Она прожила чужую жизнь - 2. глава 53

Глава № 53

           Недаром говорится: «Обещанного три года ждут».

  Уже год пролетел, а квартиру Володе всё обещают: вот-вот, ещё чуть-чуть, дом скоро достроят.
А пока  жил в импровизированном общежитии: в трёхкомнатную квартиру поселили четырнадцать мужчин, тех, кого нельзя официально прописать в общежитии для одиноких.
Потому здесь жили, в основном, женатые и сбежавшие от жён, пьющие мужики.

Квартира была в центре города, и Володе пообещали отдать её после постройки нового дома рядом с заводом, выделив в нём такую же для общежития. Казалось, всё складывается хорошо. Но никто не спешил, и ждать пришлось ещё полгода.

И вот, наконец, через полтора года томительного ожидания, Ларисе пришла телеграмма: «Ордер получил приезжай».

Был март, в университете середина семестра.
Но как тут утерпеть, когда так хочется увидеть всё самой! И кроме того, надо поискать себе работу на новом месте.

Оформила отпуск, договорилась с однокурсницей, чтобы та сообщила, в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств в учёбе, и поехала на своё новое место жительства.



Муж с гордостью широко распахнул дверь!
Да! Пустая квартира казалась просторной, но неуютной.
Преодолевая многолетнюю пыль и грязь, осевшую на стёклах окон, проникающий в комнаты свет серого мартовского дня словно подчёркивал грязно-белые потолки и стены с присохшими следами от щёток, оставшимися после многократных побелок известью.
Полы, щелястые, ходуном ходившие и отчаянно скрипевшие при каждом шаге, в нескольких местах были  проломаны и зияли дырами.
Дверь в  ванную  расрасколота по диагонали, в дверях комнат выбиты все стёкла. Вызывал отвращение пробитый насквозь унитаз, сплошь обросший мерзким коричневым налётом, в ванне змеилась трещинами повреждённая эмаль.
Кухне тоже досталось: крышка газовой плиты залеплена смолой - это жившие в квартире любители-рыболовы что-то изобретали из этой смолы, загадив ею всю плиту.

Вид квартиры был удручающим, но Ларису это не пугало. Хотелось тут же засучить рукава, вычистить, отремонтировать, выскоблить, довести до совершенства  чудесную квартиру в чудесном районе чудесного города!
Не замечала ни грязи, ни безобразного состояния всего, на что падал взгляд.  Внутренним зрением она явственно видела стены зала, окрашенные клеевой побелкой в лимонный цвет,  с тонкой двойной каёмкой: сверху - тёмнозелёного и белого цвета. Ниже, через двадцать сантиметров, такая же каёмка, и уже от неё, вниз, такими же двухцветными, но вертикальными линиями, прорисованы колонны, словно стволы берёз с аккуратными небольшими листочками, по три с каждой стороны ствола. И колонн-стволов три, один посредине стены, и по одному в метре от окна и в метре от двери.
Это будет красиво. Вертикальные линии сделают комнату выше, а листочки словно вдохнут в неё свежий воздух.
Одна спальня будет розовой, а другая цвета «электрик», с трафаретом в виде золотых кленовых листьев - это будет детская.

Главное - квартира, а порядок наведут.



Володя   уже   успел   позаботиться  о  работе  для жены, на фабрике, рядом с домом.
               
Женщина - директор фабрики, посмотрев документы  и задав несколько вопросов, сказала, что на работу надо выходить срочно, завтра же. С трудом удалось договориться, перенести срок на две недели: ведь надо уволиться в Донецке.
 Теперь уже всё завертелось само по себе, независимо от воли и желания Ларисы.

На заводе знали, что Володя ждёт квартиру в другом городе, хотя вначале она скрывала это от сотрудников. Но шило в мешке не утаишь.
Наверное, на эту тему ходило немало сплетен, потому что узнав об увольнении, одна из женщин сочувственно спросила:
- Сколько времени вы прожили врозь?

- Полтора года, - ответила Лариса, удивлённая таким вопросом.

- Да, если бы ещё полгода, то уже совсем бы разошлись, - подвела итог женщина.

- Почему это? - было совсем непонятно такое категорическое заключение: они с Володей постоянно переписывались, при малейшей возможности он приезжал в Донецк, иногда встречались, приезжая к родителям.
Конечно, все эти встречи омрачались тем, что не удавалось уединиться. Они привыкли быть вдвоём, сначала в малосемейке, затем в своей отдельной квартире, а у родителей им казалось, что каждый шорох слышен в соседней комнате.
В Донецке  тоже не лучше. В квартиру Володя прописал свою сестру с сыном-подростком, у которой не складывалась семейная жизнь, и они жили в спальне.  А в зале вместе с Ларисой жили теперь её младшие сёстры, которых после окончания школы уговорила уехать и устроила на завод, поскольку в их родном городке не было никаких перспектив ни в работе, ни в дальнейшей учёбе.


Наконец, всё улажено: квартиру в Донецке удалось переоформить на Володину сестру, Ларисины сёстры устроились в общежитие, вещи погружены в контейнер и отправлены к новому месту жительства.
Уже ждёт новое место работы, и надо оформить увольнение.

Лариса последний раз шла по заводу.
Какое-то щемящее, непонятное чувство поселилось внутри, и она с трудом удерживала слёзы.

Казалось, совсем немного времени прошло с тех пор, когда впервые переступила порог проходной, а всё стало таким близким и родным, что теперь надо с болью в сердце отрываться от всех этих сугубо производственных пролётов и отделений, кабинетов и коридоров, установок, градирен, труб и всего прочего, чем обычно бывают начинены заводы. Даже довольно сильный уксусно-нафталиновый запах казался родным и приятным, хотя, что уж тут приятного: хуже не бывает!

Здесь она начинала свою трудовую деятельность, из молоденькой робкой девчушки - молодого специалиста, превращалась в инженера, специалиста, с мнением которого теперь считались, которого уважали, несмотря на всё ещё молодые годы.

Вот и сделан прощальный круг почёта!
Сейчас, в последний раз, переступит порог проходной, сдаст пропуск, и перестанет быть здесь «своей».

Подошла к «Доске Почёта», где всё ещё висела её фотография.
Чем она заслужила такой почёт? Ничего особенного не делала, просто старалась работать в полную меру своих сил. Даже неловко было фотографироваться, и тогда убедила себя, что это некий аванс, поощрение за будущие заслуги.

Прощай, химический завод, прощай, Донецк!
Всё течёт, всё меняется.
Изменился, расстроился город, уже нет кукурузных полей, на их месте стоят новенькие пятиэтажки.
Изменился завод, открылись новые производства, а за забором уже строятся новые цеха.
Изменилась, повзрослела и сама Лариса, и теперь  покидала это «гнездо», в которое её определили насильно, и устремлялась туда, куда звала душа.

Как то оно будет?

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)