Жаль, что я не писатель. Эпизод 20

Дёрнувшись на кровати от не понятного звука, Мари повернулась на спину и широко зевнув, сладко потянулась. Ноги, завернутые в одеяло, тронули не большую массу в виде нескольких кассет и диктофона. Тихий звон. Она села в постели и огляделась по малому кругу зрения, ничего подозрительного не увидела. Выбравшись из уютного лежбища, достала штаны и футболку. Зевая во весь рот и потягиваясь в высоту руками, она шла походкой медвежонка после зимней спячки.
Странно, но большая комната была пуста, подойдя к кухне, она с удивлением обнаружила, что и там никого нет, кроме закипающего чайника. Мари сравнила себя с котёнком из рекламы, который по дому ищет свою маму, только её мамы и на диване не оказалось. И куда он делся?
Ещё раз осмотревшись, она решила навести себе кофе, а там глядишь и сударь ввернётся. В конце концов, он не привязанный к будке и не арестант, а её квартира не тюрьма. Не теряя времени, в ожидании Лира, белка с диктофоном в руке и тремя кассетами примостилась на широком подоконнике. Включив продолжение первой кассеты, стала слушать дальше.
«...Он был на самом дне. Для меня работа в маленьком ресторанчике за еду и постель — одно из условий дна. Но ему нравилось. Позже я понял почему. Там он был свободен. Его время принадлежало только ему самому. Он сам определял своё окружение и шёл туда куда хотел. Он не прогибался под чужое мнение и не предлагал себя выгодно купить. Он занимался делом, которое боготворил. Перед моим уходом мы договорились ещё как-нибудь поболтать. Через пару недель нам представилась такая возможность.
Мы встретились на улице у частного отеля «Мелькур». Не успев по здороваться Лир сразу поделился со мной радостной новостью. Оказывается, за неделю до этого, он показал наброски своих песен мсье Арельи, именитому композитору. На тот момент я уже забыл, что Лир и в школе писал музыку, а иногда и стихи.
Так вот, Арельи понравилось творчество Лирэя и он предлагает ему совместно по работать над записью его трёх песен. Тот был счастлив, он светился как новогодняя гирлянда на ёлке.
А во мне что-то щёлкнуло. Я тогда подумал «А вдруг Лирэй Осэни станет известным исполнителем? А кем стану я? Юристом? Одним из многих тех кто составляю серую массу офисов? Вот тогда и пришла в мою голову идея как можно ближе быть к Лиру, но в тоже время на расстоянии. Ну чтобы не мешать».
Мари нажала кнопку оборвав голос. Ей почему-то показалось, что последние несколько слов являлись прикрытием. Ей хорошо было видно, что подразумевалось под словами «А вдруг... станет известным...». Он хотел поживиться за счёт друга.
- Почему я не удивляюсь?! - спрашивала она себя.
Но уже было начало двенадцатого, а её подопечного до сих пор не было. Её больше начинало тревожить, что могло с ним случиться. Она боялась худшего, но всё же, искала логические оправдания его отсутствия. Посматривая в окно, оглядывала территорию, насколько ей хватало возможности с её зрительного места.
- А вдруг он забыл адрес? - тихо сказала Мари.
Спрыгнув с подоконника, она быстро обулась и побежала вниз. Холя в себе надежду, что Лирэй сейчас стоит внизу и курит, она вылетела прямо на мадам Нийе, чуть было не сшиб её. Оправившись, Мари быстро улыбнулась и начала с главного.
- Мадам вы здесь сегодня не видели мужчину, такого седовласого, высокого, не молодого — с возрастающей надеждой мари смотрела на неё.
Мадам не спешила отвечать. Она и так была напугана этим полётом маленькой пчёлки в её сторону. Осмотрев Дюваль с головы до ног, мадам Нийе медленно протянула:
- Нееет — а затем добавила — Я надеюсь, вы здесь не устроили приют для бездомных? - приглядываясь повнимательней к Мари, интересовалась пожилая дама.
Смущенно улыбнувшись, белка поспешила заверить в своей не виновности:
- Ну что вы? Конечно нет — затем уточнила — Это просто один мой родственник вышел по курить и его давно уже нет — неуклюже, попыталась она выкрутиться.
Внешне успокоившись, мадам Нийе проследовала дальше своей дорогой. В отличии от мадам, Мари Дюваль была вся на измене. Ей казалось, что бастион её веры в этого человека и его слова «Я принял решение и я его не изменю» до этого момента невозможно было уничтожить. Но сейчас сомнения и неизвестность само разрывными бомбами бились об эти стены. И неизвестно что страшнее — его не умение держать слово или просто исчезновение. Внезапно она поймала себя на том, что волнуется из-за того, что он вообще пропал и совсем не вспоминает о книге.
Выйдя на улицу, белка в беспомощном состоянии озиралась по сторонам. Ну, куда он мог пойти? А вдруг и вправду забыл адрес? А он его вообще-то знает? Она осталась стоять у подъезда, нервно вглядываясь в углы домов.
Солнце поднималось и будило сонных жителей, пуская в окна их домов своих проказников солнечных зайчиков. Утром особенно отчетливо видна отчерченная граница дня и ночи, которая проходила по каменной мостовой. Холод темноты не охотно уступал место последним теплым дням, перед тем как получить этот город в свои холодные объятия на долгих три месяца.
В тишине ещё не полностью проснувшихся улиц, раздавались тихие шаги. Опустив голову и погрузившись в раздумья, Лир не замечал наступления нового дня. Он не был озадачен тем, что Мари Дюваль берёт информацию и у Бэла, просто он несколько месяцев не слышал этого голоса. Его будоражило не понятное чувство — злость, страх, раздражение, вина... Он пока не понимал чего больше — страха или злости. Может он боялся встречи с ним потому, что хотел задать всего один вопрос «...Почему?..», а в ответ услышать «...А вот потому...». Наверно он боялся именно ответа, вернее двух ответов: голосом и глазами. Сказать можно всё что угодно, а вот глаза ложь не утаят. Лир не хотел ловить своего друга на вранье. А он был уверен, что тот будет изворачиваться.
Через час своего бесполезного стояния на улице, Мари решила, что уже нет смысла его караулить. И почти собралась уходить, но в последний раз всё же оглядела улицу... Улыбка счастья, заиграла на её лице.
- Слава! - выдохнула она.