Заметки ксенофоба как я работал в китайской компан

         
         
         Заметки ксенофоба: как я работал в китайской компании


         Небольшая книга о людях из далёкой страны и о нас самих


Часть первая


         Большинство имён в этом повествовании изменено. Хотя некоторая часть описанных событий приведена с документальной точностью, относиться к тексту всё же следует как к художественному произведению.
 

Вместо пролога

         Ничто в этой жизни не проходит бесследно - непреложная истина на все времена. Подтверждением ей стала стародавняя уже история знакомства моего давнишнего друга Николая с китаянкой с дивным именем Юн Лу. Собственно, инициатором их встречи и всего того, что за этим последовало выступил я собственной персоной. Здесь, наверное, нужно пояснить, что по ходу жития мне вольно или невольно периодически приходилось оказываться в роли сводни. Большей частью делал я это ненамеренно, без какой-либо корысти, поэтому дивидендов особых мне эта миссия не принесла. В самом деле, отчего же не поспособствовать двум свободным и одиноким людям сойтись и порадоваться жизни, раз уж в их судьбе выпадает такой шанс? Ну и я, надо признать, не отказывал себе в удовольствии почувствовать себя этаким инженером человеческой судьбы и счастья. Пуркуа па?

         Начну с того, что мой друг Николай, узнав, что мне в университете по долгу службы приходится общаться с китайцами, вдруг воспылал желанием познакомиться с представительницей сей легендарной нации. Дело в том, что Николай – скучающий повеса и плейбой, к тому времени уже имел опыт общения с дамами из разных стран и континентов. Китаянки же в его донжуанском списке ещё не значилось, и упустить такую возможность он просто не мог (1) . Озвучив свою просьбу, мой друг навёл меня на мысль о молодой аспирантке, уже давно демонстрировавшей некоторую усталость от одиночества. Заговорить с ней не составило никакого труда и через несколько дней мы уже сидели втроём в кабинке модного ресторана и Николай, которому Юн Лу пришлась явно по вкусу, обрушивал на ошалевшую от такого поворота дел китаянку всю многотонную лавину своего обаяния.

         Ухаживать за женщинами Николай умел, любил и не жалел на это ни времени, ни средств. В ход шли шикарные букеты и лаконичные, но страстные признания, пафосные выходы в присутственные места и смиренные обещания бескорыстного и безропотного служения. Конечно же, не обходилось без подарков – извечного катализатора чувств и страстей (как без них, сэры?), стоимость которых плавно, но неуклонно росла. Нужно ли говорить; что под таким натиском сердце вполне ещё молодой прелестницы дрогнуло и затрепетало? Юн Лу, будучи, как позднее выяснилось, человеком рациональным и расчётливым, вовсе не была склонна ко всяким дурацким романтическим переживаниям, однако, даже она оказалась совершенно сбита с толку закрутившимися вокруг неё событиями и вскоре, после некоторых колебаний, всё же переехала из своей общаги домой к Коле. Николай торжествовал. Победа, как и прежде, снова была на его стороне. На волне эмоционального подъёма он даже объявил, что подруги из Китая станут в его бизнесменском кругу новомодным трендом. Юн Лу тоже не считала себя в проигрыше. Замаячившая на её горизонте матримониальная перспектива казалось заманчивой, а смена аскетичных условий общежития на простор шикарных апартаментов вдохновляла. К тому же Николай, будучи тогда ещё на пике финансового могущества, никогда не жадничал и охотно тратился на столь дорогие сердцу каждой дамы тряпочки и побрякушки.

         Перебравшись на новое место, Юн Лу осмотрелась, с удовлетворением оценила преимущества своего статуса и приняла грамотное стратегическое решение: брать своего любовника под себя со всеми его финансово-имущественными потрохами. Время шло и очень скоро тема замужества в монологах китаянки начала набирать всё нарастающее крещендо. Николай, счастливо завершивший к тому времени уже два брака, реагировал на эту риторику весьма вяло. Юн Лу, правда, это нимало не смутило. Как всякий деловой и без сомнения трезвомыслящий человек, она решила действовать планомерно и поступательно (2) . Плацдарм на противоположном берегу был ею уже захвачен и активно осваивался. Далее нужно было грамотными и решительными усилиями его расширять, возводить новые форты и укрепления, готовясь к финальному короткому, но сокрушительному удару.
 
         Всех женщин фертильного возраста, по разным причинам появляющихся в поле зрения предполагаемого мужа, Юн Лу равноудалила. Тех, кто всё же умудрялся прорывать её блокаду, она вносила в свой личный чёрный список и тихо, но искренне ненавидела (3) . Николай поначалу старался не замечать приступов чёрной ревности своей подруги, но когда та взяла себе за правило перезванивать с его телефона абонентам, которых считала подозрительными, несколько насторожился. В самом деле, когда твоему деловому партнёру (приятелю, знакомой, наконец!) вдруг звонит загадочная незнакомка, говорящая с сильным восточным акцентом, и настойчиво выясняет кто вы и кем приходитесь её мужчине, то хочется воскликнуть – «какого чёрта?!» и даже бросить что-нибудь из столовых приборов на пол.
 
         Протесты Коли против такого рода телефонных исследований  Юн Лу нисколько не смутили. С трогательной улыбкой она пояснила, что «это нормально» и пообещала заняться ещё и электронной перепиской своего друга. Всё это заставило Николая серьёзно задуматься – за несколько недель совместной жизни с новой подругой он успел от неё порядком подустать, однако с принятием радикальных решений вовсе не спешил. Тем более, что при всём активнейшем желании Юн Лу проникнуть во все потайные закоулки его жизни, общению с другими женщинами она помешать всё же не могла. Николай же, человек в высшей степени безнравственный и развращённый, периодически пользовался услугами целого гарема прелестниц, жаждущих за весьма скромные подношения, удовлетворять самые нескромные пожелания. Женское чувство подсказывало Юн Лу, что её в чём-то обманывают, но ни доказать предательство, ни обнаружить сколько-нибудь существенные улики ей не удавалось. Многие дамы посчитали бы притязания китаянки избыточными – живёшь как сыр в масле, ни в чём себе отказа не знаешь, чего ещё-то надо? Ну, погуливает мужик втихушку, поздравлять тут, действительно, не с чем, но и беды большой нет - их натуру только могила исправит. Однако, не такой была честолюбивая гражданка Китайской Народной Республики Юн Лу, желавшая получить либо сразу всё, либо совсем ничего. Время шло, китаянка окончательно освоилась со своей ролью хозяйки в доме Николая, а то, что он не спешил с предложением руки и сердца и внешне даже как будто вообще сильно об этом не задумывался – это дело поправимое. Восток всегда умел ждать. Ждать и добиваться своего.
 
         Между тем Николая свозили в Китай (конечно же, за его счёт) на смотрины к родственникам. Родне он понравился, и Юн Лу получила благословение. Колю же гостеприимные китайцы одарили целой коробкой ферментированных куриных яиц (4) , к которым он успел очень быстро пристраститься.

         Попытка Юн Лу разобраться в хитросплетениях финансовых дел своего будущего, как ей казалось, супруга и поставить их под свой неусыпный контроль успехом не увенчалась. Более того, Николаю пришлось объяснить не в меру любопытной подруге, что поступая так, она очень сильно заплывает за буйки. Юн Лу в свою очередь дала понять, что для китаянок такое поведение – норма и менять что-то в своих привычках она совершенно не желает. Возникшую неловкость решено было снять визитом в меховой бутик и приобретением шубки, которую Юн Лу давно уже для себя приглядела. Приятным дополнением к обновке стали пара сущих безделиц – милые сапожки и перчаточки, удивительно подходившие в тон и по фактуре к основному подарку. Постепенно в отношениях представителей двух великих народов установилось равновесие. Китаянка чувствовала себя в доме хозяйкой, но не хозяйкой сердца мужчины, которого она если и не полюбила, то успела всей душой привязаться. Николай постепенно свыкся с постоянным присутствием на своей территории и в своей жизни новой женщины. Хотя он был далёк от всякого рода сантиментов по отношению к прекрасной половине человечества, но к этой маленькой и властной азиатке испытывал теплоту и иногда даже что-то похожее на нежность.
 
         В течение некоторого времени такое положение вещей казалось устоявшимся и незыблемым, но Юн Лу, как женщина и филолог, полностью с этим согласиться не могла и периодически совершала налёты на лагерь беспечно отдыхавшего партнёра. Цель вылазок всегда оставалась одна и та же – принуждение к женитьбе, поскольку добровольно Николай менять свою диспозицию по этому вопросу категорически отказывался. Однажды, совсем отчаявшись, Юн Лу решила заколоть себя прямо на глазах упрямого славянина, чем сильно его обескуражила. Задуманное реализовано до конца не было (впрочем, очевидно, и не планировалось), но в качестве превентивной меры Николай удалил из своего жилища все режущие и колющие предметы, которые можно было бы рассматривать как орудие членовредительства. Несколько раз Юн Лу порывалась собрать чемоданы, и громко хлопнув дверью, отправиться назад в постылую общагу. Николай, этот изверг, циник и, несомненно, скрытый дегенерат, всякий раз услужливо вызывался помочь донести пожитки до такси. Хотя на этом драма и не завершалась, но чемоданы распаковывались и раздосадованная дочь китайского народа объявляла о намерении остаться ещё на пару недель (но никак не дольше!). Одному Господу известно, чем бы завершилось это противостояние восточного долготерпения и славянского упрямства, если бы не события, о которых хотя и стоит упомянуть, но никак не в этой части моего повествования.
 
         С тех пор прошло несколько лет. Страсти в значительной мере поулеглись. Жизнь шла своим чередом пока герои этих полных драматизма дней вновь не напомнили о себе. Произошло это следующим образом.


         Как всё начиналось

         Пару лет назад я уволился со службы в одном известном федеральном ведомстве. Всё вышло хоть и ожидаемо, но всё же довольно скоропостижно. Впрочем, я рад: как гласит известное английское высказывание – «достаточно – это тогда, когда уже хватит» (5) .
Пенсией я остался доволен, но как индивидуум деятельный прирабатывал понемногу частными занятиями по английскому языку. Времени свободного оставалось вдоволь, и я грешным делом начал было подумывать о работе над мемуарами. Звучит в моём случае, может быть, и смешно – ничего особо героического я совершить не успел и жизнь прожил хоть и не самую банальную, но и не выдающуюся. Однако развлечь родственников и потомков всё же хотелось, и я приступил к работе. Стоило мне только вкратце накидать преамбулу и составить примерный план будущего труда, как позвонил Николай и то, что произошло далее, смешало все мои карты.

Взволнованный Коля сообщил, что имеет ко мне некое экстренное и чрезвычайно важное дело и просит дать ему аудиенцию. Зная манеру друга к преувеличению и театрализации вещей самых прозаичных, я большого значения этому не придал и просто поставил чайник кипятиться (6) . Николай долго себя ждать не заставил и, сходу употребив чашку сладкого, как он всегда любил, чёрного чая, приступил к изложению. На середине второй чашки мысли его, наконец, приобрели логическую стройность, и я начал извлекать из его объяснений суть предстоящего нам предприятия.
 
За период знакомства с Николаем Юн Лу успела не только отучиться и получить всевозможные дипломы, но и создать свой небольшой бизнес по продаже китайского сварочного оборудования. Дела шли в гору и вскоре к ней присоединились другие её соотечественники, серьёзно решившие заработать в России большие деньги. С одним из таких коммерсантов по имени Юй Шин приключилась маленькая неприятность. Китаец этот, представлявший целый семейный клан, решил ни много ни мало отгрохать у нас в российской глубинке завод по производству палочек для мороженого и завалить ими не только свою густонаселённую отчизну, но и весь Азиатско-Тихоокеанский регион. Благо берёзы, которой надлежало стать сырьём для всего этого счастья, росло у нас на Вятке в изобилии. Нет у нас в нашем болотно-комарином раю ни нефти, ни газа. Уголька нам мать-природа тоже не подбросила. Даже бокситов или иных каких руд нигде не обнаружилось, зато растут у нас сосенки, да ёлочки с берёзками в больших количествах и привлекают алчный взор дельцов и промышленников забугорных. А мы и этому рады – хоть с берёзками, да сосенками, но в мировую экономику интегрироваться спешим.
 
И вот, этот Юй Шин, подгоняемый жаждой быстрой наживы, скупает по скорому  здания бывшего завода по переработке сплавной древесины. Недвижимость хоть и потрёпанная и расположенная в глухом пригороде уездного города Ирово-Печецка, но вполне ещё пригодная для дальнейшей промышленной эксплуатации. Из Китая прислали роту рабочих, фиктивно расселили их в дешёвой городской гостинице, а чтобы не тратить время и деньги на их доставку на предприятие, загнали всю массу в один из заводских корпусов. Отопления там не было, водопровод и туалет в цивилизованном понимании этих терминов отсутствовал, но китайцы ребята неприхотливые. Чего там было в избытке, так это работы и она вскоре закипела.
 
         Громадные, величественные строения, заброшенные уже до такой степени, что представляли собой превосходную натуру для съёмок фильмов в жанре «постапокалипсис» (7) , стали крайне медленно, но неуклонно обретать вид обжитой и обихоженный. Местные власти наблюдали за происходящим со смешенным чувством тревоги и восхищения. Приобретая недвижимость, китайцы странным образом позабыли произвести нужное количество реверансов в сторону администрации города и района. Это вызвало недоумение, чиновники уже было хотели обидеться, но когда узнали о количестве юаней, которые пришельцы с востока намерены вложить в предприятие, возликовали (8) . Слыхано ли дело, иностранные инвестиции, да к нам, да сразу столько! Ух! До личных ли тут обид, да и китайцы в лице Юй Шина быстро сориентировались, сделали нужные визиты, подарили сувениры и пообещали накормить при случае экзотичной китайской едой. Инцидент в основном оказался исчерпан, но осадочек у наших сановных дядек и тёток остался – всё вроде хорошо, но так ли уж хорошо, когда столько китайцев под тощий бок в одночасье подвалило? Инвестиции – это прекрасно, но как бы чего такого вдруг не вышло – не наш, ведь, народец-то.

Несколько иную гамму ощущений испытывали местные контрольно-надзирающие и проверяющие органы. С одной стороны внутри них одномоментно возник вполне прогнозируемый порыв - недопустить! непропустить! предотвратить! Китайцы к нам, да в таком количестве, это же предпосылки! К чему? Да к чайна-тауну на Вятке! Дальний восток уже весь под ними, вот и до нас добрались. Ползучая экспансия это, понимать надо (9) !

Когда эмоции потихоньку схлынули, по здравому размышлению пришло понимание – прибытие китайцев - благо. Потому, что это расширение кормовой базы. Они будут здесь жить и вести хозяйственную и прочую деятельность? Прекрасно, а мы за ними посмотрим и их проверим, что надо выявим, а потом и привлечём. Тут главное не торопиться. Действовать нужно обстоятельно, без суеты.

Так оно вскоре и вышло. Пока Юй Шин и его команда постепенно осваивались и расчищали площадку для установки промышленного оборудования, правоохранители набрались решимости, накопили силы и провели решительный рейд – облаву на ничего не подозревающих китайцев. Такого коварства от гостеприимных россиян те никак не ожидали, тем более, что по наивности своей беспечной думали, что заплатив первые взносы за промнедвижимость, смогут вытворять на её территории всё, что им придёт в голову. Мужественные правоохранители, ведомые штабной группой, в составе которой были замечены прокурорские, фэмеэсники и даже один гэбист (10) , быстро нейтрализовали пенсионера-охранника на КПП и навели такой ужас на азиатских работяг, от которого те не могли оправиться ещё несколько дней. У китайцев, не успевших вовремя разбежаться по обширной территории промзоны, проверили паспорта и тут же на месте повесили на бедолаг административный штраф за нарушение правил пребывания в стране. Причина состояла в том, что многомудрые Юй Шин и компания не придумали ничего лучшего, чем ввезти своих соотечественников в Россию по коммерческим визам, хотя на коммерсантов эта разношёрстная шайка пролетариев не походила даже отдалённо (11) . Запротоколировав означенные мелкие нарушения, бригада проверяющих дальше не пошла. Штабные вполне доброжелательно пригрозили иностранцам новыми рейдами, пожелали успехов в капиталистическом труде и удовлетворённые содеянным отбыли восвояси.
 
         Хотя потери китайской стороны исчислялись всего несколькими тысячами рублей, моральный эффект от произошедшего был просто колоссальным. Юй Шин экстренно убыл в Китай для консультаций с родственниками. Срочно потребовался специалист, маг, чародей, способный избавить сынов и дочерей Поднебесной от нависшей над ними страшной угрозы. Юн Лу, получившая на время полномочия руководителя, памятуя старую дружбу, обратилась через Николая с просьбой разобраться в ситуации и по возможности спасти молодой китайский бизнес от полицейского произвола и разорения. Я, поразмыслив, от поступившего предложения отказываться не стал.

         Первым делом предстояло выяснить, кто из моих бывших коллег «сидит» на «китайской» теме. Сделать это никогда не сложно, поскольку большой тайны эти сведения не составляют. К тому же, оперативники почти всегда открыты для общения с теми, кто готов с ними пооткровенничать. А поделиться мне, понятно, было чем, тем более, что после встречи с Николаем я стал носителем небольшого, но пикантного «инсайда» (12) .
 
         Оперработника, с которым я познакомился, крайне позабавил мой рассказ о страхах  и переживаниях китайцев во время и после рейда. Посмаковав вместе отдельные наиболее забавные моменты, я пообещал предоставить позднее более подробные сведения о дальнейших планах и намерениях иностранцев. Тимофей, а опера звали так, поощрительно угостил меня чаем без сахара и сообщил, что пока китайцам беспокоиться не о чем. То есть потом их, в конце концов, конечно же, выпрут вон из Вятки, но до конца календарного года без особой нужды трогать не собираются – результатов и без того хватает. А вот гостиницу, в которой они фиктивно проживали, как раз намерены немного потрясти. Весьма довольные друг другом мы расстались. Стал ли Тимофей рапортовать о приобретении в моём лице интересного контакта мне неизвестно. Я же прямиком отправился к трепетавшим от нетерпения китайцам и доложил о завершении тяжелейших и многораундных переговоров, в результате которых правоохранителей удалось убедить:
 
     а) в нежелательности разрушения перспективного коммерческого проекта;
     б) целесообразности переноса всей тяжести возмездия на несчастный отельчик.
 
         Для закрепления достигнутого я потребовал выдать мне бутылку элитного виски, который собирался при случае употребить с Тимофеем. Китайцев такой сценарий вполне устраивал. Моментально воспряв, они вновь приобрели благостную уверенность в завтрашнем дне. Произошло это так скоро (13) , что вместо виски я получил лишь бутылку китайской водки в подарочном исполнении (14) . Главное, однако, состояло в другом: белозубо и хищно улыбаясь, Юн Лу произнесла фразу, определившую мою жизнь на предстоящие полгода – Костя, ты поработаешь у Юй Шина кадровиком, да?


         Кадровик Костя

         Несмотря на принципиальную готовность к внезапным поворотам судьбы, предложение занять пост кадровика в немалой по размеру компании меня несколько смутило. Подбором персонала мне приходилось заниматься и прежде, но опыт документального оформления процесса у меня отсутствовал. Вскоре, однако, я понял, что работёнка мне вполне по силам и может оказаться не только весьма полезной в познавательном плане, но в некотором смысле даже увлекательной. Далее выяснилось, что кроме, собственно, кадровой работы мне надлежит заниматься ещё вопросами безопасности и вести миграционное делопроизводство. Ещё чуть позднее я обнаружил, что китайцы за те же небольшие деньги готовы использовать мой автомобиль и меня в качестве водителя (15) . Последнее обстоятельство меня совсем не порадовало, и довольно быстро я научился эффективно уклоняться от этой странной повинности.
 
         Особенностью нашего существования в компании «Решения и Финансы ЮЙ» являлось то, что её офис и основные административные работники находились в Кирове, а производственная площадка в Ирово-Печецке в более чем пятидесяти километрах от областного центра. Такое разделение обуславливалось временным отсутствием в ировопечецкой промзоне помещений пригодных для приёма руководителей и офисной челяди. Меня, как, впрочем, и всех остальных работников, такое положение вещей устраивало совершенно – кому охота ездить каждый день на работу за пятьдесят верст?
 
         Генеральным директором работал нестарый ещё, окировчанившийся хохол по фамилии Швец. Волею военно-вертолётной судьбы его занесло после военной академии в наши унылые веси, где он окончательно освоился и пустил корни. Внешности он был внушительной и в лучшие годы, несомненно, пользовался успехом у дам. Характер же имел эмоциональный, взрывной, но отходчивый. Брат – славянин, одним словом.

         Офис оказался маленьким, народу в нём роилось множество, и посадочного места мне Швец не предоставил. Как потом выяснилось, сам он пришёл в компанию лишь на месяц раньше меня, но подавал себя, как и полагается начальственному украинцу, руководителем компетентным и уверенным. Сходу накидал множество поручений срочного характера, и уловив мою неготовность ютиться на краешках менеджерских столов, согласился позволить мне временно работать на дому. Периодически он звонил и требовал отчёта о результатах работы. Обращался всегда, как принято разговаривать утомлённому службой полковнику с молодым и вечно слегка виноватым капитаном. Такая парадигма отношений меня не слишком устраивала, но до определённой поры я решил эту манеру нового руководителя потерпеть. Периодически я появлялся в офисе – просто чтобы чуть-чуть там примелькаться, не более того.
 
         Время шло, работы добавлялось, но в моём удалённом от офиса статусе не менялось ничего. Несколько раз я обращался по этому поводу к Швецу, который реагировал на мои заявления с пониманием и готовностью разрешить проблему. Он даже обещал несколько раз поговорить с Юн Лу и, вероятно, даже делал или желал сделать это, но никаких изменений не происходило. В конце концов, устав и разозлившись, я сам зашёл в кабинет Юн Лу и вежливо поинтересовался, не пора ли мне подыскать хоть какое-нибудь местечко в офисе. К удивлению моему китаянка, не откладывая дело в долгий ящик,  на моих глазах отперла дверь соседней комнаты, в которой периодически заседал её китайский инвестор, и сообщила, что отныне и до следующего прибытия инвестора из Китая это место моё.

          Через пару часов после заселения в новые апартаменты ко мне заглянул Швец и выразил удовлетворение по поводу счастливого разрешения давно назревшей проблемы. Не сходя с места, я заверил его в абсолютной и нерушимой лояльности делу процветания китайского бизнеса. Утром следующего дня, по сложившейся традиции, я позволил себе поспать чуть дольше обычного. Недремлющий Швец не замедлил напомнить о себе и о том, что рабочий день во вверенной ему компании начинается с восьми часов утра. 


 

         Промзона


         Когда я впервые посетил промзону, китайцы всё ещё находились под впечатлением от полицейской облавы и боязливо отсиживались по углам многочисленных зданий и помещений. Вид, представший моему взору, захватывал и потрясал: величественный многоэтажный заводской корпус тянулся на добрые две с лихвой сотни метров. Вслед за ним в некотором отдалении начинался ещё один такой же, или даже больший по размеру. Внутри царило гулкое запустение, и завывали сквозняки. Когда-то здесь трудились десятки, может быть сотни рабочих, теперь же не было никого. Похоже, уже очень давно. Внутренности цехов неплохо сохранились. Повсюду присутствовали следы прежней производственной активности – массивные части станков и механизмов, узлы и обломки каких-то агрегатов. Прекрасно пережившие отсутствие хозяев металлические лестницы убегали под потолок. Ржавые, но крепкие ещё трубы сплетались клубками и пронизывали околостенное пространство. Даже большинство стёкол в окнах оставались нетронутыми.
 
         Находясь внутри здания, нельзя было отделаться от ощущения, что здесь произошло что-то плохое, даже ужасное. Какая-то беда, заставившая людей быстро уйти. Экстренно эвакуироваться, забрать только самое необходимое, бросить всё остальное. Так уходят при угрозе внезапного появления врага. Какого врага? Не могу точно сказать, может быть интервентов, оккупантов, враждебных инопланетян, наконец. Вероятнее всего эти последние здесь так и не появились, или появившись, быстро исчезли, оставив всё хозяйство на попечение многочисленных банд воробьёв и крыс. Чем питалась эта живность в отсутствии человека – можно только предполагать. Часть корпуса занимали многочисленные конторские помещения, столовая, ещё какие-то комнаты, назначение которых не было понятно, куда в сумерки в одиночку не каждый бы решился зайти.

         В промежутке между корпусами как опята на гнилом пне торчали на пригорке несколько плотно сбитых друг к другу квадратных трёхэтажек. Похоже, там, в прежние времена, квартировало заводоуправление, а теперь территорию осваивали китайцы, устроившие в нескольких помещениях, что-то среднее между лежбищем морских котиков и общежитием (16) . Из закопченных окон первого этажа одного из зданий торчали перманентно чадящие трубы. Двери подъезда плотно закрыты – и неспроста. У китайцев там кухня и заходить туда неподготовленному представителю европейской культуры я бы особо не рекомендовал. Спешу сходу развеять сомнения: барбекю из кошек и жаркое из воробьёв там не готовят (17) . Всё много проще – там ежедневно жарится в масле красный перец чили. Сомнительный этот деликатес особо популярен у жителей Поднебесной и в процессе приготовления издаёт аромат настолько густой и для обоняния непочтительный, что привыкать к нему приходится долго.

         На втором этаже комнатка, где живут и прячутся от полицейского произвола техническая интеллигенция – инженеры Хань и Ли (18)  - бедновато одетые худощавые мужички средних лет. В глазах китайцев испуг и недоверие – видно, что ничего доброго от русского человека они не ждут. Говорю им через переводчика, что опасность временно миновала, но нужно проявлять бдительность и осторожность. Инструкции о дальнейшей линии поведения они получат своевременно. Переводчик владеет русским плоховато, и я не знаю, что из сказанного мною действительно доходит до китайцев, но они улыбаются, теплеют взглядом, согласно трясут головой.
 
         Соседнее помещение - это то, что переводчик назвал главным походным офисом предприятия. Бегло осматриваю комнату. Из примечательного вижу только две вещи – потрясающую, просто выдающуюся загаженность всего от пола, до стен, окон и потолка и большой круглый деревянный стол, заваленный бумагами вперемешку с разными канцелярскими принадлежностями и кондитерскими изделиями. Я ещё не знаю о той роли, которой суждено сыграть этому месту (19)  в моей недолгой карьере, быстро выхожу прочь и переключаю внимание на другие объекты. А посмотреть было ещё на что.
 
         Почти вплотную к первому корпусу прилегали развалины некоего строения, смысл и назначение которого, ввиду почти полной его уничтоженности, определить не представлялось возможным. Просто груда кирпичей, с выступающими кое-где остатками стен и перекрытий. Я бы, наверное, прошествовал мимо, не обратив на всё это внимание, если бы не замечание китайца - переводчика, что через два, самое большее три месяца на этом месте будет стоять и давать тепло котельная. Я остановился, представил величественное сооружение, изрыгающее из своего чрева облака дыма и пара, сравнил это с картиной, представшей пред моим взором, и искренне не поверил (20) . Денёк выдался погожий, настроение было приподнятое и я благодушно хлопнул пару раз фантазёра – китайца по тощему плечику – господин Обломов тоже, знаете ли-с, запомнился тем, что прожектами своими мир удивлял. Да-с!


         Все мои потуги сформировать в сознании читателя, представившийся моим глазам образ промзоны, не будут стоить ничего, не скажи я ни слова о прилегающей к строениям территории. Если в порочной моей голове сохранилось ещё хоть какое-то понимание прекрасного, то почти полное воплощение этого я обнаружил в тех местах. Колоссальное пространство, огороженное дырявым железобетонным забором, казалось местом совершенно особенным. Точнее, оно таковым и было и сомневаться в этом не приходилось. Время здесь текло совсем по-другому: гораздо медленней, чем в других местах. В отдельных локациях оно застаивалось, густело, становилось видимым и осязаемым. Я такие точки старался обходить по-особенному аккуратно.

          В южной оконечности территории широко раскинулась заброшенная стройплощадка. Что там пытались возвести и отчего внезапно всё остановилось - неизвестно никому. Судя, однако, по брошенной строительной технике, воткнутым в почву монструозным сваям и прочим заготовленным стройматериалам затевалось что-то воистину грандиозное. Вопрос, возникавший при посещении заброшенного цеха, здесь стоял ещё жёстче и острее: почему люди ушли, не доделав своё дело? Или вернее сказать сбежали, бросив всё, что могли бросить, как бегут в панике от смертельной опасности?
 
         Тронутый ржавчиной подъёмный кран всё ещё держит на стреле массивную железобетонную плиту. Когда трос проржавеет, она упадёт, но время здесь почти не движется и на это потребуется сто, а может двести лет. В кабине старого бульдозера остался пакет – в нём то, что когда-то было обедом бульдозериста. Нетронутым обедом. Здесь очень давно не звучала человеческая речь, и возжелай я вдруг запеть или закричать – не был уверен будет ли мне это позволено? Место жутковатое, но, побывав здесь однажды, я приходил сюда вновь и вновь, влекомый тем непонятным, странным наслаждением и тихим восторгом, которые я мог обретать только тут. Когда-нибудь я бы здесь заночевал и вдоволь насладился немым сиянием мёртвых созвездий, хотя что-то живущее внутри меня подсказывало, что пройдя такую инициацию, вернуться назад и не раствориться навсегда в окружающих меня камнях, металле и почве стало бы почти невозможно.
         
 
         Я провёл многие часы, исследуя самые отдалённые уголки промзоны, и часто делал это не без явного собственного удовольствия, хотя всё это случилось потом и позже, а сейчас я видел перед собой завод – это бессмысленное нагромождение распадающихся корпусов, ангаров, зданий и площадок, очень напоминающее распластавшееся на огромной территории тело гигантского доисторического монстра. Только зверь этот был давно мёртв и китайцы, сновавшие по цехам, как по его разлагающимся внутренностям, напоминали мне жуков - трупоедов, спешащих отложить больше и больше личинок и закончить, наконец, своё малоприятное, но нужное дело. Можно ли было предположить, что жуки эти вдруг займутся делом совершенно обратным и когда-то оживят этого мертвеца, заставят чёрную кровь в его жилах вновь циркулировать, сердце биться, а мышцы надуваться злой жаждой движения? Думать об этом, как и о самих этих жуках не хотелось, и мысли улетали прочь, звеня жемчужными крылами и похохатывая.   



         Информация к размышлению: Чен Хон Сюань


          Переводчик Дима оказался, пожалуй, самым первым китайцем из числа штатных работников компании, с которым я познакомился. Настоящее его имя, конечно же, вовсе не Дима, а Чен Хон Сюань, но неизвестно кем заведённая традиция такова, что для простоты обращения китайцы выбирают себе русские имена и идут себе дальше с ними по жизни. Юн Лу рассказала, что этот совсем молодой ещё человек, хотя и гражданин КНР, но не китаец, а кореец. Какое это имело для неё значение - я не понял, но при случае поинтересовался, чью сторону в межкорейском споре он поддерживает – севера или юга. Ответ однозначно свидетельствовал о том, что только идеи Чучхе могут привести корейскую нацию к благоденствию и процветанию.

         Семья направила Чен Хон Сюаня на учёбу в Россию. Очевидно, на парне решили здорово сэкономить и вместо московского или питерского вуза он окончил филфак Вятского гуманитарного универа. Несмотря на наличие диплома за пазухой, русским он владел плоховато, хотя за несколько месяцев активной работы на ниве устного перевода в изрядной степени поднаторел и окрылился (21) . До приезда в Россию Дима успел отслужить солдатом в китайской армии в какой-то автомобильной части. Правда, на мой вопрос грешил ли он, как всякий уважающий себя автомобилист, хищениями ГСМ всегда отвечал невнятно. В России ему, в отличие от многих его соотечественников, не нравилось, и он честно говорил, что хотел бы уехать назад в Китай или Корею. Одинаково хорошо владея корейским и китайскими языками, он, тем не менее, книг, газет, журналов не читал. Музыку не слушал, в ней, как и в литературе, не разбирался, в кино не ходил. Вопрос о том, чем он заполняет досуг, привёл Чен Хон Сюаня в изумление – какой может быть досуг, если он всё время и практически без выходных работает? Позднее выяснилось, что это действительно так. Ничего экстраординарного в этом, однако, не было. Попав на работу в китайскую компанию, простой непривилегированный китаец просто обречён становиться трудоголиком (22) . Иначе его быстро и без сожалений заменят на другого китайца. Таковы негласные правила, но выполняются они неукоснительно. Вполне вероятно, спустя месяцы или годы Дима заработает себе право на регулярный и качественный релакс, но сейчас его коротких минут отдыха хватает лишь на то, чтобы покопаться в своём смартфоне. Нужно, однако, отметить, что делал он это всегда с большущим упоением.

         Как это бы ни показалось странным, но, несмотря на обширные пробелы в образовании, Чен Хон Сюань отличался и умом и сообразительностью, а получив позднее некоторые административные полномочия, он, тем не менее, в отличие от других, не утратил чувство деликатности и такта, особенно когда речь заходила об отношениях с русскоязычным персоналом.


         Информация к размышлению: Юй Шин


         Юй Шин в отличие от большинства других своих соотечественников русского псевдонима себе не брал. Объяснялось это краткостью его собственного имени и относительной его благозвучностью для русского уха. Выглядел он так, как выглядел бы известный гайдаровский антигерой Мальчиш–Плохиш, если бы у проклятых буржуинов имелась возможность откармливать его вареньем и печеньем лет до тридцати пяти – высоким, щекастым, жопастым и животастым. Голову он всегда обривал под тотальный «ноль», из одежды предпочитал спортивные костюмы «adidas» и соответственно выглядел как классический «браток» средней руки из российских «девяностых». Гардероб его хотя и был богат, но в части фасонов разнообразием не отличался. Подбор наряда от случаев и ситуаций совершенно не зависел. В беседах с переводчиком Димой я пару раз интересовался не считает ли Юй Шин, что для официальных встреч с федеральными, областными, да и районными чиновниками пиджачная пара, даже без галстука, смотрелась бы более уместно, но переводчик, похоже, даже не посмел озвучить в какой-либо форме столь дерзкий вопрос. Что же касается полноты, то, как я понял, избыточный вес среди китайцев не является чем-то предосудительным, а уж тем более постыдным. Более того, живот и мощные жировые складки по бокам выдают человека состоятельного, успешного, имеющего возможность питаться обильно и вкусно. Обычные китайские работяги, как правило, сухи и поджары (23) .
 
          Несмотря на внушительные габариты, Юй Шин отличался проворностью движений и даже некоторой размашистостью. Громкоголосый и эмоциональный, он всегда обозначал своё присутствие шумом, криком, звуками падения и перемещения предметов. Судя по всему, ему нравилось казаться энергичным и деятельным - в этом он видел свой собственный неподражаемый стиль руководителя. Путь восхождения Юй Шина на бизнес-олимп овеян тайной, но кое-какие сведения выудить из китайцев всё же удалось. Рассказывали, что в ранней своей молодости он, малообразованный выходец из простой небогатой семьи, сумел удачно устроиться личным водителем одного успешного промышленника, неплохо себя зарекомендовал, женился на дочери упомянутого магната и вошёл в его семью уже на правах полноправного члена. Спустя некоторое время он, поднаторевший в вопросах деревообработки, приехал в Ирово-Печецк в качестве руководителя проекта.
 
         В первые недели своей работы в компании я не без любопытства наблюдал за общением Юй Шина с китайскими рабочими. Надо сказать, что манеры его большим изяществом не отличались – на этих плохо одетых (24) , худощавых, чаще всего возрастных ребят он просто вульгарно орал. Вопил и размахивал руками. Так часто поступают и наши отечественные недоруководители, желающие донести до подчинённых то, что лучше и легче всего объясняется спокойным голосом и толковым языком. Китайские работяги слушали своего руководителя и согласно кивали. Тон, с которым к ним обращались, их не смущал. Представить, что кто-то из этой массы способен выступить с возражением, фрондировать иным любым способом, невозможно. Лояльность должна быть абсолютной.
 
         Совершенно по-другому Юй Шин подавал себя по отношению к русскоязычному офисному персоналу. Всегда подчёркнуто приветливый, любезный, даже подобострастно услужливый (снимет соринку с пиджака) он никогда не позволял себе ничего, что могло даже отдалённо походить на хамство, присущее его общению с компатриотами. Тем не менее, уже тогда, откуда-то внезапно выплыл и оформился, не озвученный ни перед кем вопрос: какое время потребуется этому молодому, бритому налысо, ожиревшему китайскому нуворишу для того, чтобы начать общаться с нами также, как он практикует это со своими?


         Информация к размышлению: Ли и Хань Силин


         Инженеры Ли и Хань Силин внешне ничем не отличались от остальной массы китайских работяг. Одеты в такие же обноски, за обедом садились за общий стол и, казалось, никакими особыми привилегиями не пользовались за исключением, может быть, лишь двух: жили отдельно от других и практически всё время находились на работе. Типичное положение Ли, как я его запомнил, - на корточках, в позе сложенного пополам перочинного ножика, нависая над механизмами, аппаратами и прочими железяками. Этакий китайский Кулибин, всё время сочиняющий какое-то новое устройство из самых простейших подручных материалов. Вообще, как оказалось, сделать из дерьма что-то, хотя бы отдалённо, хотя бы на короткое время, напоминающее конфетку – очень важное качество китайского инженера. Временами создавалось впечатление, что все технические, производственные процессы на заводе почти исключительно зависят от воли этого маленького худенького человечка неопределённого возраста. Когда наши русские технари возмущались по поводу полного отсутствия техдокументации для тех или иных узлов и агрегатов, ответ чаще всего оказывался одним – всё это в голове Ли. Можно представить наше удивление, когда вдруг выяснилось, что никакого академического образования за спиной этого, несомненно, талантливого человека нет.
 
         Хань Силин в отличие от своего коллеги был более склонен заниматься не железом, а административным менеджментом. Высокий, несмотря на свои пятьдесят с лихвой лет, подтянутый и живой, он каким-то волшебным образом умел завоёвывать симпатии окружения. Кто-то сказал, что он говорит на английском, и я, порадовавшись этому известию, поспешил вступить с ним в коммуникацию, но, увы, кроме двух – трёх самых банальных фраз, ничего получить от собеседника так и не сумел. Жаль, разговор мог бы получиться весьма любопытным.
 

         С заводом, этим давно уже умершим и частично распавшимся монстром, тем временем, происходили странные дела. Словно обильно политый мёртвой водой, он на глазах излечивался от старых ран. Плоть его: цеха, котельная, служебные и подсобные помещения восстанавливалась. Жуки – китайцы трудились на славу, но жизнь внутри дракона пока ещё не зажглась. Сердце его ещё не могло дать мощный энергетический толчок, посылающий кровь – электричество, тепло и воду в путешествие по заводским сосудам и капиллярам. Однако жуки – реаниматоры знали своё дело и с каждым днём монстр всё более и более обновлялся и рос. Чрево его стремительно наполнялось станками, механизмами и производственными линиями, составлявшими стройную систему его внутренних органов. Всё ненужное решительно удалялось, всё нужное занимало свои штатные места и ждало своего часа. День, когда чудовище должно было, наконец, пробудится от мёртвого сна, приоткрыть очи и сделать первый конвульсивный и болезненный вздох стремительно приближался.




         Инвестиционный проект


         Как уже отмечалось ранее, для властей уездного города Ирово-Печецка прибытие китайцев стало тревожным сюрпризом. Иностранцев из дальнего зарубежья на бескрайних Вятских просторах появлялось мало, опыта делового сотрудничества с ними было ещё меньше, но экономика города, района, да чего говорить, и области в целом остро нуждалась в том, что сейчас принято называть «драйверами роста», а если совсем по-простому, то в значительных финансовых вливаниях. Но лучше обо всём по порядку.

         Сам по себе городок Ирово-Печецк был обязан своим появлением и расцветом очередной советской грандиозной стройке второй половины ХХ века – химическому комбинату. Предприятие это считалось, чуть ли не крупнейшим в Европе, выпускало массу полезных для народного хозяйства вещей и требовало колоссального штата работников, кои и расселялись компактно по соседству. Жить в то время в Ирово-Печецке было модно. Работники комбината получали прекрасные зарплаты и с оптимизмом смотрели в будущее. Город радовал и поражал своим современным видом, стремительно рос и развивался (25) . Население снабжалось по Московской и Ленинградской категории. Что это означало? Всего лишь то, что в своих магазинах ировопечане могли ежедневно приобретать продукты и промтовары, о которых жители многих других городов СССР могли лишь прочитать в популярных журналах. Жители областного центра жутко завидовали своим «провинциальным» соседям и регулярно осуществляли опустошительные набеги на торговые точки Ирово-Печецка (26) . Ировопечан это крайне раздражало и не раз они всерьёз задумывались о том, чтобы не пускать кировчан к себе в город или хотя бы не давать им возможности отовариваться в своих магазинах.
 
         Всё стремительно поменялось с началом эпохи демократизации и гласности. Вначале из магазинов постепенно исчезли все продуктовые, шмотошные и прочие дефициты. Потом химический гигант, кормивший большую часть города, подвергся акционированию, приватизации и дроблению на несколько уже не столь крупных предприятий. При этом жуликоватые гендиректора и хапужистые топ – менеджеры заработали себе целые состояния, а огромное количество рабочих и служащих оказалось не у дел.
 
         Ирово-Печецк разделил судьбу многих десятков российских моногородов. Работать людям стало негде. Уровень жизни упал резко и безнадёжно. Население налегало на дешёвый алкоголь и люмпенизировалось. В этой обстановке появление китайцев с их юанями оказалось более чем кстати. А радоваться было чему: заявленный азиатскими союзниками инвестпроект предполагал вложения сотен миллионов рублей, создание множества рабочих мест и серьёзной инфраструктуры. Побочные заказы должны были обеспечить работой десятки местных организаций и фирм, а налоги широкой рекой хлынуть в бюджет. Аллилуйя! Как вовремя подоспела эта помощь! Наш великий и могучий азиатский сосед протянул нам в трудную минуту свою крепкую жёлтую руку и раскрыл объятия! Не это ли проявление настоящей дружбы и союзнического долга?! Да, мы будем работать вместе, плечом к плечу, учиться друг у друга и достигнем успеха и процветания назло ненавидящему нас Западу. Вместе мы решительно шагнём вперёд, помогая и поддерживая друг друга. Мы не позволим друг другу упасть и споткнуться. Мы одолеем любые трудности и преодолеем любые препятствия. Ведь мы, русские и китайцы, близки как губы и зубы (27) ! Как отрадно и хорошо, что мы вновь вместе, наши сердца пульсируют в унисон, а мысли и чаяния совпадают! Как отрадно и хорошо! Как сладостно, отрадно и хорошо!




         Возведение котельной


         Так было предначертано, что котельной суждено было стать первым ключевым органом, возникшем в исстрадавшемся теле завода. Есть те, кто полагают, что это просто такая большая избушка с неутомимо коптящей трубой, но они очень здорово ошибаются. То есть внешне котельная действительно может выглядеть именно как неказистая постройка, лишённая всякой архитектурной привлекательности. Но дело вовсе не во внешней красоте. Котельная – строение специфичное, проектируется и возводится по особым правилам, ознакомиться с которыми можно в соответствующих нормативных актах. Зачем такие сложности? Причина заключается в том, что это объект повышенной опасности и в случае стечения в одну точку нежелательных обстоятельств может взорваться не хуже бомбы особо крупного калибра и поубивать кучу народу как внутри здания, так и в ближайших окрестностях. Говорят, такие случаи бывали, и не один раз.
 
         В центре любой котельной присутствует котёл. Их может быть даже несколько. Вообще котёл – это металлическая ёмкость, в которой происходит сгорание угля, дров, торфа или газа. Горит это всё не просто так, а с целью нагрева воды, которая потом используется для отопления помещений, приведения в движение машин и механизмов, получения пара и т.д. Поэтому котёл – агрегат довольно сложный, почти живой, требующий к себе особого внимания и уважения. Каждый котёл в обязательном порядке должен иметь сертификат качества и ясно прописанное руководство по эксплуатации, где как раз и говориться, как это изделие необходимо использовать, а что делать ни в коем случае нельзя. Серьёзное нарушение этих инструкций приводит либо к поломке агрегата, что неприятно, но, в общем, не так уж фатально, либо к последствиям уже мною описанным, что чревато уголовным преследованием виновных лиц, если, конечно, они, по их счастью, оказались в числе выживших.
 
         Как уже говорилось ранее, избыточно беспокоиться об эстетизме экстерьера котельной нужды нет. Но построено оно должно быть так, чтобы в случае, скажем, взрыва не разлетелось как карточный домик, калеча и убивая всех вокруг, и не погребло под своими руинами находящихся внутри кочегаров и их корешей. Вариант гораздо более предпочтительный, когда силой взрыва всего лишь вышибает окна и специальные панели, приподнимает крышу, но само здание остаётся на месте. Чтобы всё произошло именно так, а не по-другому, к строительству здания, даже на уровне проектирования предъявляются особые требования, а после возведения оного, уполномоченные госорганы должны всё проверить, замерить и убедиться в том, что всё сделано правильно и инструкции соблюдены. В противном же случае эксплуатацию котельной могут просто запретить.

         За пять тысяч лет существования китайской цивилизации её славные сыны прошли грандиозный путь познания мира и человека, и, разумеется, ни в коем случае не были готовы снизойти до ознакомления с правилами и инструкциями, выдуманными «варварами с севера » (28). Вскоре после возведения стен котельной из Китая прибыли два большущих чёрных котла с красовавшимися на боках лаконичными иероглифическими надписями. Иероглифов было немного, смотрелись они веско и другой технической документации к изделиям не прилагалось. Примерно было понятно, как и куда устанавливать эти зловещие, величиной с небольшой дом, чугунные дуры. В голове инженера Ли зрели идеи о том как эти дьявольские устройства запустить. Непонятно было другое – как их легализовать, то есть убедить проверяющие органы согласиться с их существованием и использованием. Задачка казалась не из лёгких. Поначалу гендиректор Швец даже слегка запаниковал (формальная ответственность вся на нём!!!), но потом нашёл единственно возможный в этой ситуации выход – обязал главного энергетика Сашу и механика Аркадьича найти в Ирово-Печецке организацию, использующую аналогичного типа агрегаты. Идея состояла в том, чтобы документацию частично скопировать, а частично заменить нечитаемыми текстами на китайском языке. В таком виде бумаги, по крайней мере, можно будет если не согласовать, то хотя бы предъявить, а это уже что-то.
 
         Бритый, плотно упакованный в адидасовское шмотьё, Юй Шин с удивлением наблюдал за переживаниями Швеца. Он искренне отказывался понимать природу и смысл страданий этого странного русского человека – главное, что дело двигается вперёд, а остальное всё не главное и оно подождёт. В общем, как-то так.
 
         Вслед за котлами возник вопрос по поводу самого здания котельной. Проект его должен утверждаться компетентными службами ещё до начала всех работ. Невзирая на возражения, а затем и протесты Швеца, строительство велось стихийно в полном соответствии с концепцией, существующей исключительно в гениальном сознании инженера Ли. Окончательно поняв, что дело пахнет керосином, измученный бессонницей и ожиданием скорой расплаты, Швец подал заявление об увольнении по собственному желанию. Несколько дней подряд он пытался вручить его неуловимому Юй Шину и, в конце концов, добившись своего, с облегчением удалился прочь (29) . Назначение на вакантную должность гендиректора получил заместитель сбежавшего руководителя, замечательный русский парень с простым, но труднопроизносимым для китайцев именем Шура (30) . Среди множества, несомненно, полезнейших качеств новопроизведённый гендиректор имел и одно уникальное – он умел демонстрировать чудеса дипломатичности и почти никогда не говорил китайцам «нет».

          Что же касается здания котельной, то решение вскоре пришло само собой. Нашлась проектная контора, которая за изрядное вознаграждение согласилась составить проект уже по готовому строению, что в сроки далёкие от кратчайших и было исполнено.



         Информация к размышлению: Чун Джунтао


Появление в компании этой маленькой щупленькой девушки первоначально осталось почти незамеченным. Большеголовая неказистая дурнушка, она более всего напоминала девку из глухой и сильно пьющей деревни. Вела новоприбывшая себя настолько скромно, зажато, выглядела такой испуганной и забитой, что вызывала желание подойти и подарить в утешение сахарного петушка на высокой палочке. Выяснилось, что Чун Джунтао, наречённая Анной – невеста переводчика Димы, завершает в скором времени обучение в аспирантуре вуза, где я раньше работал, и готовится к защите кандидатской диссертации. Покопавшись в памяти, мне действительно удалось опознать в ней одну из множества китайских студенток, группами прибывавших в Киров для изучения русского языка в Вятском гуманитарном университете. Позднее оказалось, что и она запомнила меня как сотрудника университетской администрации, о чём позднее мне придётся сильно пожалеть.

         Как и её будущий муж, Чун Джунтао активно занялась переводческой деятельностью и немало в этом преуспела. Большой симпатии к ней я никогда не испытывал, но нужно признаться, как специалист по русскому языку она состоялась в гораздо большей степени, чем её жених. Наблюдать за нею было любопытно. Постоянно демонстрируя кипучую деятельность, Анна охотно бралась за любые дела, выполняла любые поручения Юй Шина и очень скоро заслужила его полное доверие. Этого ей, похоже, показалась мало и она решила помочь ему в реализации административных полномочий.
 
         Очень скоро все работники компании стали свидетелями удивительных метаморфоз – превращения скромной переводчицы Анны во властного и авторитарного топ-менеджера Чун Джунтао. Теперь она уже не столько задавала вопросы от имени Юй Шина, сколько сама требовала отчётов уже от своего имени. Спорить с ней не пытался даже наш доморощенный гендиректор Шура. Она могла в удобное для себя время позвонить любому интересовавшему её работнику и, не тратя сил на приветствие и прочие ненужности, сразу переходила к делу: «почему вы не сделали это? Зачем сделали то? Где вы были тогда-то, и почему вас не было там потом»? Не ошибусь, если стану утверждать, что всякий, оказавшийся под прессом такой инквизиции, чувствовал себя чем-то вроде доски, в которую неумолимая рука, вооружённая молотком, с чувством и удовольствием вгоняет один гвоздь за другим. Юй Шин, не лишённый, видимо, интереса к социальным экспериментам, увлечённо следил за происходящим и, несомненно, делал для себя далеко идущие выводы. Выводы нужно было делать и нам – русским работникам в услужении у китайцев.
 

(продолжение следует)


           1. Многолетние (хотя и не столь интенсивные) наблюдения свидетельствуют, что по-настоящему красивых женщин в европейском смысле среди китаянок немного. Причиной этого являются особенности строения фигуры и форма лица азиаток. Встречающиеся изредка необыкновенные по своей привлекательности экземпляры лишь подтверждают это правило. Один такой алмаз я заметил на городском рынке Иркутска и долго стоял рядом, разглядывая и любуясь дивным творением (здесь и далее примечание автора).

         2. В этой ситуации Юн Лу, несомненно, руководствовалась старым китайским правилом шелковичного червя: откусывать понемногу, но съесть всё.
 
         3. К ним чаще всего относились работавшие в фирме Николая бухгалтерши, экономистки, разного рода консультантки, сотрудницы банков, налоговых служб и пр.

         4. Традиционное китайское лакомство, являющее собой варёное куриное яйцо, обрабатываемое в течение длительного времени особым способом, в результате чего белок приобретает выраженный зелёный цвет, а желток становится почти чёрным. Само яйцо издаёт весьма странный и довольно неприятный запах. Вкус специфический, но довольно пикантный. Попробовать продукт решится далеко не каждый. Сам съел два таких «изделия» и… остался жив и здоров. Об употреблении такого яйца как о немыслимом акте героизма однажды рассказывал личный переводчик Л.И. Брежнева.

         5. Выражение «Enough is enough» иные склонны переводить как «хорошего понемножку», но в моём случае этого «немножко» оказалось чуть больше чем хотелось, а по поводу «хорошего» также возникают чувства самые противоречивые.
6 Ещё одна пословица «Friends are the thieves of our time» гласит о том, что друзья только и занимаются тем, что крадут у нас наше драгоценное личное время, но я категорически с этим не согласен и отношу эту мысль насчёт неумения англосаксов дружить по-настоящему. 

         7. Именно в таком виде мне предстало это место во время первого посещения «промзоны». Восторг, который я испытал от увиденного был неподдельным! Непонятно почему бывшие хозяева не догадались оборудовать там тематическую «сталкер – зону» и зарабатывать на экскурсиях. Впрочем, в тех местах таких уголков хватает и без того.
 
         8. На момент разговора с Колей многое из приводимых здесь сведений известны, разумеется, нам не были.
   
         9. Появление многочисленных групп вьетнамцев в Кирове в восьмидесятых годах прошлого века также вызвало массу эмоций у коренного населения. Многие из них на родину так и не вернулись, дали потомство и стали неотъемлемой частью местного социума.

         10. Для несведущих: сотрудники Федеральной миграционной службы МВД и ФСБ.
   
         11. Большинству иностранцев из дальнего зарубежья для въезда в Россию необходимо получить визу: туристическую, деловую (коммерческую), техобслуживание, рабочую, дипломатическую и пр. Нарушение же иностранцем заявленных целей пребывания в стране может стать причиной наложения на него штрафа или даже депортации.
   
          12. Внутренняя информация деликатного или даже компрометирующего свойства, часто предмет охоты конкурентов, авантюристов всех мастей и полицейских служб.

         13. Свойством китайского национального характера, несомненно, является умение по-детски быстро забывать прежние печали и счастливо преодолённые трудности.

         14. Чуть подробней об этом продукте в главке «Мы и они: близко - далеко».

         15. Россияне, работающие в китайской компании, рано или поздно начинают понимать, что функциональные обязанности, внесённые в их трудовые договоры (при их наличии) ни в коем случае не следует принимать буквально. Фактически перечень этих обязанностей много шире и определяется текущими задачами компании и капризами китайского руководителя. Те, кто оказываются способны в кратчайшие сроки осознать и принять эти правила, имеют шанс проработать с китайцами дольше остальных.
 
         16. Там-то их тёпленькими и взяли ошалевшие от такой удачи сотрудники ФМС.
 
         17. Более подробно о китайской кухне в главке «Китайская кухня с вятским припёком».

         18. В дальнейшем выяснилось, что у товарища Ли вообще нет никакого технического образования, что, однако, не мешало ему выступать в качестве ведущего специалиста на предприятии и пользоваться у руководства непререкаемым авторитетом.
 
         19. Значительная часть событий, о которых речь пойдёт далее, будет происходить именно в этом помещении.

         20. Следует признать, что я всё-таки ошибался. Китайцам проект реализовать действительно удалось, хотя времени на это потребовалось немного больше.
 
         21. Слабые результаты в учёбе ни в коем случае не являются показателем низкого качества обучения в вятском вузе. Работа преподавателей при любых обстоятельствах всегда оказывалась на высоте, их профессионализм не вызывал и тени сомнений, а вот настойчивость и прилежание в изучении языка китайские студенты демонстрировали не часто. Частично оправдывало китайцев то, что русский язык действительно очень сложный и выучить его хорошо – заслуга не малая. Любой иностранец, европеец или житель востока, сумевший достичь в изучении русского заметных успехов, достоин всяческого уважения.
 
         22. Большинство жителей Китая до настоящего времени работают без выходных, отпусков и даже без права на гарантированную государством пенсию. Причём эта практика распространяется не только на городских пролетариев и крестьян, но также на их сановных руководителей и даже партийных бонз. Узнав об этом от представителя официальной делегации Хэйхэского университета, я вначале ему не поверил, а потом ещё долго удивлялся особенностям китайского социализма.
   
         23. Возможно, эти утверждения уже не в полной мере соответствуют действительности. Китай стремительно развивается и жизнь в стране, как рассказывают очевидцы, меняется с захватывающей быстротой. Нынешние китайские пролетарии уже не такие нищие какими были двадцать – тридцать лет назад. Они изо всех сил раскармливают своих чад, превращая их в «маленьких императоров», не знающих отказа ни в чём.
   
         24. Бесплатная рабочая одежда на китайских предприятиях не выдаётся. В качестве таковой работниками используются старые спортивные костюмы, военная униформа, любая домашняя одежда и прочие обноски.

         25. Оборотной стороной этого благополучия стала весьма скверная экологическая ситуация, стоившая многим ировопечанам не только здоровья, но и жизни.
   
         26. Сам грешным делом, однажды, будучи студентом – третьекурсником, участвовал в групповой вылазке по ировопечецким магазинам. Дело было осенью 1990 года и от былого изобилия тогда уже почти ничего не осталось.
   
         27. Сравнение, использованное однажды великим модернизатором Китая Дэн Сяопином для обозначения близости его страны с Вьетнамом. Рискну предположить, что отношения КНР с Россией вскоре приобретут не меньшую насыщенность и тесноту.
 
         28. В соответствии с традиционной китайской картиной мира в центре мироздания располагается «Серединная империя», т.е. Китай, окружённый со всех сторон варварскими малоцивилизованными народами.
   
         29. По некоторым сведениям полностью избежать возмездия за свои грешки Швецу всё же не удалось, хотя отделался он легко и малой кровью.
 
         30. В китайском языке нет слов со звуком «р». Существует даже версия, что этот звук китайцы либо вообще не слышат, либо интерпретируют каким-то своим причудливым образом. Так или иначе, произнесение любых сочетаний с участием  этого согласного являет собой проблему не из лёгких.