Первое апреля. Рассказ

Конечно все вы, господа хорошие, знаете о том, что в день первого апреля нельзя верить никому. Обманут, высмеют, поставят в дурацкое положение своего ближнего все, кому пришло в голову пошутить.
Вот что произошло у нас в институте первого апреля в прошлом году. Три почтенные дамы, сотрудницы кафедры технической механики, вошли в пустую аудиторию, заперли дверь изнутри на ключ, выставили на одном из столов бутылочку коньяка, нарезанный лимон и плитку шоколада. Они решили отметить, нет, не первое апреля, а появление в их дружном коллективе нового члена, а именно: Маргариты Сергеевны Никольской.
– Я очень рада, – говорила Валентина Васильевна Вязьмина Маргарите Сергеевне, – что вы устроились к нам на работу. Коллектив у нас дружный, хороший. А уж заведующий такой, о каком можно только мечтать. На нас, на женщин, он смотрит сквозь пальцы.  При нём всё можно: можно в магазин сбегать, в поликлинику, можно позвонить домой в рабочее время. Ну, одним словом, всё.
– Сквозь пальцы смотрит? – задумчиво проговорила Маргарита Сергеевна. – А вы не боитесь запутаться в его пальцах так, что потом и не выберешься.
– Я тоже об этом иной раз подумываю, – вступила в разговор третья дама, Полина Яковлевна Весёлкина. – У нашего зава, Виталия Петровича, были уже из-за нас неприятности. На последнем собрании кафедр сам ректор сделал ему замечание: вы де распустили своих работников – делают что хотят, бегают куда хотят в рабочее время.
– Ну, и что же? – бодро ответила на это Валентина Васильевна. – Вы же знаете, что сказал Виталий Петрович ректору: не ваше собачье дело! – вот что он сказал ректору.
Маргарита Сергеевна ахнула и широко раскрыла глазки.
– Да что вы! И ему ничего за это не было?
– Не было, – смеясь, ответила Валентина Васильевна. – Нашему Виталию Петровичу всё сходит с рук. Все!
– Из-за его жены, – вздохнув, проговорила Полина Яковлевна, – она такая стерва. Зажала нашего Виталия Петровича намертво. Никакой ему воли, бедному. Вот он на нас и отыгрывается. Мы ему благодарны, а ему это нравится.
– А всё любовь, пропади она пропадом, – вторила Валентина Васильевна. – Любит она его до невозможности.
– А он её? – спросила Маргарита Сергеевна.
– Нет. Он её не любит. Не знаю, как они там, у себя дома между собой ладят, а на даче он кричит на неё, обзывает. Ни за что бы не поверила, что так ругаться может доктор технических наук, если бы сама не слышала. Наша дача недалеко от их дачи отстоит, так что приходится кое-что и видеть, и слышать.
– А какая она из себя? Красивая?
– Красивая, как метла у Бабы Яги: тощая, высоченная, волосы прямые, растрёпанные. Хотите, мы вас сейчас с нею познакомим, представим её вам во всём её блеске.
Валентина Васильевна не на шутку развеселилась. Надо сказать, что во время всего разговора наши дамы успели выпить по две рюмочки коньяку и закусить лимоном. Щёки у них разгорелись, глаза засверкали, и любой, глядя на них, мог бы сказать: ах, какие милашки!
– Сделаем вот что, – Валентина Васильевна достала из сумочки мобиль-ный телефон, набрала номер и заговорила самым невинным голоском: «Наталья Николаевна, добрый день. Вы не знаете, где ваш муж? Я уже полчаса разыскиваю его по всему институту. Говорят, его видели возле 225-й аудитории с какой-то женщиной. Не знаете? Очень жаль». И веселая дамочка отключила телефон. – Комедия начинается. Приготовьтесь, – шепнула она подругам.
За дверью послышались торопливые шаги. Кто-то дёрнул ручку двери снаружи, и Валентина Васильевна тут же включилась на всю катушку.
– Ах, Виталий Петрович, – заворковала она. – Какой вы шалунишка… Ах, что вы делаете… Не стыдно вам? Я вот пожалуюсь на вас вашей жене. Прекратите же, баловник вы этакий! Оставьте в покое мои колготки, вы их порвёте! Как же я домой пойду?
Дамы зашлись от смеха. А дверь в аудиторию затряслась от ударов.
– Откройте! Откройте немедленно! – завопила снаружи несчастная жен-щина.
Дамы умолкли, только Валентина Васильевна продолжала тихонько хихикать. Послышался звук удаляющихся шагов.
– За подмогой побежала. Кого-то приведёт, – проговорила Полина Яковлевна.
– Дверь ломать будут, – предположила Маргарита Сергеевна.
– Пусть ломают, – ответила на это Валентина Васильевна. – А мы скажем, что мы пошутили. Сегодня же первое апреля.
– Сколько же ей лет? – спросила Маргарита Сергеевна.
– А кто её знает? Я думаю, лет шестьдесят, а, может быть, и меньше, а, может быть, и больше.
– Дети у них есть?
– Есть. Сын. Уехал давно уже куда-то, на другой конец земного шара.
– В Америку, что ли?
– Да, вроде того.
– А что там, дураков меньше, чем у нас? – продолжала допытываться дотошная Маргарита Сергеевна.
– Дураков не меньше, да мы с ними в родстве не состоим. Вот в чём дело, – ответила Валентина Семеновна.
– Шестьдесят лет… , – прошептала Маргарита Сергеевна. – И такие страсти? Куда мы идем…
Между тем, в коридоре послышались быстрые шаги.
– Вот, Ваня, вот! Ломайте замок! Надо открыть эту дверь. Там мой муж! – закричала дверью бедная жена.
– Удавился он там, что ли? – вопросил спокойный мужской голос.
– Нет. Он там заперся с какой-то женщиной.
– И что? Вы думаете, он мне спасибо скажет, если я открою дверь?
– Немедленно ломайте замок! – и бедняжка разрыдалась не на шутку.
– А чинить кто его будет? Опять я? – ответил мужчина. – А выговор кому влепит проректор по хозяйственной части? Мне. Нет уж, разбирайтесь сами со своим мужем. Достали вы нас вместе с ним дальше некуда.  Да прекратите вы истерику! Неужели вы не понимаете, вас же разыграли. Сегодня первое апреля. Над вами кто-то пошутил. И нет там никого. Тихо за дверью. Одним словом, я пошёл.
И он ушёл.
За дверью послышался тихий, жалобный, скулящий плач.
– Я не могу больше, – в ужасе проговорила Маргарита Сергеевна. – От-кройте немедленно дверь! Я не могу больше участвовать в этом.
Валентина Васильевна пожала плечами. Повернула ключ в замке и распахнула дверь. Перед смущёнными дамами предстала супруга Виталия Петровича, преподаватель высшей математики. Она сидела на полу и плакала. Но вот она поднялась на ноги, вошла в аудиторию, оглядела её и пошла, шатаясь, по коридору куда-то в сторону туалета.
– Она больная, что ли? – спросила Маргарита Сергеевна.
– А кто её знает? Похоже, на головку больная, – ответили ей.
– А как же она преподаёт? Это невозможно.
Полина Яковлевна улыбнулась и покачала головой.
– Вы забываете, дорогая: у нас ничего невозможного нет.
На минуту в аудитории воцарилось молчание
– Что ж, мы установили, – проговорила вдруг Мария Сергеевна. – Она больная – это раз. Она очень любит своего мужа – это два, – отчётливо, как перед студентами, говорила Маргарита Сергеевна, загибая пальцы.
– А три – это то, что она – обыкновенная дрянь, – ответила ей Валентина Васильевна. – Никого она не любит. Разве может любящая умная женщина выставлять своего мужа всем напоказ, делать из мужа предмет для насмешек и сожаления? Дрянь и эгоистка – вот, кто она. Хочу, мне, дай – вот и вся её философия. И нечего заморачиваться насчёт какой-то любви. Её нет. Да и вообще пора бы нам больше думать не о любви, а о порядочности, доброте и здравом смысле. А то – любовь, любовь… Превратили это слово в хорошенькую обёртку, в которую заворачивает каждый своё непотребство.
С этими словами Валентина Васильевна разлила по рюмкам остатки коньяка, и дамы выпили по третьему разу, согласившись во всём с Валентиной Васильевной.