Тако созревают

*В России для воспитанниц и выпускниц Смольного института Екатериной II была учреждена медаль с изображением виноградника и надписью «Тако созревают».

***

Испытания грузинской кухней и изобилием не избежать ни одному, пусть даже заядлому вегетарианцу или вегану, только лишь потому что, исключив эту порцию колорита и культуры из туристического рациона, освободятся или не обретут смысл и три, четыре, а то и пять часов в день, которые местные вольготно, после полуденной сиесты, допоздна проводят в неспешных беседах за ужинным столом.
Блюда подают в посуде больших размеров, выносят их одно за одним в той последовательности, в которой следовало бы вкушать те или иные вкусы и специи, объясняют что с чем желательно комбинировать для полного смакования щедрых даров природы и гармоничного восполнения всех пяти чувств, не забывая, в конце концов, и о шестом, самом утончённом - чувстве меры.
Грузинам претят все эти культурные уловки и ужимки, мол, “спасибо, так наелись, что сейчас лопнем, но так всё у вас вкусно, ой, пальчики оближешь, но до дома не дойдём, как же это было вкусно, наелись досыта и на три дня вперёд” и прочие косвенные намёки о том, что да, с чувством меры у нас кишка, на самом то деле, тонка, и как же тогда достойно отказаться, не обидев булатное грузинское самолюбие?! Прежде чем встретиться с гостеприимством и щедростью хозяев, гость, приученный к “ горячим порциям счастья” на тарелке за грузинским застольем, как у зеркала, прежде всего, встретится со своим взглядом на изобилие, на достаток, на излишества.

Семь первых блюд и закусок на столе, за которым в первый день по прибытии я обедала в одиночку, от удивления загнали в ступор: вот уж гид постарался, поназаказывал, а сам уехал в аэропорт за подругой. Из-за погодных условий рейс Москва - Тбилиси  откладывался на неопределённое время и настолько же затянулся мой обильный обед.
Тут пригубив, там надломив кусочек или кончиком язычка попробовав какого-то горячего бурого соуса на вкус, орехового кажется, но не ложками же его просто так лопать?!- так, кажется, началось моё неуклюжее знакомство с традиционной кухней. Оставалось лишь молчаливо недоумевать, когда часиком позже и уже закусив досыта, официантка любезно поинтересовалась “Вам когда шашлык подавать?“
- А что мне одной со всем этим делать?- вопросом на вопрос озадачилась я и указала на стол со стынущей, всё еще не тронутой начинкой рога изобилия.
- Нет, увы, отменить не можем, заказ уже выполнен. Мы вам с собой можем упаковать...
- Спасибо, тогда только чашечку кофе по-турецки.

Тем временем за длинным соседним столом обеденный ритуал шёл полным ходом. Собралось человек двенадцать, несомненно, не менее четырёх поколений одного семейства. Блюда сменяли друг друга со скоростью скатерти - самобранки, разговоры, смех и непонятная гортанная речь наслаивались поверху сплошным гомоном. За столом, как в живом и гудящем пчелином улье, копошились, жужжали и не спеша трапезничали деды, внуки, матери с младенцами на руках, деловитые папаши с мобильным аксессуаром в ухе каждого. Официанты и вправду пчёлками бегали от улья и обратно всё с новыми блюдами.  Так и жили здесь веками, по сотам, ульям и пасекам, сплочёнными пчелиными семьями, ходили роем на рой, верно служили на благо и защиту семейства, малодушием не грешили, не прощая  потерь своих кровных в бесчестии, ведь в роду каждая пчёлка - на вес золота; крепко держали поводья насущных промыслов и ревностно культивировали свои родословные, чтили и воспевали своего отца, своего деда, брата и друга - война, своих праотцов до глубины десяти поколений, предков, свою кровь… чтобы дерево рода, как и виноградная лоза, рождённая дарить бессмертие, продолжало тянуться рукавами-лианами к свету, пускать новые побеги, цвести, плодоносить…

 То ли слишком обильной и несвычно жирной была здешняя пища, то ли чувства меры и совести за неделю успели меж собой рассорится вдрызг, только  понесла я  суровое наказание в гостинице у горы Казбек, изливая свою душу с потрохами в “исповедальнице” туалета в нашем номере. На следующее же утро, сносно выспавшись и первым делом поприветствовав гору с балкона, мне всё же больше хотелось верить, что это первозданность пространства устраивает такое чистилище всем, хоть сколько либо, захламлённым. А будь я, как и те, что воздавали богам в виде предков у здешних капищ и почерневших камней, то ещё и скривила душой, не почествовав их чем-нибудь сладеньким, хоть бы конфеткой, как когда-то услащала своё горе моя бабка, приходя на могилы двух молодых ещё сыновей...

Какова бы ни была культура семьи или традиция вероисповедания, у каждого из нас поминание может случиться спонтанно, как например, у моей подруги, которой захотелось написать письмо благодарности родным и после первых строк перешло в безудержный рёв. Она так и сказала "меня словно прорвало, как будто какую то пробку выдернуло" и хлынула, потекла жизнь рекой, разливаясь из берегов логики, разума и светского приличия.

"С облегчением" на следующий день поздравила её я, а сама тем временем ещё вспоминала напутствия батюшки из тбилисского храма Кашвети, рядом с которым меня подстегнуло сесть во время повторного нашего визита туда, пригубить его ловко подставленный деревянный крест и послушно выслушать его нравоучения.
Батюшка Дмитрий сначала не хотел называть своего имени и лишь издалека нащупывал мою ниточку, чтобы потом начать мотать из меня грешность, вину, стыд да раскаяние и искусно выплести из всего этого паутину. Он зрел моих предков православными и сподоблял перенять и их веру, даже путь в православие на ходу расчищал. Сначала, мол, надо мужа православного подыскать, затем в венчании окреститься и даже новое имя уже начал искать, словно оно витало где-то под храмовым куполом и ему стоило лишь потянуться рукой, поманить и как птицу меня им окольцевать, но лишь только спросил моё насущное имя и сказал, что можно так и оставить, окрестив.

И в самом деле, при упоминании им моих предков я прослезилась, да так они и валились из глаз, эти слёзы, гроздьями винограда, батюшка лишь поглядывал изредка и поднажимал на пресс, что опытный винодел. Спасла меня от окукливания или вспорола его паутину вдруг в храм вползшая женщина в чёрных одеждах и алом платке. Она, как-то по театральному заплаканная, с черными раструшивавшимися подтёками на щеках,  во весь голос причитала что-то душераздирающее на своём языке. Батюшка живо хватил свой крест, нас двоих, чуть ли не в охапку, сгреб со скамей и указал на выход, даже не перекрестив на прощание. Он изрёк какие-то указания “свечнице” в киоске, показалось, чтобы пока никого не впускала в храм, и пошёл исцелять вопящую душу прихожанки. Мы же недоуменно побрели восвояси, так и не поняв, что же это было за представление.
По-видимому, изгнания дьявола, чью татуированную метку на моей лодыжке, не без укора в языцех, заметил цепкий глаз отца Дмитрия, в этот день нам успешно удалось избежать.

Да и что это такое, по сути, изгнание дьявола, в родстве с которым много столетий упрекали всех без исключения женщин, отзываясь о многих других людях, и особенно о детях далеко не лестно – “исчадие ада”. Посетив не одну церковь и храм, приложив руки и чело до мощей святых, трижды нырнув в ледяную воду источника Св. Нино, мы с подругой, видимо, настолько напитались благодати, что чуть ли не светились, когда шли по платформе столичного метро близ рынка, а местные уж очень странно шарахались от нас, пропускали поперёд себя и даже места уступали в вагоне.

Люди добровольно несут в храм порцию своей энергии, выраженную временем в молитве, свечкой и пожертвованием, взамен получают защиту, отпущение грехов и душе наставничество. Не ускользнуло от меня и то, что у каких-то реликвий или мощей, люд пропускают исключительно безостановочным потоком чтобы, особо не задерживаясь, получив свою порцию благодати, если посчастливилось, шли бы восвояси, иначе заряженные святыни будут слишком быстро растасканы, энергетически поглощены. Соотношение верующих и служителей культа несопоставимо. Таких, посвятивших себя всецело служению Господу, чей организм под воздействием молитв и практик крепления духа стал самой настоящей трансформаторной будкой и был по кончине умащён, как раз - два и обчёлся, ведь тяжка ноша посвящения.
Каждая душа это потенциальный донор энергии для института церкви, но не каждый человек угоден ей. Человек, в котором “беснуется” инородная тварь, а по-современному - “программа, алгоритм”, обозначенная как греховное поведение в понятиях того культа, будет восприниматься культом как враждебная, грозящая нарушением устоев и порядка. Поэтому её, эту программу, следует изгнать. Человека, тем самым, обезвредив для системы. Это, как стало понятно из моих скромных наблюдений за церковными обрядами и бытом, и есть изгнание дьявола или экзорцизм. 

Почему, спрашивается, младенцы в обрядах крещения орут как резанные, блеют, что агнцы на заклании, и так в каждом храме, а когда за день пройдено их несколько тогда, как этот повторяющийся крик и плач не заметить?  От счастья ли внеземного они так в воплях разрываются? Что же происходит?

Если приоткрыть ширму напускного таинства и посмотреть на сакральные обряды глазками младенца, то элементарная механика может быть такова: “ключами” четырёх природных стихий ловко вскрывают сейфовый замочек на младенческой макушке, как только особо рукастые “щипачи” могут; и что там вскрывать, когда родничок открытый, пульсирующий и ещё не сросшийся «рабочими дисками» накрепко, да увенчанный уникальным кодом доступа, но вот в обряде уже сбитый. Проникают сквозь него своими  щупальцами, прививают, клеймят и крестят, тем самым проторив дорожку к сокровищнице в недрах всякой человеческой души, а то и селятся квартирантами со всей обширной канонической библиотекой, посягнув, тем самым, на природное право нерушимости индивидуальной душевной конституции, её целостность и равновесие, как матрёшка  в матрёшке, нанизанных на острие непоколебимости силы духа. И всё - душа на крючке, а телом и духом - в замутнениях…

Другое дело, когда человек подрос, окреп и принял на веру то, что пожелал, проявив, тем самым, свободу выбора и свободу воли, вот только это совершенно иная летопись...


***

*В России для воспитанниц и выпускниц Смольного института Екатериной II была учреждена медаль с изображением виноградника и надписью «Тако созревают».


***
Следующая глава "ГОРДОСТЬ ОТ УНИЖЕНИЯ"