Полное имя

          Он встретил его давно и уже не мог вспомнить, когда. Просто увидел и принял, впустил в свою жизнь. И с того дня они были вместе. Мальчишка прозвал Его Тали, ведь так представился Он, и почти никогда не использовал полное имя. Да и не знал его. А Его обладателя это вполне устраивало.
- Ты ведь не против?
- Нет…
- Тогда я буду звать тебя Тали.
- Имя придумал не ты. Не забывай это!
          Мальчишке было лет шесть, а этому существу, которое с виду весьма походило на человека, ненамного больше. Хотя очень сложить судить. Непонятная внешность не позволяла с точностью определить пол и возраст, а на первый взгляд они были похожи. И даже внешне. У обоих светло-жёлтые волосы, у обоих яркие синие глаза. Сине-голубые, глубокие и бездонные у Тали, и чуть посветлее у мальчика. Они играли, пока родители были заняты, а после Он исчезал.
- Куда ты уходишь?
- Я рядом…
- Но тебя невозможно найти…
- Увидеть! Я просто прячусь. От всех.
- Почему?
- От лишних глаз. Не надо, чтобы меня видели.
- Родители?
- И они в том числе. Или ты хочешь нас познакомить?..
          Мальчишка испугался, сомнение отразилось на его лице.
- Не хочешь – не надо! Я не настаиваю!
          Улыбка Тали означала, что он не сердится.
- Вот и славно, малыш!

          Друг Тали был ещё очень мал, но уже имел много талантов. Мама и папа без конца рассказывали о них своим соседям, знакомым, друзьям. Они хвалили его? Не угадали. Только хвалились другим.
- И рисует уже, да! Я говорила тебе, помнишь? – начала свой диалог мама, - Помнишь, я показывала тебе картины? С природой, с деревьями…
          Соседка качнула головой.
- Не помнишь? – и мама снова показала рисунки сына. Вытащила из-под стола несколько альбомов, сплошь изрисованный цветами, деревьями и зверюшками.
- Довольно интересные… Не по возрасту хорошо... – чуть позже согласилась соседка. Точно такой разговор повторился потом и не раз. Жаль только, что дома мама не находила ни одного слова, чтоб похвалить дитя. Видя, что он занят творчеством, кричала, чтобы «занялся делом». Но какие может быть дело у ребенка шести-семи лет?
            К счастью, мама не знала, что сын её занят другим – общением с каким-то там Тали. Непонятным, неведомым для неё существом. Она ни разу не видела его и потому даже не имела представления. И не представила бы, были до костей реалистом.

- Как тебе удаётся?..
- Что… скрываться от мамы? – новый друг был удивительно умным.
- Да, да, не понимаю!
- Тогда и не поймешь… - ответ прозвучал крайне холодно. Мальчик потупил глаза.
- Ты обиделся?
- Нет.
- Тогда почему не играешь?..
           Играли они в рисование. Тали диктовал идеи и рассказывал, как надо делать, мальчишка выполнял всё дословно. Ввиду этого Тали можно было бы назвать вдохновителем или музой, но он предпочитал просто имя.

           Родители не разделяли увлечений сына. Ни рисования, ни придуманных историй, ни явных актерских задатков. Говорили, что это – глупо и часто кричали на сына. Сын их грустил и рыдал, запирался в своей небольшой комнате и долго смотрел на игрушки. Их компания действовала на него успокаивающе и могла развеять даже такую обиду, заставить утихнуть раны.
- Что они сказали?
- Опять…
          Тали появился из-за спины.
- Не пугай меня! Как ты подкрался?
- Лучше скажи мне «спасибо».
          Удивлённый взгляд. Сомнение. Непонимание.
- За что? – детский и растерянный голос.
- Родители не только не видят, но и не слышат меня…
- А меня?
- Не слышат всего разговора!
            Таинственный друг попытался объяснить, как это, но мальчик тут же забыл. Его глаза уже полнились слезами, а в юном мозгу без конца звучали мамины фразы.
- Я не могу не послушать маму! – сказал он размеренно и со всхлипом.
- А она…
- Говорит, что я должен бросить! Всё, что мне нравится.
- Не нравится ей? Так и думал. – Тали подошёл ближе и обнял своего друга. Мальчик ощутил удивительное тепло, оно распространилось по телу, и стало вмиг хорошо.
- Как ты…
- Не говори ничего. – и тут же за спиной распахнулись мягкие крылья. Серенькие и покрытые перьями, они были очень горячими и пушистыми, такими же приятными, как и объятие Тали. Тёплые, как и Его улыбка.
- Ты… кто такой? На самом деле? Я так и не знаю. Не сказал ты. Не помню я. Расскажи мне ещё раз, не против?
         Снова улыбка ответом.
- Я не скажу. Давай так?
- А можно я угадаю?..
         Это стало для них новой игрой.

         Мальчик рос. Преображался понемногу и Тали.
- Ты уже такой большой, Кир! – как-то заявила мама. Сыну на тот момент было всего десять лет.
- И стихи читаешь, и пишешь, и читаешь много… - дополнил её крылатый. Мать не сказала этих слов, но тоже о них подумала.
- А тебе лет-то сколько? – спросил сам мальчик.
- Не важно.
- Много так?
- Вроде нет. Мне как тебе.
- Всего десять? Тогда почему ты выглядишь как ребёнок? Такой же, как был. Не изменился. Только чуть-чуть подрос…
            Тали опустил голову. Ресницы его задрожали, с губ вот-вот хотели сорваться слова. Крылатый промолчал, он точно что-то скрыл, это было написано на лице.
- Не важно. Забудь. Просто так выгляжу. Маленький, юный, да, и ты не старик! «А то, что из-за тебя это, тебе не обязательно знать!» - зазвенело тут же в сознании.

           Кирилл и правда был очень талантливым, хотя лучше применить слово «способным». Он мог рисовать, но постепенно переставал это делать, мог читать красиво стихи, но ему было не интересно читать их перед мамой, а бабушки и дедушки он и вовсе не знал. Они умерли ещё много лет назад, даже не увидев внука. Мальчику не было перед кем петь. И потому увлечения постепенно сходили на полку.
- Ты грустный стал.
          Мальчишка заметил изменение в лице его друга.
- Почему? Скажи мне…
- Я не хочу. Ты будешь слушать?
- Если это что-то интересное…
- А грусть не нужна никому! – гневный голос Тали был столь же холодным, как и его рука. Побледневшая кожа, налившаяся синим оттенком. Опущенные пушистые брови. Тонкая ниточка губ.
- Ты что обиделся?
- Нет. А что ты?
         Повисала немая сцена… Разговоров с подобным содержанием в последнее время стало не два и не три, они повторялись почти каждый день. И что-то, безусловно, происходило.

         Кирилл рос и вскоре стал мальчиком сильным и крепким, серьёзно увлёкся спортом, захотел достичь в нём высот. Однако он боялся каждого нового хобби, по причине того, что боялся испытать промах. Об этом ему наговорила мама. И теперь он сам понимал, что вряд ли сможет быть лучшим. А пробовать в стол, зачем?
- Да кому ты нужен? Такой? – как-то ответила мама. Ей не понравилось и это увлечение сына. Ей вообще не нравилось ничего. Кричала всё детство, не перестала она и сейчас. Молча наблюдала за тем, как растет Кир, не интересуясь его личной жизнью, убивая ростки каждого нового хобби, изничтожая его «с первых дней». И у Кирилла отпадало желание, он повиновался матери, понимая, что это – «ненужное», и становился серым и скучным. Спустя несколько лет он понял, творчество – удел других.
            Тали не нравились такие изменения, он грустил и с каждым разом всё реже появлялся в доме мальчишки. Меньше говорил, меньше шептал идей. А бывало иногда и так, что сам Кирилл не хотел видеть крылатого друга.
- Ты как ребёнок! Правда! Что внешне, что изнутри!
- Потому, что не вышел я ростом?
- И взгляд у тебя наивный.
- Это плохо?
- Скучно! Ты не горишь тем огнём, каким горят мои друзья! А они крутые, веселятся всегда, детское шампанское уже пьют! И курят…
- Только из-за веселья?!
- Из-за всего! Надоел ты мне, дружок детства! Галлюцинация, призрак, глупый мираж! Теперь-то я знаю, что заигрался в игрушки…
- Кирилл! Я могу и обидеться…
- Обижайся, сколько влезет, не волнует уже! – заорал в последний раз Кир, после задумался, прошептал что-то тихо, ушёл. А Тали остался. Обиженный, он долго пытался успокоиться, расслабиться и перестать обо всём думать. «Всё равно не пойму причину. Не прощу. Не смирюсь. А перестанет он дуться – снова станем друзьями…» И просидел так, сжавшись и глядя на дверь, до рассвета, до первых лучистых оттенков.

           Крылатый был очень нежным и ранимым существом, слишком эмоционально переживал все события, принимал каждое слово к сердцу. Его опечаленное лицо всё реже выражало улыбку. Обидно было, что друг, такой талантливый и разумный, оказался на деле лентяем. Не захотел принять творческий дар и даже наоборот стремился убить его – убить будущее.
            Слёзы в наивных глазах, красных, уставших от слёз. Слова на безмолвных устах. Обида без конца и усталость. Дрожь во всём теле, боль, ноющая в глубинах сердца.
- Если так… дальше… - существо сидело спиной к двери, так, чтоб на случай прихода Кирилла, сам он не увидел его. Рука, прижатая к груди, с жадностью хватала тепло. Рыдания и стоны были подавлены волей. Как тихий и израненный вой, они иногда прорывались наружу, просачивались через душевную боль.
- Я отдал ему почти все… Столько лет... – он сидел и шептал слова, а утром не молвил и одного.

            Спустя несколько лет Кирилл увлёкся музыкой, стал посещать вечеринки. Не трепал больше Тали по волосам, не говорил ему: «Доброе утро». Всю ночь шумела музыка. Не слышались тихие голоса. И творчества не было и в помине.
            Кирилл высокий и статный, с длинными неопрятными волосами, с наушниками, в помятой одежде. А Тали, как и тогда, очень маленький.
- Так сколько же тебе лет? – не выдержал и спросил подросток.
- Я говорил. Не так много.
- Не растёшь ты. Вот внешне вообще не изменился!
- Знаю… - прошептал малыш. Он и сам хотел бы немного вырасти. Вспоминал те счастливые дни, когда малыш Кира увлекался искусствами и был весел. Тогда-то и Тали рос вместе с ним, взрослел и становился сильнее. А теперь он был точно тень. Замер, перестал видеть будущее.
- Кира… убийца… - сорвалось с уст крылатого. И крылья его в тот миг почернели на пару тонов. Упали вниз длинные пёрышки. Упали и уголки губ.
- Ты это мне?
- А кому же?
          Кирилл вряд ли понял ту фразу.
***
          Уже взрослый Кирилл Дарович Непростилов, стоящий у оградки небольшой могилы, тихо плакал над тем, кто был ему другом и братом. Белые розы лежали на мраморном камне, но Он уже не слышал их запах. Несчастные глаза не могли впитать красоту, а тонкие исхудалые руки ощутить и потрогать шипы. Холодное тело давно было мёртвым. Тали скончался к утру одного серого дня. К слову, того, когда сам Кирилл обещал ему заняться чем-то «полезным».
          Он лежал на пыльном ковре, опустив лицо и прижав коленки к груди. Руки были расслаблены. Глаза пусты и безжизненны. Поза неестественно странная. Увидев это, Кирилл бросился к Тали.
- Эй, ты! Чего лежишь на полу?
           Ответа нет.
- Ты спишь? Отвечай же!
           Наглый тон, испуганный взгляд и с каждым звуком испуганный и всё более напряжённый голос.
- Тали?
           Он коснулся холодного тела, перевернул лицом на свет, отшатнулся.
- Тали… Да что с тобой?!
          Испугался и убежал в коридор…

          Кирилл Дарович не скрывал своих слёз и сожалел о том, что случилось. Скучная работа и постоянные проблемы в семье сделали его нервным и дёрганным. Жизнь была потрачена даром, а истинная судьба обошла его стороной. Карьера актера, писателя или художника могла светить ему и светила огромной звездой Антарес. Но звезда погасла. Умерло всё, что было.
- Лишь с тобой я был беззаботным и радостным… Лишь с тобой… Тали, прости! Прости меня, дурака! Я кляну себя за содеянное! За то зло, что причинил тебе, безразличие и свои слова... За всё... За каждое ненужное и несказанное… Но можешь ли ты простить? И как простить? Как? Я не знаю… Можно ли вообще сделать это, принять рок, смириться с тем, что больше ничего не будет? Можно ли простить смерть? Особенно тому, кто, как ты, умирал день за днём и не жаловался?
            Я помню…
            Пред взором промелькнуло ещё несколько картин. Первая, как измученный и, как показалось с первого взгляда, уже мёртвый Тали, лежал на полу и не двигался. Кирилл стал дергать его, бить по щекам, шептать и кричать. Он уловил еле заметный вздох. Существо вздрогнуло и повернуло голову.
- Что с тобой?..
           Но ответ был безмолвный. Тали приоткрыл глаза, затуманенные, лишённые шансов на жизнь. И закрыл их. Дыхание замерло тут же. И после он умер… Навек.
           И вторая картина. Счастливая. В противовес. Тогда Тали и Кира ещё были маленькими и только познакомились друг с другом. Бегали друг за другом весь день, смеялись, купались в солнечном свете, играли в дачном саду… А потом, когда настал тихий час и мама заставила Кирилла вернуться, Тали незаметно прошмыгнул в комнату и, дождавшись, как она отвернётся, так же залез под одеяло. Скрутился, как кот, расточая от себя тепло и едва заметное свечение.
- Ты весь горишь! – прошептал мальчик.
- Нет. Это в порядке вещей.
            Действительно, мальчик ведь трогал крылья. Они мягким ковром ложились на спину Тали. И были ему как ещё одно одеяло.
- Это всё было… и нет! Я снова возвращаюсь к реальности…
            …За день до того, как покинуть Кира, крылатый ходил весь день и молчал, незаметно для всех, измученный, он опирался на стены и, казалось, вот-вот упадёт.
- Что с тобой, грусть моя с крылышками? – это прозвище придумал малыш ещё в детстве.
- На!
          В руки был протянут конверт.
- Что там?
- Читай!
          Но подросток выкинул листик.
- Сам расскажи, если интересно так!
- Мне – нет. Это тебе надо.
- А ты всё равно расскажи! – настаивал на своём Кир.
- Значит, уже не нужно…

            Кирилл Дарович держал в руках то самое письмо. Он нашёл его, когда они с мамой готовились к очередному переезду. И лишь тут, наконец, прочитал его. Пробежался глазами по строчкам, написанным некогда его любимым и лучшим другом.
            Тали писал, что расстроен. Что зол. Что не может простить его. И главное, – что он болен. Поэтому он уйдет. Не через дверь, а из жизни. Он покинет его! И всё по причине Киры. Но главное – подпись. Вы только взгляните сюда!

           «…Ты убил меня. Безразличие не принесёт радости. Счастье было твоих руках и успех, и удача. Будущее разрушено, зря, ты послушался маму.

С прискорбной мольбой, со слезами и безнадежными мечтами,
Твой Талант.»


Севастополь, 2018, 257