В театре

                Был в театре на «Юноне и Авось». Если б не жена, которая затащила и которой тоже (дома призналась) не понравилось, – ушёл бы.

                Нет, театр полон, хлопали стоя, выплёскивали «браво», три букета поднесли, но «Боже всевышний…»

                Как это шоу искусственно, вымученно смотрится в Донецке, стоящем сейчас (с миллионом жителей) на песке! 

                Днём позвонила женщина и сказала, что муж три года был в плену, сейчас лежит в одной из наших больниц. Я разочаровал её, сказав, что не волонтёр и лекарств у меня нет. Предложил психотерапевтическую помощь. Не попрощавшись, повесила трубку.

                Я знаю женщин, привыкших стучать в запертые двери, донашивающих купленное до войны. Они забыли слова «удобно», «неудобно». Ходят с облупленным лаком, с потёртыми полиэтиленовыми пакетами, в которых лежат выписки мужей. Просят. Ругаются. Требуют. Плачут. Чего больше – зависит от характера. Приехали в Донецк, купив билеты в один конец, оставив на той стороне детей, внуков. Теперь поют им «я тебя никогда не увижу, я тебя никогда не забуду». Видят, конечно, но не живьём. Прижать к себе, вдохнуть родной запах не могут. Поездка назад подарит им небо в клеточку, если выживут и дадут нужные показания.

                Хорошо представляю мужей, которых в Харькове или Николаеве, по возвращению из Киева, «загребли» в СБУ. «Онижедети» убили их друзей на Майдане, тоже офицеров «Беркута». Или покалечили. Участники Антимайдана, Русской весны, противники евроинтеграции Украины… Сотни, тысячи людей, преданных соседями, сослуживцами, растеклись по тюрьмам, повторяя судьбы советских отцов и дедов…

                Два-три года тюрьмы, обмен и чужой город вместо родного. Без своей квартиры, без детей, без друзей и без здоровья. Кроме здоровья, всё наживное, но не приведи господи.
               
                Не все приживутся в исковерканной жизни…

                Не ко всем приедут жёны…

                Шею иных обнимет петля…

                История Кончиты выглядит у нас дешёвой, пластмассовой вишенкой на печёночном торте.