Магия Набокова - в обратном отражении
Один из больших «эмигрантских» романов Набокова, ставший для меня подлинным открытием этого автора. Признаться, приступил к нему я чисто случайно, начал с первой главы, чтобы скоротать полчаса… и нежданно-негаданно увлекся. История Федора Годунова-Чердынцева, поэта-эмигранта, описание разнообразных коллизий его холостяцкой жизни, любовная линия… все это подано под безупречным набоковским соусом. Как я уже не раз отмечал сам для себя, стиль Набокова затягивает, чарует… в отличие от Достоевского, например, он несколько отстранен, описываемое им видится как будто сквозь тонкое витражное стекло ностальгии… и в этом заключается главная прелесть набоковских вещей, для меня во всяком случае. Именно поэтому меня некогда покорили «Другие берега», заставив влюбиться в героев, призраками проплывавших перед моим внутренним взором.
Но «Дар» интересен еще и по другой причине. Это роман об истоках творчества, о том, как конкретные жизненные впечатления переплавляются в образы и типы. В каком-то смысле это мета-роман, в котором реальность и художественный вымысел так тесно соседствуют друг с другом, что разделить их не представляется возможным. И это относится не только к главному герою, что было бы более чем естественно. В мире творческого поиска жил и его отец, знаменитый путешественник и естествоиспытатель, и маститый поэт Кончеев, и Чернышевский, биографию которого пишет Федор… Я читал «Дар» медленно, но не из-за трудностей стиля, к которым уже давно привык, а из-за желания напитаться чувством призрачной реальности, мира, которого, быть может никогда не существовало, но который из-за этого дразнит и манит все отчетливее и сильнее.
Свидетельство о публикации №218032901210