Иные. Цена свободы. Часть 3. Глава 18

Часть 3. Сильнейшая
                Человек не терпит того, что выходит
                за рамки обычного.

                Рэй Бредбери     



Глава 18. Затишье перед бурей
От лица Оливии.

Бункер находился глубоко под землёй. Это была целая сеть, лабиринт из  спутанных коридоров и помещений. Все коридоры были практически одинаковыми. Такими они созданы специально, чтобы непосвящённые не смогли найти нужную дорогу и заблудились в бесконечном лабиринте. Выжившие Наблюдатели всё предусмотрели, создав нечто абсолютно совершенное.

Мы прошли через замаскированный вход, а дальше спустились по каменной лестнице. Здесь было холодно, даже слишком. Помещение хорошо сохранилось, но мёртвая тишина и могильная прохлада выдавали давно заброшенное здание, лишь недавно вновь заселённое.
Я дрожала. Жар не проходил, а от потери крови кружилась голова. Сайлас всё это время нёс меня на руках. Пока сознание не покидало меня, в голове крутился вопрос о том, как же я выжила-то. Сайлас ответ знал. По глазам это видно. Но не говорил, словно боялся, что ответ мне не понравится...

Елена и остальные уже были здесь, суетились и размещали только что прибывших. Нас встретили, и раненых сразу же отнесли в помещение, оборудованное под госпиталь.

- Как же ты выжила? - удивлялась Елена, пока зашивала перевязывала мои кровоточащие раны. - Разве такое возможно? С такой раной...
- Все удивляются, - тихо ответила я, - а я всего лишь выжила.

Елена улыбнулась. Мягко и снисходительно. Загадочно. Когда она так делала, становились неясно, согласна она со мной или нет. Елена словно считала меня слишком непросвещённой, чтобы понять то, что сама давным-давно знает. Что за секрет хранит эта женщина?

Седые пряди её волос на фоне внешней молодости всё ещё бросались в глаза. Я не решалась спросить о них, но сегодня Елена сама начала эту тему.

- Я не совсем такая, как другие Наблюдатели. Влияние Сильнейших на наш мир не до конца изучено, понимаешь... Такие, как я вроде сбоя в общей системе. Я не человек, но и не Наблюдатель в принципе. Но и то, и другое вместе. Я старею, как человек, только раньше и очень медленно. Странно, правда?

Елена добродушно усмехнулась. Её история удивила меня. Эта женщина являлась живым доказательством того, что мир слишком уж многогранен, чтобы смотреть на него через призму предрассудков. Слишком много таит в себе мир, сотканный вокруг вечного противостояния двух Сильнейших.

- Кристиан такой же, - с оттенком печали, боли в голосе продолжала женщина. - Мы с ним избрали одну лишь цель на двоих. Помощь таким как ты. Потерянным и одиноким. Мы шли по жизни рука об руку, Оливия. А теперь его забрали или...или...

Голос женщины дрогнул. О, это страшное "или". Так, с таким тоном и взглядом произносит его Елена, словно хочет сказать "или он мёртв". Но она не в силах эту фразу закончить. Потому что больно. Любить того, кто, может быть, уже отправился в мир иной,  больно. А говорить об этом ещё больнее. Раны же всегда хочется спрятать, забинтовать, а не вскрывать заново, да ещё и на глазах у других.  И боль в душе тоже легче переносить молча, в одиночестве.

Он предатель, Елена. Гнусный предатель. Пусть он горит в аду, Елена.

Так я хотела сказать женщине. Слова уже были готовы сорваться с губ, пока Елена стала часто-часто моргать, чтобы только не зарыдать от боли, давящей на неё изнутри. Но тут раздался звук суетливых шагов за дверью, а Елена поспешно отправилась помогать другим раненым.
Мои родители уже были здесь. В момент, когда я их снова увидела, обняла, во мне вспыхнули одновременно радость и облегчение.

Я справилась. Я вернулась.

- Я знала, ты сможешь, - шептала мать, чувствуя, как ужасный груз ожидания наконец валится с души . - И ты смогла. Ты сильнее всех. Я знала, знала...
Эту последнюю фразу она произнесла с каким-то особым оттенком. То ли гордости, то ли печали. А может, и того, и другого вместе.

- Скажи ей наконец, Камилла, - хмуро произнёс отец, взглянув на женщину. - Наша дочь имеет право знать, кем является, и что её ждёт.
Я непонимающим взглядом окинула их обоих. На лице матери появилась едва заметная грусть, улыбка сошла с него. Обстановка стала напряжённой, и мучительная тишина давила на нас всё сильнее.

- Вы о чём? - сначала тихо, неуверенно, а затем громче переспросила я. - Я и так знаю, кем являюсь. Я Наблюдатель... Так же? Или это не всё?

Мой голос почему-то прозвучал с отчаянием. Передо мной когда-то открылась запретная дверь. И за ней я обнаружила мир, о котором мало что знала и слышала. Мрачный, опасный и жестокий. Мир, который был обязан сохраняться в тени для всеобщего блага. Этот мир учил меня сражаться, быть сильнее, и одновременно расшатал мои нервы окончательно. Я изо всех сил старалась казаться сильной. Но между тем становилась всё слабее. Я не годилась для этого мира.

А что, если есть там, во мраке ещё одна такая дверь, за которой ещё больше тьмы и гнили? Если новое открытие сломает мне хребет окончательно?

- Ты Сильнейшая, - тихо проговорила мама. - Я догадывалась об этом с самого начала. Боялась, что мысль эта правдой окажется. Оберегала тебя. Прятала от этого мира, потому что нельзя было допустить твоего пробуждения. Но сейчас всё окончательно прояснилось. Ты - Сильнейшая. И пробуждение твоё уже не отменить. Прости меня.

Голос матери дрогнул. Она сожалела. Возможно о том, что не научила меня сражаться. Доверила это дело жизни, а та совсем не умела щадить.

Стараясь осмыслить происходящее, я схватилась за голову, судорожно дыша. Ясно одно: чем сильнее я смотрю в бездну, тем сильнее она вглядывается в меня. Один неосторожный шаг вслед за Сайласом, шаг в кроличью нору, обернулся падением во тьму. Чем дальше я шла в эту тьму, чем больше ужасных вещей узнавала, тем большим было желание идти дальше. Можно, наверняка, было развернуться и уйти, убежать к нормальной жизни, где нет никаких проблем, где Сенат принимает за меня все решения, где не надо думать, нужно лишь повиноваться. Но нет. Меня манило словно магнитом. Я бежала всё дальше. Почему никто не предупредил, что я уже провалилась во тьму? Что стремительно падаю и не могу остановиться?.

Только вот вряд ли меня ждёт Страна Чудес.

- Ты в порядке? - обеспокоенно спросила мать, склонив голову набок и внимательно всмотревшись в мои глаза. Папа в это время молчал, находясь в раздумьях. Всем нам сейчас было непросто.

- Всё хорошо, - ответила я, а потом ко мне постепенно вернулись чудовищные воспоминания, разум прояснился.

Всё не хорошо.

Я убийца. Я хладнокровно убила десятки людей. И глазом не моргнула. Жизни их были целиком и полностью в моих руках, словно хрупкие фарфоровые фигурки. Мне ничего не стоило раскрошить их, и я это сделала. Но об этом я ничего не сказала. Позже. Однажды время правды придёт.

- Я... Мне многое нужно осознать.

Мы долго ещё говорили обо мне, о том, как теперь тяжело будет снова свыкнуться с мыслью о каком-то секретном, затхлом и сыром шкафу со скелетами где-то в глубине моей души.
Тьма сидела средь этих скелетов, затаившись. Такая скользкая, мутная... С длинными тонкими пальцами и тёмными волосами, закрывающими мертвенно-бледное лицо. Пряталась, ждала своего часа.

Чтобы защитить меня.

Родители покинули меня, тихо прикрыв дверь, и я осталась одна наедине с правдой.

Которая мне не нужна, не нужна, не нужна. Разочарование - вот что ожидало меня, вот моё наказание за попытку сбежать из плена обыденности. Новый мир казался сказочной страной равенства, обителью тайных знаний. А оказался королевством страданий.

По крайней мере, он был со мною честен в отличие от лживой, прогнившей системы.

Устраивать истерику по поводу того, что я Сильнейшая, а ещё и убийца, явно было нельзя. Нужно понемногу восстанавливать свою подкошенную Джеймсом и тьмой нервную систему. Пора стать спокойной и рассудительной, даже если чувство вины неприятно сдавливает грудь, мешая сделать вдох. Я сражаюсь против тирании Сената, против тотального контроля и нетерпимости к инакомыслию. Я защищаю себя и своих любимых. Я играю по неписанным правилам жизни нового мира. Потому что я его часть. Его центр, Сильнейшая.

Когда-нибудь я даже прощу себе все грехи, хоть и явно не скоро. Возможно, меня долго будут мучить кошмары и панические атаки. Но не сейчас. Сейчас же нужно было лишь идти дальше.

Елена пришла снова, оторвав меня от мыслей, чтобы лишний раз проверить, всё ли со мной в порядке. Я не уставала убеждать женщину, что могу бороться и дальше, лежать в палате времени нет. Слишком уж теперь организации нужна любая существующая сила...

***

Позже я решила повидаться с Сайласом. Увидев меня живой, он тотчас же заключил меня в объятия, а затем поцеловал, нежно и трепетно. Вряд ли нас что-нибудь теперь разлучит.

От плеча Сайласа по груди тянулся алый рубец. Кто-то на поле изловчился и ранил Наблюдателя. Странник или Искатель.  Это сильно встревожило меня, задело за живое. Приходило печальное осознание того, как легко я могу потерять Сайласа, и это пугало, словно ледяное дыхание неизбежности в спину. Я инстинктивно обняла Сайласа сильнее, словно желая спрятать, закрыть собственным телом от всех существующих проблем.
- Всё в порядке, - Сайлас поспешил меня успокоить. - Я исцелился ещё на поле битвы.

Заметив моё удивление, Сайлас проговорил тихо:

- Можно развивать способности бесконечно. Предела нет. Кроме, конечно, угасания, но наверняка и его можно отодвинуть. Я раньше тебе говорил. Теперь скажу снова. Ты можешь все, стоит только поставить перед собой цель.

- Ты научишь меня всему, что можешь сам? - с нескрываемым восхищением и любопытством спросила я. - Наверное, ты уже знаешь, что я Сильнейшая. Мне нужно знать о себе всё, даже больше, чем всё.

- Конечно. Но не сейчас. Пойдём лучше со мной, - прошептал Сайлас и взял меня за руку, повёл из комнаты по коридору.
Елена запретила нам покидать бункер, но во всеобщей суете мы легко сделали это. Почему-то хотелось беззаботно смеяться, резвиться, словно маленькая девочка. Бежать навстречу ветру, вдыхая лесные ароматы. Быть может, во мне на время проснулся типичный подросток. А может, я просто устала быть Наблюдателем, и человек внутри рвался наружу, чтобы просто радоваться жизни, ни о чём не задумываясь.
Но я лишь с наслаждением вдыхала лесной воздух.

- Идём, идём, - Сайлас повёл меня дальше, вглубь леса. Мы поднялись на небольшой холм, пройдя чуть дальше от бункера.
Солнце заходило за горизонт. К вечеру погода неожиданно улучшилась, небо стало ясным, покрытое перистыми облаками. Никакого тумана. Теперь мы могли наблюдать, как небо окрашивается в багряный цвет. Лёгкий ветер мирно шелестел листьями.

- Смотри, - с грустью проговорил Сайлас и положил руки на мои плечи. - Смотри, как день умирает.

Я заворожённо смотрела, словно бы прощалась. Ведь вполне возможно, что этот прекрасный закат я вижу в последний раз. Затишье прекратится, наступит буря. 

Мой взгляд медленно перешёл на полусгоревший лес. Это словно сигнал, сообщающий: "Смотри, Рейн, не витай в облаках. Спустись с небес на грешную землю".

Скоро пришло ещё и пугающе медленное осознание простой истины: я должна остановить противостояние. Чтобы ненавистный цикл прекратил отбирать чужие жизни, затягивая в свой водоворот страданий. Чтобы больше никаких Сильнейших, никогда...

Чтобы Наблюдатели могли спокойно жить уже после того, как мы построим новый мир. Без Сената. Без Джеймса.

Без меня.

Я должна умереть. Умереть, не успев даже пожить. Умереть, совершив самый гнусный поступок, который только можно совершить. Сделать шаг в пропасть, сбежать, оставив семью и Сайласа.

И вот, пока небо сгорало, а ветер трепал мои волосы, я подняла на Сайласа беспомощный взгляд. Конечно, он уже давно прочитал мои страшные мысли. И смотрел сейчас хмуро, отрешённо.

- Я не смогу без тебя жить, - проговорил он сдавленно. - Обещай, что не сделаешь этого. Плевать на благополучие мира, Оливия. Обещай.

Я машинально закивала. Потому что сама не горела желанием убить себя, жертвовать собой. Я не герой, нет.   Я хотела просто жить рядом с Сайласом. Сражалась, потому что хотела жить.

Вечно... Как Сильнейшая.

Или хотя бы немного, но счастливо, как человек.

- Сильнейшие не увядают, - мысль пришла внезапно, словно бы неоткуда, как будто меня осенило. - Но я чувствую, что это со мной происходит. Может, я не Сильнейшая?

- Ты не увядаешь, - Сайлас снисходительно улыбнулся, а затем нежным движением убрал моего лица неаккуратно упавшую прядь тёмных волос. - Твоё тело слабеет, потому что приближается твоё пробуждение. Жизненные процессы замедляются. Так всегда бывает. И со мной так было.

- Как это происходит ...пробуждение? - с интересом спросила я, заглянув в любимые кристально-голубые глаза.

Сапфиры, не иначе. Холодные такие. Но прекрасные. Иначе не может и быть.

- Это чудо нашего бытия, Оливия. Я изменился, - воодушевлённо продолжил Наблюдатель. - Весь мир словно меняется, потому что начинаешь видеть его иначе. Так, наверное, чувствует себя гусеница, ставшая бабочкой в один прекрасный момент. Глупое сравнение, да?

Сайлас саркастично усмехнуся собственным словам. На его лице появилась злая насмешка над недавно высказанной возвышенной, чистой и красивой мыслью. Сайлас всегда таким был. Ему могло прийти в голову что-то светлое, доброе. Но лишь для того, что потом быть осмеянным.
Сайлас не умел по-другому. Надежды и веры в людей не существовало для него. Он убил их в себе, чтобы не мучиться в страшной агонии. Так просто проще, вот и всё.

Почему же ты поверил в меня, мизантроп?

- На самом деле, - Сайлас вновь стал серьёзным,- плюсов в нашей жизни больше, чем минусов. Ты сама увидишь. Вряд ли кто-то из нас при всех недостатках такой жизни отказался бы от неё. После пробуждения ты поймёшь, посмотришь на мир другими глазами.  И это будет прекрасно.

***

Всё же нам пришлось вернуться в бункер и продолжить помогать остальным освоиться.

Немного позже, гуляя по коридорам, я услышав чей-то возбуждённый возглас и попала в небольшой зал. На трёх стенах висело по экрану больших размеров, а рядом Эрик и Эдриан Гилберты настраивали аппаратуру.
Сайлас что-то упорно пытался доказать Элис, а она только разводила руками, усмехалась и крутила пальцем у виска. Елена обеспокоенно причитала, а мама с папой её всячески подбадривали.
- Всё! - радостно воскликнул Эрик и обвёл нас торжествующим взглядом. - Сейчас будем смотреть.
- Нас точно не отследят? - пессимистично спросила Ванесса. - Это самое лучшее, но последнее наше укрытие.
- Всё будет хорошо, - несмело подбодрил Эдриан. - Эрик, включай уже эту штуку.
Экран загорелся синим светом, а через несколько секунд возникло изображение высокой женщины в белом. Это была Аманда, глава Сената. Её знали все.

Аманда лицемерно улыбалась, стараясь казаться искренней.

- Уважаемые жители Ньюленда! - начала она торжественно. - Пережив великие страдания, боль потерь и разрушения, мы не теряли надежду. Вместе мы смогли пережить апокалипсис. Лишь благодаря нашему единству мы победили хаос. Но не будем же расслабляться! Мы сразили внешнюю угрозу, но есть и внутренняя. Мы зовём их Иными. Они среди нас. Рядом с каждым из вас каждую минуту. Им не знакомы наши ценности. Они не знают, что такое сострадание и взаимовыручка. Они культивируют эгоизм и разрушение. Но не дадим же им отнять у нас всё! Противостоим же угрозе!

Аманда на экране развела руки в стороны, встречая восторжённые возгласы и рукоплескания людей, свидетелей выступления.

- Как же меня от неё тошнит, - с глубоким отвращением изрёк Сайлас, сжав руки в кулаки. Его брови сошлись на переносице.
- Успокойся, от неё всех тошнит, - скучающе протянула Элис и тут же бодро добавила, похлопав Сайласа по плечу:  - Но однажды мы её уничтожим, да?
- Оставь её мне, - сухо ответил Стюарт, и на миг его глаза стали источать пугающий арктический холод. -  Она должна заплатить...