Принцесса Брайтона. Глава 7. Побег в Америку

Михаил Салита, Глеб Петров


Глава 7. Побег в Америку

Ганей-Авив в переводе с иврита означает “весенний сад”. Этот современный густонаселенный район израильского города Лод облюбовали в основном выходцы из бывшего Советского Союза. Рома Иванович приехал сюда из украинского Днепродзержинска в конце 90-х годов – с матерью и отчимом, которые вскоре развелись. Отец маминого мужа Михаила был на четверть евреем, однако согласно закону “О возвращении” получил право на репатриацию в Землю обетованную, естественно вместе с членами своей семьи – женой Наташей и приемным сыном Ромкой. Так эта семья влилась в 250-тысячную массу “русских” неевреев Израиля.
Один из древнейших городов Израиля Лод за свою историю пережил правление самых разных народов: ассирийцев, греков, римлян, крестоносцев, турок, англичан, арабов... Одни превращали его в цветущий сад, другие разрушали до основания. До начала Большой алии (то есть до 90-х годов ХХ века) в городе преобладало арабское население, которое сильно разбавила волна репатриантов, прибывших из рухнувшего Советского Союза.
Ромка рос среди русскоговорящих жителей, но не избегал общения с арабами, многие из которых немного знали русский язык, на уровне торга на шуке (рынке). Русским ребятам очень нравилась забава – научить арабского мальчугана бранным словам, которыми так славится русский язык, а затем покатываться со смеху, слушая, как он выдает эти перлы кому-нибудь из общих знакомых.
Казалось бы, в таком городке, как Лод, расположенном в самом центре еврейского государства (12 минут езды на машине до Тель-Авива, 20 минут – до Иерусалима), волей-неволей станешь отпускать пейсы и изучать Тору. Но на самом деле и Ромка, и вся его веселая компания были здесь дальше от еврейства, чем если бы жили, скажем, на Огненной Земле или на Филиппинах. Главное, что занимало целыми днями предоставленных самим себе ребят из Ганей-Авива (родители их работали подчас сразу на двух работах, чтобы свести концы с концами) – добывание всеми правдами и неправдами денег на ночной клуб. В подобных заведениях можно было до утра пить пиво, курить травку и “отрываться” с девчонками самых разных оттенков кожи.
Все попытки Ромкиной матери ограничить свободу сына были обречены на провал. У нее просто не было времени на воспитание подрастающего оболтуса: Наташа много раз меняла место работы, вкалывала с 8 утра до 10 вечера продавцом в арабских и русских магазинчиках, ходила и ездила на никайон – так в Израиле называется работа уборщика.
Еще в Днепродзержинске Ромка стал ходить в секцию бокса. Туда его привела не тяга к спорту, а страх быть избитым сверстниками. Он знал, что боксеров боятся и никогда не трогают, и хотел, чтобы и его относили к их числу. Мальчик не отличался ни силой, ни стойкостью, но от природы обладал ловкостью и подвижностью, и эти качества позволили ему достичь некоторых спортивных успехов.
В Лоде тоже была боксерская секция, и не одна. Сабры – коренные израильтяне – не особенно интересовались этим видом спорта, и в ганей-авивской секции бокса тренировались только местные арабы и русскоязычные. Между ними не было вражды.
Боксерский зал, в который ходил Ромка, располагался в большом гараже на территории городской промзоны. Кругом лепились другие гаражи и ангары, создавая укромные местечки для сборищ местной шпаны. Подростки курили марихуану, пуская набитый “косяк” по кругу, или гашиш, раскочегаривая его на тлеющем конце сигареты, помещенной в пластиковую бутылку. Случалось, кто-то разживался кокаином и угощал своих дружков дорогой “дурью”. Где находили на это деньги, спрашивать было не принято.
Ромка тоже один раз попробовал травку, но она на него не подействовала.
– Меня это не прикалывает, – говорил он своим приятелям. – Стоит дорого, риск большой, а толку мало, да и нельзя это сочетать с серьезным занятием спортом.
В спортклубе заправлял тренер из Самарканда. Помощником у него был араб местного разлива по имени Али от роду лет двадцати с небольшим. Ходили слухи, что во время второй интифады он входил в один боевых отрядов палестинцев, но Али всячески избегал разговоров на эту тему. Среди юных боксеров он пользовался даже большим авторитетом, чем сам тренер Борис (или Борух, как называли его близкие): Али побаивались, считая его способным на все.
Клуб назывался “Гвура”, что с иврита можно перевести как “сила”, “суровость”. В середине гаража располагался ринг, на котором происходили спарринги. В одном углу, напротив входа, – раздевалка, в другом – душевая. Летом, особенно при хамсине – знойном ветре из пустыни, когда жара переваливала за 40 градусов по Цельсию, юные спортсмены буквально не вылезали из-под душа, используя для этого любые паузы в тренировке. Занятия в таких условиях способствовали развитию у пацанов выносливости.
Ромка от природы не отличался большой физической силой. Поэтому его стиль, как внушал ему Борис, должен был основываться на ловкости и неожиданности. Особую роль при этом играли ноги:
– Ты должен смотреть видеозаписи боев с участием Мохаммеда Али и перенимать его тактику: порхать как бабочка и жалить как пчела, – наставлял Ромку тренер.
Борис учил своих подопечных выигрывать головой, то есть думать, как обыграть противника, используя для этого обманные движения, быстрое перемещение по рингу и максимально активизируя левую руку. Из всего, чему учил его тренер, Ромка вынес для себя главное: ему следует по возможности избегать ближнего боя, соперника нужно держать на дистанции, нанося неожиданные молниеносные удары или серии ударов.
Дома у Ивановича не было никакой электронной техники, кроме телевизора и старенького аудиоплеера, и он, преодолевая стыд, напрашивался к другим ребятам на просмотры боев выдающихся боксеров, преимущественно американских. Он мечтал обзавестись собственным компьютером, но их с матерью семейный бюджет к этому не располагал. Подросток уже два года копил деньги, но до покупки было еще далеко.
Когда Роме исполнилось шестнадцать, Али стал давать ему мелкие поручения: отвезти что-то на автобусе в Тель-Авив, пойти вместе с ним на встречу с какими-то его знакомыми и постоять поодаль, чтобы никто не подошел к ним неожиданно. Однажды араб взял его с собой в отдаленный район Лода, где приказал залезть через окно в закрытый на ночь магазин, принадлежащий таймани (йеменским евреям), и обчистить кассу. Рома не хотел этого делать, но боялся, что Али изобьет его в кровь, если он откажется. В тот раз все прошло без сучка без задоринки, и Рома передал в руки Али около трех тысяч шекелей. А после нескольких подобных вылазок Рома купил себе хороший стационарный компьютер.
Однажды к боксерскому клубу подъехали два джипа. Из них выскочили несколько вооруженных людей – это были сотрудники израильской контрразведки ШАБАК. Они схватили Али и увезли с собой. Как потом объяснил Борух, его помощнику припомнили былые “подвиги”.
Вскоре Рома перешел в другой спортзал, где занимались не пацаны, а взрослые боксеры. Ему приходилось ездить на тренировки в Тель-Авив, в район старой Таханы-Мерказит (центральной автобусной станции). Школу он к тому времени окончил и подрабатывал в одной шмире (охранной фирме), стараясь брать ночные дежурства. Скоро предстояло идти на три года в ЦАХАЛ – армию обороны Израиля. И он даже не думал о том, чтобы продолжить учебу: парню хотелось оставшееся до призыва время провести весело и ничем не утруждаясь.
Новый тренер, Александр Потапов, старался развить в молодом боксере те его сильные стороны, которые заметил еще Борух. Успехи в любительском боксе сделали подростка довольно известной в Израиле личностью, особенно после победы на чемпионате страны.
Тренер не раз советовал Роме сменить фамилию на еврейскую:
– Чтобы добиться чего-то в израильском боксе, тебе надо или быть гением, или иметь фамилию, к примеру, Кац или Фридман.
Рома, покумекав, взвесив все за и против, и впрямь решил сменить фамилию – на Вайнштейн. Имя он тоже намеревался поменять, но пока еще перебирал в уме варианты, раздумывая, на каком остановиться.
Потапов назначал ему дополнительные тренировки, часто приглашал к себе домой, где жена Алевтина кормила их сытными обедами. Но отношения с женщиной у Ромы не сложились: она частенько говорила мужу, что подросток с двойным дном, нередко врет и во время беседы не смотрит в глаза.
В восемнадцать лет Рома познакомился с Лилей – репатрианткой из города Бельцы. Он стал приглашать ее в рестораны и на ночные дискотеки, а на все это требовались деньги, которых у него не было. В конце концов Лиля дала ему отставку и стала встречаться с сабром из Рамат-Гана, который был на несколько лет старше и работал в процветающей фирме “Хашмаль”.
В довершение всех бед мать Ромы потеряла хорошую работу в большом магазине, которую получила по знакомству, и запила, да так, что не остановить. У нее и прежде случались срывы, но они были недолгими, а сейчас болезнь зашла так далеко, что отразилась на ее умственных способностях. В итоге Наташа попала в психиатрическое отделение больницы “Шальвата” в городе Ход-ха-Шарон. Потапов тоже покинул парня, поскольку переехал с семьей на постоянное место жительства в Соединенные Штаты Америки.
В это время из тюрьмы вернулся Али. Он выглядел постаревшим и озлобленным. Ему негде было жить, и араб временно поселился у Ромы. Постепенно квартира превратилась в притон. Соседи регулярно грозились вызвать полицию. Рома мечтал куда-нибудь уехать, в ту же Америку, куда его настойчиво звал тренер, который верил в перспективы своего лучшего ученика. Хоть это было непросто, но Рома все же сумел получить американскую въездную визу, используя официальное приглашение Потапова.
...Как-то вечером Рома сидел на лавочке возле своего любимого танцзала. Прежде он часто приходил сюда с Лилей. И вновь пришел, словно гонимый воспоминаниями. Легка на помине, Лиля неожиданно вышла из подъехавшей ко входу новенькой темно-синей BMW, принадлежащей ее приятелю-сабру. Рома рывком вскочил и через секунду оказался перед ними. Увидев его, девушка остановилась как вкопанная. Они молча смотрели друг другу в глаза. И тут ухажер схватил Лилю за руку и поспешно увел в грохочущее и мерцающее всеми цветами радуги пространство дискотеки. Рома сначала хотел броситься за ними, но сдержался и быстрым шагом направился домой. По пути ему попался продуктовый магазин. Он вошел внутрь и взял с прилавка пачку сигарет Wall Street: страшно захотелось курить, хотя он давно уже отказался от вредной и несовместимой с большим спортом привычки.
– Завтра деньги принесу, – буркнул он продавцу и пошел к выходу, но дорогу ему преградил молодой шомер (охранник) в очках. Рома попытался обойти его, но тот упирался и требовал плату. Что случилось дальше, Рома помнил плохо. Вроде бы сначала он нанес шомеру серию ударов в лицо, затем остервенело бил лежащее на полу тело. Потом он бежал, нервно курил между гаражами промзоны... Немного придя в себя, Рома далеко за полночь вернулся к себе.
Али с каким-то бородатым арабом играли на кухне в нарды. Рома молча прошел в свою комнату и стал укладывать вещи в дорожную сумку. “Хорошо, что американскую визу успел получить”, – подумал он. Документ был выдан на фамилию Ванштейн.
Через некоторое время Рома вышел на кухню.
– Салам алейкум, – поздоровался он.
– Алейкум а салам! – ответили арабы.
– Али, мне срочно нужны деньги, – обратился парень к приятелю.
– Сколько? – спросил тот.
– Тысяч пятнадцать.
– Ого!.. Хорошо, я дам тебе денег, но ты их очень скоро должен будешь отработать. В Иерусалиме для всех нас найдется работенка, – сказал он и переглянулся с бородатым знакомым.
Рома ничего не ответил. Он стоял и ждал, пока Али не принес из комнаты пачку шекелей желто-коричневыми сотенными купюрами, с портретом второго президента государства Израиль Ицхака Бен-Цви. Парень молча взял деньги и пошел к себе в спальню. Там он прилег на кровать. Первый утренний автобус в международный аэропорт Бен-Гурион отправляется через четыре часа. Можно вздремнуть, предварительно заведя будильник.
Был канун праздника Песах, и когда Рома незаметно вышел из дома, уже рассвело. На небе не виднелось ни облачка, и, несмотря на ранний час, стояла нестерпимая жара, которая свидетельствовала о начавшемся хамсине.

P.S. Буктрейлер по книге «Принцесса Брайтона. Правнучка Мишки Япончика»
https://www.youtube.com/watch?v=80-UeJoj7t8&t=42s