Роман Три царевича. Часть 7. Яхмос

                Исторический роман «Три царевича».

Место действия – Северо-восточная Африка, Древний Египет.
Время действия – около 1500 лет до нашей эры, то есть 3500 лет назад; т.н. Второй Переходный период (1715 — 1554 до н.э.).
Некоторые персонажи и события являются вымышленными, допущены отклонения во временной сетке и прочие вольности, обусловленные жанром.

                Часть 7. Яхмос Победоносный.
                Монту, бог войны.

     Содержание:
Монту, бог войны.
Последний любимец Себека.
Монту, бог войны. Продолжение.

     Главные действующие лица: Яхмос Небпехтира; Яхмос, сын Эбаны; Яхмос-пен-Нехеб
    Действующие лица: придворный царей Уарета.
*****
                МОНТУ, БОГ  ВОЙНЫ.

              «Ты подобен Монту, владыка, да будешь ты жив, здоров и силен, наш милостивый господин. Амон отдал в руки твои этих злодеев, иноземцев, осмелившихся пойти против тебя».
                Древнеегипетское приветствие при появлении царя.

              «Его руки мощны, его сердце стойко, его сила подобна Луне в ее высший час. Он безупречен видом, как Атум, его встречают приветствиями всюду, где видят его красоту. Он побеждает во всех землях, враги бегут от его славы. Он - прочная стена вокруг своих солдат, щит в день битвы».
                Описание фараона Рамсеса II в битве при Кадеше.

              «Царь сам вел свою армию, мощный во главе ее, подобный языку пламени, царь, работающий своим мечом. Он двинулся вперед, ни с кем не сравнимый, убивая варваров, поражая Ретену, уводя их князей живыми в плен, их колесницы, обитые золотом, вместе с их лошадьми».
                Описание похода на Мегиддо Тутмоса III, помещенное на стене одного из залов храма Амона в Карнаке.

              «Ты, кто бы ни был ты, командующий войском, запрягай лучших  лошадей из своей конюшни, начинай сражение. Ты знаешь, что Амон – бог, пославший нас!»
                Из «Военного приказа» Пианхи.

              «Я сражался невероятно!»
                Надпись из гробницы военачальника Яхмоса, сына Эбаны, из Нехеба.
*****

              Итак, прекрасный город Уасет, впоследствии названный греками именем «Фивы», и не просто Фивы, а именно что Стовратные, то есть огромные и великолепные, и его владыки из Пер-аа, Высокого дома, продолжали стойко переносить многочисленные невзгоды и потрясения своего времени. Женщины царского рода ради мудрости правительниц пренебрегали своей красотой, и не было равных этим Великим Спутницам царей в деле управления государством, а их отцы, мужья, братья и сыновья вновь и вновь шли в бой, вдохновляемые своим долгом, ненавистью к врагу, жаждой мести и своими матерями, женами и сестрами;  когда же оружие падало из руки отца или брата, погибших смертью храбрых на поле сражения, это оружие было кому поднять, чтобы продолжить то, что не успели сделать они.

              Считается, что уроженцы древней Та-Хемет не были воинственным народом - хотя они, что случалось неоднократно, вели войны на востоке, на западе и на юге, и чаще всего с успехом, однако в их среде редко появлялся лидер, замахивавшийся на что-либо большее, чем безопасность своих границ, захват золотоносных и медных рудников или контроль над торговыми путями в Азию, и, кажется, никогда не бывало такого, кому не давали спать по ночам мысли о мировом господстве. Ибо уроженцы Та-Хемет предпочитали заниматься хозяйством своей страны, науками, строительством и торговлей. Только когда их припирали к стенке, они становились в достаточной мере агрессивны.

Про них говорят, что они даже не строили крепостей. С одной стороны, если рассудить, внутри страны, сконцентрированной в речной долине и защищенной с обеих сторон песками и скалами от внешнего мира, крепости им были особо не нужны. Египтяне древних времен возводили прекрасные города с дворцами и храмами и прекрасно умели рыть озера и каналы. Для обозначения понятий «город» и «крепость» при письме ими даже употреблялись разные знаки, поскольку и понятия эти были разными. Хотя стены у городов были. Белая стена окружала старинную столицу Анх-Тауи (Мемфис). Остатки укреплений сохранились на месте Нехена. Уасет, ставший столицей страны, располагавшийся на восточном берегу длинной линией, имел такую же длинную стену, со множеством ворот, число которых приезжие образно сводили к ста. Стоит также посмотреть на руины египетских крепостей, воздвигнутых в Нубии - эти форты впечатляют, они не то что не уступают, но превосходят образцы подобных сооружений и в Азии, и в Европе.

Умный народ, обладающий высоким уровнем культуры, накопившей огромный запас разнообразных знаний, вполне был способен мобилизоваться в нужный час, что и проделал. И ему было не занимать как талантливых правителей, так и отважных воинов. Другое дело, что в мирное время эти люди находили для себя иные занятия, нежели война,  считая их более интересными, полезными и вообще более приемлемыми, выше военного занятия почитая знания и ученость.

              Сохранились красноречивые тексты (эти тексты во времена Рамессидов переписывали в школах дети, постигавшие основы грамоты), предостерегающие молодых людей от выбора военной профессии. В них доля солдата живописуется весьма черными красками.

Если верить этим текстам, чтобы стать пехотным командиром, необходимо было с колыбели готовиться к военной карьере. Когда юноша достигал соответствующего возраста, его отправляли в казармы для обучения, в ходе которого на его голове и теле оставались шрамы на всю жизнь. Если он ленился, его выбивали «как лист пергамента». Но все это было лишь подготовкой. После того, как начальники признавали наконец его годным для военного дела, жизнь его превращалась в настоящий кошмар.

«Позволь мне рассказать тебе о горестях солдата! Его будят, давая поспать всего час, погоняют, словно осла. Он работает до самого заката. Он голоден, его тело истощено, он становится живым мертвецом. Приди, послушай о походах в Сирию и как переходит он через горы. Его отправляют в Сирию. Он марширует по высоким горам. Он несет хлеб свой и воду свою на плечах, как осел несет свой груз; его хребет разбит. Воду он пьет через два дня на третий, и его кожа покрывается солью. он пьет воду протухшую и гонит от себя крепкий сон. Его здоровье подорвано. Приходит враг, обрушивает на него стрелы, и жизнь покидает его. Когда достигает он врага, он подобен птице, пойманной в силок, и сил не осталось в его членах. Ему говорят:  «Спеши, отважный воин, покрой свое имя славой!, - но он ничего не соображает, его еле держат колени, лицо у него болит. Когда приходит победа, его величество поручает воину сопровождать пленных в Египет. Иноземные женщины не могут долго идти, и воины несут их на спине. Его походный мешок падает, и другие несут этот мешок, пока воин тащит сирийскую женщину. Когда ему удается вернуться в Египет, он походит на палку, изъеденную червем. Он болен, бессилие охватывает его, и его приходится везти на осле. Одежду его украли грабители, и слуга его сбежал. В родной деревне воина ждет семья, но он так и умирает, не повидавшись с женой и детьми».

Такова, по мнению составителей этого руководства по устрашению подрастающей молодежи, доля пехотинца. Может быть, больше везло тем, кто разъезжал на колесницах? Отнюдь. Доля офицера из корпуса колесниц также на поверку оказывалась не слишком-то завидна. История о том, как офицер истратил все свои средства на содержание выданных ему лошадей и слуг, а также на покупку новой колесницы, затем был некстати ранен в драке с завистником как раз перед началом смотра, затеянного начальством, и в результате вместо славы и добычи заработал арест и наказание в сто палок, также может напугать и отвратить от мечты о военной карьере любого юного школьника.

              Однако не лишним будет вспомнить, что эти тексты принадлежат ко временам более поздним, чем те, о которых идет речь, - ко временам имперским, когда никто уже давно всерьез не воевал, поскольку все уже было завоевано, а держать в подчинении земли и народы куда как легче, чем принудить их к покорности впервые. Фараоны и жречество купались в роскоши, страна благоденствовала, все хотели развлекаться и жить припеваючи, а в казне было довольно золота для найма иноземных солдат (кроме того, войско пополнялось за счет подчиненных территорий), так что египтяне могли не утруждать себя военной службой. Не то было на заре становления этой самой империи.

В период возвышения Уасета и борьбы с гиксосами карьеру военного стали выбирать себе царевичи крови и многие представители знати. Средний класс коренного населения охотно шел в армию. Жажда побед и приключений, почестей, наград и богатства захватили всех. Цари побеждали, их подданные разделяли с ними воинственный дух и славу. Священный баран Амона под солнечным диском на царском штандарте гордо шествовал вперед и вперед, вселяя ужас в сердца врагов. Огромные богатства сверкающим потоком хлынули в царскую казну и в частные сокровищницы. Служить в войске царя было и почетно, и выгодно. Воины пользовались многими льготами. Стремительно развивалась военная стратегия. Военное искусство, искусство Монту, опытные наставники преподавали в специальных школах будущим командирам.

              Сохранился так называемый «Военный приказ» одного из поздних фараонов, Пианхи, сформулировавший, без сомнения, основные принципы ведения войны, которые сложились много раньше. И это были благородные принципы благородных воинов. О том, что им следовали на самом деле, говорит хотя бы один из эпитетов воинственного бога Сета – «Объявляющий сражение». И позор на долю тому, кто пытался взять верх подлостью и вероломством, и вечная слава героям, которые шли в бой лицом к врагу.

«Не нападайте на врага ночью, но сражайтесь, когда видно. Объявите ему сражение издали. Если он скажет «торопитесь» войску и колесницам другого города, то сядьте ожидать прихода его войска. Сражайтесь, только когда он скажет об этом. Если его союзники будут  в другом городе, то пусть дождется их. Надежные отряды ливийцев, которые он призвал к себе на помощь, следует первыми вызвать на бой. Скажите: «Ты, кто бы ни был ты, командующий войском, запрягай лучших лошадей из своей конюшни, начинай сражение. Ты знаешь, что Амон – бог, пославший нас!»

Так гласит текст стелы, найденной в храме Амона в Напате, - потому что фараон Пианхи был родом из Страны луков, это был чернокожий фараон. XXV династия, к которой он принадлежал – династия кушитов, но Пианхи  поклонялся Амону, следовал египетским обычаям, стремился возродить к жизни древнее благочестие и древнюю славу Та-Хемет, а также ее древние обычаи и традиции, в том числе военные, и, пожалуй, судя по делам, сознавал себя египтянином в большей степени, чем сами египтяне.

              Однако война есть война, а жизнь есть жизнь. Когда не оставалось выбора, разумеется, приходилось прибегать к так называемым «военным хитростям». Разведка была неплохо поставлена, в войске состояли на службе так называемые «махоры» - профессиональные разведчики, которые обязаны были находиться впереди царского войска и заранее разузнавать все, что можно, о местности и неприятеле, а среди чиновников имелось ответственное лицо, состоявшее в должности, название которой звучит весьма интригующе - «хранитель тайн царя» (не трудно догадаться, что шпионаж является изобретением отнюдь не сегодняшнего дня).

Известен фантастический эпизод из времен полководца и завоевателя Тутмоса III: один из его командиров сумел подавить мятеж в одном из завоеванных и вновь восставших азиатских городов с помощью небольшого отряда и невероятной изобретательности, причем рассказ об этом событии, к счастью, записанный в свое время и, что вполне естественно, не потерявший популярности с течением времени, был еще раз увековечен в несколько измененном виде в одной из всемирно известных сказок Шахерезады, которую она якобы поведала однажды своему владыке, любвеобильному и кровожадному одновременно, совесть которого, если она у него имелась, уже отягощали убийства многих красавиц, виновных только в том, что они принадлежали к женскому полу (к слову сказать, египетские цари обращались со своими женщинами иначе, и вот царь Снофру, например, даже приказал однажды придворному волшебнику осушить пруд, чтобы одна из капризных дворцовых девушек могла найти оброненное в него украшение).

Речь идет о сказке «Али-баба и сорок разбойников», ставшей одной из подлинных жемчужин сборника арабских сказок под названием «Тысяча и одна ночь». В этой сказке вообще много египетского, взять хотя бы пещеру в скале, с легко открывающейся в ответ на тайное слово дверью, таящая в себе несметные сокровища (несметные сокровища таили в себе царские гробницы, это известный факт, подтвержденный находкой только чуть-чуть пограбленной, но в основном сохранившей набор утвари и царских драгоценностей гробницы Тутанхамона, а тайное слово, которое открывало тайную дверь, заставляет вспомнить о магии, к которой прибегали для защиты домов вечности, а также и в других случаях). А еще, и это, пожалуй, главное, один из известнейших ключевых эпизодов сказки почти буквально повторяет военную хитрость полководца Джхути, который спрятал своих воинов в корзины (в сказке корзины заменены на кувшины, только и всего), откуда те и выпрыгнули по знаку своего командира, чтобы покончить с застигнутыми врасплох врагами…

Надо ли говорить, что Джхути был прославлен, как герой, и щедро награжден царем. Его хитрость была возведена в ранг подвига. (При этом, конечно, когда речь шла о хитростях врага, также снискавших им удачу в ущерб уроженцам Черной земли, как, например, хитрость хеттов, когда они сумели дезинформировать Рамсеса II, наступавшего на Кадеш, и тем самым поставили его и его войско на грань гибели, - эти вражеские хитрости классифицировалась прямо противоположным образом, чему вряд ли стоит удивляться.)   

            … Яхмос, младший сын Тао II Секененра и его жены и сестры Яххотеп, возглавил государство и армию в свой черед, и краткий период передышки, обусловленный женским правлением, снова закончился. У молодого царя было много врагов, и на севере, и на юге. Непокорная знать, нубийцы, азиаты. Ему предстояло воевать и воевать, превозмогая неудачи и как можно дальновиднее используя плоды побед.

Он был молод, уверен в себе, полон сил и смело глядел вперед. Нельзя сказать, что его не пугали трудности. Но он был воспитан так, чтобы ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не отступать перед ними. Не отступать до самого конца, твердо надеясь, что этот конец никогда не наступит. Его молодой жене суждено было не раз обращаться с молитвами к разным божествам своей страны, прося их сохранить царя во всех выпадающих ему на долю переделках.

              Царские архивы Яхмоса не дошли до наших дней. Повесть о его свершениях поступила от непосредственных участников его походов, двух его высокопоставленных офицеров, которые, готовя себе по традиции своей страны дома вечности, украсили их стены довольно подробными рассказами о своих подвигах на службе у царей Уасета.

Оба эти персонажа, что примечательно, происходили родом из Нехеба и там же в свой черед упокоились в скальных гробницах. Звали обоих Яхмосами - это было весьма популярное имя в те времена, и его кто только не носил, начиная от самого царя и кончая последними из его подданных. «Эпоха изобиловала Яхмосами», - высказалась по этому поводу одна исследовательница.

Эти «Рожденные луной» пришли на службу в царскую армию в разное время, так как один был моложе, другой старше. Их истории любят цитировать, еще бы, ведь в приводимом тексте звучат вновь давно умолкшие голоса героев давних и славных битв. Не стоит отходить от традиции, на этих страницах Яхмосы из Нехеба заговорят вновь, лучше ничего нельзя придумать и сделать.

              Отец старшего Яхмоса - Яхмоса, сына Эбаны (к имени отпрыска той или иной семьи часто добавляли имя матери, так как у его отца могло быть несколько жен), служил еще старшему брату царя Яхмоса, Тао III (которого ныне изредка называют также Секененра III за неимением другого имени) и, вероятно, погиб на этой службе. Он был «начальником над гребцами», и эту должность в конце концов получил и его сын. Яхмос, сын Эбаны, был еще мал, когда войны вел царь Камосу, зато прибыл в распоряжение царя Яхмоса в самый разгар его битвы с Хут-Уаретом. С этого началась его долгая и успешная военная карьера, связанная с флотом, как и карьера его отца, хотя ему приходилось биться также и на суше. Из надписей в его гробнице, содержащих краткие описания сражений на суше и на воде, расшифровавшие их ученые и узнали, как были изгнаны из Египта царем Яхмосом гиксосы. Все-таки полезная вещь мемуары, хотя современникам они иной раз и кажутся проявлением занудства, которое словно назло новому поколению позволяют себе заслуженные ветераны. Но со временем сведения, содержащиеся в незамысловатых воспоминаниях, где так много места отводится мелочам и частностям, могут стать бесценными, в том числе и благодаря этим самым мелочным подробностям, добавляющим повествованию ощущение эпохи.   

              Итак, пусть говорит Яхмос, сын Эбаны:         
             «Я провел свою юность в городе Нехебе. Мой отец был офицером царя Верхнего и Нижнего Египта Секененра; победоносный Баба, сын Ройенет, было его имя. Затем молодым неженатым человеком я служил как офицер вместо него на судне «Приношение» в дни царя Яхмоса, Победоносного… Затем, когда я обзавелся домом, я был переведен на северный флот за мою храбрость».

Воспользовавшись временным затишьем в войне, молодой воин вернулся в родной Нехеб, где построил дом и женился, далее же вновь отправился на военную службу и был переведен на северный флот, воевавший против гиксосов, в опасное место, так как царь Яхмос собирался взять Хут-Уарет, для чего потребовалось несколько сражений: 
             «Я [Яхмос, сын Эбаны] следовал за царем пешком, когда он ездил в чужие края на своей колеснице. Они [царь] осадили город Уарет; Я выказал храбрость, будучи пехотинцем, перед его величеством; после того я был назначен на корабль «Сияющий в Мемфисе». Они [царь] сражались на воде на аварском канале Паджедку. Затем я бился врукопашную; я вернулся с рукой [отсеченной по обычаю у мертвого врага в качестве трофея]. Об этом было сообщено царскому глашатаю. Они [царь] пожаловали мне золото храбрости. Снова происходило сражение на том месте; я вновь бился врукопашную; я вернулся назад с рукой. Они [царь] вторично пожаловали мне золото храбрости».

Золотом храбрости или доблести принято было называть памятные золотые украшения, возможно, имевшие некий традиционный вид – нечто вроде ордена. Как ни странно это может показаться, к этим украшениям принадлежали подвески для ожерелья в виде довольно больших, в длину равных примерно половине длины ладони, золотых мух. Насекомые, которые первыми прилетают на пролитую кровь и ползают по трупам, настоящее лицо войны, во всей его неприглядности, без тени иллюзий… но тот, кто превозмогает страх перед ранами и даже самой гибелью, достоин именно такой символической награды. Ставшие позднее традиционными орденские звезды – это, конечно, прекрасно, но в их древнеегипетских предшественниках зато наблюдается такое ясное понимание реальной ситуации, что и добавить нечего.

              Осада Хут-Уарета развивалась вначале вполне успешно, однако возникли неполадки в тылу: восстал один из египетских южных князей, вследствие чего царь отправился подавлять это демарш самолично, успешно одержал победу над своими внутренними врагами – и возобновил северную кампанию.

              Яхмос, сын Эбаны:
            «Они [царь] сражались в Та-Хемет [в местности Тинт-та-Аму], на юге от этого города [Нехеба]; я увел живого пленника – мужчину; я сошел в воду, и вот он был приведен как добыча на дороге к этому городу, [хотя] я и переправился с ним через воду. Об этом было возвещено царскому глашатаю. Тогда Они [царь] пожаловали мне золото в двойном размере. … Они [царь] взяли Уарет; я захватил там мужчину и трех женщин, всего четыре головы. Его величество отдал их мне в рабство».

              Согласно сообщениям Яхмоса, сына Эбаны, Хут-Уарет пал во время четвертого приступа. Но совершенно неизвестно, сколько приступов было сделано до того, как этот свидетель был переведен на север. Осада в целом, включая перерыв из-за восстания в Верхней стране, по видимому продолжалась несколько лет, после чего Хут-Уарет пал, и гиксосы были изгнаны из страны. Это произошло на 11-том году правления царя Яхмоса, начиная с момента его коронации.
              О, как много стоит за этими простыми  и краткими словами: «Они [царь] взяли Уарет…» Целая эпоха.

                ПОСЛЕДНИЙ  ЛЮБИМЕЦ  СЕБЕКА.

              Вскоре после взятия Уарета, когда царь Яхмос еще находился под стенами крепости, превращенной ныне в дымящиеся груды развалин, в своем военном лагере, ему доложили, что какой-то человек из местных жителей просит у него аудиенции, назвав себя одним из царедворцев Апопи. Яхмос приказал привести к нему этого человека, хотя обычно такими делами сам лично не занимался, оставляя их в ведении одного из офицеров своего штаба, - он был заинтригован его смелостью, ведь вряд ли бывший приспешник его врага мог рассчитывать у него на горячий прием, да к тому же ему сообщили также, что проситель чрезвычайно стар.
 
Худой лысый старик, согнувшись, вошел в сопровождении охраны в царскую палатку и тут же, бормоча слова приветствия, установленного ритуалом, распростерся всем телом ниц на земле перед царем, хотя видно было, что и ходить, и нагибаться ему тяжело.

- Нам донесли, ты служил этому падшему… Апопи, - не слишком доброжелательным тоном осведомился Яхмос.
- Я служил обоим Апопи, отцу и сыну, ваше величество, - чуть приподняв голову, ответил старик.
- И не боишься предстать после этого перед нами? Мы можем наказать тебя за службу нашим врагам.

- Я так стар, что мне уже нечего бояться. Да, я служил царям Уарета. Но я не принадлежу к их племени. Мои предки всегда жили между рукавов Реки близ моря, владели здесь землями и были уважаемыми и почитаемыми людьми. Один из моих предков был женат на дочери царя Менкаура, сына Хафры, которому служил, будучи смотрителем царских обелисков. Когда его жена умерла совсем молодой, царь, скорбя о своей дочери, приказал поместить ее возвышенное тело в деревянную статую  коровы и поставил эту корову во дворце. Перед статуей возжигали благовония и читали молитвы, а раз в год, в день смерти царской дочери, ее образ согласно ее последней воле выносили из стен дворца, чтобы она могла узреть солнце…

- Мы слышали об этом. Но это такая древность… Однако как же ты, потомок столь славной семьи, оказался на службе у гиксосов?
- Такова судьба, ваше величество. Сегодня она возносит человека к небесам, а завтра он вынужден хлебать пойло со свиньями, отвращением богов, понукаемыми нечистыми свинопасами… Но я никогда не забывал историю моей семьи и моей страны, всегда помня, к какому народу принадлежу.
- И чего же ты хочешь?
- Выразить свою великую радость по поводу победы истинного царя Черной земли, ваше величество. Я счастлив, что дожил до этого дня. Счастлив, что боги дали мне возможность увидеть лучезарное прекрасное лицо победоносного сына Солнца.

- Но ты служил Апопи и пользовался его милостями, а теперь так легко отказываешься от своего прежнего господина и славословишь его победителя, - с ноткой раздражения в голосе произнес Яхмос. Он не слишком доверял перебежчикам и не слишком их жаловал.

- Разве дело во мне, ваше величество? Кто я? Песчинка у ног царей, капля воды из полноводной Реки, которой не хватит даже на то, чтобы напоить вашего коня. Я радуюсь за мою землю, за мой народ, за его будущее. Ведь прошлое его было великим, и это величие должно вернуться. По воле богов.
- Да будет так, - кивнул молодой царь, слушая старика.

- Однажды, уже очень давно, я говорил с Апопи, тогда еще только царским сыном, а не царем, о ваших досточтимых предках, о вашем отце. Это произошло после смерти вашего деда, ваше величество…
- Ты видел нашего деда?
- Как сейчас вас, ваше величество. Вы чрезвычайно похожи на него.
- О чем ты говорил с Апопи?

- Наследник пренебрежительно назвал ваших предков слугами крокодилов, разумея один из образов, принимаемых богом Сетом, которому он поклонялся как Сутеху,  намереваясь всегда держать их на положении этих слуг. Мне было горько думать тогда, что его слова могут исполниться, но я… я все же надеялся на иной исход. Всем сердцем надеялся. Все события долгой войны Южной земли с Хут-Уаретом прошли перед моими глазами, и я молил богов дать мне дожить до того дня, когда один из сыновей Ра одержит великую победу. Боги дали мне такую возможность. Я стар и скоро перейду в иной мир, благословляя тот день и час, когда увидел свою страну свободной… Я завещаю своим детям перед смертью служить верно и преданно сыну Ра-солнца, благому богу…

Яхмос усмехнулся, покачав головой. Он успел уже наслушаться льстивых речей, многие из которых на поверку оказывались ложными. Однако что-то в тоне и во всем поведении старика подкупало своей искренностью. В самом деле, какими только путями не ведут порой боги человека по земле.

- Что ты делал на службе у Апопи? – спросил он старика.
- Я надзирал за строительством каналов для орошения посевных земель и за починкой уже существующих. Но когда я одряхлел, меня заменил мой старший сын, и вот уже несколько лет он выполняет мои прежние обязанности, пользуясь моими советами. 
- Пусть продолжает это делать, теперь для нас. Мы осведомимся об этом… и о тебе также.

              В наши дни в Луксоре обнаружился кинжал, видимо, принадлежавший некогда царю Апопи, на золотой рукояти которого в картушах были указаны царские имена – личное «Апопи» и тронное «Небхепешра», с добавлением эпитета: «Любимец Собека». Царь Апопи не пережил военного поражения, бог Себек, одна из ипостасей Сутеха, не спас своего любимца и не сделал его противников своими и его слугами.

Предполагается, что кинжал был завезен в верховья в составе взятой в Хут-Уарете царем Яхмосом военной добычи. Кое-какие вещи из этой добычи – каменный блок с клеймом и печать в форме скарабея с именами Апопи, а, кроме того, ваза его дочери царевны Херит также были найдены в Верхнем Египте уже в наше время. 

                МОНТУ, БОГ  ВОЙНЫ.  ПРОДОЛЖЕНИЕ.

              Одержав победу под Уаретом, царь Яхмос преследовал гиксосов до крепости Шарухен, находившейся где-то в Южной Палестине (вся Палестина, область между морским побережьем и берегом Мертвого моря, для египтян тех времен была землей Ретену) и дал другую великую битву после осады, которая продолжалась три года. Здесь ему выпало победить последнего царя гиксоской династии - Хамуди.

              Яхмос, сын Эбаны, прошел с царем Яхмосом всю палестинскую компанию. Дальнейшие события описываются им так:
             «Они [царь] осаждали Шарухен три года, и его величество взял его. Я захватил там двух женщин и одну руку. Они пожаловали мне золото доблести, не считая того, что отдали пленных мне в рабство».

Шарухен был расположен слишком близко от Черной земли, оттуда гиксосы могли вновь вторгнуться в низовья Реки, поэтому царь Яхмос так настойчиво вытеснял их не только за пределы своей земли, но и подальше от ее границ. 

После Шарухена война не закончилась. Далее царь Яхмос отправился  преследовать гиксосов на принадлежавшей им территории дальше к востоку, через Верхний Ретену в землю Джахи (Джахи - египетское название Финикии и собственно Сирии; азиатские земли за Джахи обозначались общим именем Фенху, и так далеко власть фараонов не проникала никогда).

              Второй из двух солдат Яхмосов, оставивших  нам свой рассказ о победоносных войнах царя Яхмоса, звался Яхмос-пен-Нехеб (пен-Нехеб означает - из Нехеба, данное добавление к его имени сделано современными исследователями, чтобы не запутаться среди всех этих разных лиц с одинаковыми именами).

Яхмос-пен-Нехеб пришел в армию позднее своего тезки и сражался в Джахи. Известно, что в 24-й год царствования Яхмоса (т.е когда ему было около 34 лет от роду) при строительных работах еще употреблялись волы, захваченные у азиатов, так что тот или другой его поход в Азию должен был продолжаться приблизительно до этого времени.

              Удовлетворившись состоянием дел на востоке, царь Яхмос вернулся в Та-Хемет, которая теперь принадлежала ему вся целиком, от дельты до первого порога, и занялся внутренними делами страны. В связи с резким увеличением подвластной территории был усовершенствован административный аппарат, в который ввели новые должности. Нужно было приводить в порядок хозяйство, заняться починкой мелиоративной системы, которую, впрочем, азиаты поддерживали на подвластных им землях в работоспособном состоянии, а кроме того, надлежало восстановить разрушенные или заброшенные при чужеземном владычестве храмы (в отличие от каналов и озер храмы египетских богов были гиксосам нужны разве что для добычи из них камня на свои постройки, и еще позднее времен Яхмоса царица Хатшепсут, дочь Тутмоса I, одного из потомков царя-освободителя, оставила записи о том, что не пожалела сил и средств на восстановление того, что лежало в развалинах и на воздвижение того, что оставалось незаконченным). 

Примерно в это же время были возобновлены работы в знаменитых каменоломнях напротив Ростау-Гизы (здесь некогда брали камень для великих пирамид IV династии), и в иных местах, откуда строительные материалы могли быть поставлены для храмов в Нижней стране, а также для Уасета, где вскоре развернулось строительство новых культовых сооружений. Храмы получали богатые пожертвования из казны на свои нужды, и самые щедрые дары, естественно, получали боги Уасета. Известно, что в храм Амона в Карнаке царь Яхмос пожертвовал богатый набор принадлежностей культа из драгоценных материалов и построил для него новую храмовую барку из ливийского кедра.

Добычи вообще было много, ее поток начался после завоевания низовий, в результате чего археологи наших дней находят в верховьях вещи, на которых нанесены имена последних членов гиксоской династии.

Пора между тем было заняться югом, и царь Яхмос переключил свое внимание на отложившуюся во время периода упадка царства Черной земли Нубию, восстанавливая там египетские владения. В частности, он вернул под свою руку крепость Бухен на уровне второго порога. Яхмос, сын Эбаны, сопровождал своего царя и в нубийском походе и также оставили о нем краткий отчет. Он хорошо проявил себя и получил в награду 10 рабов.

              Однако, едва только царь Яхмос вступил в пределы Нубии, пройдя со своим войском последнюю египетскую область в верховьях и оставив за спиной ее столицу Бехдет, город Гора, как в за его спиной опять зашевелились его враги, поднявшие восстание к югу от Нехеба. Он вернулся и разбил их, на суше и на воде, а после этого  подавил еще одно восстание – мятежи вспыхивали неоднократно.

              Яхмос, сын Эбаны говорит об этом деле так:
            «Тогда явился презренный враг, по имени Тети-ен [в этом месте рассказа комментаторы обычно добавляют, что для древнеегипетской хроники редкость, когда врага называют по имени, поскольку обычно в таких случаях принято было ограничиваться презрительными отзывами вроде «этот падший» или «тот враг»]. Он собрал вокруг себя мятежников. Его величество убил его и его слуг».

Приходит на ум некий Тети, с которым в свое время разбирался во время северного похода Камосу. Не по злоумышлению ли кого-то из этих князьков погиб отважный царь? Да и Яхмос потратил достаточно времени и сил, прежде чем наконец одержать в этой затяжной борьбе решительную и бесповоротную победу. Так совершилась и эта священная месть.

              Заканчивая свой рассказ о подавлении восстания Тети-ена, Яхмос, сын Эбаны, снова упоминает свои наградные: «Тогда были мне даны три головы (раба) и пять статов земли в моем городе [Нехебе]».

Если собрать воедино все подобные упоминания в своеобразных мемуарах бывшего соратника царя Яхмоса, то остается заключить, что последний, видимо, имел обыкновение щедро награждать своих солдат за мужество (во всяком случае, к офицерам это относилось точно).

А также попутно можно поразмыслить над тем, что в кризисные моменты истории всегда происходит сдвиг устоявшихся в обществе норм. Если кризис глобален, то и тем паче.

Как тут не вспомнить яркого представителя XI династии царя Монтухотепа II, который отдал долг памяти своим погибшим во время битвы воинам, похоронив их в скальной гробнице рядом с местом своего будущего захоронения, своей царской гробницей. 60 павших смертью храбрых простолюдинов - рядом с божественным властелином, Гором во плоти. Это говорит о многом.
             
К тому же Второй переходный период с его постоянными войнами, в которые кто только ни был втянут, от самих царей до последних бедняков, ознаменовался резким изменением в области отношения к человеческой личности, к жизни и смерти каждого отдельного человека. В древности считалось, что у простых людей вообще нет души – той души, которая может воспарить в благословенные края Иару, поэтому все сложные церемонии, связанные с погребением и посмертным прославлением умершего могли относиться только к царю, после смерти именовавшемуся Усиром (Осирисом), владыкой загробного мира. И вот теперь Усиром становился каждый усопший – поразительный  прорыв. Правда, рабов это не касалось, только людей свободных, и все-таки. Некоторое время назад о таком и мечтать было нельзя.         
             
Одним словом, судя по всему, воинственные цари Уасета времен изгнания гиксосов из Та-Хемет должны были хорошо понимать поступок царя прежней династии, Монтухотепа II, достойно почтившего память своих храбрых соратников, пусть даже происходивших из простого народа, - и ценить своих воинов.
             
              С золотом доблести и прочими наградными в виде рабов и земли все ясно.
              Если же речь шла о раздаче наград отличившимся военачальникам и чиновникам высокого ранга, среди которых были потомки местных князей, то в некоторых случаях царь Яхмос не ограничивался здесь вручением орденов и разрешением оставить себе захваченную добычу, присваивая им также почетные титулы, например «первый сын царя» или же «имаху» – «почтенный». Титул «имаху» предусматривал похороны за счет казны, а вот титул насчет сына царя относился к совершенно бесполезным, хотя звучал громко и способен был удовлетворить чье угодно тщеславие.

В то же время некоторые князья, сохраняя, наоборот, свои старые титулы, утрачивали свои владения, переезжали жить в Уасет и были там впоследствии погребены - среди гробниц знати той эпохи находятся гробницы князей из Нижней страны. Это те знатные господа, которые стали союзниками и подданными царя Яхмоса, большая же часть им подобных погибла в неравной борьбе с царскими войсками, ведь одновременно с военными походами Высокий дом Уасета проводил четкую и жесткую политику уничтожения властных притязаний на местах – в лице тех, кто мог бы такие притязаний иметь. После войн царя Яхмоса феодальные владетели перестали существовать, умерев или превратившись в царедворцев и чиновников при особе царя. Свои земли (от Нехеба до Иунита) удержал только верный союзник Уасета, княжеский дом Нехеба. В остальном царь стал личным хозяином всей египетской земли.

              Таковы основные деяния и достижения царя Яхмоса I, фундамент для побед которого долго и кропотливо готовили предыдущие поколения и представители его семьи, скрепляя каждый кирпичик этого фундамента своей кровью. Одним словом, как сказал однажды в своем знаменитом «Поучении» царь Аменемхет I:
                «Я победил льва и крокодила,
                Я усмирил темных нубийцев
                И обратил в бегство азиатских собак».

              В заключении этой главы о войне и военных подвигах следует еще раз вспомнить о царских полководцах, носивших одно и то же прославленное самим царем имя – Яхмос, и с удовлетворением отметить, что оба прожили долгую жизнь (а ведь в те времена это являлось редкостью даже среди царей) и многое смогли порассказать в назидание потомкам на стенах своих богатых усыпальниц.

Карьера обоих Яхмосов из Нехеба при царе Яхмосе и его наследниках развивалась вполне успешно – оба они поднялись до высоких воинских постов, один на флоте, другой в сухопутных войсках.

Яхмос, сын Эбаны, на закате дней имел множество наград, рабов и пожалованной ему земли. Он служил царю Яхмосу, а далее участвовал в битвах при его наследниках – сыне Аменхотепе I, который правил около 10 лет, а затем внуке Тутмосе I. Последним походом Яхмоса, сына Эбаны, был далекий марш в Азию, к берегам Ефрата, где произошла битва, в которой он был главнокомандующим. Потом он вернулся домой, и на этом все кончается.
              В его гробнице на стене можно увидеть стилизованный портрет хозяина, в полный рост, с длинным жезлом в руке. На мужчине короткий круглый «нубийский» парик, одежда состоит из льняной повязки с запахом, затянутой на поясе и достигающей колен, браслетов на плечах и широком цветном воротнике-усекхе. Вот так выглядели полководцы тех времен, воевавшие рядом с царями.  Разумеется, на памятном портрете высокопоставленный военный изображен стройным и широкоплечим, каким он вполне мог быть в расцвете своих лет. Кроме того, он бос. Тогда и цари были босоногими. И это не мешало им вершить историю.

Яхмос-пен-Нехеб также пережил царя Яхмоса и его ближайших наследников, закончив службу при Тутмосе III и будучи назначен на старости лет воспитателем царевны Нефруры, дочери царицы Хатшепсут, каковая служба по существу являлась еще одним проявлением царской милости и особого почета.

Вот, пожалуй, и все о двух людях военной профессии, благодаря которым мы знаем теперь о тех давних войнах так много. Они, принадлежавшие к местной знати и никогда не знавшие нужды, вместо того, чтобы сидеть сложа руки в своих поместьях в тенечке под финиковыми пальмами, наслаждаясь роскошью и ленью, отправились воевать, и воевали доблестно, в результате прожив жизнь, полную приключений, получив от нее все возможное, и в свой час были погребены с великими почестями.

              Что же касается самого царя Яхмоса, первого из этих трех мужчин с одинаковым именем, то о нем еще предстоит поговорить. Ведь это только в рассказе, составленным задним числом, все выходит так гладко: собрался в поход, взял штурмом, воевал и побеждал в далеких странах, возвратился домой, устроил государственные дела… Загляденье, да и только. Но ведь царские архивы не сохранились, а в них могли бы найтись факты, свидетельствующие о трудностях достижений и истинной цене побед, да и кроме того, иногда происходят события, отчеты о которых умышленно не сохраняют даже в самых секретных архивах, и лишь по косвенным свидетельствам можно догадаться, что они все же имели место…
 
          Если посмотреть на происходившее тогда с самого начала, то очевидно, что у  гиксосов на всем протяжении их владычества в Нижней стране так и не хватило сил одолеть страну Верхнюю, хотя они не оставляли своих попыток справиться с ней и ее царями. Дед Яхмоса Победоносного заложил основы для будущего сопротивления с северными врагами, его отец вступил с ними в войну, его братья воевали, не щадя себя, и вот наконец, несмотря на вечное противостояние с нубийцами и противоборство непокорных князей юга, сильно мешавшее выполнению основной задачи, северная твердыня пала к его ногам – ногам царя из Уасета. Собравшись с новыми силами, Яхмос отправился добивать гиксосов под Шарухен, и через три с лишним года, в которые Черная земля не видела своего царя, пропадавшего в далеких землях, страну облетела весть о его новой блистательной победе…

                Конец Части 7.
(2004-2005, 2018гг.)
*****
Продолжение:
http://www.proza.ru/2018/04/02/846

К началу, содержание:
http://www.proza.ru/2018/03/30/1705