Диагноз жизнь. Глава 8

                ДИАГНОЗ: ЖИЗНЬ...
                ГЛАВА 8 
                И СНОВА СОЧЕЛЬНИК

    Алексеев шёл по улицам ночного города, освещённого тысячами неоновых огней, и непроизвольно бросал взгляды на сияющие витрины магазинов, окна кафе и ресторанов. Ледяной дождь острыми иголками колол лицо. Резкими порывами ветер норовил сорвать шляпу. Чёрные лужи на асфальте казались неразгаданными квадратами Малевича, уводящими в другой неизвестный мир. Безразличные прохожие, укутавшись в  плащи и шарфы,  спешили в тепло уютных квартир. Мимо проезжали такси с  пассажирами, которые также норовили откреститься от январской сумятицы. Казалось, все были одержимы одной целью: убежать, спрятаться, скрыться.
    Что же заставило Его выйти из дома сегодня в крещенский сочельник? Куда Он  направляется? Вопросы, вопросы... Но вряд ли он сам смог бы ответить хотя бы на один из них. В последнее время его собственная  жизнь перестала ему принадлежать. Непонятная сила направляла  Его.  Он пытался сопротивляться ей, но тщетно! Внутренний голос требовал: "Иди!" И Он шёл... Шёл независимо от своего желания, состояния. Его маршрут был неизменен – центр города.
    Каждый вечер Он  выходил из дома и блуждал  по  улицам. Со временем это вошло  в привычку. Он будто что-то  искал, но что?  Беспокойное предчувствие охватывало его...  Душевное состояние балансировало  на грани срыва, маниакальное желание  сжигало   изнутри. Он больше ни о чём  не мог думать, кроме как об очередном свидании с ночным городом. Как долго это продолжалось? Месяц, два... Или больше? Что или кого Он, в конце концов, ищет? Но одно Он знал точно: как только  найдётся то, что не даёт покоя, Его мучения закончатся.
    Постепенно дождь перешёл в мокрый снег. Моментально все вокруг побелело. Алексеев решил где-нибудь переждать непогоду и зашёл внутрь первого попавшего ресторанчика. В небольшом зале стоял полумрак. Верхнее освещение отсутствовало, горели только небольшие канделябры над занятыми столиками.  Барменша  равнодушно перетирала стаканы и, не включая звука,  смотрела телевизор. Он заказал "капуччино" и присел за стойку, а потом немного  осмотрелся.
    Зал  был довольно уютным, имел полуовальную форму. По периметру располагались миниатюрные столики,  рассчитанные на двоих, а ближе к центру -  столы для более многочисленных компаний.  Посередине  одиноко стоял белый концертный рояль.  "Интересно, инструмент для бутафории или на нём все-таки играют?" - подумал Он.
Как бы отвечая на его мысли, зажглась верхняя подсветка. 
    К роялю подошла женщина в декольтированном  концертном платье. Она села  спиной к бару и, открыв крышку рояля, начала  тихо перебирать  клавиши, как бы настраиваясь на аудиторию. Постепенно звуки перестали носить хаотичный характер и стали выстраиваться в очень знакомую джазовую  композицию "Настроение Индиго". Однако меланхолическая мелодия Дюка Эллингтнона приобретала в исполнении неизвестной пианистки совсем другие оттенки. В её игре угадывались драматические нотки и безысходная тоска. Возможно, ему это только казалось, но музыка очень верно отражала его теперешнее состояние.
    У него возникло непреодолимое желание заглянуть в глаза этой женщине. Он встал и перешёл к столику возле эстрады. Наклон головы, свободное парение рук, грациозная посадка – всё говорило о её профессионализме и врождённом изяществе. 
    "Она явно  не из числа  тех ярких гламурных красавиц, которыми пестрят рекламы и светские хроники!" – подумал Он. - "Но что-то в ней притягивает... Черты мягкие, нежные...На неё хочется смотреть и открывать что-то новое...» 
     В этот момент женщина подняла от клавиатуры взгляд. И Он увидел её фиалковые глаза в обрамлении пушистых ресниц. Она близоруко посмотрела в Его сторону и улыбнулась. А потом приблизила к себе микрофон и запела низким тёплым голосом, небрежно  аккомпанируя себе:
Тополиная метель
постучала тихо в дверь.
Закружила пухом белым, перемётным.
Обняла и увела
в тополиные края
вслед за голосом любви  залётным.
Вместе с пеной облаков
от родимых берегов
улетали мысли в образах пушистых,
чтоб увидеть милый след
той любви, которой нет,
на ресницах тополей лучистых.
Эта летняя пурга
нам дорогу перешла,
подарила карусельное мерцанье...
Но  я помню  голос твой, 
взгляд, наполненный тоской...
И последнее,  и  первое свиданье…

    Он слушал её, затаив дыхание… Она пела о нём, она пела Ему! Он чувствовал это! Он знал! Все эти месяцы бесплодных исканий в нём звучала эта мелодия, эти слова, этот голос! Он задыхался от счастья, что видел и слышал её. Кажется, Он плакал, но никто не видел его слёз. Плакала его душа, соединившаяся с её душой.

                КОНЕЦ


Фото в свободном доступе в интернете.