Риголетто характер нордический, стойкий, склонный

 "Риголетто": характер нордический, стойкий, склонный к агрессии
Опера Верди, оперный театр Мальмё (Швеция), 29 марта 2018 года

Скажу сразу, Риголетто Владислава Сулимского был великолепен! Голос певца, мощный, красивый,  интонационно выверенный, вокально рисовал ядовитого в своих насмешках,  не сомневающегося в своих решениях и действиях человека, ценившего и любившего в жизни только свою дочь. Как и все вокальные воплощения оперных героев, Риголетто Владислава Сулимского тоже меняется: в Мальмё, по сравнению с  летними спектаклями в австрийском Санкт-Маргаретене и осенними в Петербурге в Мариинском театре, где центром внимания была трагедия Риголетто-отца, герцогский шут в исполнении певца постепенно наливается злобой и ядом. Он здесь - не страдалец, не защищающий дочь любящий отец, а жертва собственных поступков и интриг. Удивительны яростные, порой, издевательские, но поистине шаляпинские, интонации его героя, которые делают его Риголетто незабываемым!  Но и глубина отеческих чувств, и теплота в голосе певца  и не исчезают, они делают этого героя живым противоречивым человеком. И это несмотря на то, что режиссер превратил его в сдвинутого из-за смерти жены тирана, который держит взаперти в каком-то подвале свою взрослую дочь, общается с призраком ее матери (ну, просто Мария, из "Симона Бокканегры"!) и непонятно чем занимается "на поверхности", то есть в обычной жизни.
Современный дорогой модный костюм наводят на мысль о каком-то бизнесе, шрам, обезобразивший половину лица, дает основание подозревать глубокие психологические комплексы и травмы, уродующие мировосприятие. Все это усугубляется потерей жены и своеобразным ее посмертным культом.
Образ Джильды Бьянки Таньоки, обладательницы лёгкого хрустального сопрано, изменён незначительно. Удивляет ее "стокгольмский" синдром по отношению к подонку-герцогу, насильнику и извращенцу. Она за ним бежит, чуть ли не на шею вешается. Герцог Алексея Татаринцева тоже лишь в мелочах обретает новые черты. Хотя задумка режиссера не ясна. Кто его герцог!? Владелец роскошного борделя? Богатый извращенец, который, как в любимом мужском анекдоте, хоть и понимает, что нельзя переспать со всеми женщинами, но стремиться к этому надо? Вот и ищет их по подвалам, по автомобильным свалкам и другим злачным местам. Целого гарема в собственном дворце-борделе их ему уже не хватает! Или на пленер к пейзанкам  понянуло!?
Правда, режиссер (Каспер Хольтен) не заботится о детальной проработке своей трактовки, поэтому все в спектакле что-то напоминает, в основном, кинофильмы. Словно, режиссер собрал "с миру по нитке" и получил "лоскутную" постановку. Начинают все  с вариации на тему фильма "С широко закрытыми глазами" - лестница в огнях и блестках, богатые бездельники и бездельницы, извращенцы всех мастей, дикие утехи на публике. Но тут есть ещё мотив "Волки" (герцог) и "овцы"(все остальные, но, по костюмам, зайцы, трусливые и угодничающие), тема сексуального насилия над женщинами, социального неравенства. Последнее и символизирует лестница: чем ниже стоит женский персонаж на ней, тем безобразнее ведёт себя с ним герцог (он - в маске волка и с его изображением на спине, остальные - с заячьими ушами). НесильнО воображение у режиссера! Примитив на уровне детского утренника!
Риголетто носится между ними, и абсолютно не ясно, какую функцию выполняет. Кстати, тема насилия над женщинами и проституция в Швеции очень больная. Последние десять лет в стране с этим активно боролись, особенно с сутенерством, и победили. Как пишут в шведских источниках, женщины теперь надёжно законодательно защищены. Поэтому то, что показывает режиссер, для шведов кошмар кошмаров. И герцог с Риголетто его носители. Джильда - жертва их порочности и ненормальности. Но из сюжета вытравлено все человеческое: ни намека на чувства у герцога, тиран Риголетто груб с дочерью, угрожает приспешникам герцога пистолетом, когда не просит, а требует отдать дочь из "сексуального рабства", Джильда в ответ на откровенные домогательства герцога, который уже недвусмысленно расстегнул штаны и грубо ее обладал, поёт: "Сердце радостью полно, милый имя мне назвал!" Рисует везде сердечки (никто от пошлятины не свободен!) и пишет мелом на стене это имя! Ненормальные все! И смотреть на это больно. Ведь и Гюго, и Верди ничего подобного не писали. В их творениях герои ведут себя адекватно и логично, сообразно ситуациям и здоровым чувствам. И там торжествует любовь, а не сдвиг по фазе! Видимо, режиссер разделяет мнение некоторых особо рациональных американских  врачей, что любовь - это вид психического расстройства, требующее медикаментозного лечения. И от этого ещё грустнее. "Скандинавский нуар", в стиле которого, якобы, сделана постановка, ничего к этому печальному ощущению не добавляет. Не удивляюсь, что с таким вИдением даже эмоционально светлой классики и таким представлением ее в театре, самоубийства стали нормой жизни в благопооучных скандинавских странах.

Слушая "Риголетто" в шведском оперном театре, я невольно вспоминала слова своего давнего близкого друга, журналиста и литератора, который любил говорить, что классическая литература до Достоевского описывала поведение психически здоровых людей, и вплоть до начала ХХ века в ней преобладали герои с нормальной психикой: о них писали Пушкин, Тургенев, Чехов, Бунин, Куприн, Блок,  но, Набоков открыл ящик Пандоры, создав свою скандальную "Лолиту". И понеслось. Людей со сдвигом на страницах книг появлялось все больше. Недавно же была озвучена статистика и по реальному положению вещей: каждый четвертый сейчас имеет психические отклонения!
Сегодня и режиссеры вносят; в процесс свою лепту, наделяя героев своих спектаклей различными маниями, фобиями, комплексами. Причем, иногда это стремление "заразить" душевной болезнью вполне здоровый персонаж становится для них прямо-таки навязчивой идеей. И реализуют они ее весьма топорно, без огонька и вдохновения.

И  особенно обидно, когда так поступают с выдающимися творениями, например, с оперой Верди  "Риголетто".
На спектакле в Мальмё и после него меня одолевали очень противоречивые чувства: музыкально и вокально опера была исполнена прекрасно! Великолепные певцы, хорошо звучавший оркестр (дирижер Карен Каменсек), деликатный к солистам, эмоционально исполнивший прекрасную музыку Верди. В опере, как ни странно, такое нередко случается, что звуковая часть - выше всех похвал, а видеоряд лучше не видеть, чтобы не убил то, ради чего и ходят в оперу, драматургию в музыке. А у Верди ее хоть отбавляй! Надо только играть, как автор написал, и слушать! Даже музыкальное воплощение грозы и бури в последнем действии куда эффектнее пошлого шума дождя, который зачем-то добавляют в Мариинском театре. Интересно, чья это идея, у кого совсем нет вкуса? А в Мальмё эту сцену удалось услышать в оригинальном виде, без звуковых дополнений! Очень впечатляет!
В опере содружество или противостояние режиссера и музыки существует только до того момента, пока уставший от диссонанса зритель не закроет глаза и не даст волю своему воображению! И режиссер над ним больше не властен! Его больше нет, зритель его прикончил! Можно наслаждаться пением и оперой!