70 метров в секунду

Когда южный ветер скатывается с купола Антарктиды, он вполне терпимый, метров двадцать-тридцать не больше. Но зато он полон студёного холода. Мороз пробирается в дом побелевшими головками болтов, наледями в местах стыков стеновых панелей. Обрастают снежными бородами наглухо запечатанные поролоном лючки   вентиляции. Кошки обидчиво мявчут, трясут замершими лапами и норовят забраться на кровати, а лучше под бочок к человеку.
      
      От холода можно спастись тёплой одеждой, вкусной горячей едой, энергичной работой. Никаких неожиданностей. Не считая, конечно, разных  катастроф, поломок и пожаров. Можно безопасно гулять, ездить на полигон, строить дома, ходить на рыбалку.

      Но, когда пропеллер ветрового датчика поворачивается в сторону Океана, на север или северо-восток, начинается совсем другая история. Тут уж надо поторопиться.  Загнать в гараж гусеничный вездеход, закрепить стройматериалы тросом и грузовой сеткой, и скорей бежать в дом под защиту,  хотя и фанерных, но прочных, усиленных обвязкой стальными тросами, стен.

      Потому что ветер очень ненадёжная стихия. Не зря у него, кроме бриза и пассатов, так много других названий. Тут буря и шторм, ураган, и тайфун, циклон, смерч и даже торнадо.
       
      В начале июня, когда полярная ночь основательно завладела небом, оставив на пару часов только узкую багровую полоску на востоке, ветровой датчик осторожно повернулся к угасающему свету. Пропеллер, сделал несколько оборотов, а потом лопасти, набирая скорость, слились в мерцающий диск.  Полярники, вальяжно гуляющие  по метеоплощадке, засуетились, бросились подбирать вещи и инструменты. Водитель вездехода Юра Рябиничев завёл двигатель, отцепил машину от только что привезённых саней со льдом и двинулся к гаражу. Затрепыхался брезент, используемый нами вместо гаражных ворот. Все свободные от вахт и работ бросились на крышу гаража вытягивать обледеневшее полотнище, открывая дорогу вездеходу. Примерно так убирают паруса в шторм моряки. Только у нас понизу брезента была ещё прибита тяжеленая деревянная балка. Ветер всё сильнее треплет жёсткую толстую ткань, но мы всё-таки, обламывая ногти,  смогли затянуть на крышу неподъёмную перекладину и погасить рвущуюся из рук материю. А затем  произошло почти одновременно два события. Вездеход, топтавшийся у входа в гараж на малом газу, взревел и впрыгнул в ярко освещённое пространство, а порыв ветра вырвал из-под наших животов брезент и балкой смахнул нас с крыши в сугроб. Слегка оглушенные, но практически целые, мы ещё успели поперечными досками натянуть брезент, спасая вездеход от уже поднимающейся пурги.
         
    Пришедший с Океана ветер входил во вкус, плавно переходя в ураган. Когда вся наша компания, оставив в дизель-электростанции на вахте Сашу Первочевского, ввалилась в кают-компанию, вой антенн уже заглушил грохот тросов обвязки о стены жилого блока. Значит ветер уже метров тридцать. На приборах в комнате метеоролога Саши Бутца давление уверенно лезет вниз. Скорость ветра перешагнула 30 метровый рубеж, и стрелка задёргалась между тридцатью и сорока метрами в секунду.

     Повар Игорь уже накрыл стол для обеда. За окнами изредка проявляется сквозь пургу мутный огонёк фонаря на крыше дизельной. Начали разливать суп. Большая металлическая кастрюля вдруг поползла к краю стола. Ничего особенного, но так раньше не было, это, что-то новенькое. Быстро заканчиваем с супом, и Игорь, от греха подальше, уносит кастрюлю на камбуз и укрепляет в ящике. Курица с пюре прошла без приключений.  А вот чай стал выплёскиваться из стаканов. Ожил линолеум и стал пытаться взлететь над полом

   Ураган уверенно набирал силу. Чтобы как-то отвлечься, решили посмотреть кино, но картинка на экране дрожала, а звук заглушался рёвом ветра снаружи. Кошки заволновались. Багира запрыгнула на колени к Юре Рябиничеву, и он от такого доверия нашей единственного живого существа женского пола замер, боясь пошевелиться. Кот Леопольд устроился у Саши Бутца, и ревниво следит за поведением Юрки.
 
      Пока страха нет. Наоборот, появляется даже эйфория от буйства природы. Струи снега освещённые светом из окон создают полную иллюзию полёта. Нарастает вибрация стен.  А комнате врачей что то грохнуло.  Оказалось, с полки упал ящик с уже хорошо подросшими помидорами. Всё вдребезги. Ящик разлетелся, земля засыпала пол в комнате, стволики растений переломались, Очень жаль, мы на них так рассчитывали.

     Саша Бутц заглянул в свой метео кабинет:  «58 метров в секунду».  Потолочные панели весьма ощутимо прогибаются под порывами ветра. В 21 час срок сдачи радиограмм. Радист Романыч уединился в радиорубке. Запищала морзянка. Вдруг раздались  мало разборчивые, эмоциональные, но совершенно непечатные вопли. Оборвалась антенна. Конец связи.

      Несколько раз выходили отгребать снег, заносивший входную дверь. За домом образовалась небольшая зона пониженного давления, и вихри пурги туда просто засасываются. Чуть приподымаешь ком слипшегося снега за границу безветренной зоны, и ураган в момент слизывает его с лопаты, разбивая в пыль. Ещё интересней выбрасывать мусор. Достаточно чуть тряхнуть ведро  и ветер буквально вырывает содержимое, мгновенно перемалывая в труху бумажки, щепки, сминает консервные банки, и уносит в Океан. Главное не упустить ведро.

    Саша Бутц озабоченно доложил «65 метров в секунду». Кривая давления на самописце полого уходит вниз. Грохот и вибрация, как разогретый двигатель на полном газу, приобрели чёткость и мощь. Монотонная тряска как на вибростенде и оглушающий рёв.

     На самом конце шкалы измерителя скорости ветра стрелка зашкалила, дёрнулась, и бессильно повисла. Датчик приказал долго жить. Последнее показание было 70 метров в секунду.

    Пурга прекратилась не потому, что ослабел ветер, а потому, что сдуло весь снег с нашего плато. Темнеет обнажившимся гравием метеоплощадка. Изредка особенно злые порывы ветра   бьют в стены и окна дома, как шрапнелью, гранитным крошевом. Небо тоже очистилось. Тучи попрятались за горизонт. Высыпали звёзды. Почти в зените завис Южный крест.  А там, где накануне белело ровное поле припая, закипела чёрная штормовая вода открытого Океана.

    В 12 часов ночи Юра Ионов по лееру смог добраться до дизельной и сменил Сашу Первочевского на вахте.  Слава богу, всё работало. Команда расползлась по койкам. Потери будем считать завтра.

 Утром ветер стих до сорока метров в секунду. Работать, конечно, нельзя, но поползать по станции можно. Оценить убытки.

    Потери, конечно, были, но вполне восполнимые. Больше всего пострадала метеоплощадка. Вдрызг растрепалась жестяная ветровая защита осадкомера. Со стойки гелиографа слетел литой стеклянный шар и, покалечив в полёте метеобудку, закатился в камни. Что характерно, сам шар не разбился, и приборы в будке не пострадали. Тяжеленный стационарный прибор для измерения высоты облаков кубарем попрыгал по камням с минимальными внешними повреждениями. Перевернуло два пятитонных контейнера с мебелью, баллонами с фреоном и фильмами. Метров за сто улетел шестиметровый брус толщиной 200 мм. Из пачки стеновых панелей вырвало три штуки и унесло в скалы.  Оборвало и перехлестнуло две антенны, и развалился ветровой датчик. А в остальном всё в пределах приличия.

    После обеда ветер упал до 20 метров. Мы завели вездеход. Врачи с Юрой Рябиничевым поехали поднимать и закреплять контейнеры, возвращать на место брус и запасные панели для дома. Саша Бутц и Романыч починили антенны, а потом вдвоём отремонтировали электронный измеритель высоты облаков. С метеоплощадкой пришлось повозиться, но тут помогли механики. Так, что к ужину мы прибрались, всё заработало, и даже наладилась связь.

   Зима только начиналась. Впереди были месяцы полярной ночи, морозы, ураганы и метели. Всего с избытком