Роман Три царевича. Часть 1. Тао I

                Исторический роман «Три царевича».

Место действия – Северо-восточная Африка, Древний Египет.
Время действия – около 1500 лет до нашей эры, то есть 3500 лет назад; т.н. Второй Переходный период (1715 — 1554 до н.э.).
Некоторые персонажи и события являются вымышленными, допущены отклонения во временной сетке и прочие вольности, обусловленные жанром.

                Часть 1. Тао I Снахтенра.
                Страшный дар.   

    Содержание:
Сокол.
Соколица.
Слуги крокодилов.   

    Главные действующие лица: Тао I Снахтенра, Тети-шери, Апопи I и его наследник, будущий Апопи II. 
    Действующие лица: придворный царей Хут-Уарета.               
*****
                СОКОЛ.

              «Был у нас царь по имени Тутимаоис, в царствование которого, я не знаю за что, прогневался на нас бог и пришли неожиданно с востока люди неизвестного происхождения, имевшие довольно дерзости предпринять поход в нашу страну, и легко, без боя покорили ее. Одолев наших правителей, они беспощадно сожгли наши города и разрушили храмы богов. Обращались со всеми жителями они крайне жестоко и враждебно; одних убивали, других с женами и детьми обращали в рабство…
           …они были людьми низкой расы, осмелившимися вторгнуться в нашу страну, которую они покорили достаточно легко, почти не вступая в сражения. Они предали огню наши города; они разрушали святилища богов и заставляли людей страдать от всяких видов варварства. В течение всего периода своего правления они вели войну против народа Египта, желая уничтожить целую расу… Чужеземцев звали Гиксосы, что означает «цари пастухи».
                Цитаты из сочинения Манефона, использованные в своем труде Иосифом Флавием. Барбара Мертц. «Древний Египет».

              «… они правили, не ведая Ра».
                Из надписи царицы Хатшепсут о гиксосах.

              «Он (Апопи) сделал его (алтарь) как памятник своему отцу Сутеху, владыке Авара, когда он (Сутех) поверг все страны под его (царя) пяту».
                Надпись на алтаре царя Апопи. Современное местонахождение                алтаря: Каир, Музей египетских древностей.

              «На открытых всем ветрам лугах, расположенных вблизи танисского рукава Нила, был выстроен древний город Хут-Уарет, или Аварис, древний центр культа бога Сета... Поначалу здесь обосновались гиксосы…»
                Пьер Монте. «Эпоха Рамсесов». Глава 1 «Места проживания». Пункт 1 «Города».
*****

              Все началось с поражения…
              Северная страна (Нижний Египет), Хут-Уарет, площадь перед главным храмом бога Сутеха.
 
              «…Очень большой портал… весь отделанный золотом. Божественный дух… инкрустирован настоящим лазуритом в золоте и множеством драгоценных камней… Пол украшен серебром, над ним возвышаются башни. С каждой стороны стоит по стеле из лазурита. Пилоны доходят до небес, как четыре небесных колонны, флагштоки, выложенные электрумом, сияют сильней, чем небеса».
              Это описание древнеегипетского храма, сделанное когда-то в соответствующие времена одним из очевидцев, египтянином. Примерно так мог выглядеть и величественный храм Сутеха. Более точно сказать нельзя – война и время его не пощадили.

              Солнце сияет в безоблачной вышине. Облака в Та-Хемет (Черной земле, Египте), тем более дождливые, - явление редкое. Озаренное солнцем, нарядно и празднично выглядит все вокруг – и шумные городские кварталы, и большая площадь перед храмом, посвященным богу Сутеху, и две огромные, ярко раскрашенные и вызолоченные башни по сторонам его главных ворот (греки впоследствии назвали их пилонами, и это слово прижилось для обозначения этих грандиозных построек). Такие башни величественны и огромны, а от того, что их прямоугольные крыши меньше по площади, чем их основания, и вследствие этого стены их имеют наклон, они кажутся еще выше, будто уходят в самые небеса…

Чужеземное племя (или чужеземные племена – до сих пор ученые спорят об этом), уже около полутора сотен лет властвующее в Черной земле, в долине Великой реки, а тем более его правители, многое переняли из культуры покоренной страны, - обычаи (взять хотя бы, к примеру, обычай помещать памятные надписи на скульптурках жуков-скарабеев, каковые, дойдя из глубокой древности до наших дней, кое-что поведали нам о тех царях, которым они были посвящены), дворцовый и храмовый уклад, архитектурный стиль.

Некоторые боги Та-Хемет также пришлись у них ко двору, и в первую очередь Сет, бог красных пустынь с головой загадочного животного, похожего одновременно и на осла, и на собаку, с узкой вытянутой мордой и с длинными стоячими ушами, увенчанный высокой короной с плюмажем из перьев. Если где Гор и победил убийцу своего отца, то не здесь, не в Уарете. Правда, в облике азиатского Баала, с которым Сет слился, став Сутехом, он предстает в виде человека в расшитом переднике с кистями, в остроконечном шлеме с солнечным диском, двумя острыми рогами и длинной лентой, свисающей до земли. Таким его продолжали почитать в этих местах через большой промежуток времени при Рамсесе Великом, который на месте проклятой твердыни иноплеменников построил свой собственный город, дал ему свое имя, а древний культ возродил в первозданном виде.

              Однако внешний облик в данном случае существа дела не меняет. С собачьей головой или с человеческой, но это Сет, сам Сет гордо и мрачно взирает со стен своей цитадели, своего дома на запрудившую площадь у подножия храмовых пилонов шумную пеструю толпу. Сет знает, что там происходит и что еще там произойдет, - произойдет и в его честь.         

              Сверкает живопись башен, реют флаги, шумит толпа. На помосте около храмовых ворот под навесом восседает царь Уарета, повелитель стран, одетый соответственно случаю, рядом с ним его царица, рядом наследник, вокруг придворные и телохранители. Драгоценности и нарядные вышитые ткани, цветы и благовония.

Напротив царя в окружении охраны стоит молодой человек, хорошо сложенный, широкоплечий, смуглый, с короткими каштановыми, слегка вьющимися волосами, падающими на крепкую загорелую шею, с красивым тонким продолговатым лицом и карими глазами под черными стрелами прямых бровей. Его только что провели к подножию трона через расступавшуюся перед ним толпу. Он бос, одет в короткую набедренную повязку схенти, и только, но этот незамысловатый наряд не мешает ему держаться с достоинством, подобающим царю. Потому что он тоже царь. Мало того, он не просто царь. Согласно древним верованиям, он - бог, живое воплощение Гора, которому издавна поклонялись во всей Черной земле, и на юге, и на севере. Правда, здесь, в Хут-Уарете, его как царя, разумеется, не признают. Здесь он взбунтовавшийся подданный, не более.

              Царь Хут-Уарета имеет довольный вид. Конечно, крупная ему попалась добыча.
              Царь Уасета далек от подобных чувств, что в его положении вполне понятно, но сохраняет самообладание. Ведь ему остается только одно – не порадовать своих врагов выражением страха или хотя бы волнения еще больше.
          …Ах да, впрочем, не подобает наглому рабу стоять перед ликом своего правителя. По знаку царя охрана силком ставит молодого человека на колени и, заломив ему руки за спину, потому что иначе с ним не совладать, пригибает его гордую красивую голову к земле.

- Смотри, сын, - изрекает царь Хут-Уарета, обращаясь к своему сыну-наследнику, - Все мои и твои враги всегда будут глотать пыль у наших ног. Сокол высоко взлетел, но наши стрелы могут достать до самого солнца.

Под высокопарной сентенцией насчет стрел и солнца царь, видимо, понимает ту подлую западню, измышленную его советниками, в которую удалось заманить Тао, иначе его нипочем бы не взять.

- В гнезде остались соколята, - бормочет наследник, юноша немного младше годами пленника, но уже довольно понимающий в сложностях реальной жизни. Мощь Южной страны, мощь Уасета неизменно росла год от года, мощь же Хут-Уарета и его хозяев… нет, не убывала, но, к сожалению, уже больше не увеличивалась.

Порабощенные «хемит» - коренные египтяне за полторы сотни лет правления иноплеменников, оскорбленные своим подчиненным положением в собственной стране, поневоле научились воевать, обзавелись лошадьми и этими самыми колесницами, которых не знали до нашествия, а победители… возможно, с победителями произошло то, что часто происходило в таких случаях: богатая процветающая культурная страна, все блага развитой цивилизации… теперь это были окультуренные завоеватели, не обретшие новых корней, но уже оторвавшиеся от старых, что, собственно, в какой-то мере их и сгубило в конце концов. Все любят почивать на лаврах.

- Соколята малы и не опасны, они вырастут в страхе перед нами, - говорит старый царь невозмутимо, и за его словами нельзя усмотреть выражения скрытой слабости.

Никаких соколят не оставил бы в живых царь, если б надеялся взять штурмом далекий южный Уасет, хотя формально время от времени и признававший власть Хут-Уарета (Тао, активно вербуя себе сторонников, как раз собирался покончить с этой зависимостью, однако, как видим, не преуспел), но никогда им до конца не побежденный и не подчиненный. Захват Тао, по существу, конечно, победа, но такая сомнительная… 

- А соколица?
- Женщина, - пренебрежительно восклицает царь. Наследник вздыхает. Он думает, что в гневе Тети-шери может попытаться отомстить за мужа. В таких ситуациях женщины забывают, что они – женщины. Но его отец думает иначе. Горе и страх, по его мнению, надолго парализуют Уасет, сделают его покорным и без войны. Царь полагается на свою мудрость и уверен в своих выводах. А может быть, дело еще и в том, что он, царь, уже не молод, устал от войн? Когда-то он был энергичен и смел, добился устранения наследника Хиана – Янасси, воссел на престол, разобрался со своими врагами, а теперь ему хочется покоя. Именно эта мысль, вероятно, приходит в голову наследнику, когда он шепчет с досадой:
- Все-таки лучше бы тотчас отправить войско…
              Но его отец отрицательно качает головой.

Много лет позднее, глядя с высоких стен Хут-Уарета на войска Южной страны, осадившие город, и на красивого молодого воина, так напомнившего ему умерщвленного Тао, будто это он сам восстал из мертвых, проезжающего на своей колеснице под городскими стенами, бесстрашно оценивая их, казалось бы, неприступную высоту, нынешний наследник, к тому времени уже давно занявший по праву место своего отца, вспомнит яркий солнечный день на центральной площади своего города перед башнями храма Сутеха, коленопреклоненного пленника и свой краткий разговор с отцом… Надо было воевать еще тогда, не побояться трудностей, еще тогда, пока не подросли соколята… Но на сей день власть находится в руках его отца (и долго еще будет находиться), и его отец, ныне здравствующий царь, в ответ на смелое и нетерпеливое предложение сына отрицательно качает головой.            

              Между тем между величественными башнями главного входа в храм появилась под пение гимнов процессия жрецов…
 
              Бог Сет почитался в Та-Хемет и до гиксосов, и после гиксосов. До наших дней дошли его статуи, со звериной или крокодильей головой, увенчанной короной с плюмажем, в сопровождении безропотной Небетхет (или, как по-гречески называли эту богиню с кувшином слез на голове, – Нефтиды),- однако, возможно, до нас не дошли некоторые подробности священных ритуалов в храмах, возведенных для поклонения этому богу, эпитеты которого у египтян были «яростный» и «могучий».

Гиксосы видели в Сете своего бога Баала (то есть повелителя), называли его Сутехом, так как эта производная форма от его имени соответствует смыслу общего имени Баал, а потому почитали  его совсем особо, и кто знает, как именно они ему служили…

              В те времена, о которых речь, в Та-Хемет, Черной земле, можно сказать, уже забыли о человеческих жертвоприношениях. Легенда утверждала, что это Усир (Осирис, согласно грекам), первый божественный владыка страны, отучил своих подданных от жутких звериных обрядов, не приличествовавших человеку. Прекрасные боги Та-Хемет довольствовались печеньем и молоком, любили фрукты и пиво, и в их храмах курились изысканные ароматы и благоухали свежие цветы. Прелестные изящные богини и стройные мужественные боги благосклонно взирали на своих почитателей из ниш наосов и с испещренных надписями и рельефами стен, и на губах их блуждала загадочная улыбка.

Однако на заре рождения единой великой страны жертвоприношения еще все же приносились, а пламенные письмена, покрывающие стены пирамид царей пятой династии, названные позднее Текстами пирамид, с каким-то диким вожделением, свидетельствующим о живучести древних темных инстинктов, воспевали хвалу каннибализму, хотя, разумеется, уже не в буквальном, а переносном, метафорическом смысле. Красные одежды, которые носили жрецы культов бога Сета и Сехмет, ока Ра, «пламенеющей ликом» богини-львицы, - красные, как пламя на жертвеннике, как кровь, также наводили на некоторые весьма прозрачные ассоциации. Долго сохранялся обычай отдаривать человеческими жертвами речного бога Хапи. 

И даже еще позднее описываемого времени был в Та-Хемет фараон, один из прямых потомков первых царей Уасета, сын и наследник одного из величайших воителей, которых знала его страна, находки в гробнице которого, сделанные в наши дни, дают основания считать, что там были возобновлены человеческие жертвоприношения. Останки человека, привязанного к лодке, с проломленной головой, а во внутренней камере мумии женщины и младенца, - все это зловещие свидетельства в пользу обвинения. Возможно, фараон из XVIII династии Аменхотеп II, которому принадлежала гробница, кроме египетских богов почитавший также некоторых иностранных, взять хотя бы богиню Астарту, по каким-то причинам обратился вновь к древним кровавым обычаям.      

              Что же касается особо важных преступников и военнопленных, то их судьба решалась просто и быстро всеми царями во все времена. Если не было смысла сохранять им жизнь по политическим соображениям или за выкуп, то их казнили в назидание их соплеменникам и во славу победителей. Тот же Аменхотеп II, например, предпочитал это делать собственноручно. Этот человек, похоже, отличался жестокостью нрава. Сам могучий и отважный воин, он при возвращении из победоносного похода украшал нос своего корабля телами подвешенных к нему вниз головой захваченных врагов, а особо высокопоставленным пленникам при большом стечение народа проламывал  затылок палицей перед лицом статуи своего бога Амона-Ра и повелевал выставить их трупы на всеобщее обозрение перед стеной его храма.

Впрочем, таким же точно способом расправы с пленными пользовались и его давние предшественники, взять хотя бы свидетельство шиферной плитки, на которой запечатлен основатель первой династии царя Мена из города Тин (Тинис), - этот рельеф столь же лаконичен в своей предельной ясности, сколь и красноречив.

Да, какая бы участь не ожидала пленных в соответствии с обычаями победившей стороны, с ними редко  церемонились, чему есть достаточно свидетельств. Мало было милосердных победителей. 

                СОКОЛИЦА.

              «Она была очаровательной, эта Тети-шери… В Британском музее есть ее маленькая статуэтка, которая показывает тонкое задумчивое лицо в обрамлении одного из самых красивых женских головных уборов в мире… Поскольку Тети-шери стала родоначальницей… линии царственных дам, мы можем допустить, что они унаследовали ее красоту и очарование. Но вероятно, не за одно очарование их помнили так долго и чтили так высоко. … Кажущиеся хрупкость и мечтательность этих женщин обманчивы. Они были супругами царей и солдат…»
                Барбара Мертц. «Древний Египет».
*****

              Южная страна (Верхний Египет), Уасет, царский дворец, главная приемная зала.
              Молодая красивая женщина с нежным тонким личиком, по сторонам которого поверх заплетенных каштановых волос спускаются крылья изящного головного убора – пернатой короны цариц «нерет», образующих как бы покров длиной до ее покатых плеч, в легком облегающем платье сидит в спокойной грациозной позе в кресле с подлокотниками, положив на них украшенные браслетами руки, - сидит на своем троне дочь царя и супруга царя, мать наследника и наследницы царя.

Ее лицо имеет правильные и привлекательные черты: высокий лоб, полукруглые брови, тонкий прямой носик, плавный изгиб подбородка. Верхняя губка красиво очерченного рта слегка  приподнята, чуть выдаваясь вперед, что подчеркивает ее алую полноту и прибавляет очарования всей картине. 

Она кажется такой юной, такой хрупкой и нежной, она больше похожа на девочку-подростка, чем на царицу. Большие темные глаза смотрят на мир с выражением задумчивости и какого-то грустного удивления. Ей ли, подобной благоуханному цветку, влачить грубую земную жизнь?

- Правитель стран Апопи жене наместника Южной страны Тети-шери… - произносит громко и резко посланец, оглашая титул своего повелителя.

Озвученный титул («хека-хасет» - отсюда, собственно, как предполагают, и взялись «гиксосы») иногда перефразируется как «Обнимающий, охватывающий страны» – таково значение надписи, посвященной одному из могущественных царей гисосов - Хиану, предшественнику Апопи, выбитое на груди гранитного льва, найденного в наши дни в Багдаде и сохраняемого для любознательных потомков в Британском музее. (Этого льва иной раз называют также сфинксом, однако львиная голова в данной скульптуре еще не заменена головой царя, как то водилось позднее, только поза, с вытянутыми передними лапами, соответствующая.)

Нетрудно заметить, что, должным образом возвеличив царя Апопи, посланец намеренно игнорирует царские титулы, самовольно присвоенные себе не покорившимися князьями Уасета, дома Монту и Амона. Голос посланца разносится эхом по простору главного церемониального зала царского дворца, где вокруг своей прелестной царицы собралась целая толпа придворных, которые, однако, затаив дыхание, хранят гробовую тишину.

- Повелитель стран посылает жене наместника Уасета назад ее мужа по имени Тао… - посланец опускает царское имя, принятое Тао по обычаю египетских владык при интронизации - Снахтенра, и называет его личное имя, данное ему при рождении, как и всякому иному смертному. По знаку посланца в зал вносят большой продолговатый ящик, по размерам подходящий для того, чтобы скрыть в нем человеческое тело.

Тети-шери молчит. Слезы повисают на ее длинных ресницах, но она молчит. Впрочем, она все уже знала, но одно дело знать, и все-таки надеяться, а другое дело – увидеть собственными глазами.

- Передай мою благодарность Повелителю стран Апопи, - произносит она наконец мелодичным тихим голосом, - За столь ценный дар я отдарюсь не менее ценными дарами.

И по мановению руки царицы в зал вносятся золото, слоновая кость, свертки белых льняных тканей, сосуды с медовым вином и благовониями… В отношении соколицы старый царь Хут-Уарета оказался прав. Но дело сокола- летать к солнцу, а дело соколицы – беречь птенцов. И она их сохранит, и не на рабскую долю. А самой ей теперь уже все равно. Что значит унижение по сравнению с горем утраты?

              «…оставшись наедине с собой, она открыла саркофаг и, припав лицом к лицу, стала целовать и плакать», – так описал Плутарх горе богини Исиды, нашедшей гроб с телом своего убитого Сетом супруга Осириса. Так можно описать горе женщины, получившей вдруг страшный дар в виде ящика с заключенным в нем мертвым телом мужа. Но жизнь Исет не окончилась - она растила сына, Гора, надеясь, что он отомстит за отца. Не могла окончиться и жизнь Тети-шери. Маленькой хрупкой женщине предстояло вынести  невыносимую душевную боль, пережить долгие годы одиночества и проявить несгибаемую волю и упорство.

Изображение прелестной юной царицы на троне было обнаружено через тысячелетия после окончания ее земной жизни и ныне хранится в Берлинском музее. Но если приглядеться к нему, можно догадаться, что не только на хрупкую девочку-подростка, с невысокой грудью и узкими бедрами, с задумчивым, слегка грустным и удивленным взглядом, не только на благоуханный цветок похожа Тети-шери, - на тонкий закаленный клинок меча или кинжала из крепкой острой бронзы, на обелиск из твердого гранита, образ застывшего солнечного луча, подобный также стреле,  рвущейся к небесам из бездны горькой земной юдоли, покрытой магическими письменами, тайными и мощными словами скрытой до времени силы… Ибо сколько силы и крепости надо для того, чтобы остаться жить, терпеть и ждать…

Другое дело, что, когда она подняла наконец от гроба возлюбленного залитое слезами лицо, это было уже не прежнее нежное немного наивное личико избалованной жизнью и любовью царевны, - это было состаренное первыми морщинами лицо женщины средних лет, оставившей позади вместе со своей юностью надежды на личное счастье и посвятившей себя отныне служению иным целям… Да, все начиналось с поражения.
 
         … А в то время, как она рыдала над гробом, двое маленьких детей, мальчик и девочка, спрятавшись за расписными колоннами зала и прижавшись друг к другу, с испугом и недоумением смотрели, как плачет мама, - еще не понимая, о чем.

                СЛУГИ  КРОКОДИЛОВ.

              Северная страна, Хут-Уарет, царский дворец, покои наследника престола.

Молодой царевич, также носивший имя Апопи, не смог успокоиться столь же быстро, как его отец (который считал, что сделал не просто все, что мог, но все, что следовало), даже после того, как с врагом его семьи было покончено самым недвусмысленным образом. Мысли о будущем не оставляли его. Ведь ему предстояло унаследовать и царство, и его врагов… Вроде бы все складывалось хорошо, но царевича точила скрытая тревога, которую не могли развеять  торжества последних дней, в которых он участвовал.

Его отец пожелал преподнести в дар Сутеху в его храм благодарственные дары, от себя и всех членов своей семьи: новый алтарь, с вырезанными на нем царскими именами и соответствующей случаю надписью, новая дверь для святилища и стол для подношений, с нанесенными на них именами царских дочерей – Тани и Зерит. Все было обставлено очень пышно, а сегодня дворец снова гудел как улей, так как царь желал радовать свое сердце и дальше.

Еще один пир, один из многих, продолжавших череду празднеств, отвлек царевича, но ненадолго и, вместо того, чтобы продолжать веселиться до утра, он, сразу же после ухода из пиршественной залы его престарелого родителя, удалившегося на покой, также отправился к себе и вызвал для беседы одного из царедворцев, имевшего местное происхождение.

Палата, тускло освещенная лампами, была погружена в мягкий полумрак. Маленькая курильница распространяла вокруг приятный запах тлеющих на углях благовоний. Часто употреблялись камедь, кедр, ладан или мирра, иногда  с примесью эфирных масел герани и жасмина, а также сложное составное благовоние, известное позднее как «куфи», обладающее богатым ароматом. В него помимо мирры и камеди входили ягоды можжевельника, немного вина, сушеные сливы, определенные травы и мед. Считалось, что куфи особенно подходит для вечернего времени, так как погружает человека в легкий транс и способствует хорошему сну. Однако царевичу определенно было не до сна.

- У Тао ведь осталось двое детей, так?
- Да, господин, двое детей от его Великой супруги. Есть и другие от других женщин, но эти двое – наследники. Сын, тоже Тао, и дочь Яххотеп. Эти дети, если им это суждено семью богинями судьбы Хатхор, по достижения совершеннолетия должны вступить в брак между собою, подобно тому, как сочетались браком бог Усир и богиня Исида, бывшие детьми одной матери, богини неба Нут. Таков обычай богов и царей. 

- Правители Уасета заявляют, что в их жилах течет царская кровь и называют себя сыновьями солнца, - произнес царевич Апопи, - Так ли это?

-      Когда-то давно в Та-Хемет правили могущественные цари, приказывавшие возводить для своего соединения с богами великие пирамиды, сыновья солнца. Но случилось так, что власть царского дома ослабла. Тогда многие наместники перестали слушаться царя и платить ему обычные подати. Тогда в Южной стране в городе Уасете наместник объявил себя царем. Его имя было Нуве, а его жену звали Икуи. Их потомки сумели вновь объединить страну и основали новую столицу, Иттауи, в местности ниже по течению реки, где почитался бог-крокодил Себек. Эти цари стали почитателями Себека, они носили родовые имена, в которых упоминается Себек. Но также они, взойдя на трон, по обычаю царей Та-Хемет называли себя сыновьями солнца, и бог Себек стал именоваться Себек-Ра.

- Бог Себек! Ведь это бог-крокодил. Так они поклонялись богу-крокодилу, воздавали ему особые почести, служили ему, не так ли? И что было дальше?
-     Потомки этих царей потеряли свои владения в низовьях реки, их столицей снова стал город их предков – Уасет. Впоследствии один из них был свергнут завоевателем из страны Куш, нехо, негром. Народ Южной страны восстал и изгнал его, возглавленный царем, которому досталось основать новый правящий дом.
-      И это дом нынешних правителей Уасета?

-      Да, господин. Но в Уасете издавна поклонялись Амону, богу воздуха и урожая, его жене Мут и сыну их Хонсу. Нынешнее название города означает «Властвующий город», однако в старину он назывался либо «Ниут» - просто «Город», либо «Но-Амон», по имени живущего здесь бога. В окрестностях Уасета, немного ниже по течению, на восточном берегу реки есть храм, посвященный всем трем местным божествам, его называют Амон Опет Соут. Это главный храм города и всей страны. Издревле здесь находилось святилище богини-матери, почитающейся в образе самки гиппопотама – Ипет или Опет. Водоем с этими животными находятся при храме и сегодня.
              Божественный дух Амона изображают в виде барана, в виде льва с головой барана или же в виде человека с короной на голове. Но статую его могут увидеть только посвященные. Она находится в закрытом покое храма, и только в дни празднеств ее выносят наружу, поместив в специальную ладью, которую несут на плечах жрецы.
              Имя Амон означает «скрытый». В нем также видят само Солнце, и потому он именуется Амон-Ра еще со времен царей из дома Аменемхета. Царский штандарт, который предваряет все выходы царя и сопровождает его и в мирных процессиях, и во время военного похода – это изображение барана, увенчанного золотым солнечным диском.
              Сын Амона и Мут, Хонсу, чье имя означает «путешественник», один из лунных нетеру, которых особенно почитает нынешний правящий дом Уасета.  Имя дочери Тети-шери – Яххотеп. Ях – так зовут древнего бога луны, хотеп – означает удовлетворение. Бог луны доволен. Имя царевича, такое же, как у его отца - Тао - также имеет в основе имя лунного божества, Джхути, чьей птицей является ибис: Джху-таа, то есть Величие Джхути. Но как царь он будет называться уже не просто Тао, но сын солнца Тао.

- Яххотеп – дочь луны, а ее брат – сын солнца… Значит, каждый из этих правителей, смеющих называть себя царями, считается сыном бога солнца, а почитает лунного бога?
- Солнце – тело, луна – душа, звезды – вечность тела и души, - прозвучало в ответ.
          
Династия царей Уасета была солнечной и лунной одновременно. Впрочем, «повелители стран» не признавали царских титулов этого правящего дома. 

- Все они, эти правители, которые смеют называть себя царями, всего лишь потомки простолюдинов, не имеющие никаких царских прав, - сказал царевич.
- Мужчины этой семьи могли получить эти права, сочетавшись браками с представительницами прежних царских династий, что придало бы их власти и титулам законность согласно древнему обычаю: царская дочь, как богиня Исет, является хранительницей царского трона, и передает его своему супругу, делая его царем. При воцарении вашего славного предка, - египтянин имел ввиду ключевой момент создания империи гиксосов, трагический для Та-Хемет, - многие потомки царского рода уехали из Северной страны, Та Мех, в Южную страну, Та Шем, и нашли там пристанище.
- Ты хочешь сказать, что, возможно, одна из боковых ветвей прежнего царского дома Северной земли переплелась с новой царской ветвью Южной земли, так?
- Я не могу ничего сказать об этом, господин. Однако, в этом случае…
-     Да, да, обоснование царского правления, новые священные браки, новый приток солнечной крови. Новый взлет. Мой отец сказал - сокол высоко взлетел, но, как нам известно…
              Царевич усмехнулся. Египтянин наклонил голову. Разумеется, он хорошо знал о незавидной участи молодого правителя Уасета.

              Синий густой цвет ночного неба, казалось, втягивался в помещение через небольшие оконные проемы, расположенные в верхней части стен, вплетаясь в слоистые дымные волны, распространяемые курильницей, в которой тлело на углях вкрадчивое, слегка кружащее голову благовонное драгоценное куфи - можжевельник, жасмин, мирра и камедь.   

- Но пусть они сколько угодно будут сыновьями и дочерями солнца или луны. Мне представляется, главное во всем этом то, что они – слуги крокодилов! – восклицает сын царя Апопи, и в этом восклицании сквозит удовлетворение. Не зря он все же затеял этот разговор, вот и разрешение внутренней неуверенности, шевелившейся у него в душе все последнее время, отравляя ему лучшие минуты жизни, такие, как казнь Тао из Уасета, например, - Ведь они потомки тех, кто особо поклонялся крокодилам и носил имя Себек?

-     Мне это неизвестно, господин. В смутное время происходят разные вещи, и к власти приходят разные люди.
-     Но если дело в традициях, которые вы так чтите, то не следует забывать те, которые были заложены ранее. Крокодил у вас – один из образов бога Сутеха, верно ведь?
- Да, господин, мы называем этого бога Сет.
- Мы почитаем Сутеха, Сутех наш отец. Так, стало быть, они наши слуги.
              Это был, хотя и мало обоснованный применительно к данным конкретным обстоятельствам, но важный вывод.

-     И Сутех поможет нам держать их в повиновении, - продолжил говорить царевич.
              Может быть, он вспомнил надпись на алтаре бога Сутеха, сделанную его отцом. Надпись гласил, что бог Сутех «.. поверг все страны под его (царя) пяту».

- Да, господин, - естественно, царедворец не спорил.
              Однако, как уже упоминалось выше, он служил «Правителям чужих земель», оставаясь египтянином. Он видел смерть царя Уасета Тао Снахтенра. Он знает, что в далеком южном городе подрастает новый царь, которому при вынужденной поспешной коронации в детском возрасте вдобавок к его родовому имени, такому же, как у его отца – Тао, дали царское имя - Секененра. И этот новый царь также считается сыном солнца, как и его отец, то есть он и есть законный Властелин Двух земель, Верхней и Нижней стран, и его благословляют две Владычицы, Нехебт и Уаджет. И если его предками были в самом деле в том давнем далеке правители Уасета, ставшие царями в прежнее время потрясений и перемен, то ныне, в новое время перемен и потрясений, стоит вспомнить их славные имена, которые они носили задолго до того, как их потомки возвысили бога Себека, – это были имена воинов, почитавших Монту, бога войны, человека с головой сокола, увенчанного солнечным диском. Едва ли их потомок будет служить крокодилу-Сутеху.

              Если все и началось с поражения, то не обязательно, что поражением все и закончится.
                Конец Части 1.
(2004-2005, 2018гг.)
*****
Продолжение:
http://www.proza.ru/2018/03/30/1723

К началу, содержание:
http://www.proza.ru/2018/03/30/1705