Как Амбал продал князя Боголюбского Кучковичам

                Подарок для моей возлюбленной, единственной и самой - самой Бэйли Джей
     Ложкомой Матвеич одернул строгой щепотью нарядный лапсердак, стараясь не замечать лезущего в перефирию зрения блесткого жилета, нервно дергающего рукавами от первого же дотошного вопроса великого интервьюера о странностях творчества сидящей под жилетом нарочито успокоенной оглоблей поэтессы Алины Ляксандровны, думавшей в этот самый момент о злостной Лизке Готфрик, видимо, эти несвоевременные мысли и разрушили хрупкий дисбаланс клубящегося дыма в студии и Ложкомой Матвеич, собрав волю кулачком, утер длинный нос нашей Чорной иконы семитонным уточнением :
     - Скажите как его зовут ?
     - Кого ? - мяукнула Витухновская, неприятно ощущая напружиненность своего пушистого хвоста под узкими джинсами, как у всяких кошачьих он разбухал и дрыгался от нескрываемой злости на дураков и дороги, а судя по одному внешнему виду сидевшего напротив ампутированного Ложкомоя Матвеича, дорог, как и винца, атаманы - молодцы, у нас теперь будет вдоволь.
    - Да Буратину, - пояснил находчивый интервьюер, неслышно крякая внутри себя.
    - Ох, - схватилась за лоб Витухновская, снимая жилет изящным движением поясницы, - знаете, Арам Енотыч, в моих стихах стока всяго темного и потустороннего, что, все вот, бывалоча, шляпнет какой эвот поверху, а глянешь и видишь, что.
    - Именно, - мрачно заскрипел хорьковиной Ложкомой Матвеич, вперекосяк рукосуя, - помнится, проезжая через Стокгольм, узрел я однажды.
    - Дык и я об чем, - обрадовалась Алина, роняя очки на пол, - глянешь и осознаешь, что борщ жосткий, ну, крикнешь Ванятку о предоставлении в плепорцию, но цинизм - то никудой не подевается.
     - Да, как уточняли грушинцы на фестивале : " Сыгдбар екьтикывгу туктой ".
     - Туктой, - повторила послушно Витухновская и вынула бабушкин  " Маузер ", пригревшийся вороненым дулом Нагана на ее заманчивой груди, показавшейся по обычаю из под опрокинутой тоже к очкам на пол жилетки. - На, сука !
     Голова Ложкомоя Матвеича разлетелась разноцветными брызгами и какими - то перьями, Витухновская кротко вздохнула и тихо присвистнула, вызывая младшего беса, тут же выскочившего дикой бороденкой, сальным купецким пузом, непременно урощиваемым всяк подмосковным насельником, тросточкой Махал Ёсифовича Миллера и чорным пальто, строгим, кашемировым, издревле присущим каждому Лемми Килмистеру по наследию Стеллы Маккартни.
     - Чо ? - вставая на четвереньки спросил бес, метя бороденкой пол, где ( см. выше, курсив мой ) уже вповалку приступали к разврату очки и жилетка.
     - Х...й в очо, - завизжала обычно, вообще - то, благовоспитанная и сдержанная, словно Алиса, Витухновская, пиная каблуком беса в мозг, точнее, в отсутствие оного, - засунь, сучий бес, горячо, тепло и склизко.
     - И мухи не кусают, - подтвердил бес, разлагаясь на пенициллин. Лекарственный, однако. Как сбор ромашки или выжимки из нарвалов, например.
     - Тебе надо с него штаны снять, - посоветовал нежданно появившийся мужик в противогазе, картинно нарисовываясь в дверях. Подошел в упор и потрогал затянутой в перчатку рукой берестяные шкары павшего. - Березовые, - деловито заметил он, стараясь не замечать фонтанирующей радости, замироточившей с груди прекрасной еврейки.
     - Прикатился, - осторожно предположила она, снимая с себя все остальное. Пальто, коня, конечно, коци козырные, лаковые, бля, трусики лиловые, джинсы, душегрейку, зимник топты сагдым, еще и тоже.
     - Слушай, - спросил мужчина, усаживая ее кругленькой попочкой себе на плечи, - а почему ты сразу не ушла, как только у тебя нога дернулась после первого же вопроса о творчестве ?
     - А у них после банкет с ништяковой дагестанской кониной, - пояснила икона, прижимаясь чем - то теплым к его шее, - из чистого осетинского спирту, бля.
     - Ты ж матом не ругалась, - удивился противогазистый, продвигаясь к альковам и будуарам.
     - С кем поведешься, - вздохнула Алина Александровна, раздумывая о Камасутре.