Глава 13. Скоро грянет буря

   
    - Вы не против, если сюда подойдёт ещё один член нашей оперативной группы? - обратился я к хозяину квартиры и отцу семейства.

    - Нет, конечно, - тут же ответил отзывчивый В.В. - Если честно, я и не представляю себе, как надо действовать в такой ситуации. Был бы мужчина - другое дело! А с дамой?.. Я не знаю...

    - Тем более, с дамой, приятной во всех отношениях! - сердито вклинилась вернувшаяся Вероника. Она запомнила, как я при ней однажды назвал Эвелину Людвиговну, и при случае, любила использовать это определение.

   "А ведь она и не догадывается, кто именно сюда заявится!" - вдруг испугался я. - "То, что Григорий стремится сюда -  мне понятно. Он только о ней всё время и думает, безуспешно пытаясь заменить другими пассиями. А вот как она отреагирует на его появление?!."

   Я вперился взглядом в Веронику. Должно быть, чересчур пристальным и  безотрывным. Поначалу ей это заметно понравилось, потом она слегка взволновалась, и стала мимоходом заглядывать в зеркальную стенку, как бы перетирая от пыли выставленные там на стеклянных полках бокалы и рюмки, а на самом деле - рассматривая себя.

   "Что будет, то будет!" - решил я с усталой обречённостью человека, оказавшегося в безвыходной ситуации. Очень захотелось вдруг на какое-то время отключиться от беспокоящих тело и душу  нервических потрясений сегодняшнего дня, то есть просто поспать. Хотя бы полчаса - как Штирлиц в машине.

   - Ничего, если я подремлю немного на диване? - обратился я к В.В. - Прямо здесь - чтобы не покидать боевой пост?
   - Да конечно! Чувствуй себя как дома, - откликнулся с готовностью В.В. - Я сейчас принесу подушку...

    Вытянувшись с наслаждением во всю длину тела, я улёгся навзничь на диван, рядом с которым на столике стоял телефонный аппарат, и, прикрыв глаза, продолжал наблюдать сквозь ресницы за Вероникой.

   Она постояла какое-то время надо мной, а потом удалилась к себе в комнату. А неутомимый В.В. пошёл на кухню мыть посуду.

   - " Какие мы бессовестные! " - подумалось мне напоследок. - " Загрузили старика заботами и нисколько не помогаем..."

   И тут же забылся в целительном сне, очнувшись лишь по прошествии немалого времени от уже настойчивого звука дверного звонка. Вскочил, будто солдат по боевой тревоге, и сам же ринулся открывать дверь. В проёме стоял Григорий. В руках у него был шикарный букет  и огромный торт.

   " Видно, Артур информировал его, как хозяйского отпрыска, имеющего право знать, о моих последних поступках и выходках, и выставил без задней мысли в смешном свете. А этот гад решил углубить и развить бесхитростную шутливую зарисовку с натуры нашего телохранителя, ставшего по необходимости руководителем и свидетелем наших действий. Почему бы и не продолжить веселье и за одним унизить меня легко и просто в глазах Вероники: так, между прочим, выставив как полуслучайное явление плебейского рода, затесавшееся по недоразумению в их жизнь... Сукин сын - выпендрёжник!"

   Однако, настоящей неприязни к Григорию я не почувствовал. По здравому размышлению, исходя из своих интересов, он был прав и последователен, в отличие от меня.

   - Ты что, женихаться сюда приехал? - едва скрывая раздражение спросил я, забрав у него торт и цветы, и давая ему возможность раздеться.

   - А ты против?! - улыбаясь без зазрения совести, ответил бывший жених Вероники. - Твоя невеста сейчас в другом месте...

   Он осёкся. В гостиной одновременно появились отец и дочь.

   - Каков молодец! - восторженно воскликнул непосвящённый отец. - Настоящий Джеймс Бонд. С таким легко найдём и обезвредим кого угодно!

   А Вероника просто вспыхнула и молчала. Но не уходила - как я ожидал от неё по памятным привычным реакциям прошлого тревожного времени. Видимо, многое передумала, и, за давностью отбытия срока и дальностью расстояния, многое простила,  разобрав по косточкам и свои собственные поведенческие оплошности и диковатые выходки. Одним словом, напрасно я испугался, и вела она себя вполне прилично - согласно законам гостеприимства.

   Румянец не сходил с её лица и я не сразу сообразил, что долгое отсутствие девушки в своей спальне можно объяснить только наведением туалетной красоты. Она не только наложила пахучие румяна с лиловатыми оттенками, которые перекликались своей свежестью цвета и тонким ароматом с розами, принесёнными Григорием, но и с большим вкусом подвела свои губы и глаза.

   " Будто к его визиту нарочно намалевалась!" - пытался я мысленно рассердиться, но не получалось. Она была необыкновенно и удивительно хороша! На этот раз её невероятная худоба не выглядела болезной, а, напротив, подчёркивала стильность образа современной модельной красавицы.

   Усадив Григория на покинутый мною диван, мы с В.В. расположились по бокам: я - ближе к телефону, а он - ближе к кухне, видимо, с намерением сновать к холодильнику за угощениями для новоявленного гостя, но на этот раз эту обязанность у него перехватила Вероника.

   Она чувствовала, что производит на всех впечатление и своими непрекращающимися хождениями туда-сюда простодушно поддерживала к себе интерес. Причём, в первую очередь, её интересовала реакция Григория, на которого она время от времени бросала быстрые взгляды. И эти взгляды, как я отметил, всё чаще и чаще пересекались с Григорьевскими.

   Однако, обострённого чувства ревности я не ощущал. Так, лёгкую досаду и грусть от сознания того, что всё это время был для Вероники чем-то вроде милого рыцаря, который волею случая стал на её сторону и которому она из чувства благодарности в дальнейшем сочувствовала и помогала.

   Мою тихую грусть, исполненную мудрой просветлённости, прервал приглушённый звонок телефона, который был почему-то накрыт сверху полотняной салфеткой, взятой со стола. Должно быть я, в нахлынувшей вдруг волне задумчивости, и в животном желании спрятаться от вечно тревожащего некстати суетного мира, пытался подсознательно отгородиться от него.

   Также машинально я взял трубку, в последний момент вдруг ощутив острое желание услышать голос Арсинои. Вспомнился её взгляд в сумеречном купе, когда мы лежали на верхних полках. Вероника никогда на меня так не смотрела.

   Но голос в трубке принадлежал Артуру. Он был как всегда спокоен, мужественен и непоколебимо невозмутим.

   - Как там у вас дела? - спросил он. - Сын шефа приехал?
   - Приехал. Не беспокойся. А как у тебя?
   - Мне придётся пробыть здесь до утра, - ответил он. - Машина чужая. Боязно её оставлять. Буксиром вытащить не удалось. Нужен хотя бы трактор, если не автокран. Машина, слава богу, цела.
   - Понятно. А сам-то ты цел?
   - Цел. Я буду в машине. Если понадобятся советы, звоните.
   - Кому теперь трубку брать? Сыну или мне?
   
   Он немного подумал

   - Бери лучше ты. У тебя неплохо получается выдерживать тон. Поднаторел. Сына потом подключишь.
   - Спасибо на добром слове... - я было хотел на этом закончить разговор, но повернув слегка голову к присутствующим, с неудовольствием заметил, как Вероника и Григорий продолжают переглядываться, не обращая никакого внимания на мои переговоры. Это было обидно и я вдруг почувствовал себя здесь совсем лишним. - Слушай, Артур! А хочешь я приду к тебе на помощь? Я запросто договорюсь с каким-нибудь бульдозеристом или автокрановщиком с метростройки. Они и по ночам работают, и я знаком с этой кухней!
   - Спасибо за участие, но не стоит. Будь на своём посту. Я тебе больше других доверяю...
   - Всё таки ты скажи - где твой пустырь! На всякий случай.

   Он коротко объяснил, и тут же следом опять отправил свой привычный посыл: "БЫВАЙ!"

   Бывай!.. Легко сказать. Меня такое бытие стало угнетать моральным дискомфортом. Наблюдать, как бывшие влюблённые молча пожирают друг друга глазами, а ты ничего не можешь сделать, чтобы прекратить такое безобразие, становилось невыносимо.

   Затянувшееся молчание, похоже, показалось ненормальным и В.В. Он вдруг предложил включить музыку и обратился ко мне, будто почувствовал исходящие от меня токи протестного возмущения и решил их как-то укротить:
 
   - Руслан! Чтобы ты хотел послушать? Может - классику?

   Я не сразу понял, что он имеет ввиду, называя классикой. А когда дошло, я деликатно воспротивился. Слушать какую-нибудь "Лунную сонату" или "Аве, Марию" означало ещё в большей степени усугубить  моё унылое настроение и способствовать ненужной установке на смирение.

   - А нет ли у вас Фрэнка Синатры? - спросил я с целью косвенно воздействовать на Веронику, имея охоту разбудить в её памяти желательные мне воспоминания.

   - К сожалению, нет, - ответил В.В. - Пластинки у меня все советские, и Фрэнк Синатра, как американский бандит и друг Рейгана, в то время, скорее всего, не проходил через нашу  "Мелодию". Может, что другое?  Похожее? Например, Джо Дассена?

   - Он совсем не похож! - обоснованно раздражаясь, сказал я, заметив как подлый Григорий благодарно коснулся губами ( "полуласково-полулениво"! ) кончиков пальцев Вероники, когда она подала ему огромный кусок принесённого им шикарного торта. Мой скромный нетронутый тортик стоял сиротливо в центре, а рядом из вазы торчали магазинные розочки с поникшими головками, в то время как пышный букет Григория, будто целая клумба, был водружен между бывшими влюблёнными, создавая атмосферу " ночного рандеву на бульваре Роз!"

    - А вот Джанни Моранди... - продолжая ковыряться в стопке старых виниловых пластинок, сообщил невиноватый отец немыслимо коварной и бессовестной дочери.

    Сдерживая себя, я поднялся со своего места и прошёл к нему, дабы избежать возникшего вдруг острого желания хлестануть Григория его букетом по мордасам, а ещё лучше - залепить его же тортом в его же необыкновенно красивую харю!

    - Вот! - сказал я, сходу выцепив из кипы альбом Шарля Азнавура, вспомнив об армянском отце Арсинои. - В нём есть похожее ликование, хоть и с трагичными интонациями!.. 

    И сам уложил заезженную виниловую пластинку на вращающийся  диск, опустив иглу звукоснимателя на дорожку с песней "Вечная любовь". Немного послушал и потом решительно пошёл к выходу.

    - Ты куда, Руслан?! - спросил встревоженный отец.
    - Надо Артура выручать, - сказал я, одевая верхнюю одежду. - Свинство с моей стороны распивать чаи с тортами да песенки слушать... До скольки в Москве метро работает?
    - До часу.
    - Время есть. С сумасшедшей Эвелиной Людвиговной пусть её сын разговаривает. А если что - звоните... на пейджер Артура! Я буду с ним. Надо его выручать. Машина нам всё равно необходима - для транспортировки безумной мамы Григория. Не повезём же её в такси!

    - Правильно говоришь, брателла! - бодро поддержал меня Григорий, не обращая внимание на мои уколы. - Если что, я позвоню отцу. Пусть он на помощь организует всех своих московских друзей.

    Он смотрелся как разгульный Антоний, прибравший к рукам Клеопатру после ухода из её жизни Юлия Цезаря. Но я вдруг успокоился. Наверное, настроившись на активные вспомогательные действия и желанный выход на воздух, в свою спасительную стихию незамкнутого пространства, нужное мне как рыбе вода.

    - Пока не стоит. Артур мог бы и сам позвонить. Не хочет выглядеть дураком в глазах своего шефа. Мы сами выберемся.

    Из-за плеча мужчин выглянула расстроенная Вероника. Глаза её источали запоздалую вину. Сказанное ею мне показалось странным:

   - У меня есть запись, где он поёт эту песню вместе с Мирей Матье!..

   Лифт был занят. Сбегая вниз, я размышлял - к чему это она сказала. И кто это он? Шарль Азнавур?..