Усинский пограничный начальник. Глава 12

Нельзя создать что-нибудь новое, не расставшись со старым


Усинский пограничный округ и должность Александра, в связи с присоединением Урянхая, упразднялись. Теперь он стал называться Усинско-Урянхайский край Енисейской губернии. Местную команду и сотню казаков, с началом войны,  вывели, остался небольшой  в составе полусотни пограничный отряд, который возглавил прапорщик Скорняков. Как и Чакиров он направлял в штаб Иркутского военного округа информацию по обстановке в Урянхае.
Главные же события происходили на фронтах войны. Пришло письмо от Глафиры, в котором она сообщала, что  около сотни кадет корпуса старшего возраста, не окончив учебную программу, перевелись в сформированные в Иркутске  школы прапорщиков и после четырехмесячного обучения отправились на фронт. Глафира слезно просила отписать сыну и категорически запретить даже думать о военных походах. Мал еще, первым делом следует доучиться.

Ситуация в Сибири нагнеталась и в декабре 1915 года Иркутский генерал-губернатор Леонид Михайлович Князев был отставлен от должности «по состоянию здоровья». На самом деле это явилось следствием командировки в Сибирь сенатора Манухина для разбирательства причин Ленских событий еще 1912 года. Выяснилось, что забастовка была обоснованной, и характер носил вполне мирный, и сколько-нибудь основательных причин для стрельбы войск в рабочую толпу не было. В результате ревизии сенатора Манухина  начальствующие лица: местный губернатор, Иркутский генерал-губернатор Князев, жандармский офицер Трещенков, были смещены, но, в общем дело это было затушено, и на скамью подсудимых никто из виновных посажен не был.

На место  Князева назначили действительного статского советника, бывшего Могилевского губернатора, товарища министра внутренних дел, Александра Ивановича Пильца.
Посетив на следующий год Урянхай, он поддержал деятельность белоцарских чиновников в обращённой к ним речи:
- Где взвился русский орёл, там он никогда не опускается!
Однако стали распространяться пожелания остановить дальнейшее переселение в край русских; освободить из мест заключения всех арестованных урянхов; прекратить массовую вырубку леса переселенческим пунктом; образовать комиссию из представителей русских и урянхайцев для выяснения способов наиболее справедливого устройства края. Однако время для этого было не совсем благоприятное. Война давала о себе знать. Красноярская городская управа начала выдавать населению карточки на сахар. Весной 1917 года сократили нормы выдачи муки, и из-за неурожайного года ввели карточки на хлеб. Из свободной продажи исчез чай.

- Александр Христофорович, все говорят о каком-то прожиточном минимуме. Что это за ограничитель?
- Танюша, не забивай голову разной чепухой. Нас с тобой это совсем не касается, - возмущался отставной подполковник, хотя сам в душе чувствовал надвигающуюся беду.
- Нет, дорогой, все же власти грозят и соответствующие распоряжения уже приняты.
- Город, рабочие,  чиновники и казенное крестьянство конечно будут вынуждены приспособляться к вводимым нормам обеспечения. Мы же обеспечиваем сами себя. Сколько и как рассчитаем, столько у нас всего и будет. Экономить, конечно, придется, но не настолько, чтобы тревожиться.
- А все же, что он из себя представляет этот минимум?

 - Ты Танюша должна помнить. В Красноярске он уже вводился с началом войны. В то время, если мне не изменяет память,  он составлял 12 рублей 40 копеек. На питание уходило 6 рублей 72 копейки, а на остальные расходы — 5 рублей 68 копеек. Это у меня даже в расходной книге за тот год записано. Тогда я узнал, что впервые  этот самый прожиточный минимум был введен в Англии, еще в 18-м веке по случаю экономического кризиса. У нас теперь свой кризис, вот и до нас дошло.
Цены на дрова в Енисейской губернии выросли с 5 рублей за сажень в мае 1914 года до 40 рублей в декабре 1917 года. В 1915 году запретили оптовую торговлю дровами в черте города. Цены на уголь выросли с 15 до 23 копеек за пуд. С 1 января 1916 года городская дума увеличила тарифы на электроэнергию, начались регулярные отключения электричества. Об этом сообщал «Енисейский вестник».
Известие о свержении царского правительства пришло в село Усинское в ночь на 3 марта 1917 года. В Белоцарск новости пришли только 6 марта. На собрании было решено всем оставаться на своих местах и руководствоваться девизом «Мы служим правительству».
 
Президиум 1-го съезда русского населения края совместно с местными правителями направил министру иностранных дел телеграмму следующего содержания: "Представители русского населения Урянхайского края и Усинского округа совместно с представителями урянхайского населения, собравшись на съезд в Белоцарске, приветствуют Россию как единственную законную власть...".
Настроения момента чутко уловили некоторые чиновники, приступившие к сочинению доносов на своих начальников,  где обвиняли их в монархических пристрастиях, реакционности, с вполне понятной целью обеспечить себе прогрессивную репутацию и занять, если получится, освободившиеся места. Как при любых политических потрясениях, появилась благоприятная возможность для карьерного взлёта.
 Либеральный купец Федор Медведев, о котором еще предупреждал Александра Минусинский исправник, созвал митинг граждан села Усинского и объявил о свержении царя, об образовании Временного правительства. Старший местного отряда полиции арестовал Медведева, а тот в свою очередь,  телеграфировал о бесправии в Петербург Родзянко.

Для утверждения авторитета Временного правительства в Усинск прибыл Иннокентий Сафьянов. Инцидент быстро ликвидировали, Медведева из-под ареста освободили. На митинге Иннокентий, уже как представитель новой власти в Красноярске, познакомил граждан с положением  в стране после событий в Петрограде,  провёл беседы и выехал в Урянхай, где собрался очередной русско-урянхайский съезд, созванный Комитетом общественной безопасности и командиром казачьей сотни в городе Белоцарске.
Просочились слухи, что командированный в Урянхай комиссаром Временного правительства Зубашевым Иннокентий Сафьянов открыто выдвинул лозунг «Урянхай для урянхайцев» и стал агитировать за право их на независимость. Рассказывали, что в последнее время Иннокентий работал редактором «Минусинского листка». За прогрессивные идеи сидел в тюрьме, а как вышел на свободу, так сразу  примкнул к новой власти.
- Вот и дождались первого вразумительного распоряжения от временщиков, - проговорил, забегая в кабинет  вечно спешащий от обилия дел Григорьев.
- О чем это вы? - уточнил Чакиров.

- Извольте прочитать депешу. Александр протянул руку и взял у комиссара края листок телеграммы. Пробежал глазами строчки декларации Временного правительства за подписью Милюкова,. Последние строчки прочитал дважды: «...цель России не господство над другими народами, не отнятие у них их национального достояния, не насильственный захват чужих территорий, но утверждение прочного мира на основе самоопределения народов».
- Об этом и речь, о самоопределении. Сами-то  урянхайцы определиться никак не могут или не хотят. Как у Крылова получается: тянут их в разные стороны лебедь, рак и щука. Имею   в виду Китай, Монголию и Россию.
- Кто же мы из тех кто тянет по Крылову?
- Ну. никак не рак. Скорее всего, Китай лебедь, ну а мы, значит, щука.
- Может и так. Так вот этот рак, в лице монгольского Министра иностранных дел Цэрэн - Дорджи,  направил нашему консулу в Кобдо Орлову ноту, в которой заявил, что установление в 1914 г. протектората России над Урянхайским краем является незаконным. Орлов передал копию этого документа в Министерство иностранных дел в Петербург, а нас уведомили курьером.

- Это мне известно.
- Что же предлагаете?
- Предлагаю продолжать держаться прежнего образа действий в объяснениях с монгольскими сановниками по Урянхайскому вопросу.
- Что же это значит?
 -Следует еще раз разъяснить им, что нынешнее Русское правительство, давая заверения о своем неуклонном решении соблюдать договоры, заключенные при старом строе, требует  строго соблюдать их и противную, то есть, подписавшую сторону.
Уже осенью чиновники Усинско-Урянхайского края приняли новую присягу гражданина России, утвержденную Временным правительством 9 июня. Ее краткий текст гласил: «Я, вступая в состав граждан Российской державы, обещаюсь и клянусь пред Всемогущим Богом и своею совестью хранить свято и нерушимо верность России, не зная отныне иного, кроме Отечества, исполнять неуклонно все обязанности российского гражданина и всемерно радеть о благе Российского государства, не щадя для него ни сил, ни достояния, ни даже, если потребуется, и самой жизни. В исполнении сей клятвы да поможет мне Бог».
-Вы слышали, - по утру с тревожным видом воскликнул секретарь комиссара Григорьева Мальцев,  - повсеместно создаются земства, я даже читал по этому поводу статью некто Казанцева. Он пишет: «Наконец-то дождалась и Сибирь дождалась настоящего хозяина — организуется земство, народ вступает в свои права».

-Права, народ, хозяин, - ничего не понятно. Что же такое новое земство, черт возьми, вроде оно у нас и ранее имелось, кто меня просвятит?
- Насколько я разобрался, - подал голос прапорщик Скорняков, - земство — это организация общественного управления, при которой всеми местными общественными нуждами заведует само население посредством выбранных лиц. Словом, как еще объяснял эсер Местергази, земство будет заведовать  всеми местными потребностями, которые возможно проводить своими силами и средствами.
-Это что получается. Выходит мы чиновники уже не удел.
-Чиновники у дел, только все решения будут приниматься коллегиально и выбранными органами.
-Так это же новгородское вече, хуже того, казачья рада. Кто кого перекричит, тот и прав.
В Усинске власть возглавили эсер Полевой и бывший командир Усинской полуроты прапорщик Скорняков. В быстро меняющихся условиях функции комиссара Урянхая временно передали Енисейскому губернскому руководству, а затем Иркутскому краевому органу. Закрутилась такая круговерть, что никто в ней разобраться не мог.

- Что происходит! Что происходит! – возмущался, когда-то подчиненный Александру, прапорщик Скорняков. Вы не читали прессу, Александр Христофорович?
- А что такое?
- Газета «Красноярский рабочий» опубликовало сообщение об организации Красноярского комитета социал-демократов, в скобках большевиков и избрании делегатов в городской Совет и Комитет общественной безопасности. Есть и обращение следующего содержания:
«Граждане! Старый порядок рухнул. Все видные приверженцы старого порядка арестованы. Образовалось новое Временное правительство. Народ в тесном согласии с  армией организуется. В городах учреждаются Комитеты общественной безопасности. Управление своими судьбами народ берет всюду в свои руки….».
В числе арестованных «приверженцев старого порядка» оказался бывший Иркутский генерал-губернатор Князев. Сообщалось, что он содержался в Бутырской тюрьме. Вместе с ним в камере пребывали: министр внутренних дел Макаров, командир Отдельного корпуса жандармов Татищев, бывший товарищ министра внутренних дел и Московский губернатор Джунковский, обер-прокурор Синода Самарин.

Енисейский губернатор Гололобов, по возвращению из Иркутска, где он председательствовал на совещании в губернском управлении, был уволен по распоряжению из Петрограда и взят под домашний арест. Полицию в Красноярске расформировали и заменили милицией. Отстранили от должности председателя окружного суда. Вечером в городском театре собралась городская дума с участием представителей общественных организаций. Власть перешла к бюро из представителей созданного Комитета общественной безопасности и Совета рабочих, солдатских и казачьих депутатов. Председателем бюро стал  доктор  Крутовский.
В квартире Гололобова представители Совета рабочих и солдатских депутатов сделали обыск и изъяли два браунинга. Гололобова арестовали и через несколько дней отправили в Петроград.  Освободившись от преследований, он уехал в Екатеринослав, где, по газетным данным, был расстрелян бандой Махно.
Тем временем комиссар Комитета общественной безопасности господин Крутовской в кабинете Гололобова рвал и метал молнии на головы своих приближенных:
- Мы партия социал-революционеров, призваны принять на себя всю полноту государственной власти и установить порядок. И мы это сделаем.
- Есть еще большевики, -  напомнил атаман Сотников.

- К черту! К свиньям. У них нет партии. У них нет программы. Сброд, банда, фальшивка. Прапорщиков типа Окулова, Лазо, в шею. Немедленно подготовить список об отправке их на фронт. Собрать в маршевые роты и «Ша-гом арш, арш!».
Десятого марта командующий Иркутским военным округом генерал Коченгин  приехал в Ачинск инспектировать 13-й Сибирский стрелковый полк. Когда он выступал на Совете гарнизона с речью, его арестовали и отправили под конвоем в Красноярск Полковник Толстов, командир 6-й Сибирской запасной стрелковой бригады не знал, кого защищать и  поддерживать.
 Февральский переворот оказался не революцией, а солдатским бунтом, за которым последовало быстрое разложение государства. Между тем, обречённая на гибель русская интеллигенция торжествовала Революцию, как свершение всех своих исторических чаяний.
Местные события тоже не предвещали ничего хорошего. В Усинске, а затем в Белоцарске, Туране  и Уюке образовались местные Комитеты общественной безопасности. Чакиров был избран в Белоцарский общественный комитет товарищем (заместителем) председателя.

Комиссар Григорьев в целях поддержания в крае порядка  издал соответствующее обращение: «Нас, русских в Урянхае, положение обязывает особенно спокойно заниматься своим трудом, потому что мы живем среди урянхайских масс, по соседству с Монголией и невдалеке от Китая. Проявление какой-либо неуверенности с нашей стороны и притом напрасной, может подать повод к тревогам и между урянхами. Правительство, образованное Государственной Думой, действует и знает, как действовать, следовательно, нам нечего беспокоиться, а лишь подчиняться его распоряжениям ».
Несмотря на это, Григорьева лишили властных полномочий. Избрали Урянхайский временный краевой комитет, постановив, что именно он является высшей гражданской властью края. Председателем стал эсер  Ермолаев.
Съезд Краевого комитета прошел 22-29 марта 1917 года в здании Переселенческого управления в Белоцарске. Присутствовало 52 делегата от местных комитетов, а также представители от Усинского округа. После молебствия съезд открыл председатель Белоцарского Комитета общественной безопасности Ермолаев. Из зала на него пытливо смотрели местные чиновники из состава  Белоцарского комитета: Ажикая, Сесома, Баржу и Дондукай.

 - От имени местного комитета приветствую вас граждане, - начал Ермолаев,- . да, именно граждане и призываю вдумчиво отнестись к происходящим вокруг событиям, осторожнее высказываться по поводу разрешения нахлынувших на нас проблем и не торопиться разрушать то, что еще нечем заменить.
 Председателем съезда избрали Александра Чакирова, товарищем председателя - Левченко, секретарем Федорова. Первым делом председатель дал слово комиссару Григорьеву. Он говорил волнительно и как бы отчитывался, что успел сделать со времени когда сменил Церерина и что не успел. Больше, конечно, упирал на положительное в деле формирования земств.
    - Прошу меня понять, - заключил он, - охрана края теперь не в моей власти, решайте сами кто и как за это будет отвечать, дело это первейшей важности,  я же обратился с просьбой к министру внутренних дел об отозвании из края. На этом вступительная часть закончилась.
Чакиров огласил повестку съезда. Первым делом следовало избрать Краевой комитет, решить вопросы по сбору пожертвований на оборону государства и обеспечению населения продовольствием. Заседание проходило при закрытых дверях.  Неожиданно возник спор о целесообразности присутствия в крае казаков. Начался он с предложения делегата Тереньева, который довел до делегатов наказ жителей поселка Знаменка. Слово ему дал Чакиров и в его адрес полетели упреки со стороны Ермолаева и Левченко, мол зачем Терентьеву дали слово.

- Граждане, - попытался объясниться председатель, - он попросил слово, я ему его дал, но, простите, я же не знал о чем он будет говорить. Это во-первых. Во-вторых, я не вижу ничего опасного  в разговорах на эту тему. Наказ жителей вывести казаков, разговоры на съезде - это еще не решения, все в наших силах, как решим, так и будет.
 Делегат от Белоцарского комитета доложил съезду обстановку на Кемчике.
- Они образовали свой комитет и решили ни кому не подчиняться, - заявил он. Налицо раскол. Нет делегатов от Тарлыкского и Точжинского хошунов. Оправдываются тем, что не получили вовремя приглашение. В этом надо разобраться.
     Следующим должен был выступать представитель Усинского комитета Данилов, но он отказался.
- Я, товарищи, выступать не уполномочен. Из Минусинска пришла телеграмма от Иннокентия Сафьянова, в которой он сообщил, что правительство наделило его особыми полномочиями. Он настаивает на прекращении строительства Белоцарска и на возвращении Урянхая урянхайцам. Более того, попросил меня задержать проведение съезда до его приезда. Делегаты в зале зашумели:

  - Ишь чего захотел! За нас решил что делать! Ждать его предлагает! А мы предлагаем направить на имя Председателя Думы Родзянко телеграмму с протестом и предложением отозвать мнение Сафьянова! Тут же потребовали с Данилова объяснение по поводу причин ареста мирового судьи Барашкова.
  - Ничего определенного сказать не могу. Слышал, что он выступал против решений нашего комитета и задержали его не в Усинске, а на Туранском зимовье. Что там случилось, мне не известно.
   Далее работа пошла по отдельным секциям, на которым предлагалось выработать меры по наиболее насущным делам края. Председателями секций выбрали Ермолаева, Федорова, Левченко и Горохова.
На следующий день снова разгорелся казачий вопрос. Его завел командир сотни Местергази и с нападками на представителя Усинского округа Дреуса.
 - С чего это вы решили, что нам следует покинуть край, - возмутился сотник. Русских в крае во много раз меньше урянхов, мы уйдем и чем это закончится? Я считаю, что это прямой подрыв общественной безопасности и требую, чтобы Дреус покинул зал заседания.

 - С чего это мы решили, спрашиваешь, а с того, чтобы вы нам силой ничего не навязывали, - выкрикнул с места Дреус. Не надо нам диктатуры военных, хватит, у нас свобода и демократия, - послышались выкрики из зала. Чакиров как мог пытался успокоить зал, призвал учитывать мнение различных сторон. В результате компромисса, приняли решение: Дреус и Местергази должны покинуть зал заседания.
 - Пусть немного остынут на свежем воздухе. Там ветерок, быстро выдует из них всякую горячку, - заключил президиум съезда.
Итоги работы комиссий подвели в предпоследний день заседания. Тогда же утвердили текст возвания съезда ко всем урянхам. Перевести его на монгольский язык поручили Самойлову. Тут же решили разобраться, а точнее провести расследование на винокуренном заводе в Ангачах. Направили туда пристава Александрова, полицейского Баниль, двух казаков и чиновника Переселенческого управления топографа Рогалинского. Антиалкогольные меры, наряду с созданием народной полиции, распределением пособий семьям призванных на войну, вошли в число первостепенных. Народ, кто с горя, а кто с радости глобальных изменений запил в три горла и с этим что-то надо было делать.

Был и другие важные дела, в том числе строительство школ за счет ассигнований, выделенных на возведение почтовой конторы. Но их отложили до следующего съезда. И бывший глава Переселенческого управления Шкунов с этим согласился. Согласились выделить сахар на поддержание пчелиных семей. Решили на каждую дать по одиннадцать фунтов, всего вышло десять пудов. Также решили отпустить Усинску 300 пудов сахару по оптовым ценам.
   После сахарных дел приступили к выборам кандидатов в Краевой комитет. До этого делегаты согласились освободиться от тех, кто уже успел им натереть шею. В число их попали комиссар Григорьев, начальник Переселенческого управления Шкунов. Это коснулось и Чакирова. При голосовании «за» его поддержали только два делегата. Григорьева же по распоряжению Енисейского губернского комитета, в случае его не желания уйти с должности, предлагалось арестовать. Больше всего голосов получили представители партий меньшевиков и эсеров. Краевой комитет избрали в составе: Ермолаев, Самойлов, Крючков, Исаев, Местергази, Левченко Спорнас, Пышкин, Жилков, Терентьев, Алексеев, Квитный. Председателем Краевого комитета избрали Ермолаева.

  Можно сказать к закрытию работы съезда на заседание явился прапорщик Бологов с урядником Красноярской казачьей сотни конвоя комиссара Григорьева и заявили, что в полном составе 11 человек конвоя переходят  в полное распоряжение Урянхайского краевого комитета. В зале раздалось продолжительное "Ура". Не забыли и о важности создания в населенных пунктах дружин.
В заключение Чакиров поблагодарил присутствующих за избрание его председателем съезда, поздравил вновь избранных и пожелал: "Высоко держать знамя "Свобода Урянхая". В ответ услышал.
- Не уроним, будем считать, что на съезде мы  заложили основы фундамента будущего свободного государства.
Через несколько дней избранный Краевой комитет телеграфировал в Иркутский исполнительный комитет: «Состоялось совещание с представителями урянхов. Хошун Тодчжинский, оба Кемчикские отсутствовали, были сальчжаки, ойнары, мадинцы, чодинцы, захребтинские чодинцы, иргитцы. Сальчжаки заявили нежелание признавать покровительство России, остальные оглядываются на Кемчик, поэтому в Кемчикские хошуны командируем Мальцева и Местергази, надеемся сохранить положение. Оно крайне напряженное. Недовольные туземцы из засады убили бывшего комиссара края Григорьева».

- Вот так вот, зря мы  на съезде лишили его конвоя, прослышали урянхи про это и по своему распорядились, - сделал вывод Чакиров на встрече с Самойловым.  Не стало Григорьева, появился  Ермолаев, только  я плохо его знаю. Наслышан, что исследовал  край, ученый человек.
 - Изучал тавры и метки у урянхов на Тодже, - пояснил Самойлов. Собирал сведения о  населении в долине Кемчика, о составе и распределении населения по территории. В вашем управлении, наверняка, есть его данные о наличии скота, пашни в крае.
 -Может и так, -  ответил Александр, - только уже несколько лет как я от   привычных дел отставлен. Пропал к ним интерес. А у него у Ермолаева, молодого специалиста, видно появился. Лет то ему только тридцать.  И вот стал председателем комитета. Новые времена, новые порядки и люди. -Ты говоришь, Минусинский комитет отправил в Государственную Думу телеграмму  с ходатайством оказать помощь Урянхаю и с жалобами на существующие порядки. Кого же винят и чем Минусинский комитет недоволен? Небось, и на меня телегу накатали, как на царского сатрапа? - задал вопрос Самойлову  Александр.
- Больше отписали про комиссара Григорьева. Мол он самовольно,  при помощи солдат и казаков сместил местных родовых правителей, а на их место поставил своих назначенцев.

- По другому, может и нельзя было. На востоке любят силу и власть. Да что теперь говорить, все позади, да и Григорьева уже нет, почил в бозе. Без контроля приставов и нынче вряд ли что получится. Я так понимаю, с одной стороны следует устанавливать законы, вводить соответствующие требования, а с другой — оказывать необходимую помощь и поддержку. Учить надо, воспитывать, как пытается делать другой Ермолаев, тот что в Белоцарске местный язык изучает и строит планы открывать новые школы. Татьяна рассказывала, что пишет прожекты в Академию наук, словари хочет издавать.
- Дело нужное, главное - обижать не надо, не нарушать веками установленный порядок. Вот переселенческие чиновники взяли  и разделили край на участки для будущих переселенцев русских. А местные урянхи все видят и думают, что их выживать собираются. Не надо этого делать. Мы, свободные силы Великой России должны способствовать освобождению местных от всяких притеснений.
- Желание похвально, да не все так просто и быстро делается, уважаемый. Династия Романовых 300 лет порядок наводила и вот надломилась, а эсеры и еще кое кто хотят мигом устранить все проблемы, накопившиеся за века, выпустить всех заключенных и прочее. Надо меньше обещать, а больше делать. И потом, не известно, что день грядущий нам готовит.

- Да, конечно, - согласился Самойлов. Брат Иннокентия Сафьянова  Михаил выезжал  в Петроград, посетил некоторых министров и даже был у председателя Совета рабочих и солдатских депутатов Чхеидзе.
- И что узнал нового для нас?
- Для нас ничего хорошего. Точнее не до нас пока. В Петрограде свои проблемы, ощущается бессилие власти.
 -И здесь, голубчик, тоже самое. Лозунги и призывы новые, а чиновники-то  прежние, а главное, доверием туземцев не пользуются. Жди восстания. Ты же читал в «Сибирской жизни» статью Адрианова. Черным по белому написано, что  край уже достаточно разорен, народ озлоблен и с ненавистью смотрит на русских авантюристов, проникающих к Урянхаю с целью спаивания для грабежа и насилия.
 - Писать не курганы копать. Он бы сам попробовал разобраться с живыми людьми, определить, что им надо. Ведь они все разные, - возразил Самойлов.
 -А он, видишь ли, раскопал  38 курганов и одно «загадочное сооружение»  близ устья Тапсы, на Бегреде, где у меня заимка и вот статью написал.
- С ним нельзя не согласиться. Покровительства России, как известно, просили только два Восточных хошуна. Земля урянхайская во владение России не включена - об этом я заявил, когда заслушивался в Комитете края. - Так и сказал - сами решайте под чьим покровительством лучше жить. Держать туземцев в настоящем положении нельзя. Однако, краевой комитет, выслушав мое мнение, постановил: покровительство России остается в прежней силе, а мне предложили этому решению  подчиниться. В итоге,  официальный Петроград, не поддержал намерений жителей Тывы, как они стали  называть Урянхай,  выйти из состава России.

Иркутск в Урянхай направил своего эмиссара С.Н. Салтыкова. Задачи у него были скромные: по возможности урегулировать ситуацию в крае и создать благоприятную обстановку для работы созданного комитета.
В самом Иркутске порядка было не больше. На Тихвинской площади анархисты устроили митинг, где призвали "не верить Временному правительству, захватывать власть в свои руки и организовывать свободный коммунизм". В результате пропаганды анархистов в двух сибирских полках был создан беспартийный "Союз солдат", который выразил недоверие местной и центральной власти и потребовал радикальных мер против спекулянтов.
Кадетский корпус в Иркутске переименовали в Военную гимназию и сократили до минимума военную подготовку. Директор корпуса генерал-майор Скалон отказался выполнять распоряжения новой власти, за что был арестован и  помещен на гауптвахту 12-го полка. В тот же день арестовали и  инспектора классов  корпуса надворного советника Голубева и шесть офицеров корпуса.

Большевики заняли телеграф и почту, казначейство, казённую палату, государственный банк, частные банки. На правах командующего войсками Иркутского военного округа, объявился комиссар по военным делам солдат Борух Шумяцкий.
Всякая связь, за исключением телеграфной, со штабом округа в Иркутске прервалась. Поступали только отрывочные сведения, из которых Александр знал об отказе кадетов сдать оружие и подчиниться новым властям. Произошли вооруженные столкновения на Казарменной, Почтамтской и Баснинской улицах. Часть кадетов разошлась по домам, часть ушла в партизанский отряд, который создал уланский ротмистр Фрейберг. Отдельные кадеты  старших возрастов стали пробираться к атаману Семенову, но на станции Слюдянка  были задержаны и расстреляны.
Чудом дошло письмо от Глафиры, в котором она сообщала об уличных боях и сражениях. Благо, что пришли белые войска, и занятия у детей восстановились.
 -Слава Богу!  - перекрестился Александр, - однако чего хорошего можно ждать от этого долговременного заката. Для России наступала ночь. В Петербурге произошел переворот и к власти пришли большевики.
Старообрядчество в Урянхае восприняло Октябрьскую революцию с восторгом. И на Малом Енисее жители запели частушки:

«Ох, яблочко, да сбоку зелено,
Нам не надо царя, да надо Ленина!
Вставлю Ленина портрет в золотую рамочку,
Вывел он меня на свет, темную крестьяночку».

Большевики в Урянхае взяли власть с помощью Минусинска и Усинска, но удержались не надолго. На III съезде русского населения края 7 декабря 1917 года группу большевиков во главе с Беспаловым и Крюковым арестовали и выслали  в Минусинск, где они примкнули к Е. Сафьянову. Им удалось добиться реванша только в марте 1918 года, уже на IV съезде русского населения. Именно тогда  Сафьянов сказал, что « свободный русский народ не хочет больше терпеть насилия над своими меньшими братьями урянхайским народом, а потому желает жить с ним в дружеских, добрососедских отношениях».

Созданное Омское правительство решило по своему. Вновь были восстановлены комитеты общественной безопасности, земства. Комиссаром Урянхая  избрали А.А. Турчанинова, находящегося в Красноярске.
Пришла Александру короткая весточка из Крыма от старого севастопольского друга по реальномцу училищу Коли Дернова. Он писал: «В ноябре 1917 года была провозглашена Крымская республика. Председателем правительства избрали Номана Челеби, но большевики его  расстреляли, а тело выбросили в Черное море. Сейчас твой бывший начальник штаба в Иркутске, а ныне  командир 1-го Мусульманского стрелкового корпуса Сулькевич, чуть ли не с согласия германцев, формирует в Крыму правительство и готов созвать парламент.  Военный министр генерал Михаил Бутчик и его помощник Александр Мильковский твои однокашники по Московскому училищу. Приезжай, может служба твоя вновь образуется».
Кто такой Бутчик, Александр знать не знал, а фамилия Мильковский попадалась в хрониках похода в Китай и русско-японской войны. Сейчас, согласно письму, он командовал артиллерийскими подразделениями и был инспектором Крымского корпуса.
К тому времени, когда пришло письмо, немцы из Крыма ушли, и правительство Сулькевича рухнуло. Его сменило «Краевое правительство»  во главе с феодосийским помещиком Соломоном Крымом, а затем власть взяли матросы, которые снесли памятник Александру III в Феодосии.

Ужас! Александр представил светлый город на Черном море, вспомнил многочисленные рассказы учителей-наставников о посещения в 1886 году реального училища коронованными особами во главе с Александром III. Вот и в Иркутске до 17 декабря шли не утихающие бои с отрядами Красной гвардии. К ним на помощь ушли отряды из Красноярска. Командующим назначили бывшего прапорщика Сергея Лазо. И что в результате? По отрывочным сообщениям, погибло до тысячи человек.
Александр не знал, что в стычке с большевиками получил  рваное ранение в пах осколком снаряда  сын Владимир. После ранения попал в плен, где пробыв семь дней, был освобожден юнкерами. Работал помощником завхоза в Кадетском корпусе. В 1918 году после неудачных попыток белых совершить переворот, совместно с двумя военными топографами и тремя юнкерами бежал за Байкал, где скрывался от красных до прихода чехов. С занятием города чехами, как писала Глафира Александру, вернулся в Иркутск,  переплыв Байкал на маленькой лодочке. Поступил в Иркутское военное училище, но вскоре ввиду угроз со стороны большевиков, переехал в Читу, где продолжил учиться в местном военном училище на артиллерийском отделении. Получалось, что Иркутск  Владимир  оставил в декабре 1918 года.

Не успели вернуться красноярские гвардейцы к себе домой из Иркутска, как атаман Енисейского казачьего войска эсер Сотников открыто выступил против губернского большевистского исполкома. К нему пошло золото с приисков Благодатного и Ольховки, из тайников Гадаловых, Чевелева, Кузнецова, Афанасьева – бывшего управляющего Русско-Азиатского банка. В Минусинском уезде восстание возглавил сотник Потылицин.
Однако казаки уперлись – баста, навоевались! Сотникова и Потылицина не поддержали и стали отваливаться. Ушли эскадроны и сотни нижнеенисейских станиц Абалаково, Есаулово, Атаманово, Казачинска и Енисейска; ушли гимназисты и длинноволосые семинаристы, и часть армейских офицеров. Начался бандитизм. Штаб-ротмистр Эрвин Фрайберг сколотивший ранее из бывших офицеров, юнкеров, кадетов и студентов белый партизанский отряд, напал и разграбил обоз Сафьянова, идущий из Красноярска в Урянхай. А в апреле советская власть ликвидировала царский протекторат над Урянхаем.
- Ты слышал Александр Христофорович? Советы хотят покончить с казачьей вольницей. Не нравятся им порядки установленные сотней Магомаева, прапорщиком Скорняковым и Местергази, - принесла местные новости Татьяна.
- Нравится им, или не нравится, а порядок все же соблюдался. Что будет если казаков и полуроты в Усинске не станет? Урянхи, а за границей монголы, так и ждут, когда наступит безвластие. Что хотят эти советы? Пока не очень понятно. Похоже роют сами себя яму — взяли и отменили Переселенческое управление, поставив крест на судьбе колонистов. Начали национализировать кустарные хозяйства и даже поголовья скота. Кому это понравиться? - возмущался в очередной раз, разуверившийся в любых действиях быстро меняющих властей, - Александр.
- Пока ни кому не нравиться, - согласилась Татьяна. Разве что неимущим и староверам, которым они обещают свободу верования.

- Вот, вот. Из них они и формируют отряды красноармейцов. Недавно из Минусинска получили оружие: 300 стволов для Усинска и 300 — для Белоцарска. Пытаются взять под контроль, Шагонар и Джакуль. 
 - Тревожно все это Александр Христофорович. За наше хозяйство и детей душа болит. Брат Павлик рассказывал, что урянхи становятся все злее, никого не слушаются, лишь бы  скот красть. Охранять надо, а у нас и не кому. Папа с мамой уже не помощники.  Павлик с китайцем Ваней, вот и все. Ты в разъездах, дети еще малые, за ними нужен глаз да глаз.
 - Все наладится, моя хорошая. Вот и съезд населения Урянхая прошел. Все, в том числе и наши колонисты решили жить самостоятельно и независимо. Я слышал, что в губернии советская власть сильно пошатнулась, да и у нас ей держаться осталось недолго.
 - Во всем виновата эта подлая и гнилая интеллигенция, - все больше убеждался Александр, - как и в период японской войны, именно интеллигенция породила распад традиционно-сословного общества, начавшегося еще в 60-х годах прошлого столетия. Все от полуобразованности, бессословности, от теоретического и книжного ума. На Россию им наплевать. Они любят только Россию будущего, где от русского не осталось бы и следа.  Они за религиозность, но без Бога. Вот Бог и отказался от всех нас.

В Белоцарске  прошел съезд русской колонии, его созвало земство. Председателем съезда выбрали левого эсера Терентьева, секретарём — топографа Крючкова. В первый же день съезд раскололся на две половины. Представители местной буржуазии ушли со съезда, а около полуночи президиум, в составе Терентьева, Крючкова и депутата от рабочих Крюкова, арестовали и под конвоем казаков выслали из пределов  края. Комиссаром временного правительства вновь избрали Турчанинова. Он восстановил старые порядки, приступил к организации Урянхайского казачества, атаманом которого был назначен бывший управляющий Железновскими приисками эсер Спорнас.
- Ох уж эти эсеры! Казалось, у них везде есть свои люди, - вспомнил Александр заметку из давнишней газеты об однокашнике по реальному училищу в Севастополе Баткине Фёдоре Исааковиче. Из семьи коммерсанта, учился хорошо, связался с революционерами и был исключён за распространение эсеровских прокламаций. Эмигрировал в Бельгию, затем вернулся, а  сейчас, по письмам состоит в каком-то севастопольском совете.
По настойчивому требованию трудящихся колонии состоялся второй съезд. Он постановил немедленно создать Краевой совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов и вернуть товарищей, ранее высланных колонизаторами. Съездом руководил большевик Беспалов,  приехавший  делегатом от Усинского пограничного округа. Казаки  сначала не мешали, но, когда потребовали от них сдать оружие и разъехаться по домам, открыли стрельбу, разогнали съезд, ранили двух делегатов, арестовали Совет. После этого разгрома казаки ушли из Белоцарска в Монголию, а далее в Забайкалье, захватив в качестве заложников председателя Совета Беспалова и делегатов от рабочих Вовка и Цивинского.

Усинский Совет, узнав об увозе казаками Беспалова и других активистов, арестовал местного купца Кузнецова и врача Высоцкого, женатых на дочерях богатого купца Вавилина и предложил немедленно освободить захваченных лиц, предупредив,  что в случае невыполнения требования Высоцкий и Кузнецов будут расстреляны. Мера эта подействовала. Заложники были освобождены.
Врача Высоцкого Николая Николаевича Александр знал только с лучшей стороны. Сын священника слободы Старой Калитвы он был одним из  первопроходцев  в  пограничном округе. Прибыл в 1903 году после медицинского факультета Томского университета. Так здесь и прикипел. Дружно трудился с фельдшером Иваном Гринвальд, которого позднее сменил фельдшер Федор Банников.
Усинская интеллигенция на сходках вспоминала былые беззаботные времена, потому как от нынешних голова шла кругом. Врач Николай Высоцкий в качестве примера мудрого управленца упоминал своего дальнего родственника  Карла Ивановича Высоцкого, который  когда-то возглавлял губернскую Казенную палату.
-Я то что, бедная ветвь. А он был высокообразованный чиновник, боевой офицер и добрый, мудрый отец, - утверждал Николай.

            -Давно, видно, это было. Не помню такого, - заметил свояк Кузнецов.\
 -Конечно давно. Он еще с Наполеоном воевал. Нам мальцам частенько показывал медаль  «За вступление в город Париж 19 марта 1814 года». С выгодой до себя дослужился до полковника и вот приболел. Тут ему и предложили навести порядок в казенных делах.
- Да, разве их когда-нибудь наведешь, - возмущался  фельдшер и первый помощник Высоцкого Иван Гринвальд. Это дело совсем проигрышное. Ты сотворил два полезных дела, а тебе встреч четыре противных. Так всю жизнь и ведется.
- Не  без этого, конечно, - согласился местный торговец Тархов. Значит надо скопом против злого умысла, одному никак не справиться.
- Скопом и со знанием дела, - добавил  Высоцкий. Он был военный, но, как ни странно, быстро разобрался в финансах и продолжил дело, начатое еще Михаилом Сперанским, будучи генерал-губернатором. Во как!
- Что финансы, во всяком деле главное люди, чиновники. Нашел себе толковых помощников, считай, что половина дела сделана. Вторая половина - не  давать им прохлаждаться, требовать надо и контролировать. Вот и весь ваш талант, - заключил помощник купца Вавилина Андрей Симаков.
- Может и так, но главное, как считал мой предок, надо  вести размеренную экономическую жизнь, поддерживать порядок и надеяться только на себя.
- Конечно не на дядю. О том и разговор. Как в Сибири говорят? "На Бога надейся, а сам не плошай", - метко подметил, знающий как зарабатывать копейку, купец Кузнецов.

- И тогда было не все так просто в обществе. Можно сказать бурлило, - продолжал вести беседу Высоцкий. По воспоминаниям старожилов, дядя мой был очень осторожный человек,  с невольными обитателями города декабристами держался на расстоянии. Например, проходя мимо дома сосланного Василия Давыдова, часто останавливался у окна, стоял и подолгу разговаривал с его хозяином, но в комнату к нему никогда не входил, говорили обыкновенно по-французски, это мне тетка рассказывала.
-Ну ясно по-французски, раз до Парижу дошел, - пошутил врач-ветеринар Виктор Худяшев.
Вспоминали и Турчанинова, но не нового Урянхайского комиссара, а Николая Степановича, теснейшего приятеля того же важного Высоцкого.
- Жили они душа в душу, - продолжал местный со стажем врач, -  Николай Степанович Турчанинов частенько бывал в отъездах, так как занимался наукой, а точнее ботаникой,  вот мой предок и замещал его на посту председателя Енисейского губернского правления.
- Ботаникой, это что цветочки и листочки разные собирал? - поинтересовался Симаков.
-Не просто цветочки. Его гербарии имели мировую известность и за выдающиеся заслуги в этой области он был награжден Демидовской премией Академии наук.
- Похоже скоро из нас сделают гербарий, - обратился к присутствующим, имеющий тягу к размышлениям Гринвальд. Делом надо заниматься, силы собирать и вооружаться, время увлечения ботаникой прошло.

После освобождения заложников в посёлках Туране и Уюке вспыхнуло восстание. Краевой Совет колонии послал на Уюк Беспалова и Крюкова с небольшим красногвардейским отрядом при одном пулемёте. На следующий день оба они были убиты предательскими выстрелами из двора  Микешина.
Как установило следствие, к убийству имели отношение  члены закупочной экспедиции Енисейского продовольственного комитета Неклюдов, Димитрюк, Матвеенко и два туранских подкулачника - Симаков и Русских. Они показали, что на это их подвинули комиссар края Турчанинов и начальник переселенческого управления Фёдоров, которые якобы тайно руководили всем контрреволюционным движением в русской колонии.
В числе контрреволюционеров оказался и бывший Усинский пограничный начальник Чакиров. На Чрезвычайном, 6-м по счету, съезде Краевого комитета по Урянхайскому краю, когда красные ушли в партизаны,  его вновь избрали председателем. От его имени  была послана телеграмма Временному правительству: «Шестой Чрезвычайный краевой съезд, свергнув в Урянхае при помощи крестьянских дружин власть насильников, разоружил красноармейцев и восстановив власть Временного Правительства, передает свои полномочия Краевой Земской управе, и разъезжаясь, шлет вам свои пожелания работать на пользу молодой автономной Сибири и трудового крестьянства. Просьба не оставить своими заботами пасынка Урянхая. Да здравствует Сибирское Земство!».
 
 В ответ на приветствие съезда, пришла телеграмма : «Поздравляю с восстановлением законности, гражданских свобод, порядка. Правительство помнит Урянхай, выполняет обязательства, которые связаны с принятию Россией покровительства над далеким краем и его русским и туземным населением; меры обеспечения порядка, охранению интересов принимаются. Председатель Совета Министров Вологодский и еще 89 подписей».
Зачитав текст телеграммы, Чакиров обратился к гражданам края:
- Как видите, граждане, Временное правительство не только не забыло нас, но заботится о нас, принимает уже соответствующие меры, а потому нам здесь на месте необходимо вдвойне усилить свою работу по содержанию в крае порядка, законности, свято выполнять предначертания Высшего правительства и еще более улучшать существующие добрососедские, братские отношения к нашим согражданам урянхам. Да будут же в Урянхае мир и любовь.
До мира и любви было еще далеко. В условиях нестабильности центральной власти местные национальные авторитеты выступили за отход от России, пошли на установление связей с китайскими и монгольскими лидерами. Против всяческих порядков в населенных пунктах Сосновка, Верхнеусинск, Элегеста, Верхне-Никольское подняли мятеж купцы Милегин, Сафронов, старовер Юрков.
Практически сразу после падения советской власти в Уса-Урянхае ее сторонники стали формировать  партизанские отряды. Первый в Бояровке, чуть позже в других местах. Однако под давлением белых все они в итоге вынуждены были уйти в Усинский край. Там их ждали местные большевики. Поликарп Казулин имел отряд в несколько десятков бойцов. Такой же был у Квитного. Денечки были горячие, в ходе стычек с белыми погибли  Ефим Кошелев и Александр Азаров.
 
Сибвоенком в Иркутске издал приказ, согласно которому все бывшие офицеры царской армии и чиновники прежней власти обязаны были встать на учет по месту жительства. Этого требовало новое правительство Колчака в Омске. Нарушение приказа каралось арестом. Александр на учет встал, но вынужден был покинуть Усинск и осесть на заимке, на Бегреде.
Александру вспомнилось, как еще в отпуске и будучи в Севастополе, он листал "Морской альманах" и на глаза попалась статья  под названием "Шалды-Балды-Хан". Так в свое время назвал Колчака, бывший его начальник, командующий Балтийским флотом фон Эссен, назначая его в Петербурге на  эскадренный миноносца "Уссуриец, в шутку называя командир-пашой. А случилось это в 1912 году.
- Да, точно, именно в этом году родился сын Христофор. Тогда фон Эссен и написал "...жалую вас Шалды-Балды-Хан новым званием, поручаю молитвам великого Магомета, да ниспошлет он вам полумесячный оклад в знак моей благосклонности...". Были еще слова, но не запомнились». Запомнились отдельные факты родословной А.В. Колчака, которые в "Военную энциклопедию" заложил еще его отец, генерал-майор В.И. Колчак. По ней биография нынешнего правителя в Омске напрямую имела связь с турецким сераскиром, командующим Хотинской крепостью в XVIII веке Илиасом Калчаком-пашой. В отечественной печати фамилия Калчак впервые упоминалась в оде М.В. Ломоносова и связана она была именно со взятием русскими войсками в 1739 г. главного форпоста Турции — Хотинской крепости.

Александр, ради интереса, заглянул в книгу по истории Крыма и турецких войн, и прочитал: "Его сиятельство генерал-фельдмаршал граф Миних приказал секретарю Неплюеву опросить  Калчак-пашу. Колчака  и его сына майора Мехмет-бея, вывезенных в карете Бирона, представили  при дворе императрице Анне Иоанновне в качестве именитых военнопленных. Реестр пленных турок, отпущенных на родину, согласно манифесту от 8 марта 1740 г., отмечал факт дарения русской императрицей Колчаку «шубы собольей, покрытой белым штофом».
В то время началась колонизация Новороссии, Колчаки оказались в Одессе. Лукьян Колчак, был сотником Бугского казачьего войска во времена императоров Павла и Александра I. Этот сотник Лукьян получил землю в надел в Ананьевском уезде Херсонской губернии... У сотника Лукьяна Колчака было два сына; старший — Иван Лукьянович, унаследовал часть имения, но, продав ее, купил дом в Одессе и поступил на гражданскую службу. У Ивана Лукьяновича было много дочерей и три сына, из которых старший Василий и был отцом адмирала. Начинал генерал-майор службу  с прапорщика, а мать у него, согласно "Новороссийского календаря" Екатерина Авксентьевна, была урожденная Баркарева".

- Что интересно, - отметил по книге Александр, - отец Верховного правителя   во время Крымской войны при обороне Севастополя состоял помощником батарейного командира на Малаховом кургане. «За сожжение огнем  фашин и туров во французской траншее награжден Знаком отличия Военного ордена. В бою на Maлаховом кургане 27-го августа контужен в плечо, ранен в руку и взят в плен». Отец его сражался с французами, а у сына его они  вроде союзников. Турки, англичане, французы, а еще японцы. Все это Александру не нравилось. Война походила на раздел с дележом шкуры не убитого медведя.
Контролируя окрестности Белоцарска и северные хожуны Урянхая, красные партизаны распространил воззвание: «Предлагаем удалиться добровольно всем, кто не признает власти Советов, иначе таковые будут выдворяться принудительным порядком… Все жители, признающие власть Советов, пользуются нашим покровительством, их жизнь не будет ничем нарушена… Все население Урянхая в самом непродолжительном времени должно собрать все имеющееся у него оружие… и доставить его в армейский Совет в город Белоцарск».

Для монголов и китайцев роли это не играло. Они перешли границу, что послужило толчком к восстанию урянхов  в Кемчикском хошуне. Восставшие разграбили и сожгли все русские торговые фактории, перебили до шестидесяти мужчин и увели женщин и детей. Казачья сотня и дружинники с трудом смогли их отбить. Уцелевшее русское население,  было эвакуировано на реку Чедан, а затем в поселок Чакул, откуда потом люди разъехались по разным местам.
Из Красноярска поступило сообщение, в котором говорилось о скором прибытии в край казачьей сотни есаула Распопина. На нее возлагалась надежда с наведением порядка
- Александр Христофорович, а сотник Распопин из каких мест будет? - спросила Татьяна, - что-то раньше я такую фамилию не слышала.
- Танюша, это все  Мальцев, помощник Турчанинова инициировал. После переговоров с китайцами на Кемчике, - помнишь, я рассказывал, - он заключил, что никакие переговоры русской власти с урянхайскими нойонами восстановить прежнее положение не могут и для того, чтобы сохранить в крае спокойствие, необходима немедленная присылка сюда казачьей сотни. Отправил в Омск Верховному правителю Колчаку письмо.

- И какой пришел ответ?
- В ответ,  Сибирское правительство, подтвердило русский протекторат над Урянхаем,  восстановило в должности краевого комиссара Турчанинова и  направило в край сотню 3-го Сибирского казачьего полка. Подъесаул Распопин как раз ею и командует.
- А ты в курсе, какое письмо пришло местным властям от правителей Кемчика?
- Нет, и слыхом, не слыхивал. О чем там говориться?
- Вот, пожалуйста, почитай специально принесли для твоего ознакомления из местного комитета.
Александр взял, изрядно измятый желтого цвета листок и начал читать: "Комиссару  Турчанинову 15 числа 2-й луны 1919 года Желтой Овцы. Территория Танну,  Кемчика не должна входить в состав областей автономной Монголии, потому что по смыслу Кяхтинского тройного соглашения к Монголии должна отойти местность, находившаяся в ведении улясутайского цзяньцзюня в пределах до северной границы, каковою у него считалась линия пограничных караулов, находившихся в ведении особых маньчжурских чиновников.
Эта линия была проведена по южному склону хребта Танн-Ола. Для переезда через неё едущие должны были выбрать от цзяньцзюня особое разрешение - билет "галтупяо", и предъявить его маньчжурскому чиновнику  на границе, находящейся южнее хребта Танну-Ола.

Что касается восьми знаков, выставленных на северной границе нашей территории, то они - не пограничные знаки… Из всего вышеизложенного видно, что наша урянхайская земля не включается в состав владений Автономной Монголии. К тому же ни китайцы и ни монголы ранее нами не управляли. Под русское покровительство мы попали по собственному желанию, и никто нас к этому не насиловал.....
Мы, некультурные урянхи, все единодушно приходим по обсуждению создавшегося положения к тому, что единственное спасение для нас в тесном сближении с Россией и ее покровительстве. При этом вполне добровольно заверяем, что ни в каком случае, до потери жизни включительно, мы не будем солидарны с людьми, положившими начало смуте, и не пойдем за ними.
Докладывая о сем, мы уверены, что со стороны учреждений почтенных сановников будет оказано милостивое внимание, и искреннее желание некультурных урянхов находиться по-прежнему под могущественным покровительством России будет уважено».

- Мне кажется, Танюша, это обращение ни что иное, как очередная попытка  Турчанинова и Мальцева сохранить в Урянхае русскую власть, - откинув голову на спинку кресла, как бы задремав, сделал заключение Александр. Вот и подпись Мальцева, что именно он перевел обращение. А чье оно, от кого? Не известно.
- И как ты считаешь. Будет от этого письма прок или нет?
-Письмо правильное.  Весь вопрос в том, кто за письмом стоит и на кого оно рассчитано, -  ведь нынче власти в России меняются каждый день.
И действительно, вскоре красные войска оставили Иркутск и отступили в сторону Верхнеудинска. Власть в Иркутске перешла в руки Сибирского Временного правительства. Иркутским губернским комиссаром назначили эсера Яковлева.
Иннокентия Сафьянова за то что агитировал за ликвидацию  протектората России над Урянхаем, за создание независимого государства Туранская народная республика,  арестовали  и посадили в Красноярскую тюрьму.

Секретарь и помощник  Турчанинова Мальцев накануне посетил нойонов хошунов и сообщил им об учреждении Сибирского временного правительства
- Почтенные и уважаемые правители! - начал он Мне поручено передать вам, что   договора и соглашения с советской властью, которые были вам навязаны, отныне ликвидируются и край вновь находится под защитой России.
- Дарагой, - первым подал голос старый угерн. Что же получается,  власть белого царя возвращается?
- Сибирское правительство это не царь, достопочтенный, но власть твердая и никакого вмешательства во внутренние дела Урянхая со стороны Монголии и Китая без его ведома не потерпит. Вот так. Ну, и при случае, вас защитит.
- Мы бессильны противостоять вмешательству монголов и китайцев, - вмешался нойон Кемчика Буян-Бадыргы, - они рядом, а русское правительство где? Оно, мой уважаемый помощник комиссара,  далеко и ничего не может сделать ни за, ни против, а куда уж нам презренным и слабым. - И потом, какое оно там правительство мы не ведаем, но знаем прав у него  на Урянхайский край нет. Белый царь отрекся от престола, а мы ведь только  к нему обращались за покровительством. Никакого другого  правительства нам не надо.
- Да, да, - поддержали  зашумели другие нойоны, - теперь мы свободны от прежних обязательств.

- Я для этого и прибыл,  чтобы вам, уважаемые правители хошунов, довести, - несколько раздраженно и повышенным голосом заявил Мальцев, - права царя перешли новому правительству России и если Китай и Монголия поставят вопрос о принадлежности Урянхайского края, то вы должны отвечать:   - ведите переговоры с Сибирским временным правительством. А пока пребывание китайцев на Кемчике незаконно и пусть они  немедленно покинут Урянхайский край.
-Передать, передадим, - согласился Буян-Бадырги. Плохо только, что правительство ваше опять Временное.
Комиссар Турчанинов прежде чем направлять в Омск очередной отчет о положении в крае,  подолгу дискутировал со своими сотрудниками. Вопросов было много. Взять, например, установку Омска по самоопределению народностей и представления урянхам  права самобытности и широкого самоуправления.
- Это что же получается? - спрашивал он своих помощников,  - прежний метод издания законов по управлению инородцами должен быть оставлен и заменен новым, я так понимаю?

-Выходит, придется долго согласовывать туземные законы с российскими, - заключил Мальцев.
-Что из этого следует? Из этого следует — до  разработки проекта самоуправления урянхов, нам с вами следует  выяснить те законы и обычаи, по которым они сейчас управляются.
- До нас уже многие этим занимались и установили, что в основе управления урянхов лежит не обычай, а рукописный закон, изданный китайским правительством и действующий в Урянхае с очень незначительными изменениями до сего времени, - пояснил Турчанинову и  прочим присутствующим наиболее опытный Самойлов, бывший помощник Чакирова.
- Выходит недоразумения среди русских и урянхов происходят в силу разности представлений о законе и устранены они могут быть только тогда, когда законы будут согласованы? - поинтересовался  эсер Спорнас.
- Выходит так, - согласился Самойлов. Насколько мне известно, урянхи часто не подозревают даже, что их закон может быть неизвестен русским. В свою очередь и русские, поступая согласно своим законам, идут иногда вразрез с давнишними правилами урянхов и приводят последних в искреннее негодование и изумление своими поступками.

Мне думается, - продолжил Мальцев, - китайское правительство было значительно дальновиднее нашего. Оно предоставляло родовым начальникам права, присвоенные им обычаем, и никогда не стремилось к их  умалению. Несмотря на то, что управляло законами значительно более суровыми, чем русские.
- Теперь же мы перевели родовых начальников на положение старост, оказавшихся  в  подчинении  полицейских приставов и исправников. Для них, я так понимаю, это слишком резко и чувствительно. Отсюда и недовольства. Господа, это положение следует исправлять или есть другие мнения, - всматриваясь в лица, спросил Турчанинов.
-Я согласен, надо исправлять, но порох, как говорится, надо держать сухим, - предупредил казачий атаман Железновский. Сил у нас маловато. Не мешало бы  их пополнить.
 -Пополнить  надо, да некем. Нынче все против нас. Убежден, что  нойоны от своих амбиций все же откажутся Жизнь заставит инородцев снова примкнуть к России. Нам же надо пойти им навстречу, уважить их права и сохранить известную долю их преимуществ. Культура, образование и просвещение, - вот, господа,  наши основные рычаги движения в развитии края, - закончил Турчанинов.