Рецидивист. 10 глава

     Любовь Матвеевна, которая вроде бы вначале соглашалась на переезд, вдруг передумала. Она категорически отказалась куда бы то ни было уезжать. Ольга пожала плечами.
     - Мама права. У нас тут дом, квартира, да и море рядом. Ну что нам искать преключения на свою голову? Те, кто нам угрожал... ты их... убил... значит ничего уже не угрожает, верно? - погрустнев от тяжёлых воспоминаний, проговорила она.
     - Ну да, наверное. Если у этого борова не остались дружки в Одессе. Ведь убийство своего атамана, они так просто не забудут. Да и драгоценности ещё у меня, - ответил я.
     - А ты отвези их тому еврею, всё и закончится. На них столько крови, - сказала Ольга.
     - Иосиф Моисеевич навряд ли сообщил о том, что его ограбили, сообщать ментам, что у него столько золота... ему дороже встанет, - подумал я, не имея желания возвращать драгоценности.
     В те времена, за это по головке не гладили и Иосиф Моисеевич это знал.
Но Ольге я об этом не сказал, а она, будто читая мои мысли, подошла ко мне ближе, чтобы её не услышала Любовь Матвеевна.
     - Послушай меня, Васенька... в общем, или ты едешь в Одессу и возвращаешь драгоценности, или уходи прямо сейчас, навсегда, - заявила она.
     И говорила она это, на полном серьёзе.
     - Хорошо, Оленька. Вот вернёмся домой, я с утра и поеду, - ответил я.
     Вечером мы уехали домой, Ольга, кажется, успокоилась. Но ночами она часто вскрикивала и просыпаясь, плакала. Я, как мог, успокаивал её.
     Утром, взяв свою брезентовую сумку, с завёрнутыми в старые вещи драгоценностями, я поехал на вокзал. Путь был не близким, на коротких станциях, я успевал перекусить в буфетах.
     В Одессе, я с вокзала поехал к дому Иосифа Моисеевича, хотя ноша за спиной не тянула. Оглядевшись, нет ли кого поблизости, я взял несколько изделий и положил в карман, с тем, чтобы продать перекупщикам, деньги были на исходе. Решил продать побольше, чтобы меньше возвращать старому еврею. Завернув в носовой платок самое на мой взгляд ценное, а это были кольца и серьги с бриллиантами и толстые цепи, я положил всё в глубокий карман брюк. На первое время, нам с Ольгой хватило бы с лихвой, ну а остальное и вернуть можно.
     Поднявшись к квартире старого еврея, я увидел, что дверь опечатана и судя по дате, уже почти три недели. Думая, что за квартирой скорее всего следят, я поднялся выше и постучался в первую попавшуюся квартиру, сам не зная, для чего. Дверь открыл пожилой мужчина и посмотрел на меня.
     - Простите, я ищу квартиру Головко Олега Семёновича, не подскажете, в какой квартире он живёт? - спросил я первое, что пришло мне в голову, вспомнив фамилию и имя своего однополчанина.
     Немного подумав, мужчина покачал головой.
      - Что-то не припомню такого. В нашем подъезде таких точно нет. Вы в справочную обратитесь, там Вам адрес дадут, - ответил он и тут же закрыл свою дверь.
     Я не успел даже спасибо сказать. Спустившись вниз, я вышел на улицу, там во дворе, за столом, на скамейках сидели мужики и играли в домино. К ним я и подошёл.
     - Привет, мужики! Козла забиваете? - спросил я, чтобы как-то начать разговор.
     Мне нужно было узнать, что стало со старым евреем и его женой, почему квартира опечатана.
     - Хочешь сыграть, что ли? - вытаскивая попиросу изо рта, спросил один из сидевших за столом, почему-то в одной майке и брюках.
     - Ну... не откажусь, - ответил я, присаживаясь к играющим.
     - Погода сегодня хорошая. Тепло, - сказал я.
     - Так весна, вот и тепло, - сказал другой, с силой хлопая по столу костяшкой домино.
     - А что у вас, двор вроде тихий. Спокойный, - сказал я, не спрашивая напрямую про еврея.
     - Какой там. Вон, почти месяц назад, бандюги семью Иосифа Моисеевича вырезали. Даже женщину не пожалели. Кому они мешали? Тихие такие, жили себе, никого не трогали. А что искали? Не понятно. Жил он скромно, богатством не отличался. Так, в один день всем домом и похоронили их. Единственный сын-то, на войне погиб. Вот тебе и спокойный дом, - рассказал мужик, с папиросой во рту.
     Немного поиграв в домино, я, попрощавшись, ушёл. Получалось, возвращать драгоценности было некому. И я мог со спокойной совестью вернуться к Ольге.
Но когда я завернул за дом, то увидел двоих, которые украдкой шли за мной. На ментов они похожи не были, значит это были люди Грини, не иначе.
     Я прибавил шагу и пошёл быстрее, надо было от них оторваться. Города я не знал, куда и как можно скрыться, тоже. Но подворотней в городе было множество, поэтому я быстро и юркнул между домами, в арку и пробежав через двор, вышел через другую арку и выскочил на улицу. Не выбирая дороги, я просто заходил во дворы, между которыми на верёвках висело постиранное бельё, так близко находились дома друг к другу. Только выйдя через двор, я столкнулся лицом к лицу с преследователями. Оно конечно, они то знали свой город, как свои пять пальцев, поэтому мои попытки скрыться, знали заранее и вышли мне навстречу с другой стороны.
     - Ну шо, набегался? Поговорим? - спросил один из них, в фетровой, засаленной фуражке, футболке и шароварах.
     У другого, который был одет примерно так же, сверкнул в руках нож.
     - Чё надо? - спросил я, остановившись перед ними и напрягаясь.
     - Гриня, наш атаман, не вернулся, не скажешь, где он так задержался? И где наши цацки? - подходя ко мне вплотную, спросил первый, выплёвывая докуренную папиросу.
     - Не понимаю, о чём ты, - ответил я, ожидая нападения.
     - Сёма, они не понимают, видал? - с издевкой спросил второй.
     - А мы ему сейчас мозги-то вправим, он и поймёт, - ответил Сёма, подняв кулак для удара.
     Удар я отпарировал и первым нанёс ему удар кулаком в челюсть. Второй подскочил с ножом и замахнулся, я ногой выбил из его руки нож. Началась драка, кое-какие приёмы борьбы я знал, так, учил на досуге. В общем, после недолгой драки, я уложил их, один был без сознания, другой, выплёвывая кровь изо рта, шипел, что мне не жить. Я присел над ним.
     - Я не знаю, ни вашего Грини, ни что с ним. Это вы что-то напутали, ребята, - тихо сказал я.
     Потом поднялся и пошёл прочь. Я прямиком поехал на вокзал, чтобы вернуться во Владивосток. Но когда я покупал билет в кассе, вдруг бок пронзила острая боль. С трудом обернувшись, я увидел злорадную улыбку Сёмы, который срывал у меня из-за спины брезентовую сумку и услышал истошные крики женщин.
     - Убили! Грабят! Боже ж ты мой! Ироды, убили!
     Дальше, в глазах потемнело и я потерял сознание. Пришёл в себя, не знаю через сколько времени, но открыв глаза, увидел, что лежу в палате с белыми, обшарпанными стенами, в палате четыре железные койки, на одной из которых лежал я. Ещё трое мужчин, занимали остальные три койки. Чувствовал себя не лучшим образом, но смог увидеть, что моя одежда, брюки и рубашка, лежат сложенными у меня в ногах, а я лежу в одних трусах. Захотел ногой прощупать карман брюк, чтобы убедиться, на месте ли драгоценности, но от боли откинул голову на подушку и застонал.
     - Очнулся, наконец? Может доктора позвать? - спросил один из мужчин, с трудом поднимаясь с кровати.
     - Нет, спасибо, - ответил я хриплым голосом.
     В горле было сухо и першило, с неприятным привкусом, видимо от наркоза.
     - Врач утром был, но ты ещё спал. Я всё-таки его позову, - выходя из палаты, сказал мужчина.
     Через пять минут, в палату вошёл доктор, худощавый, со смешной редкой бородкой, в круглых очках, с суховатым лицом.
     - Ну что, милейший, наконец проснулся? Уж третий день спишь. Мда... да ты в рубашке родился. Кто же это тебя так обласкал? Ещё чуток и лезвие ножа дошло бы до сердца, - картавя, говорил доктор.
     Я молчал, не зная, что ответить. Да и что я мог сказать?
     - Ну ладно, не хочешь говорить, не говори. Тут из милиции приходили, хотели с тобой поговорить, но ты спал и капитан ушёл, сказал, что ещё заглянет, - сказал доктор, открывая одеяло и осматривая мою рану.
     - Неплохо... покраснения нет, температуры нет... но полежать недельку придётся, - сказал доктор и покинул палату.
     - Что же ты молчишь? Кто это тебя так? Ведь мог и умереть. Тяжёлого тебя привезли, думали не выживешь, - сказал мужчина, кровать которого была рядом с моей.
     - Я живучий, на войне и не такое видел, - тихо ответил я.
     - Ты верно есть хочешь? Скоро обед должны принести, - сказал мужчина, с перевязанной рукой.
     - Мне бы попить, сухо во рту, - ответил я.
     - Ааа... это от наркоза. Я сейчас дам тебе воды, - сказал он и подошёл к столу, где стоял графин с водой и два стакана.
     Я, лёжа, с трудом выпил полстакана воды и поблагодарив, закрыл глаза.
     Тут в палату вошёл молодой человек в форме и подошёл ко мне.
     - Мельников? Василий Иванович? Мне бы Вам пару вопросов задать, - сказал он и взяв стул, поставил рядом с моей кроватью и сел.
     - Откуда Вы узнали, кто я? - с удивлением и опаской посмотрев на милиционера, спросил я.
     - Так в кармане Вашей рубашки, паспорт был. Он, кстати, у меня, вот, - показывая мне мой паспорт, сказал капитан.
     - Понятно. Что Вы хотели спросить? - спросил я.
     Разговаривать с ним, мне не хотелось.
     - Вы покупали билет до Владивостока, но купить не успели, Вас ударили ножом. Кто и зачем это сделал? - спросил капитан.
     - Я не знаю. Сам ничего не понял. Во Владивостоке у меня невеста, к ней и ехать собирался, - ответил я.
     - У Вас прописка под Москвой, в доме Клавдии Мельниковой, кем она Вам приходится? - спросил капитан.
     - Жена бывшая, - ответил я, поняв, что по прописке на меня дали запрос.
     - Не понятно. Под Москвой бывшая жена, сын шести лет, во Владивостоке невеста... а в Одессе что Вы делали? - спросил капитан.
     - Однополчанина приехал навестить. Но не нашёл я его. Нельзя? - начиная злиться, спросил я, подумав, что значит Клавдия сына родила.
     - Нет, отчего же нельзя? Вы работали на торговом судне? Работа вроде неплохая, почему уволились? Сейчас нигде не работаете, - всё выспрашивал капитан.
     - Захотел и ушёл. Другую работу искал, - грубо ответил я.
     - Ладно, не буду ходить вокруг да около. У Вас, в кармане брюк, нашли вот это. Может объясните, откуда у Вас это богатство? - показывая мне драгоценности, спросил капитан.
     - Нашёл. Вот хотел во Владивостоке государству сдать и получить свои двадцать пять процентов, - ответил я.
     - И где же валяются такие богатства? И почему здесь, в Одессе, не сдали? - спросил капитан.
     - А какая разница, где сдавать? Государство у нас единое, - ответил я.
     - Ну да, верно, единое. Только Вы не Мельников. Да, Василий Иванович, но не Мельников, а Соболев, по кличке Соболь. Правда, долгое время мы думали, что Вы погибли в аварии и утонули, но Ваша фотография у них сохранилась и после нашего запроса, нам её прислали. Так что, Соболев Василий Иванович... поправляйтесь и после выписки, Вас перепроводят в тюрьму. У Вас, кажется, пожизненный срок? А пока, перед дверью палаты будет сидеть наш сотрудник, так, на всякий случай. Мало ли, вдруг Вам захочется опять скрыться. А от правосудия не скрыться. Да Вы и сами это поняли, верно, Соболь? - нахмурясь, спросил капитан.
     Ничего не ответив, я отвернулся к стенке. Капитан ушёл и я понял, что на этом всё. А Ольга наверное подумает, что я скрылся с драгоценностями и вернуться к ней не захотел. Странно, но меня в данный момент волновало только это.