Лыжная прогулка часть 5

Встаём на лыжи
На природе благодатно! Свежий, насыщенный запахом ельника, воздух действует на глотку и нос, словно красный перец. Иногда всё замолкает на мгновение, но, когда проносится широченный лыжник, ощущение, будто ты в городе. Я сонный, впрочем, ничего нового. Практически всегда такой, нахожусь, так сказать, на энергосбережении. Перед завтраком я успел прочесть главу из книги. Она оказалась до боли смешной. Есть такие книги, которые заставляют хохотать во весь голос. Эта книга - одна из них. Чтобы добиться такого эффекта у читателей, автор должен либо натуральным образом пахать, да так, чтобы капитально, либо иметь неподражаемое, врождённое, понятное почти для любого чувство юмора.
Тем временем мы встали в очередь за лыжами. Двор базы заполонили краснощёкие, курносые парни и мужики. Плотно заправившись в столовой, они терпеливо стояли, словно верблюды, когда на них нагружают пожитки. Торопиться некуда. Пища переваривается, энергия вырабатывается. Пока все приготовятся, она как раз и всё. В центре Александр Тимофеевич с Петром Геннадьевичем курировали занимающихся. Сашка подошёл к отцу.
- Пап, нам с вами ехать?
- Не-не, ты что, не угонитесь. Езжайте вон по той, которая самая левая. Там никого не должно быть, - скомандовал Александр Тимофеевич.
- Слушай, может они с нами всё-таки. Чего им одним делать, а так пристроятся и неспешно будут…
- Ага, и какой-нибудь сумасшедший из твоих собьёт их на огромной скорости. Пускай лучше по самой маленькой трассе погоняют в своём темпе, - перебил его Сашкин отец. 
- Эх, ладно. Не сворачивайте никуда, а то редко кто там проедет… В общем, в лыжню встаньте и никуда с неё, - проговорил Жирнев, прерываясь и чуть запинаясь.   
Сашка взял слово.
- Не переживайте, всё будет хорошо, с лыжни никуда, - я и Серёга подтвердили.
 
На раздаче суетился старичок Петрович. Я слышал, как его так называли старшие. Подходя к входу, он просто смотрел на клиента и без слов шёл за лыжами. За месяц он выучил, какой у кого размер, и кто что предпочитает. На руки давали ботинки, палки, ну и, собственно, сами лыжи. Очередь, наконец, дошла и до нас. Мы аж околели! Петрович скользнул по нам взглядом, чётко отработанный механизм дал сбой. Он нахмурился и потупился.
- Дядя, нам бы лыжи, - тихо проговорил я после неловкого молчания, которое длилось секунд десять, но для меня оно показалось вечностью. 
Петрович смотрел мне в глаза не мигая.
- Новенькие? – спросил он.
- Да!
- Размеры какие? - захрипел он и кашлянул.
- Два сорок, один сорок два, - справился Сашка.
Петрович развернулся на сто восемьдесят градусов и зашаркал по деревянному полу, который, особенно на пороге, стёрся и превратился в грубый спил. Копался он долго, подыскивая нам нужные размеры. Механизм и взаправду сломался. Всё стояло по своим местам, заходи, бери. Теперь же приходиться рыться в самых отдалённых уголках…
Всё-таки после ругани сзади Петрович вытащил нам три пары отнюдь не новых ботинок и три пары также не новых, но пластиковых лыж. Мы пощупали их скользящие поверхности, и они были совершенно сухими. Как же так? Где парафин?
- Дядя, а напарафинить можно? – хором спросили мы.
- Э… Так это… Они у вас же беговые, с насечками, нет смысла их мазать, там всё гасится, толку нет. Вы ж не часто ездите, да? – говорил Петрович трогая лыжи. Мы кивнули. – Ну и всё, не забивайте голову, вам их лет на двадцать их хватит, идите с Богом, - справился Петрович и моментально подозвал следующих.
Сашку такой ответ не удовлетворял, и он рвался обратно в корпус, однако, когда я и Серёга начали готовиться к забегу, ему, должно быть, стало банально лень. Поэтому, Ясенев будто забыл то, что говорил минуту назад и присоединился к нам. Напялили ботинки, вставили их в клеммы, приподняли с земли палки и продели руки в петельки, дабы те не спадали.
-Готовы!? – прокричал Серёга, - Тогда вперёд!
Я вонзил острые наконечники в утюженный снег и, похрустывая, покатился. Пацаны за мной.
Ездок из меня, прямо скажем, не очень. За всю свою жизнь я катался в лучшем случае раза два. Однако, делал вид, что я человек бывалый, а на деле далеко не сразу вспомнил, как тормозить. Колени не согнул, не наклонился вперёд, из-за этого я был крайне неустойчив, в частности на поворотах. Видел закругление – надеялся на чудо. И чудо свершалось! Я вписывался в него, как профессиональный биатлонист! Даже Ясенев-младший, ехавший за мной, одобрительно крякнул.
Между тем, мы преодолели метров триста, я обернулся, чтобы посмотреть, как кто. Сашка почти влетел в меня, благо я успел выскочить из лыжни. Он ругнулся и наказал впредь так не делать. Остановился я не зря. Серёга, давший наш старт, порядком отстал. Судя по белым штанам и куртке, он упал, но нас не уведомил, однако мог. Вероятно, посчитал это за свою слабость. Теперь нам приходится его ждать.
База уже практически скрылась за высокими и густо стоящими покачивающимися деревьями. В просвете еле-еле виднелись ворота, которые прикрывали её со стороны леса. Вдруг я обратил внимание на стоящего около толстого железного столба человека. Понять, кто это, я не смог, но странный человек явно наблюдал за нами. «Наверное, Александр Тимофеевич…», - подумал я.
Наконец, Питонов доскрёб до нас.
- Пацаны, давайте помедленнее. А то тяжело как-то… - Серёга пыхтел, как паровоз.
- А ты что хотел? Это спорт, как и любой спорт, он труден. Просто ничего не даётся. Вот мы гимнастикой уже пять лет… - начал было я.
- Ну всё, всё. Завязывай причитать, погнали, - взбаламутился Сашка.
Лицо его раскраснелось, точно румянами припудрился. Большие ноздри жадно потребляли воздух, быстро выбрасывая ненужный. Тронулись дальше.
Птички повылазили из своих укрытий и теперь ловко перелетали с ветки на ветку, щебеча и чирикая. Поваленные ели часто образовывали непролазные чащи, где всё-таки бегали зайцы. Нам удалось приметить парочку по пути. Едва заметны! Сливаются с окружением. Я раньше не придавал особого значения, но сейчас понял, что это такая маскировка. Совершенно не отличишь! Лишь на фоне коричневых стволов заметны их передвижения. Ветерок подул мне в спину, я поддал, пытаясь скрыться от него… Сашка сразу за мной, Серёга хлюпает и кое-как тащится. Словом, благодать! За городом совсем иная в своём роде приятная зима!
Всю трассу сопровождали метки, которые уведомляли катающихся, вернее, занимающихся, о пройденной дистанции. Сперва трасса была единая, но потом разветвлялась на несколько отдельных. Сашка крикнул мне, чтобы я ехал посередине. Как раз и не мало, и не много. До этой развилки мы уже миновали два километра. Серёга ещё пару раз упал, но не сдавался. Мимо неслись и неслись ели и сосны, стволы которых резко переходили от грубой черно-тёмно-коричневой коры к ярко рыжей и мягкой. Толстые ветки смотрелись, как длинные морковки, растущие прямо на дереве. Какие-то переплетались, образовывая странные фигуры, какие-то завивались так, что получались буквы. Я разглядел «р» и «д». Кривые, несуразные, но тем не менее, буквы.      
На четвёртом километре я стал чувствовать ломоту в ногах. Виду не подавал. Ясенев же едет? Едет. Ну и я буду. Питонов вовсе потерял нас из виду, пришлось опять стоять на месте. Я порядком вспотел, сквозь шапку продувало, уши мёрзли, ресницы слипались. Было не очень приятно ехать, однако я терпел. Тут Сашка заявляет:
- Давайте обратно поедем, я замаялся что-то.
Такого никто не ожидал, возможно, и сам Сашка. Подкативший к нам Серёга одобрительно замотал головой. Я пожал плечами, мол, давайте.  Развернулись, покатились. Покатились с трудом, свистя лыжами и проклиная лень, потому что - сходи мы за парафином - неслись бы на запредельной скорости.
Меня начало подташнивать. Не рассчитали мы нагрузку… Плоховато стало чего-то…
По пути обратно Серёга нашёл небольшую дорожку, которая помогла бы нам существенно срезать. Всё равно направо надо по дуге, а здесь наискосок. По направлению вроде сходится. Ну, мы, будучи уставшими и замаянными, перешли на дорожку, встали в колею от кого-то джипа и попёрли. «Если здесь машины ездят, то наверняка она выведет нас прямо к базе», - такая у нас была логика.
Чем дальше мы продвигались, тем больше нам казалось, что свернули куда-то не туда. Дорожка сужалась, и вокруг лес смотрелся давным-давно забытым и каким-то старым что ли… Пение птичек осталось далеко позади, мы ехали почти в полном покое, иногда прерываемом переговорами и глубокими вздохами. Все трое кряхтели, сопели, ворчали. Да! Не так легко это - лыжами заниматься! По нашим приблизительным расчётам километров шесть было пройдено. Хорошая кардионагрузка!
Мы всё ехали и ехали, изредка останавливаясь, чтобы Серёга не потерялся в этом буреломе. Изрядное количество деревьев было повалено, сломано пополам, видимо, от столкновения с другими. Кора обцарапанная и местами повреждённая. Думать надобно, что дятлы постарались. Вон один постукивает, слышу его. Сосны как будто стёсаны с одной стороны, там, где плохой доступ света. С другой же растут величественные, провисающие под собственной массой ветки. Из-за чего деревья покосившиеся, отклонённые от вертикали градусов на пятнадцать, а где-то и на все двадцать. Создаётся впечатление, что ещё мгновение и рухнут.    
Вот и просвет появился, видимо, почти на финише. Ускорились, но нас хватило недолго, вернулись в прежний темп. Перебирая ватными ногами и сводя от холода лопатки, мы ползи, позли.
Вот почти в конце просвета. Финиш! Я остановился. То, что я увидел, - явно не финиш. Сашка высунулся из-за моего правого плеча, а Серёга из-за левого.
Перед нами растянулась просторная поляна, похожая на площадь рядом со школой. Она, окружённая большущими, надменно нависающими елями и соснами, скрылась от людских глаз. Как будто в сказке! Поверхность вся испещрена следами. Почему это так, я понял сразу же. Среди многочисленных ямок я различил собачьи отпечатки. Поляна была не пуста.
Повсюду понатыканы аккуратные, но потрёпанные шалашики. Деревянный каркас накрывали натянутые шкуры. Домики пирамидальной формы, сходятся вверху, там оставлено отверстие для вывода дыма. Входы занавешены. У каждого шалашика стоит плетённая корзинка, где полным-полно зрелых шершавых шишек, под корзинкой шелуха и пустые съеденные шишки. В центре раскидистое пепелище, несколько головёшек и сучков потрескивают, подпитывая огонь. Раскалённые угольки излучают тепло и плавят окружающие их лёд со снегом.
Никого. Но как же так? Где мы? Это какое-то поселение отшельников, наверное. И точно зная, что я думаю, Сашка спрашивает:
- Это нас куда занесло, пацаны? – забасил он.
- Мы в деревне покидальцев. Люди, отказавшиеся от даров цивилизации и предпочитающие жить отчуждённо, - важно пояснил Серёга. Обществознание он обожал. Не так давно проходили этих покидальцев, как их называл сам Серёга. Шпарил будь здоров как!
- Ага, отшельники… Пойдём спросим, как нам до базы побыстрей добраться, - сказал я.
- Вы поспокойней и помедленнее с ними, говорят, со временем покидальцы забывают язык и могут общаться только с помощью знаков. Ещё…
- Да-да, в курсе, в курсе мы, - Ясенев заглушил выдолбленный текст учебника, исходящий с малость заторможенного, замершего языка. В таком предмете никак без зубрёжки, иначе результата не будет.
- Стойте, чего ехать-то, давайте так, - говорит Сашка.
И как заорёт:
- Ау! Кто-нибудь есть? – причём заорёт пронзительно, басом, как будто через громкоговоритель.
- Зачем? Напугал народ наверняка, - шепнул я ему, ожидая ленивого выхода из шалашиков отшельников.
Не тут-то было! Домики и правда зашевелились, однако вылезли оттуда отнюдь не отшельники и не медленно с опущенной головой. А мускулистые, волосатые то ли мужики, то ли бабы с круглыми лицами и массивными надбровными дугами. Понеслись на нас. Впереди, быстро перебирая короткими лапками, бежали собаки, я никак не мог узнать породу, но похожи они были на такс, только не с короткой, а с длинной курчавой шерстью.   
- Назад! – прокричал я. Начал исполнять собственный приказ и боковым зрением следил за приближающейся толпой, - по коням!
На коней мы не успели. Нас обступили вонючие, кривые, с натяжкой будет сказано, люди. Они мычали, выдыхали из растянутых ноздрей такой же вонючий, как и они, воздух и интенсивно стучали зубами. У кого-то даже кусочек откололся. Густые брови прыгали вверх-вниз, лоб интенсивно сокращался и морщился, то сжимаясь и делая глубокие складки, то полностью расправляясь в идеально плоский кусок кожи. Они махали руками и ногами.
Сашка приподнял палки с острыми наконечниками, видимо, на случай внезапной атаки. Я присоединился к нему. По моим расчётам их около десяти. Троих завалим, а там как пойдёт. Будем стоять насмерть! Сашка сверкнул бешеными глазами. Он думает также, как я.
- Вы простите нас, мы не хотели вас потревожить, покидальцы. Как до лыжной базы добраться? – внезапно и надрывисто проговорил Серёга, отклоняясь от своих собеседников.
Закутанные в шкуры животных верзилы, как услыхали его слова, сразу припали к земле. Это было необычно. Поджав ноги и руки, они, свернувшись калачиком, ничком грохнулись вниз, смачно хлопая внушительными телесами. Я обомлел, растерялся. Сашка тоже. Палки невольно опустились.   
- Они походу его и не знали… - тихо сказал Сашка, - они дикие, ты посмотри, - он любит отвечать на вопрос или подтверждать что-то уже далеко после случая…
- Вам никого не напоминает? – спросил я, необычные встречные валялись у нас в ногах и что-то мычали.
- Не-а, - промычали уже пацаны.
- Это шишкоеды, которых мы в прошлом году проходили. Вспомнили? Древний вид человека.
- Ааааа… Точно. Шишкоеды, мы тогда с названия обхохатывались, хотя оно не такое уж и смешное.
Тем временем, от нас отползли два опознанных мною шишкоеда в сторону своих шалашиков.
- Они же вымерли тысячи лет назад, чего шишкоеды забыли в таёжном лесу? – вдруг встрепенулся Серёга. Было странно слышать это от него. В прошлом году он плевался от всех этих неандертальцев и питекантропов. 
Помолчали. Древние люди по-прежнему томились у нас в ногах.
Ни с того ни с сего вскочил один из шикоедов. Застучал желтыми зубами и отвесил такой поклон, какой самые набожные бабушки себе позволить не могут. Судя по всему, вождь. Одет лучше всех здесь присутствующих, по габаритам тоже обходит всех, да и какой-то страх читается у других, когда те на него смотрят. Собачки иногда гавкали на нас.   
Вождь три раза стукнул зубами, как будто в ладоши хлопал, такой был громкий звук. Знаками он разъяснил нам, мол, проходите, угостим чем-нибудь. Всё это объяснял горячо, как говорится, в запале чувств, видимо, старался непомерно. Обдавал нас несвежим своим дыханием.
- Ну пойдёмте, они нас боятся, полчасика погреемся и поедем, – уныло сказал Серёга, словно мы встретили не тысячи лет неэволюционирующих человекообразных, а старенькую одинокую бабушку, пригласившую нас на обед.
- Может, действительно «по коням»? Ты их видел? Порвут ещё…
- Да ничего не случится. Я замёрз. Думаю, что и вы. Погреемся и поедем.
Ясенев противился. Настойчиво утверждал, что надо нам отсюда «драпать», несмотря на вроде бы благоприятные условия. Неизвестно, чего ждать. Из рассказов Зинаиды Павловны про древних людей он запомнил следующее: «Невероятно жестокие, свирепые и беспощадные…»
Я знал это и без его напоминаний, но казалось, что они какие-то слишком послушные, и сказал:   
- Полчасика можно, но только пол часика, потом сразу обратно!