Плата за опьянение судьбой

           «Художник — духовно утонченная личность, по природе своей аполитичная и настроенная против войны, — попадает в водоворот истории и как-то вынужден с ним бороться. Как быть?» Поистине гамлетовский вопрос решал для себя в 30-е годы прошлого века поэт, эссеист и врач Готфрид Бенн.

           Сказать, что Бенн – гениальный поэт, это не сказать ничего, потому что часто это определение даёт возможность не продолжать более. О Готфриде Бенне хочется говорить, обсуждать его стихи, которые сегодня находят многих почитателей в России. Его стихотворные циклы «Морг» (1912 г.), «Сыновья» (1913) и «Плоть» (1917) о распаде плоти, о  всемогущей власти тлена, о тоске по бренности живого,  об одиночестве среди толпы, определили поэта как яркого представителя немецкого экспрессионизма. Реалистичность врача, а Бенн был по специальности дерматолог-венеролог и патологоанатом,  в сочетании с фантазиями  поэта рождала необыкновенные стихи. Как он много позже напишет в автобиографическом очерке «Двойная жизнь»: «настоящее искусство не трогает, оно опаляет».

           Но в 1933 году Готфрида Бена впечатлили национал-социалисты. «Мистический коллективизм», миссия нации и подлинное её возрождение воспринимались им в неком метафизическом плане, а о том, что это «возрождение» по-нацистски  унесёт миллионы жизней других, несогласных с ним людей, он тогда не думал. Когда в Берлине жгли книги уехавшего в Швейцарию Ремарка, когда сотоварищи Бенна по Прусской Академии искусств, выдающиеся писатели и поэты покинули страну, он считал, что такая эмиграция – признак слабости. Полное недоумения и горечи по поводу сотрудничества Бена с нацистским режимом письмо писателя Клауса Манна, написанное в 1933 году, он запальчиво отверг. Бенн подчеркнул: «Я не член партии, не знаком с ее вождями, мне не приходится оглядываться на новых друзей».

            Разочаровался в нацизме Готфрид Бенн относительно быстро – год-полтора. Доктрину полного уничтожения евреев, которая стояла отдельным пунктом в нацистской программе, он поначалу не воспринимал всерьёз. Потом ужаснулся и постарался отстраниться от антисемитского курса вождей, подчёркивая: «Блеск кайзеровского рейха, его внутреннее и внешнее богатство в значительной степени созданы именно представителями еврейской части населения Германии. Щедрым изобилием новых идей, художественных, научных, деловых инициатив, которое в период с 1918 по 1933 год поставило Берлин наравне с Парижем, мы во многом обязаны одаренности именно этой части населения, их международным связям, их душевной неуспокоенности и самое главное — их безошибочному чутью на качество».

          Фашистский режим тоже быстро разобрался, что на Бенна ставить нечего, обозвал его «культурбольшевиком» и начал вяло преследовать, покусывая, но не смертельно.

          Всё же Готфрид Бенн, какие бы литературные успехи не кружили ему голову, был, прежде всего,  практикующим врачом. Когда над его головой литератора стали сгущаться тучи, он добился своего зачисления на медицинскую службу в вермахт, решив, что «армия – это аристократическая форма эмиграции».

          Сразу же после этого в апреле 1935 года он отказался от всех литературных постов. Весной 1938 года Бенн получает уведомление от президента германской Имперской палаты писателей об исключении его из этой палаты и запрещении заниматься писательским ремеслом. Всё это ошарашивает Бенна, поскольку последние два года он вообще не публиковался. Это письмо оставило болезненный след в ранимой душе поэта, и он написал горькое четверостишье:

                ЭКСПРЕССИОНИСТ!


                В Греции чеканили монету
                В честь Сафо. У нас другой подход:
                Раз мозги не вышиб ты поэту,
                То тем самым предал свой народ!

     Отвергнутый фашистским режимом писатель очень рисковал, может быть, и жизнью, но его оставили на службе в армии, он работал врачом в тылу. В 1943 году он  напечатал малым тиражом книжку «22 стихотворения». Как он впоследствии писал: «Этот сборничек, вообще говоря, можно было бы считать своего рода доказательством моей антифашистской деятельности, да только я на это не претендую».

        После войны он уже от «союзников» получил запрет публиковать свои книги. И всё-таки, начиная с 1948 года, сначала в Швейцарии, а потом и в Германии его произведения выходят из печати. «Роман фенотипа", написанный в 1944 году, повесть "Птолемеец" (1949), эссе "Проблема лирики" (1951) и другие возрождают славу писателя. Пережив немало трагедий и заблуждений, Готфрид Бенн написал: «Внешне жизнь моя сложилась по–своему счастливо».