У деда в Ертарке

В детстве лето я, как правило, проводил у деда  Полиевкта Прокопьевича в Ертарке. Естественно, мы, дети,  выговорить его мудреное имя не могли и называли «дедушком Полетушком».
Официально село Ертарка основано в 70-х годах 18 века, когда стали ссылать из средней России крестьян.
Таким образом, в Ертарке был основан каторжный острог. В 1767 году в лесной местности на речке Ертарке было основано село, а назвали по речке - Ертарское.
 Уральский писатель Мамин-Сибиряк в очерке «Варнаки» подробно описывает Заводоуспенский посёлок и попутно говорит, что одновременно были основаны Богословский, Берёзовский и Ертарский посёлки. В конце 18 века ссыльно - каторжными был построен небольшой казённый винокуренный завод и выкопан пруд. В это время ссыльные жили уже на территории современной Ертарки. Наряду с каторжными тружениками в глухое место на жительство направляются ревнители старой веры - кержаки, в числе которых много зажиточных.
Мамин - Сибиряк писал: «Осенью 1888 года мне случилось побывать в Успенском заводе (Тобольской губ.), и там между прочим я случайно наткнулся на очень интересный материал из недавнего прошлого, о котором стоит сказать несколько слов.
 Дело в том, что этот Успенский завод - место упраздненной каторги, и всё население сложилось из бывших каторжан. На Урале таких каторг существовало несколько: в Богословском заводе, в Березовском заводе, а затем в Камышловском уезде - Ертарский завод. Успенский завод служил преддверием уже настоящей сибирской каторге. В Богословском и Березовском заводах каторжане работали разную «горную работу», а в Ертарском и Успенском существовали казенные винокуренные заводы, сдававшиеся в аренду партикулярным лицам. Каторжная казенная водка - это уже одно достаточно говорит за себя».

Село Заводоуспенское, которое было описано в рассказе, находится недалеко от Ертарки, в нем мне не пришлось бывать, но некоторые фрагменты его описания  применимы и к Ертарке, так как строились они однотипно.

Заводоуспенское описано так:
«Наружный вид завода ничего особенного не представляет: большое селение точно заросло в лесу.
Есть заводский пруд, есть развалины солдатской кордегардии с высокой деревянной каланчой; от острогов остались только фундаменты. На месте «винной фабрики» теперь валяются кучки щебня, старые бревна и разная другая ломь. На берегу пруда выросла новая фабрика, скрасившая своими новенькими корпусами весь завод. На площади, в двух шагах от фабрики, стоит каменная церковь, построенная каторжными; в ней старинный иконостас, пожертвованный Екатериной II. Улицы широкие, выстроенные по плану, дома на заводский лад - вообще внешний вид хоть куда. Кое-где у домов садики - это уж не по-сибирски, а по-расейски. Сибиряк вырубает всё около дома дотла, и садики занесены сюда с Волги, а, может быть, даже из Малороссии»

Конечно, к 50-м годам 20 столетия никакой солдатской кордегардии, то есть караульного помещения в Ертарке от каторги не осталось, как и самих острогов, но помню, что жилые дома в центре назывались казармами.
Пруд, конечно, был. И какой же уральский заводской поселок может быть без пруда! Пруд там прекрасный! Самым любимым моим занятием в детстве было сбежать из-под опеки взрослых и купаться на пруд, за что, конечно, временами получал взбучку.
На самом берегу пруда в частном доме №2 по улице Кирова жили наши знакомые Ткачевы. Муж и жена были портными и постоянно что-то шили. В семье было 2 или 3 девочки, несколько старше меня, и один мальчик. Это были мои постоянные друзья по детским играм. Помню, что мальчишка занимался устройством парусного оборудования к лодке. Вообще в поселке многое было связано с прудом. Взрослые и дети постоянно спорили, кто дальше всех заплывет или кто лучше других ныряет.
В поселке, как  писал Мамин-Сибиряк: «…улицы широкие, выстроенные по плану, дома на заводский лад - вообще внешний вид хоть куда».
По моим понятиям, это был не поселок, а настоящий город, так как до этого я еще не был в Свердловске и Перми, и сравнивать не с чем было. Но явно больше нашей Новой деревни.
Церкви в Ертарке я не помню, это сейчас уже в интернете вычитал, что она там была где-то на горе за прудом. Мне на горе приходилось бывать, там, на кирпичном заводе работала моя тетка, но церкви я не помню, может быть, в то время ее уже убрали.
Зато мне там, на горе запомнилось футбольное поле, где со своими дядями я смотрел какой-то матч. Я все интересовался, как же им не больно падать на засохшую глину, а мне поясняли, что у них надеты наколенники и это защищает при падении.
Недавно нашел фотографию футбольной сборной Ертарки 1953 года и понял, что именно ее матч я видел. Команда была именно в таких смешных, по моим понятиям, трусах.
Винный завод, в отличии от Заводоуспенского, в Ертарке сохранился, но сразу, еще в 18 веке новым владельцем, Поклевским, был переоборудован в стеклозавод и в этом качестве существовал до 90-х годов 20-го века. Благо, Ертарка стояла на песках, являющихся основным сырьем для производства стекла. Это было основное, как сейчас принято говорить, градообразующее предприятие Ертарки.
Многие наши родственники там работали. Помню, что вся жизнь в поселке размерялась по заводским гудкам. Кроме стеклозавода там был еще шпалозавод, на котором мне тоже приходилось бывать.
На стеклозаводе была высоченная труба, она и сейчас сохранилась, но покосилась и того и гляди рухнет. Мой дядя Валерик со своим другом, по-моему,  Костей Арефьевым, подрядились покрасить эту трубу. Я все удивлялся, как они не боятся на такую высоту лазить.
Все остальные заводские строения сейчас в полной разрухе. На фото в интернете есть еще какие-то старинные строения красного кирпича.
В заводском клубе мы смотрели фильмы. Очень мне запомнился фильм «Большая жизнь». Актер Борис Андреев был очень похож на моего отца. Я так и воспринимал, что это его снимали. И, глядя на сцену, где его «прорабатывают» на каком-то собрании, очень переживал по этому поводу. Позже, вернувшись домой от деда, расспрашивал об этом отца. Была еще кинопередвижка в химлесхозе, куда мы тоже бегали кино смотреть.
 Напротив завода, на площади были сельповские магазины: два промтоварных, хлебный и продовольственный. Мне там иногда покупали мед, который почему-то продавался  в граненных двухсотграммовых стаканах. А за магазинами торговали мороженым, которое выдавливалось в виде кружка между двумя вафельными кружками. Такого вкусного мороженого я после того больше никогда  не пробовал!
Возле магазинов была фотография Тимы Южакова – отца моих друзей - Вовки, Сережки и Клавки. Это публика еще та! Их дом был построен в «зеленой зоне», недалеко от деда. Однажды они меня чуть было «в шутку» не столкнули в колодец. Благо, успел за траву схватиться.
У деда был дом на улице Некрасова, 25 на самом краю поселка. Сразу за огородом был лес, называвшийся «зеленой зоной». Мальчишкой я там изображал охотника, ставил петли, надеясь поймать зайца, которых там было великой множество, но самой большое, что мне удалось поймать, это Мишку – охотничьего пса дяди Агея, который однажды прибежал домой с моей петлей на шее.
Неподалеку в лесу был так называемый дровяной склад. Это довольно большая поляна. На ней поленницы дров. Как я понимаю,  это для стеклозавода. Видимо, уголь надо было откуда-то возить, а дрова всегда рядом. За зиму они исчезали, а потом вновь появлялись. Помнится, что там были какие-то землянки. При мне там никто не жил, но говорят, что раньше жили. Видимо, люди, пока дома не построят, там и жили.
Среди этих поленниц у нас было самое любимое место для пряток. Между ними такие лабиринты, что никогда не найдешь.
Как-то вернулся я к деду после похождений в лесу. Захожу во двор, а там стоит фашист! Я-то сразу же понял, что это фашист. Время было вскоре после войны, и мы все знали, что фашисты носят кресты. А у этого мужика, что был во дворе, на шапке был темно-синий крест. Я, как увидел его, сразу даже вздрогнул. А дед с бабушкой, видимо, не заметили этот крест и так это спокойно с ним разговаривают. У меня одна мысль, как их предупредить, что это враг. Я сам-то с ним справиться не смог бы. Он мужик здоровый, а я всего лишь дошкольник.
Только они закончили разговор и мужик ушел, я к деду:
- Дедушка, его надо задержать, это же фашист!
- Что ты, Миша, какой фашист? У нас Марта (наша корова) заболела. Вот мы ветеринара и вызвали.
Дед был заядлый рыбак. У него была одна лодка на поселковом пруду, одна – на Ветлачихинском пруду и, видимо, на Беляковке, так как мне помнится, что мы с ним там на «Скородуме» рыбачили. С лодки мне там плотина казалась невероятно высокой, примерно как Днепрогэс, что я в журнале видел.
В общем, воспоминания об Ертарке у меня остались самые лучшие. До сих пор помню те улицы, на которых я бегал босым по горячему песку.