне успешный третий альбом окажется последним, не удастся побывать хедлайнерами на фестивале в Сан Диего. Какие глупости, как будто его это всё хоть чуточку волнует. Воспроизводить всё услышанное ему не хотелось, и он решил сказать лишь о том, что действительно имело значение.
– Никки сказала, что подаст на развод, и я вряд ли смогу часто видеться с Эмили.
«Первая часть явно к лучшему», – подумал Рэй, но озвучивать это не стал.

Они ехали по шоссе; Юджин приткнулся лбом к стеклу. Бесконечный дождь вновь накрыл своей серой пеленой огромный город. Всюду был тусклый полумрак, при виде которого в голову не приходило ни одной обнадёживающей мысли.
– Ты даже не спрашиваешь, куда мы едем, – усмехнулся Рэй.
– Да мне плевать, по правде говоря. А всё-таки, куда?
– Мне понравился один ресторан здесь, рядом. Называется «Монро». Можно посидеть там, поесть чего-нибудь и обсудить всё.
– О, чёрт, знаешь, давай не в ресторан? Там, наверное, какое-то очень дорогое и модное место?
– А что, ты против?
– Ну, если уж мы в этом районе и собираемся поесть, то тут есть клёвая закусочная «У Даки». В ней бургеры хорошие.

Рэй заподозрил неладное. Скорее всего, думал он, Юджин вообще не будет ничего есть, как это обычно и бывает в последнее время. Давние проблемы с желудком вкупе с наркозависимостью привели к закономерному результату – к еде Юджин стал абсолютно равнодушен. Из этого следовало, что ему должно быть совершенно всё равно, в каком месте находиться, пока будет есть Рэй. Чем его привлекла именно эта закусочная в нескольких кварталах отсюда – непонятно. Рэю хотелось верить, что в этом выборе нет никакой подоплеки; может быть, Юджин действительно когда-то любил местные бургеры. А может быть, просто хотел избежать лишнего внимания. Кому, как не Рэю, видевшему своего друга в самых различных ситуациях, было знать о том, как неприятны Юджину любые проявления «звёздности», к которым он приравнивал даже невинные посиделки в дорогом ресторане.

– Окей, приехали.
Закусочная «У Даки» находилась в глухой и грязной подворотне. Рэй невольно вспомнил те давние дни, когда они с Юджином только в таких местах и питались, ведь на большее денег не было. Стены вокруг были изрисованы нелепыми подростковыми граффити. Из-под крышек канализационных люков поднимался грязный пар, смешиваясь с сырым воздухом. Пахло чем-то съедобным, и одновременно – мочой из-за угла. Вся обстановка мгновенно сбивала аппетит.
– Ты действительно хочешь именно сюда? – спросил Рэй, недоверчиво морщась.
Юджин, казалось, погрузился в свои мысли. Прислонившись головой к окну машины, он обводил всё вокруг туманным, задумчивым взглядом и как будто не слышал Рэя. Ему понадобилась пара минут, чтобы заметить недовольный взгляд друга, встряхнуться и ответить.
– Да, да, тут отлично, пойдём.
Несколько крошечных столиков; официантка, не выпускающая сигарету из губ. Какой-то пьяница в отключке спит за угловым столом. Рэй снова хмыкнул, покосившись на Юджина, но тот уже добродушно улыбался официантке, приветствовавшей их обоих.
– Рада видеть, мальчики! Юджин, тебе как обычно?
– Нет, мне ничего не надо, воды разве что. Вот Рэй, наверное, захочет съесть пару бургеров.

…

«Еда действительно неплохая», – размышлял Рэй, откусывая огромный бутерброд. Юджин, сидя напротив него, неторопливо потягивал воду из бутылки, отсутствующим взглядом глядя в окно. «О чём он только думает? – хмурился Рэй. – Помнит ли вообще, откуда мы только что уехали, и что с ним сегодня было? Может, прокручивает в голове свои бесконечные домашние скандалы? Или размышляет о том, что будет завтра? Хотя… опять эти его пустые глаза. Может, и вообще ни о чём не думает. Может, он снова под кайфом, в очередной раз». Раньше по внешнему виду Юджина можно было понять, обдолбан он или трезв. Но в последние месяцы, очевидно, толерантность его организма к веществам стала столь высокой, что в любых своих состояниях он стал выглядеть примерно одинаково. Всегда рассеянный, медлительный, задумчивый и отчужденный. Рэя это очень раздражало.
– В общем, я что хотел сказать, – закончив с бургером, он попытался вернуть себе внимание друга. – Вся эта терапия любовью, придуманная твоей жёнушкой, конечно, полная херня. Впрочем, что ещё можно было от неё ожидать? Ты меня извини, конечно, но ты в курсе, как я к ней отношусь. И сдерживаться ради того, чтобы не ранить твои супружеские чувства, мне порядком надоело.
– Рэй, – слабо запротестовал Юджин, но тот прервал его.
– Дай договорю. Нельзя, впрочем, не признать, что во всём этом было здравое зерно. Я знаю, что тебе определённо нужен отдых, что ты хотел бы к чертям собачьим послать все фестивали и туры - мне прекрасно это известно. Но мне всё-таки хочется, чтобы группа жила.
Юджин испустил нечто вроде тихого стона, закрыв лицо руками. Рэй, услышав это, вновь почувствовал накатывающую злость.
– Ну, что не так-то? Разве не мы с тобой вместе её создали? Разве мы не мечтали, таскаясь вот по таким подворотням паршивым, что наше творчество будет что-то значить? Разве не представляли себе, как будем выступать не перед десятком друзей в чьей-нибудь квартире, а перед большой толпой?
– Я хотел играть музыку, но я всегда побаивался больших толп, – сдавленно произнёс Юджин, не убирая руки с лица. – Толпа может затоптать.
Рэй раздражался всё больше.
– Ты сам не знаешь, чего тебе нужно. Очевидно одно: тебе действительно пора ложиться в клинику. Так дальше не пойдёт.
– Для чего мне в неё ложиться? – Юджин слегка раздвинул пальцы одной руки, взглянув на Рэя освободившимся глазом.
– Хочешь сказать, что у тебя нет проблем с героином?
– Они есть, но… Ты не видишь целой картины, Рэй. Мои проблемы начались давно, и их причины гораздо масштабнее, чем героин сам по себе. А если ты хочешь заставить меня завязать, чтобы скорее двинуть снова в тур, то… то я просто встану и уйду сейчас, потому что с такими идеями ты ничем не отличаешься от всего того народа, что торчит сейчас у меня дома. Тур – это не причина, и меня настолько всё достало, что я лучше сдохну, чем отправлюсь снова выступать.
– Никки сказала, что разведётся с тобой и заберёт ребёнка. Это тоже не причина?
– Скорее всего, она сделает это в любом случае. Она мне изменяет, и уже довольно давно.
– Слушай. На самом деле, ты ведь совершенно не обязан жить с ней, - горячо заговорил Рэй. - Ты думаешь, что любишь её, но я уверен, это просто наваждение, тесно связанное с эффектом от наркоты.
– Нихрена ты не знаешь. Я действительно всё ещё люблю её.
– Да вы оба употребляете, на этом и сошлись, – презрительно фыркнул Рэй. – Тоже мне любовь.
– Тебе-то что? – огрызнулся Юджин.
– Да потому что мне надоело смотреть, как ты катишься в пропасть! Сколько раз уже я предлагал тебе помощь? Ты сам говоришь о больших проблемах. Окей. Пусть сейчас тебе кажется, что вся твоя жизнь рушится, но поверь мне, это не так. И ты действительно не должен ни мотать себе нервы скандалами с Никки, ни выслушивать уговоры завязать от людей, которые ничего для тебя не значат. Послушай лучше меня, я-то давно с тобой вместе. Я знаю, что нужно делать. Оставь Никки, пусть делает, что хочет. И обещай мне лечь в клинику, хорошо? Я сам закажу лечение, сам всё оплачу. Тебе ничего не нужно будет делать, только дать своё согласие. И собрать остатки своей силы воли. Всё будет нормально. Будет как раньше, только согласись. Обещаешь?
Юджин слабо кивнул, вновь закрывая руками лицо. «Как раньше… Раньше – это когда? Когда в последний раз было по-настоящему хорошо? Наверное, когда вся история с группой ещё даже не началась. Когда не было ничего, кроме музыки, планов и фантазий о будущем. Кажется, что это было много-много лет назад».
За окном закусочной куда-то полетела бутылка; раздался крик и звон стекла. Рэй инстинктивно отпрянул от окна, нервно оглядываясь вокруг и замечая, что Юджин даже не вздрогнул.
– Чёрт возьми, ну и местечко, просто ****ец, – пробормотал Рэй. – Я доел, большое спасибо, погнали отсюда.
Юджин с готовностью поднялся из-за стола. Он как будто был совершенно не против поскорее уйти, хотя лишь недавно сам же и предложил именно это заведение. Дождь за окном закончился, или, вероятнее всего, просто прервался на какое-то время; наконец-то можно было выйти на улицу, не втягивая голову в плечи.

Остановившись неподалёку от выхода, оба закурили. Рэй заметил, что Юджин озабоченно смотрит в сторону, словно торопится куда-то. Это было подозрительно; догадка начала осенять Рэя, но он решил не торопиться с выводами и предоставить своему другу возможность самому все подтвердить.
– Ну, – наконец, после недолгой паузы, тихо заговорил Юджин, – спасибо, что забрал меня из дома, дружище. И что подвёз. Приятно было посидеть вместе. Тебе уже пора к жене, наверное.
– А ты-то куда пойдёшь? Неужели домой?
– Нет, к чёрту все. Не хочу я туда идти.
– Ну тогда, может, давай к нам? Мне ещё придётся заехать в пару мест, а потом поедем ко мне. Отоспишься.
– Нет, благодарю, в этом, правда, нет необходимости, – ответил Юджин, нервно переминаясь с ноги на ногу.
«Да куда он всё косится, что там такое?» - думал Рэй, начав всматриваться в ту же сторону, куда постоянно глядел Юджин. Там, в паре десятков шагов от закусочной, у разрисованной стены стоял парень в неприметной одежде. К нему периодически подходили люди, всегда поодиночке, не слишком хорошо одетые. Он перекидывался с каждым из них парой слов, чем-то обменивался, передавая что-то из руки в руки, и люди быстро уходили от него прочь, а сам он продолжал стоять у стены, посматривая по сторонам.
– Сука, ну опять что ли? Просто не могу в это поверить! – разочарованно воскликнул Рэй, развернувшись к Юджину. – Ты притащил меня сюда, чтобы заодно зайти к знакомому дилеру?
– Н-нет, я… мне надо, я просто…
– Как же ты меня заебал! Юджин, у меня не осталось никаких сил верить твоим обещаниям!
– Которые ты сам из меня выбил? – тихо усмехнулся Юджин.
– Ненавижу тебя! Чёртов придурок! Стоит мне отвернуться – ты уже будешь в канаве валяться, с иглой в руке! – злобно выкрикивал Рэй, не стараясь подбирать слова.
– А может, я всю жизнь только об этом и мечтал? – прошипел в ответ Юджин, толкая Рэя в плечо. – Меня достали твои нравоучения! Забираешь меня из дома, увозишь от Никки…
– Ты же сам не хотел там быть, идиот!
– …Рассказываешь, как мне надо покончить с героином – зачем ты всё это делаешь? Чтобы почувствовать себя охуенным спасителем утопающих? Наверное, очень льстит твоему самолюбию, да? Ощущаешь себя таким замечательным другом!
– Пошёл ты!
– В чём конечная цель, Рэй? Снова записывать песенки для подростков? Или, может быть, мечтаешь заработать побольше денег для своей фермы? У тебя же есть ферма теперь. Какой благоразумный остепенившийся рокер, посмотрите на него! И бороду отпустил, ха.
– Придурок! Да, мне нравится наша группа, и нравится иметь деньги, почему я должен от всего этого отказываться? Потому что ты – грёбаный наркоман, который никак не может разобраться со своей тонкой натурой? И который принимает мою помощь каждый раз только для того, чтобы затем снова обдолбаться при первой же возможности? Знаешь что, теперь уже меня действительно это всё достало, и я не шучу. С меня хватит. Пусть будет так, как ты хочешь. Притащил меня именно сюда, потому что знал, что здесь толкают героин – ну так валяй, иди, покупай.
Рэй убрал свои руки с худых плеч Юджина, прекращая так и не начавшуюся толком драку. Не было никакого смысла драться с этим доходягой; удар его не образумит, зато сразу же повалит на землю. Рэй был взбешён.
От Юджина можно было ожидать такого, тем более, подобное уже происходило и раньше. Но каждый раз Рэй злился, как в первый.
«Правильно ведь говорят – никогда не верь наркоману, – мысленно твердил он себе, решительно направляясь к машине. – Пусть катится ко всем чертям. Больше я не буду в это лезть. Я мог бы помочь, но больше не хочу. У меня тоже есть гордость».
Открыв дверь своей машины, Рэй обернулся в последний раз. Юджин стоял на месте, никуда не двигаясь, вполоборота к нему. Худой, как соломинка, сутулый, всё лицо в мелких ранках и язвах; в зубах сигарета. Его светло-голубые глаза мерцали странным огнём. Что было в них - равнодушие или печаль? Рэй больше не мог ни разглядеть это, ни почувствовать. Его друг детства, этот маленький угловатый мальчишка, выросший, но не повзрослевший, теперь был отделён от него огромной стеной, через которую Рэй устал пробиваться. Всё было бесполезно.
– Невозможно спасти того, кто сам не хочет спастись, – сказал Рэй. Ответа не было. Безнадёжно покачав головой, он сел в машину и уехал.

* * *

Убрав только что купленную дурь в карман, Юджин накинул на голову капюшон и быстрым шагом направился прочь от знакомого переулка. «Чёрт, зачем было тащить Рэя так близко к дилерской точке? Когда мне только эта мысль успела в голову прийти?» Он и сам не помнил. Часть его сознания, заботившаяся о том, чтобы героин всегда имелся в свободном доступе, порой функционировала как бы отдельно от всего остального. И пока сам Юджин ещё прокручивал унизительную и бессмысленную «терапию любовью» в своей голове, в другом уголке сознания уже зарождались идеи о том, где быстрее и проще купить дозу. Конечно, необходимое количество веществ было у него дома, но домой он действительно пока не собирался и не знал, когда теперь туда попадет.

Идти, впрочем, было особо-то некуда. Юджин хорошо знал этот район; это было излюбленное место наркоманских тусовок. Он мог бы легко найти здесь какую-нибудь квартиру или дом, где ему попалась бы пара-тройка знакомых лиц, кто-нибудь похлопал бы его по плечу, кто-то другой угостил бы выпивкой. И, конечно, там, в тёплом помещении, можно было бы уколоться. Но, пока ещё не наступила ломка, Юджин неплохо соображал и мог отдавать себе отчёт в том, что видеть людей ему не хочется. Никого.
Кроме, разве что, Дина. С Дином можно было бы повидаться. И в его же квартире употребить.
Выбравшись из паучьей сети узких грязных переулков, Юджин вышел к перекрёстку и стал ловить такси. До Дина нужно было доехать, он жил в другой части города.

* * *

Откинувшись на спинку сидения такси, Юджин попытался вздремнуть. Он чувствовал себя разбитым. События последних дней проносились в его мыслях, как картинки в калейдоскопе.
Вспомнилась недавняя церемония награждения MTV. Меньше всего ему хотелось появляться там, но выбора не было; менеджер надавил на группу, сказав, что присутствовать должны все, и вокалист – в первую очередь. Пришлось наглотаться таблеток по дороге, чтобы ничего не чувствовать. «В новостных репортажах у меня еще и улыбка до ушей. Успешно сыграл свою роль, молодец, маленькая марионетка».
Получили награду за лучший альбом года. «Правильнее будет – «наиболее продающийся альбом года», или «принёсший-больше-всего-денег альбом года», – думал он.
Какая всё-таки странная штука – признание. Юджину и самому сложно было разобраться в своём отношении к этому. «Твоё творчество находит отклик в сердцах людей. Казалось бы, что ещё нужно?» Больше всего на свете он не хотел бы выглядеть неблагодарным и высокомерным. Но в то же время, куда сильнее, чем похвала на телевидении, его радовали искренние статьи в самодельных фэнзинах, написанные простыми ребятами из безысходных окраин; такими же, каким он сам был когда-то. Однако всё это осталось в прошлом; теперь его группа достигла того уровня, когда о ней больше не писали статей в фэнзинах.
«Теперь писать о нас – прерогатива напыщенных петухов из Роллинг Стоун, которые разбирают музыку на составные части, словно механизм, и с умными лицами рассуждают о том, как она сыграна и записана. Не забывая, конечно, и по мне пройтись.
Стоило бы мне совсем никогда не читать этих статей, не смотреть своих интервью, чтобы не мучиться стыдом и не чувствовать этого груза чужих взглядов и ожиданий, но я не могу. Это уже становится похоже на мазохизм – читать, смотреть и видеть всё ярче и четче, во что мы превратились. Во что превратился я сам. Экран телевизора – как кривое зеркало, исказил моё лицо до неузнаваемости. С обложек журналов смотрю не я, а незнакомое отражение.
Кто этот человек? Вы сами его выдумали. Со мной он не имеет почти ничего общего.
Но кто тогда я сам?»
Некому было задать этот вопрос, и нечего было на него ответить.

Один странный момент с церемонии вспомнился ему. Группа уже получила свою статуэтку, Юджин сказал со сцены убогое подобие благодарственной речи и ушёл за кулисы. Действие таблеток заканчивалось, и фальшивая улыбка начинала сползать с его лица. Можно было уже уходить, но он задержался ненадолго, чтобы перекурить. И тут – знакомые всё лица: невдалеке появился Том Оливер, лидер группы Dive. «Юные эпигоны из мира рок-н-ролла», как Юджин не раз саркастично называл их в своих интервью. «А заодно и положительная ролевая модель для детишек в аудитории». Их наградили за лучшую песню, и может быть, за что-то ещё – он не вникал.
Неожиданно Том отделился от своей группы, чтобы подойти к Юджину, и попросил закурить. «Мог попросить у кого угодно. Почему именно у меня? Нашёл единственного человека здесь, кто не горит желанием знакомиться с ним лично. Странный».
Юджин с радостью отказал бы ему, или съязвил бы что-нибудь в ответ, но на отходняках после таблеток с чувством юмора у него было туго. А для отказа нужна была какая-нибудь причина, которой у него не нашлось. Он вынужденно поделился сигаретой, но Том не ушёл. Стоял и курил рядом.
Юджин мысленно срисовывал его, как и всех людей, с которыми впервые пересекался лично. Невысокий, коренастый. Буйные кудри, запоминающаяся внешность; наверное, любимчик девушек. Ямочки на щеках. Насмешливые зелёные глаза.
«Ещё и смеётся. Почему он смеётся?»
– Вот, – заговорил Том, – была бы сенсация, примирение Тома Оливера и Юджина Стоуна. Фото во всех газетах, которые раздували между нами вражду. Предсказываю аналитические статьи на целый разворот, если, конечно, нас сейчас кто-нибудь сфотографирует.
– Так ты для этого подошёл? – холодно отозвался Юджин. – Попозировать для фотографов?
– Нет, вовсе нет. Не стоит всегда ждать от меня какой-нибудь подлости, я всего лишь шучу. Тут довольно тихий угол, и я подумал, что можно будет покурить и познакомиться заодно. Поздравил бы тебя с наградой, но твоё выражение лица на сцене говорило само за себя; ты не рад происходящему и не хочешь здесь быть.
– Какой догадливый, – ухмыльнулся Юджин.
– Мне тоже не слишком нравится здесь, я прекрасно тебя понимаю.
– О, можешь отключить свой режим милашки, необязательно пытаться произвести на меня впечатление. Тем более, я думаю, что ты здесь вполне в своей тарелке. Такие места и сборища просто созданы для людей вроде тебя.
И тут Том вдруг заглянул Юджину в глаза, посмотрел так странно, долго и пристально, как будто пытался выведать что-то, скрытое в глубине его души. Это длилось несколько секунд; Юджину очень хотелось отвести взгляд, и он уже почти это сделал, когда Том произнёс:
– Ты ошибаешься насчёт меня.
Юджин рассмеялся.
– Ошибаюсь? Ты носишь такую же одежду, как я, у тебя такая же причёска, как была у меня пару лет назад, и ты пишешь почти такие же песни – как под копирку, только с хэппи-эндом. Чистенькая, приятная, положительная версия меня. Награды – херня, но у меня сегодня одна, а у тебя уже сколько? И ещё должны быть, не так ли? Улучшенная версия меня самого постепенно спихивает меня с пьедестала, а я и не против. Дерзай, весь мир тебе открыт. А я сваливаю отсюда.
– Ты просто начитался всяких дурацких статей и составил мнение обо мне. Тебе ли не знать, как это работает? То, что ты перечислил, не имеет со мной настоящим почти ничего общего. И песни у нас… довольно разные, всё же. Тем не менее, я отлично знаю, кто я такой на самом деле, и об этом ты вряд ли когда-нибудь прочитаешь в Роллинг Стоун.
Том собрался уходить, но ненадолго остановился:
– Награды – действительно херня. Ими не измерить отклик на музыку, не измерить эмоции, которые она вызывает. Вообще ничего не измерить, кроме продаж. Я их в подвале храню. Моя собака с ними играть любит.
И улыбнулся, так неожиданно по-простому и совершенно обезоруживающе. «Будто знает меня сто лет». И ушёл.
В глубине души Юджин чувствовал себя виноватым. «Может быть, этот Том не такой уж придурок, и стоило вести себя с ним добрее. Тем более что, наверное, не очень правильно судить о его музыке, услышав только одну песню – ту, что чаще всего крутят по ТВ. Если бы кто-то свысока судил обо мне самом и о моем творчестве лишь по одной нашей самой заезженной песне, я первый захотел бы дать такому человеку по лицу».
За окнами такси проносились улицы, окутанные сырым туманом. Юджину пришлось приложить усилие, чтобы вернуться к реальности, вынырнув из болота своих обрывочных мыслей. Пора было выходить; Дин жил совсем рядом.

Продолжение: http://www.proza.ru/2018/03/29/1012