Гл. 3 Опять от меня убежала...

III.  ОПЯТЬ ОТ МЕНЯ УБЕЖАЛА…

                1
— Реверс! Продуть балласт аварийно! — приказал Дербенёв.
— Товарищ командир, — голос капитана третьего ранга Ивашина, игравшего на учении по борьбе за живучесть роль старшего помощника командира атомной подводной лодки, звучал спокойно и уверенно, — лодка всплыла в надводное положение. Предлагаю подать ЛОХ в аварийный отсек!
— Стоп секундомеры! Конец учения, — приказал руководитель. — Корабельный боевой расчёт возглавляемый капитаном третьего ранга Дербенёвым с поставленной задачей справился! Спасибо всем. Что нового, может быть, необычного вы, подводник-дизелист, познали сегодня, став на этом учении командиром атомохода?
— Сходу ответить трудно, но я постараюсь. Во-первых, «реверс» – это команда сугубо для турбинистов, а мы, как известно, под водой ходим на электромоторах.  Во-вторых, в идею борьбы за живучесть всех атомоходов заложена аксиома немедленного всплытия в надводное положение и только там, на виду у «восхищённого противника», продолжение борьбы за живучесть – будь то вода или огонь. У нас же нет таких запасов ВВД, как нет  и специальных пиротехнических или взрывных устройств, позволяющих мгновенно всплывать на поверхность. Поэтому мы сначала боремся за живучесть и уж потом или,  в некоторых случаях,  одновременно с борьбой за живучесть, всплываем. В результате, победив огонь или воду в подводном положении, теряется смысл лишать себя основного тактического свойства подводной лодки, которым является скрытность. А в остальном всё одинаково!
— Спасибо, Александр Николаевич, оценка отлично, — похвалил работу командира руководитель учения. — Есть ли замечания или вопросы у членов КБР, офицеров-наставников?
Офицеры-слушатели и офицеры-педагоги дополнять доклад не стали. К тому же раздался звонок на большой перерыв, в течение которого нужно было успеть ещё и пообедать…
               
                2
Придя в офицерскую столовую, Дербенёв заметил, что у «кормушки» для слушателей выстроилась огромная очередь. Количество офицеров, стоявших за «хлебом насущным», не предвещало своевременного и полноценного обеда. Но тут Александр обратил внимание, что в непосредственной близости от кассы мелькнули знакомые уже красные сапожки.
Собравшись с духом, Дербенёв направился к ним.
 — Здравствуйте, Елена, — вежливо поздоровался Александр, подходя к девушке сбоку.
— Здравствуйте, товарищ боксёр, — отреагировала девушка, — а я вам место заняла…
 Дербенёв, надевший на лицо маску сплошной невинности, занял очередь позади девушки.
— Я понимаю, что наглость второе счастье, но не до такой же степени, — Александр услышал за спиной голос своего «сокамерника» Олега Шумицкого.
— А вот я не понимаю, Олег, как один офицер, находясь  с другим в одном КБР, может оказаться за пять человек к «корыту», в то время как другой вынужден констатировать очередь длинною более ста человек? — огрызнулся Дербенёв.
— И как тебе всё удаётся, — прошептал на ухо Александру Олег, — девушки, учёба и спорт?
— Я просто расставляю эти слова согласно приоритету, — также тихо ответил Александр.
Плотно отобедав, Дербенёв вспомнил об адмиральском часе, но программой обучения будущих командиров подводных лодок этот атрибут предусмотрен не был. А вот учения по выходу в торпедную атаку предусматривались обязательно, также как и в ракетную, и почти ежедневно.
К счастью для Дербенёва, готового хоть пару минут вздремнуть даже у прибора торпедной стрельбы или БИУС, сейчас он должен был выступать в роли командира минно-торпедной боевой части, а вот командиром атомной подводной лодки на учении должен был стать другой товарищ Дербенёва – капитан третьего ранга Владимир Багрянцев.
Крепкий, высокий и широкоплечий, Багрянцев, обладавший пытливым умом, глубокими знаниями  и  гусарским характером, внешне очень походивший на Ломоносова, как-то сразу оказался в ближнем кругу Дербенёва. Так же незаметно между офицерами завязались товарищеские отношения…
— Ну что, Володя, стрельнём? — поинтересовался Дербенёв.
— И попадём тоже! — ответил Багрянцев. — Если ты, конечно, мне поможешь и не проспишь всю торпедную атаку…

                3
Вечером, когда отгремели учебные атаки, а впереди была суббота, предусматривавшая учебный процесс только до обеда, Дербенёв позволил себе помечтать о выходном благополучии. Сегодня, например, ему ещё предстояло посетить тренировку, а вот завтра и в воскресенье можно было и отоспаться…
— Я замучилась вас ждать, уважаемый джентльмен, окоченела вся…— знакомый с некоторых пор голос, раздавшийся за спиной Дербенёва, вихрем вылетевшего на улицу и спешившего теперь на тренировку, заставил Александра остановиться. Обернувшись, Дербенёв обнаружил Елену.
— Вы ко мне? — удивился Дербенёв.
— Именно к вам, — согласилась девушка. — Однажды вы меня уже выручили, но сейчас сложилась такая ситуация, что я бы не отказалась ещё раз от вашей помощи…
Дербенёв вынужден был остановиться и, удивлённо подняв брови, уточнил:
— Надеюсь никого убивать не надо?
— Что вы, что вы… Пусть все будут здоровы и счастливы. Просто у меня снова два «горящих» билета на Игоря Корнелюка, завтра – девятнадцать ноль-ноль в «Октябрьском», и я опять одна…
 — Вот и выспался, Александр Николаевич, — тихо произнёс Дербенёв.
— Что вы говорите? Я не слышу, вы согласны? — как заведённая, повторяла  Елена, не поспевая за Дербенёвым.
— А что мне остаётся, не пропадать же билетам. — на ходу крикнул Александр, почти бегом устремляясь на станцию метрополитена.
И наступило завтра, и состоялся концерт, и, также как и раньше, концерт понравился Елене и Александру. Правда, также как и раньше, Дербенёв чувствовал, что он делает очень опрометчивые шаги, всякий раз соглашаясь с предложениями этой новой своей знакомой в красных сапожках. Но то ли наивность предложений одинокой женщины, то ли простота отношений между взрослым и женатым «дядей» и двадцати пятилетней незамужней девушкой не вызывали у Александра каких либо подозрений на умысел, направленный против его семейных отношений.
Бывая иногда на концертах, молодые люди много времени потом  гуляли по Гатчинскому парку, рассказывали друг другу о себе, своей жизни и мечтах. Потом Александр провожал Елену домой – «до подъезда» и убегал на последнюю электричку. Так было и сегодня, доведя девушку к месту проживания, Дербенёв услышал, как где-то за деревьями в районе станции  прошумела электричка. Александр взглянул на часы.
 —  Это была последняя, —  спокойно прокомментировала Елена, видя возникшее волнение Дербенёва.
— Как последняя? — наивно удивился Александр.
— Обыкновенно. В воскресенье она уходит на час раньше. Вот расписание, можете убедиться, — девушка достала расписание из сумочки и показала Александру.
  — Так вы всё знали и не сказали мне? — ещё больше удивился Александр.
— Простите,  я совсем забыла…
— Что ж, пойду по шпалам, хотя бы до Гатчины, а там такси или заночую на вокзале.
— Ерундой не майся, Саша! —  Елена подняла голову и, посмотрев на горящие окна третьего этажа многоэтажного дома, резюмировала: — Родители ещё не спят, ждут. Я давно обещала познакомить их со своим спасителем.
Дербенёв так посмотрел на Елену, что той стало не по себе. Глаза Александра сверкнули в темноте молниями с такой силой, как будто небо извергло струи огня во время грозы.
  — Здравствуйте, дорогие родители, а вот и я – женатая скотина, запудрившая голову вашей дочери…— вырвалось у Александра. — И потом, мы что, уже переспали или «на брудершафт» выпили, что вдруг стали на «ты»?
 — Зачем вы так? — тихо прошептала Елена, и по щекам её побежали слёзы.

                4
Две женщины, обе небольшого роста, обе  родственницы, взволнованные внезапным визитом «незваного» гостя и обе по-своему переживавшие о последствиях этого самого визита, тихо совещались на кухне среди ночи.
— Ну и что ты со всем этим собираешься делать? — спросила дочку  Роза Андреевна.
— Пока не знаю, мама, но мне с Сашей очень спокойно и надёжно!
— И чем же это вызвано? — продолжала удивляться мать Елены.
— Не могу сейчас объяснить, но мне кажется, что он настоящий и очень надёжный человек, а мне другого и не надо…
 — Странно как–то, доченька, ты рассуждаешь. Человек он, может, конечно, и хороший, не знаю, а может только хочет казаться таковым,  сегодня их очень много развелось – женатых «холостяков», но муж то он чужой! Да и детей у него двое…
— У них в семье давно «непонятки», и каждый, по сути, живёт своей жизнью.
— А тебе с этого что? Не лезь в чужую семью, не становись разлучницей, и будет тебе счастье. Так учила меня моя мать, и я тебе это говорю.
 — Прости, мама, но я и не лезу. Просто мне тоже хочется быть и  любимой, и  женой одновременно, как ты с папой, например, жить.  Да и не просто с кем либо жить, а так, чтобы настоящий мужчина был рядом.
 — Настоящий, настоящий. Заладила. В чём же он настоящий?
 — Если бы ты, мама, видела как он вёл  себя в ресторане, когда от  приставаний мерзких ухажёров защищал, ты бы всё поняла. Кстати, его попутчик - «сотоварищ» вёл себя совсем иначе – зеркально наоборот…