Усинский пограничный начальник. Глава 9

Глава 9

В справедливости сила

Генерал Сулькевич в Иркутске думал о том как  создать в Усинске постоянную воинскую команду. Во время поездки Военного министра Редигера на Дальний Восток ему  представляли памятную записку о  перемещении Минусинского отряда, в Красноярск. Отрядом, на тот период, руководил капитан Генерального штаба Никитин.
Ситуация на границе изменилась и во исполнение решения Совета министров от 16 июля 1909 года по Урянхаю, посчитали целесообразным  Отдельную минусинскую команду направить не в Красноярск, а в Усинск. О желательности такой меры Военному министру дополнительно докладывал сенатор Кржижановский:

«Ваше высокопревосходительство, ставлю Вас в известность, что во исполнение высочайшего положения Совета министров «О принятии административно-культурных мероприятий к укреплению русских интересов на границе, в Иркутске приступили к выработке плана утверждения России в Урянхае. В настоящее время новый русский посланник в Пекине Крупенский информирует, что в Китае беспорядки каждая провинция насыщена дезорганизованными массами людей, занимающихся грабежами и неспособных к возвращению к мирной жизни. Повсюду банды беспокойных войск, требующих ликвидации долгов по оплате. Во многих провинциях царствует анархия.

Начали формироваться партии в Монголии и Урянхае. Характерная черта процесса – враждебность к иностранцам.   В этой обстановке нам следует сформировать в Усинске местную команду. В основу её положить состав Минусинского отряда, дополнительно призвать пеших ополченцев из резерва местных уездов. Вопрос руководства командой с Иркутским военным округом согласован».

Тем не менее,  в письме Военного министерства в адрес Управления канцелярии Иркутского генерал-губернатора запрашивалось «не будет ли оно против подчинить создаваемую команду капитану Чакирову». У канцелярии Иркутского генерал-губернатора не было возражений по его кандидатуре, хотя рассматривались и другие кандидаты: капитан Мезин из 30-го и поручик Леонов из 31-го Сибирских стрелковых полков; штабс-капитан Юников, временно заведовавший Минусинской местной командой и старший адъютант Минусинской местной команды штабс-капитан Кирженевский. По согласованию организационных мер, из Минусинска в Усинск «временно» командировался взвод местной команды с офицером.

Чакиров знал особенность русского характера «медленно запрягать, но быстро ездить». На обсуждения вопроса по созданию местной воинской команды в Усинске ушло  три года, а на выполнение принятого решения дано три месяца.  Казармы нет, складов нет, дороги нет, снабжение не налажено.  В команду нужно было набирать людей из Минусинского и Ачинского уездов  1910-1912 годов призыва по 22 человека каждого года. С объявлением мобилизации рота в Усинске должна была состоять из 200 ратников и 15 невооружённых лиц со штатом: 4 старших и 14 младших унтер-офицеров, 1 фельдшер, 1 каптенармус, 2 горниста. Всего 237 человека.
Сформированная местная команда выступила из Минусинска в Усинск 30 января 1912 г. Во главе команды находился штабс-капитан Робаковский.

Пока команда шла, указанием Генштаба от 3 марта 1912 г. в целях «поддержания нашего влияния в Урянхае» ранее установленный штат Усинской команды был пересмотрен. Команда переводилась в ранг «особой» с начальником в чине подполковника.

Текущие, больше хозяйственные, вопросы Чакиров каждый день согласовывал с руководством Иркутской местной бригады,  в состав которой входила, создаваемая в Усинске, местная команда. Вопросы обмундирования приходилось утрясать с интендантами складов 8-ой Сибирской дивизии.  Еженедельно Александр отправлял донесения по итогам подготовки условий для размещения роты командующему с 1911 года Иркутским военным округом генералу от артиллерии Никитину Владимиру Николаевичу, бывшему начальнику артиллерии в Порт-Артуре в русско-японскую войну. Болтали, что его дочь  Никитина Лидия Владимировна, фрейлина Императорского двора, была горячей поклонницей Распутина и входила в его ближайшее окружение.
 Горы бумаг ушло в Иркутскую местную бригаду,  ее начальнику генерал-лейтенанту Пиотровскому, в саперный батальон который начал возводить Усинский тракт.

  Значительно возросла переписка по данному делу в Енисейской губернии. Помощник Нечаев не успевал готовить проекты документов-согласований в адрес различных администраций, главным образом, связанных с привлечением рабочей силы и гужевого транспорта.

Фамилия Пиотровский встречалась Александру по службе в Харбине. В то время генерал проходил по 1-й Маньчжурской армии. Кем он там был, не запомнилось. Недавно был удостоен  ордена Святого Станислава I степени. В Иркутске рассказывали, что до войны вся его служба прошла на Южном Урале. Будучи полковником был назначен Бирским, а затем Уфимским уездным воинским начальником. Заведовал  чинами запаса армии, подлежащих призыву на случай войны.  Теперь вот целой бригадой командует, генерал-лейтенант.

Выполняя распоряжение военного округа, Александр сам приступил к изучению местных мобилизационных возможностей. Установил, что численность запасных и работников ополчения на 1 сентября 1912 года в Усинском округе составила:  запасных первого разряда - 89 человек, второго - 141 человек, ратников ополчения первого разряда - 35 человек. С объявлением мобилизации из них можно было сформировать только одну роту пешей дружины государственного ополчения.

Сообщив об этом Ачинскому уездному воинскому начальнику Калинникову, командиру Енисейской пешей дружины Крыжановскому,  и  в Иркутск, Чакиров ходатайствовал оказать помощь вооружением. Он писал:  «В 1903 году Усинскому пограничному начальнику Александровичу   отпущено было 500 винтовок системы "Бердана" и 10 тысяч патронов, из которых 250 винтовок с 5 тысячами патронов розданы были местному населению. Остальные хранились при пограничном управлении и в последствии сданы на хранение в Минусинскую местную команду. Дополнительно необходимо еще 500 винтовок и 10 тысяч патронов для обеспечения местного населения в русских поселках». Список поселков прилагался.

Оружие для местной команды пошло из Иркутска, его сопровождал поручик 26-го Сибирского полка с 10-ю стрелками, адъютантом состоял Зайцев. В качестве проводников обоза по маршруту Минусинск-Усинск подобрали местных жителей из крестьян деревни Быстрой Ивана Азанова и Петра Курочкина. Старшим команды вызвался стать Иннокентий Сафьянов, выбрав для хозяйственного обеспечения купца Ульянова. Был и фельдшер Анисимов из Александровской местной команды.

Местная команда поступала в распоряжение капитана Чакирова, но это выходило за рамки ранее определенных ему  задач окружного пограничного начальника. Сложность ситуации  с положением русского населения в Усинском округе, происками  китайцев и монгол в Урянхае не позволяла ему отвлекаться на решение дополнительных, пускай и важных, вопросов. В связи с невозможностью выполнения задач одновременно по военному ведомству и по линии внутренних дел, произведенный накануне по выслуге лет в капитаны, Чакиров рапортом от 9 марта 1912 г. снимал с себя ответственность за действия местной команды, как в Усинском округе, так и в Урянхае.

Команду возглавил поручик Казимиров Владимир Иванович. На него также возложили обязанности собирать секретные сведения об Урянхайском крае и с этой целью проводить «специальные разведки вглубь».  По распоряжению из Иркутска, разведку предлагалось вести только с ведома капитана Чакирова, как осведомлённого по пограничным вопросам с Монголией и Китаем.

С учетом планов Военного министерства по занятию Урянхайского края, Александр переключился на решение неотложных вопросов. Им  было внесено предложение перенести российскую таможню на линию монгольских караулов по хребту Танну-Ола. Но случилось это не сразу. Таможня на границе была, а официальные таможенные органы учредились лишь в 1915 году, когда Урянхай уже вошел в состав России. Только тогда в  Семипалатинском таможенном участке появятся Минусинская таможня, Урянхайская таможенная застава в Белоцарске и Усинский таможенный пост в поселке Моховском, на Енисее.
 
Управляющим Минусинской таможней назначат бывшего управляющего Бахтинской таможней коллежского асессора Киселева, контролером Минусинской таможни - бывшего контролера 5-го разряда Зайсанской таможни - коллежского асессора Андриевского. управляющим Урянхайской таможенной заставы -  Дорошенко, а на Усинский таможенный пост переведут бухгалтера 1-го разряда Семипалатинского казначейства коллежского секретаря Медведева. На каждом таможенном учреждении появятся  по три таможенных досмотрщика.

А тем временем, печать исподволь готовило общество к столетнему юбилею Отечественной войны 1812 года. Исправники заранее выписывали в провинциях дряхлых стариков и старух, помнящих пожар в Москве, слышавших гулы Бородинской битвы и лично видевших Наполеона. Именно в этот особый, величественный и юбилейный 1912 год  14 октября, на Покров в г. Усинске у Чакирова родился сын Христофор. Назвали его в честь карасубазарского деда Христофора Александровича.

С того счастливого времени сохранилась фотография, на обороте которой Татьяна Дмитриевна написала своей тете Кобозовой в Минусинске,  такие слова: «Крепко целую, поздравляю дорогую тетю с праздником Рождества Христова и наступающим Новым Годом! Желаю здоровья и всего, всего хорошего! На этой карточке я, Александр Христофорович, папа, мама, Павлуша и двое ваших внучат Танечка и Шура, а третьего Христофора еще не снимали, слишком мал ему только 2 месяца. Целую, ваша Татьяна. Декабрь 1912 года».

Странно, на дворе декабрь, а все раздетые. Татьяна в белом длинном платье с поясом под грудь. Александр в расстегнутом кителе  при погонах. Ему исполнилось только 35 лет. Родители Татьяны Дмитрий Васильевич  и Прасковья Андреевна Матонины присели с сыном Павлом на ступеньках крыльца дома.
Крестили Христофора в Усинске в Свято Никольском православном храме, в котором отправлял службу отец Стефан Суховский. Накануне, а именно  30 июля 1912 г. в храме проводился молебен по случаю дня рождения Его Императорского Величества государя наследника цесаревича и Великого Князя Алексея Николаевича.

Для  Чакирова это было значительное событие, так как с рождением наследника, Московское военное училище, которое он окончил, стало именоваться Алексеевским. Запомнилось это время и тем, что в его адрес поступило Благословение, которое преподал Александру Святейший правительственный Всероссийский Синод «.....за внимание к особым заботам в деле благо устроения Туранской и Верхне-Усинской церквей». Случались и мирские дела. Сразу после Покрова  Татьяна спросила Александра:

 -Я слышала Александр Христофорович в Туране  убийство случилось, говорят моего земляка из Каптырева Сергея Монастыршина зарезали. Так ли это? Вроде жил со своей Федосьей зажиточно, хоть и мир их не брал, гуляла, из дома уходила.
 -Ну что тут поделаешь? Бывает и такое, - посочувствовал Александр Татьяне. По слухам, он ее и выгнал, не сама ушла.
 -Может и так, только сыну их Андрею и года нет. Как без отца, содержать не на что.
 -Как же, еще в апреле суд был. Мировой судья по иску этой самой Федосьи постановил о выплате, их   еще с живого мужа 100 рублей. Кстати, он отрицал тогда, что Андрей его сын. Дело, тем не менее, закончилось миром, в Пограничном управлении в Усинске их согласие оформили протоколом и вот такой конец.
  -Что же теперь будет, Александр Христофорович?

  -Решили опекуном над Андреем назначить родного отца убитого Петра Федоровича Монастыршина. Движимое и недвижимое имущество сына Сергея передать ему и установить за ним со стороны старшего выборного Турана наблюдение.
 -Знавала жену Петра Матрену Гавриловну, - всплеснула руками Татьяна, - детей у них мал мала меньше, да вот еще такое горе с Сергеем.
-Справятся. У Петра в Туране сестра проживает Екатерина, что за Фелимоновым. Семья и дом справные. Я бывал у них, как только начал знакомиться с краем.
К сожалению из опекунства ничего путного не вышло. Петр Монастыршин, опекун Сергея был уличен в недостаче и его с семьей выслали из Турана. Он жаловался пограничному начальнику, но приговор жителей Турана не был отменен.

Новым опекуном малолетнего Андрея стал житель Турана Кузьма Исакович Булатов, минусинский мещанин. Имущество отца Андрея было продано на сумму 333 рублей 90 копеек. Булатову из этой суммы за опекунство уплатили 273 рубля 43 копейки.
В то время получили новую окраску контакты с местным буддийским духовенством. Ранее Чакиров активно пропагандировал идею развития православной миссионерской деятельности среди урянхов, и писал епископу Евфимию: "Первый православный храм в поселке Туранском на спорной территории будет очень часто посещаться урянхами, монголами и китайцами и посему крайне необходимо назначить в поселок Туранский иерея миссионера, свободно владеющего монгольским и татарским языками".

С принятием решения присоединить Урянхай, Чакиров отказался от этой идеи. В письме генерал-губернатору написал: "Позволяю себе доложить, что в виду последних событий и изъявления урянхами перехода в подданство России, при сохранении ими своей религии, открытие миссионерской деятельности в Урянхае в данное время преждевременно и не политично". Соглашался с ним и священник Туранской церкви Юневич.

Туранская церковь святителя Иннокентия – самая первая в Урянхайском крае возводилась с активным участием Чакирова. И с его ходатайства храмозданная грамота на строительство церкви была выдана Енисейской консисторией 20 мая 1910 года. Долго выбирали подрядчика строительства. Наконец остановились на курском мещанине Семене Ширяеве. К церковным делам в Туране Чакиров приобщился, когда там еще в маленькой часовенке нес службу священник Иоанн Самуилов. Вскоре он уехал. Достраивал новый храм Владимир Андреевич Юневич.
- Не могу не порадоваться, видя вас, батюшка на нашей далекой земле, - встретил Александр отца Владимира в Усинске. Как добрались, какие первые впечатления от первозданного края?

- Край, действительно, чудный. Такое ощущение, Александр Христофорович, что попал в страну Майн Рида. А вы не ощущаете в местной культуре североамериканский колорит?
- Безусловно, что-то есть, но отличие в том, что здесь мы не первые. Сильное влияние монголов, китайцев и их буддисткой веры.
- И что эта вера как-то влияет на русских колонистов?
 -Нельзя сказать, что влияет, но есть примыкающие, например, постоянно проживавший в долине Кемчика выходец из Минусинска  Брюханов.
- Веры разные, а как люди ладят?

- Всякое бывает. В последнее время отношения урянхов и русских удалось сблизить. Наладились регулярные почтовые сообщения. Построили школы, открыли медицинские и ветеринарные пункты. Переселенцам и местным жителям начали прививать оспу, оказываем агрономическую и гидротехническую помощь и даже выдаем ссуды. Так что прогресс налицо.

Ранее отец Владимир и представить не мог себя, сидящим верхом на лошади, это было верхом неприличия и достойно смеха. Здесь же он за полтора года проехал верхом полторы тысячи верст и чувствовал себя в седле, как за столом в кабинете.
Разъездной священник Юневич, мягкий по натуре, как и большинство белорусов, был человеком энергичным и сильным. В этом Чакиров убеждался каждый раз, когда заезжал к нему в Туран побеседовать о церковной службе, об организации хора и занятиях в местном училище. Душевная хозяйка Елисавета Николаевна всегда угощала душистым чаем и вкусными пирогами с картошкой.

Лизавета, Лизавета, я люблю тебя за это…. не забывались веселые стишки и московские молодые годы. Душу охватывали нежные и уже никогда более не повторяемые  чувства. Может, Лиза была его судьбой, а он просмотрел?
-  А вам, Елисавета Николаевна в Москве бывать не приходилось? – как-то раз поинтересовался Александр.

-  Нет, не пришлось. Только проездом. Мы же из Белоруссии, и родина наша село Григоровичи. А вот отец Владимир в первопрестольной бывал. Он там окончил пастырские курсы и в Даниловском монастыре его рукоположили. 
- Где же вы с ним познакомились?
- В Григоровичи и познакомились. Он там был псаломщиком и преподавал в школе.
- Я вижу, и здесь у него работы хватает.

-Дома его и не бывает, все в дороге. Кроме церковной службы мотается между двумя школами. По понедельникам и средам – в Уюке, по остальным дням в Туране. В воскресения устраивает чтения для родителей учеников о нравственном воспитании. Вот занялся еще библиотеками-читальнями. На собранные деньги заказал в Одессе в магазине Фесенко несколько картин, написанных маслом, и земледельческие таблицы, чтобы придать библиотекам благоприятный вид.
- Вид, это понятно. А библиотеки где образовались?

- Вот, пожалуйста. И документ имеется на этот счет.
Александр взял протянутый листок и прочитал: «Мы, нижеподписавшиеся, с одной стороны — крестьянка села Турана Анисья Павловна Ширнина, с другой — священник Юневич, заключили  условия следующие: «Я, Ширнина, сдаю комнату с 2-мя столами, 3-мя скамейками, стеклянным шкафом и железной печкой под читальню Туранского попечительства сроком по 20 сентября 1916 г., за плату 12 руб.».
- Да, ничего не скажешь, все у вас Елисавета Николаевна продумано. Читальни это просвещение, дело нужное и богоугодное и деткам вашим, а их у вас уже четверо, крайне полезное.
- Так и есть, Александр Христофорович, - вмешался батюшка Владимир, - супруга моя все понимает. Она у меня наравне с псаломщиком Тимофеем Дегодием первая помощница, опять же хором руководит. Я без нее, как без рук.
- Что же вы в библиотеке читаете, - спросил Александр Юневича.
- Собрали книги, какие у кого есть. Местную газету выписали «Минусинский листок», несколько газет и журналов приходит из Томска и С-Петербурга. Можете почитать, как  семья нашего помазанника убыла отдыхать в ваши родные края, в Крым.

Действительно, ранней весной императорская семья отбыла в Крым. Ехали в специальном поезде, где все было устроено максимально комфортно. Николай II  Александра Федоровна находились в отдельном вагоне. Между их апартаментами располагалась ванная комната, а у входов – помещения камердинера Николая II и камер-юнгферы Александры Федоровны.

В других вагонах ехали великие княжны с фрейлинами, царевич Алексей с воспитателем Жильяром и дядькой, матросом Деревенько. «Бэби» - так называли цесаревича Алексея в семье. Имя Алексей наследник получил в честь сына первого царя из династии Романовых. У девочек было одно общее имя по первым буквам их имен – ОТМА. Так они подписывали общие письма и карточки.
 В свитском вагоне находились дворцовый комендант, министр двора, лейб медики и свитские офицеры. Вагоны императорского поезда были синего цвета, украшенные двуглавыми орлами. Поезд встречали в Севастополе с почетным караулом, хлебом и солью. После торжественной церемонии император с семьей и свитой перебрались на яхту «Штандарт». Звон колоколов Александро-Невского собора известил о прибытии Августейшей семьи в Ялту, в царский дворец Ливадия.

Каждый день утром и после обеда совершались прогулки. Ездили в цирк, в Ореанду и Ай-Тодор; в Симеиз к Мальцову; по лесной дороге к Красному камню и Учан-Су; по тропинке до Ставри-Кая; в Массандру и Ай-Даниль.
После одной из таких прогулок, а было это 4 апреля 1914 года, император Николай II на докладной записке министра иностранных дел Сазонова по вопросу о принятии населения пяти хошунов Урянхайского края под покровительством российского правительства написал: «Согласен».

- Что же, Сергей Дмитриевич, - спросил император, - устанавливаем протекторат и включаем Урянхай  в состав Енисейской губернии? Да, именно так ваше высочество. Необходимые меры для этого проведены, и распоряжения подготовлены. Включение Урянхая в состав России это как бы подарок к 300-летию Дома Романовых и я  вас с этим от всей души поздравляю.
- Похвально, похвально, - обмолвился Николай, - есть у нас в запасе и другие торжества. Спустя три дня Николай II и Александра Федоровна отмечали 20-летний юбилей их помолвки в Кобургском замке. 23 апреля отмечали День ангела Александры Федоровны и сорок второй год её рождения. Корабли Черноморской эскадры орудийными залпами приветствовали императрицу. У  Александра тоже был повод для радости и счастья.

За Христофором  28 февраля 1914 года родился сын Гавриил.
Российские власти, получив известие о решении Белого царя,  совершили молебен по случаю объявления русского покровительства и подготовили поручительство с  согласием  на предъявленные условия. За прежними правителями урянхайских хошунов сохранялась власть и привилегии в пределах их владений; сохранялся также прежний их статус буддийской религии и право на соблюдение традиций народа.

 - Там жизнь, а здесь служба, - подумал Александр, когда до него дошли слухи о принятом решении в Крыму. Сразу нахлынули  грустные мысли о семи сибирских годах. А если к этим семи прибавить семь маньчжурских, то получится приличный срок дальних странствий. Пора, как говорится, и честь знать, и потом здоровье поправлять следует. Оно начинало шалить и по причине служебного неустройства.