Гл. 15 Двухсменка

XV. ДВУХСМЕНКА

             1
    С момента подачи рапорта командиру лодки прошло целых две недели, сказать, что за это время как-то изменился подход к тем проблемам, о которых своими рапортами сообщал Дербенёв, нельзя. Тогда Александр пошёл на хитрость. Во-первых, готовя ежедневную сводку о ходе ремонта в адрес командира лодки, командования  бригады и руководства завода и пользуясь тем, что согласно требованиям «Положения об организации ремонта, переоборудования и модернизации боевых кораблей, вспомогательных судов и базовых плавучих средств ВМФ» её подписывает  старпом, он стал направлять дополнительную копию в адрес командира тридцать пятой дивизии подводных лодок. Во-вторых, пользуясь определённым доверием на узле связи бригады, Дербенёв почти ежедневно сообщал на Балтику в адрес командования шестнадцатой дивизии аналогичные сведения по каналам закрытой связи.
 И однажды «лёд тронулся». Главный строитель завода как-то внезапно пригласил Дербенёва на одно из совещаний.  Слова старпому Б-177, правда,  не дали, но выдержки из многих сводок, поданных им в адрес руководства СРЗ-35, озвучили, а парторг завода после совещания не двузначно порадовался  за Дербенёва, назвав его деятельность большевистским прорывом. За открытость, правдивость и добросовестность при исполнении служебных обязанностей Александра похвалил и главный механик завода, пообещав помочь  с запасными частями для дизелей.
Конечно, не похвалы ждал  Дербенёв, когда составлял свои ежедневные сводки, но помощи и понимания от судоремонтников, прежде всего и, похоже, кое-чего добился. Удивительным образом стали появляться нужные запчасти, откуда-то возникли специалисты, которые могли их монтировать и испытывать технику…
 К великой радости Александра, «побеседовать» именно к нему стали приходить желающие послужить на Б-177 офицеры и мичманы Северного флота.  А в один из дней случилось вообще невероятное событие –  на собеседование прибыл  балтиец, «застрявший» на северах не по своей воле. Замполит одной из лодок, так и не перешедшей с Севера на Балтику, Владимир Иванович Карпихин поведал свою невесёлую историю и поинтересовался возможностью возвращения на Балтийский флот. Дербенёв, жизненно нуждавшийся в настоящем соратнике, внимательно посмотрел на собеседника.
Капитан второго ранга Карпихин был худощав, крепок, но заметно потерявшая волосяной покров голова  делала Владимира Ивановича несколько старше своих лет, и только густые усы, в которые он, похоже, частенько любил улыбаться, выдавали в нём весёлого и вполне компанейского «парня». Последнее обстоятельство, наверное, и понравилось Дербенёву больше всего. Встретив «земляка» - балтийца по-родственному, «с чаепитием», Дербенёв поинтересовался причинами, из-за которых спустя два года службы на Северном флоте Карпихин  решил вернуться на Балтику.
— А вы послужите здесь с моё и узнаете…— недружелюбно ответил замполит.
— Буду откровенен, Владимир Иванович, — также холодно начал Дербенёв, — мой личный служебный опыт определил довольно специфическое отношение к вашему «брату». Нет, не предвзятое, но очень внимательное, если не сказать настороженное. Сегодня на нашем корабле сложилась такая обстановка, что, если у меня не появится единомышленник и соратник, то, скорее всего, удачи не видать и «коту под хвост» полетит вся работа, проделанная за два последних месяца. Вот я и пытаюсь выяснить, кем Карпихин Владимир Иванович планирует быть на лодке: транзитным пассажиром  или членом будущей команды единоверцев?
— А что такое единоверцы, если, конечно, не секрет? — с  нескрываемым любопытством поинтересовался замполит.
— Конечно, это не секта, как вы, может быть, подумали, и не коммунистическая ячейка, как вы, может быть, надеетесь. Это люди разных социальных слоёв, веры и партийной или беспартийной принадлежности, связанные одной целью, одним порывом. В нужный момент идущие к победе над врагом или  к смерти во имя Родины не за страх, а за совесть. Именно таким я представляю себе экипаж, командиром которого мечтаю стать.
 — Да вы романтик, Александр Николаевич, давно я не встречал таковых, особенно здесь на Севере!
— Можно на «ты» я не возражаю, но вы не ответили на мой вопрос?! — Дербенёв внимательно посмотрел в глаза собеседнику.
— А, была не была, как говорят иногда азартные люди, давайте попробуем. Я согласен стать  единоверцем! — облегчённо произнёс Владимир Иванович.
Вскоре по просьбе Дербенёва капитана второго ранга  Карпихина назначили замполитом  Б-177. И начались горячие будни среднего ремонта. Дни и ночи, разделённые на двоих, казались короче.

                2
— Николаевич, хочешь, я расскажу тебе притчу о том, каким замполитом я не буду никогда? — поинтересовался Карпихин, пытаясь таким необычным иносказательным образом немного рассказать о себе будущему командиру.
— А валяй! — согласился Дербенёв, с удовольствием отстраняясь от изучения томика «Правил использования полигонов боевой подготовки Северного флота».
— Итак, на одном из кораблей ВМФ СССР служил некий матрос с удивительно поэтической фамилией Гнида, служил, нужно сказать неплохо и за год крейсерской службы прозрел настолько, что, наконец, смог понять глубинный смысл своей фамилии. Первой реакцией изумлённого матроса после столь удивительного открытия о значении своей фамилии было естественное желание немедленно сменить её более пристойной, но не менее лаконичной. А кто лучше замполита сможет помочь в этом непростом деле и самое главное понять душевный порыв просвещённого матроса, да, пожалуй, никто. Вот и собрался Гнида к замполиту Кузнецову.
Здесь нужно заметить, что названный замполит относился к той категории политработников,  для кого статистика и растущие цифры нужных показателей всегда были важнее живой и душевной работы с любимым личным составом. К моменту «созревания» матроса на решительный шаг прирост новыми членами ВЛКСМ комсомольской организации крейсера застопорился, и, когда беспартийный Гнида оказался у комингса каюты замполита, Кузнецов воспринял это почти как промысел божий…
– С чем пожаловали, товарищ матрос? Заявление в комсомол, наверное, принесли? – радостно поинтересовался корабельный «капеллан».
– Заявление есть, только того, на Гниду, – нерешительно ответил матрос.
– Вы сами на себя заявление написали? О чём же? – удивился замполит.
– Не на себя, товарищ капитан второго ранга, а на Гниду!
– Простите, но это ваша фамилия Гнида? – ничего не понимающий замполит сел в кресло.
– Так точно, Гнида, а хочу быть Поздняковым, как мой командир отделения, или Кузнецовым, как вы!
– И давно вы хотите сменить фамилию? – снова поинтересовался замполит, быстро соображая как этот случай можно повернуть в нужном направлении.
– Не-е-е, совсем недавно, как только узнал, что такое Гнида.
– И что же, по-вашему, это такое?
– Как что? Это же очень гадкие яйца всяких вшей. А я не хочу быть страшными яйцами…
– Это, конечно похвально, с вашей стороны, – согласился замполит, – но чтобы ускорить процесс надо в вашем заявлении указать, что вы хотите быть членом ВЛКСМ, а с фамилией Гнида это невозможно по этическим соображениям.
– И гигиеническим тоже! – обрадовался матрос.
Во славу партийно-просветительской работы уже к концу дня заявление в комсомол с просьбой о смене фамилии лежало в специальной папке замполита. Статистика пошла вверх, но радости Гниде не принесла, поскольку замполит о слове своём быстро забыл и  ровно через месяц новоиспечённый комсомолец получил членский билет на прежнюю фамилию.
К счастью для матроса,  на крейсер прибыли шефы из города Иваново, и Гниде представился замечательный случай обратиться к командиру крейсера капитану первого ранга Пинчуку в  неформальной обстановке.
Выбрав подходящий момент, когда шефы расположились в каюте командира на кофе с лимоном и  коньяком, Гнида, обслуживавший в тот день командирский стол в качестве вестового, занёс коньяк с бокалами и приборами на серебряном подносе.
    –  А вот и Гнида!  – озвучил прибытие матроса замполит и осёкся.
 Гости слово гнида восприняли прямо по тексту и засуетились в поисках этих самых тварей. В какой-то момент всем присутствующим стало не до коньяку.
– Товарищ командир, – начал расстроившийся матрос, – если замполит Кузнецов не поменяет мне фамилию на «Поздняков», как я его просил месяц назад, честное комсомольское слово я сменю её на «Гнида-Пинчук»…
Не прошло и месяца, как матрос Гнида стал Кузнецовым, а замполит с аналогичной фамилией отправился служить на берег пропагандистом соединения разнородных сил. Надо же кому-то статистику улучшать!