Шепот шизофрении

АВТОР ИДЕИ:
Сытник Сергей Александрович, г. Балаклея, Харьковская область

Сотни голосов, сливающихся в разнотонный гул, перемещались вместе с пассажирами метро, растворялись в грохоте колес электропоездов, спешащих заглотнуть людей и перенести к пункту назначения по заданному маршруту. Утром в час-пик эта картина всеобщего хаоса и ажиотажа повторялась в метро с завидным постоянством, менялись только люди и лица. А вверху над этим подземным миром со своей жизнью, раскинулся другой мир – город – дома, офисы, магазины. Как только взошло солнце, первые лучи проникли в окна и коснулись земли, утро преобразилось, обещая еще один знойный летний день, от которого не спрятаться даже в тени.
На широкой улице с множеством офисных зданий в одном из кабинетов полицейского управления сидел темноволосый мужчина лет сорока, и устало потирал глаза и виски. Бессонная ночь давала о себе знать. Голова болела. Глаза пекли, словно в них бросили горсть перца. Твердый массивный подборок выдавал в нем упрямую личность, которая не привыкла отступать перед трудностями. Это был следователь Дмитрий Корнилов.
- Что происходит в моем городе, черт возьми!? – раздраженно выпалил он совсем зеленому сержанту, который мялся у двери, не решаясь прервать размышления следователя. Кроме того, молодой коллега догадался, что Корнилов адресовал вопрос не ему, а самому себе. Следователь отвел руки от красных глаз и уставился в карту, раскинутую перед ним на столе. На ней было отмечено множество мелких желтых кругов, плотно сплотившихся в одном месте. Вот уже несколько месяцев следователь не мог разгадать загадку, которая не давала ему спать по ночам и спокойно дышать.
- Неужели снова помешательство? – в этот раз, подняв глаза, следователь обратился непосредственно к сержанту, при этом выудив из пиджака пачку с таблетками от головной боли, и проглотил сразу три, не запивая водой.
- Так точно, - отрапортовал сержант.
- И кто в этот раз? – устало спросил Дмитрий Корнилов, усиленно потирая виски.
Сержант раскрыл папку, которую все это время держал наготове, и пробежался по записям.
- Банкир. Расстрелял свою семью – жену и двоих взрослых детей, - доложил он.
Следователь посмотрел на сержанта так, словно он принес ему весть о том, что начальник хочет подарить ему свою должность.
-  И где он сейчас? В психбольнице? Поехали, нужно его допросить, - скомандовал Корнилов, сгребая карту в стол и застегивая верхние пуговицы рубашки, которую он не менял второй день.
- Нет, он не в больнице, - растерянно ответил сержант.
Следователь на полпути из-за стола, снова откинулся назад, сверля молодого коллегу взглядом.
- А где же он? Только не говори, что его убили при задержании? – пригрозил следователь пальцем.
- Нет, не убили, он сам… - пожимая плечами, ответил сержант и попятился назад, словно боясь, что Дмитрий наброситься на него, а если и не набросится, то выслушать придется много нелицеприятного. В гневе Дмитрий Корнилов был страшен.
- Что сам?!! – басом прогремел он.
- Застрелился, - бледный сержант стал еще бледнее. Ему страшно не нравилось приносить шефу плохие вести.
- Зачем он это сделал? – теряя терпение и брызгая слюной от непонимания, что творится в его городе, следователь снова достал карту и стал ее изучать.
- Есть свидетель, - вдруг сказал сержант, приободрившись. Наличие свидетеля могло немного усмирить суровый нрав начальника.
- Свидетель? – удивленно вскинув брови, с живостью откликнулся на сообщение Дмитрий. – С этого и нужно было начинать. И что он говорит?
- Это не он, а она. Горничная. Она прибиралась в ванной комнате, когда банкир явился домой и стал угрожать семье. Он ее не видел, а она спряталась, и все слышала. Сержант запнулся и стал что-то искать в своих записях.
- Ну, не тяни! – подгоняя сержанта, нетерпеливо сказал следователь, надеясь, что в этот раз у него появится хоть какая-то зацепка в деле. – Что она видела?
- Со слов горничной, банкир пришел домой разъяренным. Угрожал оружием жене и детям. Обвинял их в том, что они хотят его убить и завладеть его деньгами. Когда жена и дети попытались убежать, решив, что банкир спятил, он застрелил их. Сначала жену, потом сына, и дочку. Дочка почти убежала. Он ее уже на пороге… 
- А что потом? Взял и застрелился? Зачем тогда их убивать было? – вопросы следователя были снова адресованы самому себе, а не сержанту. 
-  После того, как банкир расстрелял семью, горничная мало что видела. Она так испугалась, что заперлась в ванной, поэтому слышала через дверь, как хозяин долго мерил комнату шагами туда и обратно, разговаривал сам с собой, объясняя убитым, что он должен был их застрелить, иначе они бы отобрали у него деньги. Потом стало тихо, и какое-то время она ничего не слышала, но выйти побоялась. А еще через время она услышала дикий крик и плач. По голосу, горничная догадалась, что это кричал и плакал банкир, сожалея о том, что наделал.
Тарабаня по столу пальцами, Корнилов мысленно начал анализировать поступающую ему информацию, поэтому ему хотелось как можно скорее получить все сведения, имеющиеся у сержанта.
- А затем она услышала еще один выстрел. Она так и сидела в ванной, пока не прибыли наши ребята. Соседи, услышав стрельбу, вызвали полицию.
Еще долго после того как сержант вышел из кабинета, Дмитрий Корнилов изучал карту, а также материалы, оставленные ему в папке с последнего места происшествия и думал, думал, думал. За последние несколько месяцев город охватила странная эпидемия – помешательство и сумасшествие, которые возникало спонтанно и невесть откуда, причем у совершенно здоровых психически людей. Жертв этого всеобщего безумия ничего не связывало. Они никогда и нигде не пересекались. Не было ни общих знакомых, ни друзей, ни профессиональных интересов. Это были обычные люди разного круга общения и рода деятельности – продавцы, банкиры, врачи, менеджеры, рабочие и безработные, трезвенники и алкоголики, богатые и бедные, благополучные и бездомные. От этих мыслей голова шла кругом, зато, к удовольствию отметил Дмитрий, таблетки помогли, и она перестала болеть. Нужно было ехать на место преступления и самому все осмотреть. Вчера он не успел, так как во время сообщения полиции, находился в другом месте преступления с похожим случаем безумия. В городе творилась какая-то чертовщина. Следователь дал себе слово, что будет землю рыть, но раскроет это дело, так сильно оно его зацепило, ведь одной из жертв оказался соседский мальчик, ровесник его сына. Хороший парень, который ни с того ни с сего стал представлять себя героем компьютерных игр, который умеет летать и прыгнул с крыши на глазах у родителей. Родители, черные от горя, умоляли Дмитрия раскрыть преступление, потому что случай с помешательством сына происходил не один раз за последние несколько месяцев. Тогда им удавалось в последний момент схватить мальчика и отвести от края, а когда кризис проходил, все психиатры, у которых его обследовали, с твердой уверенностью заявляли – «абсолютно здоров». Дела закрывались одно за другим. Помешательство нельзя обвинить в убийстве или самоубийстве. Родители были уверены, что их ребенка кто-то заставил наложить на себя руки. Подростковая психика легко поддается влиянию, поэтому это было очень вероятно. Это был первый странный случай в череде странных смертей, последовавших после. Именно эти смерти не давали Дмитрию Корнилову спать по ночам.
Пока следователь ломал голову над безумствами, которые вспыхивали то у одного, то у другого жителя города, двадцативосьмилетний Герман Тищенко, улыбаясь во все лицо, шел в поликлинику на прием к врачу психиатру, у которого состоял на учете с десяти лет, когда с ним впервые случился приступ шизофрении. Несмотря на свой страшный диагноз, он жил один, и мог себя обеспечивать благодаря пособию, которое ему выделило государство. Герман обязан был проходить ежемесячные проверки у психиатра и принимать таблетки строго по графику, так как иногда у него возникали приступы, после которых он себя не помнил. Пособие позволяло ему покупать себе пищу и одежду, к которым он был совершенно непривередлив, довольствуясь малым. Герман жил в своем маленьком мире и верил, что все живут, как он, поэтому был абсолютно счастлив. Сегодня он еще и гордился собой, ведь он помог банкиру понять, что деньги нужно тратить на семью, а не дрожать над ними, как скряга. Он шел и радовался тому, что этот человек, у которого заглохла машина, спустился в метро, где Герман любил проводить время часами, выискивая среди толпы тех, кому нужна помощь. И сегодня, он услышал его, банкира, еще до того, как взгляд выхватил его среди пассажиров метро.
Увидев его, в голове Германа зашептали миллионы голосов, возникли тысячи картинок. Он услышал, о чем думал банкир и увидел его внутреннюю сущность – скупой пожилой мужчина, у которого была жена и взрослые дети. Спеша на работу, мужчина размышлял о том, что его жена тратит слишком много денег на еду и одежду, что слишком много помогает детям, что им нужно экономить. Ему было жалко денег, которых у него было много. Он был жаден и скуп. Шепот голосов заглушил гул электропоездов, пронесшись над головами людей, и словно щупальца схватил банкира за горло, а затем сжал так сильно, что тот не смог освободиться от него. Потом этот шепот ворвался в сознание банкира так стремительно, что мужчина потерялся между двумя мирами – реальностью и безумием. Его собственный голос не успел даже вскрикнуть. Он сник среди миллионов голосов, которые шептали ему, что делать и куда идти. Это был дар Германа – внушать людям свои видения и мысли. Он открыл в себе эту способность совершенно случайно. Ежегодно у Германа случались приступы шизофрении, а в последние два года они участились. Таблетки не помогали. Иногда голоса в голове становились настолько громкими, что уже не шептали, а кричали в мегафон, заглушая его собственный голос до такой степени, что он был тише мышиного писка или даже шелеста травы. Несколько раз Германа забирали в психбольницу прямо с улицы. К счастью для него, во время своего сумасшедшего состояния, он ни на кого не нападал, однако мог привселюдно дискутировать со своими невидимыми собеседниками, привлекая внимание прохожих и полиции. Мог бродить днями и ночами по улицам, доводя себя до истощенного состояния. Всегда находился кто-то, кто вызывал скорую, которая доправляла его в больницу, где он проводил под наблюдением психиатров несколько дней, а потом, посте таблеток и уколов, голоса на какое то время исчезали.
Последний приступ случился с ним в метро. Как только он спустился в подземку, и окунулся в гул толпы, ему показалось, что он нырнул в ад, в котором услышал знакомые ему голоса. Он так испугался, что сердце выпрыгивало из груди, а паника завладела его телом. Руки и ноги не слушались. Герман перестал понимать, где находится. Спешащие по своим делам люди, не обратили никакого внимания на странного молодого человека, который с трудом добрался до скамейки и, опершись спиной о стену, с отсутствующим выражением уставился в одну точку. Шепот в голове Германа из слабого жужжания дорос до гула, а затем превратился в животный крик из множества голосов. Все чего он хотел – избавиться от него, освободиться. Каждый голос хотел выделиться. Каждый хотел управлять ним. Они терзали его сознание, разрывая на части.
В следующее мгновение, находясь в ловушке собственного сознания, Герман вдруг ощутил, что в толпе есть еще люди, которые испытывают страх. Герман стал искать источник ощущений, которые напоминали его собственные и вскоре увидел слабое свечение над белокурым мальчиком лет пятнадцати. Германа словно магнитом потянуло к нему, и он влился в его сознание, как жидкий металл – резко и прочно. Мальчик был очень напуган. Все его мысли были заняты тем, что в школе и после школы его будет поджидать местная банда из старшеклассников, которые сделали из него грушу для битья. Худой с бледной кожей и тонкими чертами лица, этот мальчик больше походил на девочку, за что стал изгоем и посмешищем в школе. Герману стало жаль его, больше чем себя. Голоса немного стихли. Они насторожились и следили за тем, что станет делать Герман, а ему вдруг захотелось, чтобы этот мальчик смог дать отпор своим обидчикам. Он вспомнил, как видел рекламу какой-то компьютерной игры с супергероем и представил мальчика в его роли. Неожиданно шепот отступил от Германа. Он обвил сознание мальчика, как плетущееся растение, все глубже проникая в его здравые мысли и заменяя их грезами Германа, которому больше не было места в голове мальчика. Его резко выбросило оттуда. Двоим им не было места в одной голове. Взгляд сидящего на скамье молодого человека стал осмысленным. Голоса в голове исчезли, но когда мимо него проходил тот самый мальчик, он весь светился, а вокруг него шептали сотни, тысячи голосов. Они шептали ему, что он особенный, что он супергерой, который может все. 
После этого случая к Герману пришло откровение. Теперь он понял, что голоса это не болезнь, как его убеждал доктор, что это его дар. Герман убедился в своей нормальности и даже в том, что он лучше остальных, ведь он может помогать им. С этого дня он часто возвращался в метро и искал того, кому больше всех нужна была его помощь. Он помогал им, делясь с ними своими фантазиями, как с тем подростком и как сегодня с банкиром. Он спасал этих людей и на несколько дней, а то и недель, голоса исчезали.
Следователь Дмитрий Корнилов с дотошной щепетильностью исследовал место преступления. Обходя каждый сантиметр в просторной квартире банкира, где на полу мелом были обведены тела жертв и самого, теперь уже мертвого, хозяина квартиры, Дмитрий все больше убеждался только в двух вещах – что нет ни намека на наркотики, которые могли вызвать временное помешательство, ни следов взлома, которые бы указывали на грабеж. По контурам тел на полу можно было с уверенностью утверждать, что члены семье не оказывали сопротивления хозяину квартиру, а убегали. Все подтверждало слова горничной о том, что банкир преследовал свою семью, стреляя в упор, но не в лицо, а в спину. Они удирали.
Сержант, который был не только молодым помощником, но и учеником Корнилова, осматривая квартиру, присвистнул, видя, как неплохо «выживают» служители банкнот и злата:
- Вот это хоромы! - завистливо произнес он. – Я на такую квартиру и за всю жизнь не накоплю.
Следователь Корнилов усмехнулся:
- Дослужишься до генерала, накопишь, - парировал он. – Не забывай, большие деньги – большие проблемы. Вот хоть бы наш случай, банкиру его большие деньги не помогли.
Сержант, открывший рот, чтобы возразить следователю, замолк. Слова следователя поставили его в тупик.
Возвращаясь в полицейское управление с места преступления, Корнилов был недоволен. Он не нашел ничего, что помогло бы ему хоть на шаг приблизиться к разгадке. Это его тяготило.
Несколько дней все было спокойно: новых жертв не было. На четвертый день в шесть утра зазвонил телефон. Дмитрий, который лег спать в три часа ночи, с трудом открыл глаза и нащупал трубку.
- Корнилов слушает, - сонным голосом произнес он.
Прослушав сообщение сержанта, он помрачнел. Еще одна смерть в результате помешательства. В этот раз жертвой стала женщина средних лет. Продавщица. Соседи услышали утром душераздирающие крики и вызвали полицию.
За годы работы следователем, Дмитрий Корнилов видел многое: ножевые и пулевые ранения,  кровь, трупы, но даже его потрясло увиденное на месте преступления. В однокомнатной квартире, к которой проживала жертва, все стены были заляпаны кровью. Грузная женщина лежала на полу с изрезанным животом.
- Похоже, она сделала это сама, - сказал судмедэксперт, осматривая тело.
Рука женщина застыла на рукоятке ножа, всаженного в самый центр распаханного живота, с которого на пол свисали кишки, как будто она хотела вырвать себе желудок. Рвотные позывы подступили к горлу, но приложив кулак ко рту, Корнилов с трудом сдержался, чтобы не выплюнуть утреннее кофе наружу, а вот молоденький сержант оказался не таким крепким. Ему еще не приходилось видеть столь ужасной картины. В горле у него заклокотало, и он прожигом понесся в ванную комнату, откуда послышались надрывные звуки извергаемого горлом содержимого желудка.
Герман снова был счастлив. Вчера утром он почувствовал, как в голове как ветер зашелестели голоса, а это значило, что кто-то ждет его помощи. Спустившись в метро, он долго ждал, пропуская один электропоезд за другим, того человека, на которого укажут голоса. И вот появилась она. Крупная женщина с симпатичным, но унылым лицом, задумчиво вышла из поезда и присела на скамейку. Большие телеса необъятного размера заняли сразу два места. Женщина, порылась у себя в сумке и выудила оттуда шоколадный батончик. Жадно и быстро откусывая кусочек за кусочком, она вскоре расправилась с ним. Голоса в голове Германа зашептали громче, затем стали навязчивее, закричали. Герман погрузился в их поток, понесся вдоль кафельных стен метро и влился в сознание крупногабаритной женщины. Сначала Герману показалось, что он влился в пустой, но объемный сосуд, так как он не услышал ни единого звука голоса его владелицы. Лишь начав свой поиск, он вдруг услышал слабый шорох, быстро прекративший сопротивляться ему. У этой женщины не было ни силы воли, ни высоких стремлений, ни мыслей, только множество картинок с худенькими стройными моделями с красивыми выточенными телами с глянцевых обложек пролетали мимо него. Это была единственное навязчивое желание женщины – стать такой же, как они. Герман помог ей. Он представил ее на картинках глянцевых журналов – такую же стройную и тонкую как изображенные там модели. Голоса роем окружили безвольное эго женщины и стали нашептывать ей то, что ей нужно сделать…
Как и в предыдущих случаях все смахивало на самоубийство, но следователь Корнилов не хотел в это верить. Ни один человек в здравом уме не станет сам распанахивать себе живот, а эта продавщица хоть и не была эталоном красоты, но, по словам знакомых, была вполне адекватной женщиной. Было еще кое-что, привлекшее внимание следователя: одна из подруг жертвы и ее коллега по работе несколько раз произнесла слово, которое он слышал при допросе свидетелей по каждому из случившихся преступлений. «Метро». Учитывая, что все убийства и самоубийства со странным помешательством произошли в одном районе, Корнилов зацепился за эту мысль, как за спасательный круг. Он поручил сержанту немедленно выяснить, каким образом, добирались до работы утром все потерпевшие и уже через час, его догадка нашла подтверждение. Все жертвы в день своей гибели утром пользовались метро. А когда выяснилось, что у банкира в тот злополучный день, сломалась машина, и ее забирал эвакуатор возле подземной станции, и водитель видел, как банкир не стал ждать такси, а спустился вниз, у следователя перехватило дыхание. Он как собака-ищейка унюхал след и теперь бежал по нему, чтобы не упустить свою добычу. Затребовав записи с камер видеонаблюдения с подземных станций, он стал внимательно изучать их. Закончив просмотр последней записи, следователь не заметил на них ничего необычного, кроме одного молодого человека. Одного и того же. Он приходил утром в метро. Садился на скамейку. Долго ждал. Иногда часами. Затем просто поднимался и уходил. Внутренне чутье не давало Корнилову успокоиться. Хотя этот странный молодой человек не приближался к жертвам, которых следователь нашел на записях, ему показалось очень странным, что тот присутствовал на камерах каждый раз вместе с очередной жертвой. У Корнилова не было никаких официальных оснований для его допроса или задержания, но эта тайна мучила его.
На следующий день утром он сидел в метро на одной из скамеек и поджидал знакомого молодого человека. Он прождал полдня, но тот не появился. Корнилов приходил в метро каждое утро, пока в один из дней, это была пятница, молодой человек с видеокамеры появился на горизонте и расположился в противоположном от следователя месте. Он сел на скамейку и прислонился к стене, устремив взгляд в одну точку. Он сидел так больше часа, не шевелясь и не обращая ни на кого внимания. Корнилов издалека наблюдал за ним. Неожиданно вид ему закрыл какой то молодой парень.
- Эй, - раздраженно окликнул его Корнилов.
- Дмитрий Николаевич, - радостно воскликнул сержант, увидев его, и быстрым шагом подойдя к нему, плюхнулся рядом. Следователь посмотрел в направлении странного молодого человека, опасаясь, что тот успел исчезнуть из поля его зрения, но он ошибся – тот все еще неподвижно сидел и смотрел в одну точку.
- Я вас все утро ищу. Телефон в метро не берет.
- Что случилось? – недовольно спросил Корнилов. – Неужели, опять убийство.
- Нет! Начальник вызывает вас к себе. В этот раз коллеги с соседнего округа просят помощи в расследовании.  Хотят вас на это дело поставить.
- Здрасти-пожалуйста, - возмутился Корнилов. – С какой стати? У меня своих нераскрытых дел по горло.
Сержант пожал плечами, не зная, что ответить. Он вдруг как то поник, посерел. Взгляд стал немного блуждающим, а сам он растерянным. 
- Ты в порядке? – обеспокоенно спросил Корнилов. – Что-то ты побледнел как то?
- Я… да… в порядке.
- Ладно, пошли подвезу тебя к управлению, - сказал Корнилов, снова взглянув на странного молодого человека. Тот перехватил его взгляд и улыбнулся. Корнилов вдруг почувствовал, словно на мгновение перестал принадлежать сам себе, как будто его мысли спутались, но лишь на мгновение. Привычка держать все в голове упорядоченным, по ячейкам, вернула его к действительности. Именно в этот момент, он увидел, как странный молодой человек шагнул в подъехавший электропоезд, бросив взгляд на него и сержанта. Молодой человек светился от радости. Корнилов, помня о том, что ему с сержантом нужно в управление, все же рванул к дверям, чтобы не потерять его из виду, но те захлопнулись прямо перед его носом, а затем поезд с грохотом на скорости пронесся мимо них.
На голову Дмитрия свалилась новая проблема – сержант. С ним происходило что-то неладное. Он стал рассеянным. На вопросы отвечал невпопад или вообще игнорировал. Внутри у него происходил диалог, которого Корнилов не слышал, но видел отражение на лице.
Когда до полицейского управления оставался один квартал, сержант вдруг резко крикнул, чтобы Корнилов остановил машину. Следователь инстинктивно ударил по тормозам, испугавшись, что не заметил прохожего. Выхватив пистолет из кобуры, сержант выпрыгнул из машины и побежал к двум мальчикам лет семи-восьми, которые «сражались» детскими пистолетами, пока их родители спокойно обедали за столиком уличного кафетерия. 
- Паф-паф, ты ранен, - кричал один из мальчиков, а второй изображал, как падает на землю.
Сержант бежал к ним, вытаращив глаза и выхватив пистолет. Дмитрий Корнилов мчался за ним попятам. К счастью следователь нутром почуял, что сержант был не в себе. Как только появился тот странный молодой человек, его молодой коллега резко изменился. Учитывая, что во всех случаях с людьми случалось помешательство, следователь страшно боялся, как бы сержант не натворил беды. Когда тот добежал до играющих мальчишек, он направил в них пистолет, а затем раздался оглушающий выстрел…
Дмитрий Корнилов находился в психбольнице и беседовал с врачом. Сержант пришел в себя. На вопрос: «Зачем он стрелял в детей?», он говорил, что никогда не поднимал оружие на детей. Что сегодня он видел двух мужчин-грабителей возле кафе на улице, и пытался их обезоружить. Он искренне не мог понять, почему Дмитрий Корнилов помешал ему, выбив пистолет сильным ударом вверх, как раз в тот момент, когда он выстрелил, ведь грабители могли убить их обоих. Их было двое, и они были вооружены…
Герман был доволен. Сегодня он помог молодому неопытному сержанту, который мечтал добиться успеха на службе, поверить в свои силы. Он показал ему, как нужно сражаться с преступниками, вспоминая самые интересные сцены из боевиков, которые он смотрел. Герман был уверен, что теперь сержант владеет всеми приемами обезоруживания грабителей и задержания убийц. Правда, кое-что тревожило Германа. Сегодня голоса не ушли как обычно. Они стали намного тише, приглушеннее, едва различимее, но все же не ушли. Это было странно. «Может быть, это из-за того второго?», - подумал Герман. Кроме сержанта, он сегодня проник еще в одно сознание – это было сознание полицейского, следователя, которому нужна была помощь. Он был измучен из-за того, что не может найти разгадку в расследовании какого-то важного для него дела. Герман хотел помочь ему, показать ему, научить его как действуют детективы из фильмов, но тот не впустил его, выгнал из своего сознания. «Может, голоса не ушли, потому что я не закончил помогать ему».
На следующее утро, шепот голосов стал сильнее. В этот раз у Германа не было нескольких дней спокойствия. Когда он спустился в метро, и направился к любимой скамейке, там спиной к нему сидел человек в помятой серой рубашке. Голова разболелась. Шепот голосов становился громче и вскоре сменился на крик. Это был адский крик. Герман начал теряться в этом мире, как это происходило с ним раньше. Глаза переставали видеть. Белая пелена застлала их, и Герман только чудом не промахнулся мимо скамейки. Когда он прислонился к стене, ища того, кто поможет ему освободиться от голосов, он не сразу понял, что свет в этот раз исходит от человека, сидящего рядом с ним, спиной к нему. Тот вдруг обернулся и пристально посмотрел на Германа. Шепот разнесся вокруг, заглушив все остальные шумы. Сознание Германа стало перетекать в сидящего рядом мужчину, но вдруг наткнулось на стену из силы воли, здравого рассудка, порядка и чести. Иначе не могло быть, ведь в этот раз перед Германом сидел следователь Дмитрий Корнилов, а его не возьмешь голыми руками. Их сознания столкнулись как две стихии, но холодный поток здравого рассудка затушил сумбурные искры безумствующего пламени. Голоса Германа закричали так, словно их пытали самыми страшными и мучительными пытками. Спасаясь от преследования, они стремительно возвращались к своему источнику, а затем врезались в его мозг и сливались с ним, врастали в него, чтобы остаться в нем навсегда. Сильная головная боль пронзила Германа, и он упал на плиточный пол метро, не помня, кто он и где он находится.
Солнце светило в окно. Глаза запекло от яркого света, и Герман очнулся.  Он сидел на зеленой поляне в инвалидном кресле и почему то в белой рубашке с завязанными сзади руками. Он мог только смотреть и слушать. Трава шелестела и нашептывала ему о том, что он стал узником собственного безумия.
Дмитрий Корнилов и молодой сержант стояли за спиной Германа. Каждый из них мыслил о своем. Сержант думал о том, что из-за больного шизофренией Германа, он чуть не стал убийцей детей, и что только благодаря Корнилову, который выдал это помешательство за отравление, ему удалось выйти сухим из воды и даже остаться на работе. А следователь думал о том, что голос шизофрении может быть настолько сильным, что человек перестает принадлежать сам себе. Он думал о том, что нельзя жить в мире иллюзий. Реальный мир, каким бы жестоким и несправедливым он не был, оставляет нам право выбора, а мир иллюзий нет, ведь он исчезнет, разобьется на мелкие осколки, как только столкнется с действительностью. Следователь услышал шепот, шепот своего внутреннего голоса. Он говорил ему о том, что он выполнил свою работу на совесть и сегодня ночью может уснуть спокойно.


E-mail: munacralot@gmail.com
©Камалия Готти-2018. Все права защищены.