На Журавлином

               
                Сергей Рассоха
               


На Журавлином.

Зима в тот далекий 1972 год была очень снежной. Часто степь накрывали сильные и продолжительные бураны, которые становились настоящим бедствием для всего живого. Ураганный ветер, снег и мороз, в таких случаях, нужно было просто переждать. Все знали, что бороться со стихией бессмысленно и небезопасно. Жизнь замирала, все сидели по домам и без крайней необходимости на улицу не выходили. В это время я учился в восьмом классе, и мы проходили «Капитанскую дочку» А.С. Пушкина.  В одну из   таких буранных пауз в учебе, сидя на подоконнике под завывание ветра за окном и треск огня в печи, я перечитывал описание бурана. Казалось, что кибитка Петра Гринева застряла не в оренбургской степи, а где-то недалеко в алтайской.  И трудно было сказать, что реалистичнее - вой и снежные вихри за окном или их описание в повести великого Мастера.

Внезапно начавшийся буран, ночью также внезапно стих. Утром открылась удивительная по красоте картина. Дым из труб поднимался вертикально вверх и дома, заваленные по самые крыши снегом, были похожи на пароходики в снежном океане. Некоторые из них заносило снегом так, что не все могли самостоятельно выйти из дома и тогда соседи приходили на помощь-освобождали друг друга из снежного плена.

Зимой свободного времени, у нас у сельских пацанов, было совсем не много и проводили его все по-разному. Кто-то просто гулял, кто-то сидел дома в тепле, а мы (я и мой друг Юра Есков) накормив всю живность, которая имелась в хозяйстве бежали к чабанам покататься на лошадях. Конечно, просто так никто нам не давал кататься, мы помогали чабанам кормить овец. Ездили на сеновал за сеном, подвозили и раздавали силос, рассыпали по рештакам фураж. Этот труд доставлял удовольствие, а особенно нравилось управлять лошадьми.

 Так получилось, что наиболее часто мы пропадали в бригаде старшего чабана Григория Фомича Приходько. Григорий Фомич внешне ничем особенным не выделялся. Роста чуть выше среднего, сухощавый, поджарый, слегка сутуловатый, он был жилистым, крепким и необычайно жадным до работы мужиком. Фомич знал толк в лошадях и в его бригаде были подобраны, неплохие лошади. Красавец вороной Казбек, рослая очень рысистая кобыла Машуха, гнедой мерин Красавчик – не очень быстрый в беге, но очень тяговитый и не ленивый.
 
Как-то незаметно подошла к концу зима. Все выше и выше поднималось солнце, воздух наполнялся едва уловимым запахом весны. Первыми, кто начинал радоваться приближению весны были воробьи. Чирикали они как-то по-особому, не по – зимнему, весело и задорно, хотя знали, что скоро их с треском выселят из скворечников. Удлинился день, почернели снежные тропки, день сравнялся с ночью, природа тихо готовилась избавиться от снежного плена.

К маю мы реже стали ходить к Фомичу – прибавилось обязанностей в домашнем хозяйстве, да и учебу надо было достойно завершать. У меня были впереди экзамены за восьмой класс, Юра заканчивал пятый класс. К лету, когда поголовье овец практически удваивалось за счет ягнят, остро ощущалась нехватка чабанов. И тогда на летний период подбирали учеников, способных управиться в степи с отарой ягнят в 800-1000 голов. Результатов подбора: возьмут-не возьмут, кто возьмет в бригаду, ждали с особенным нетерпением.

К середине июня я успешно сдал экзамены, получил свидетельство о восьмилетнем образовании. В это же время выяснилось, что мы с Юрой выдержали еще один экзамен-трудовой. Наши зимние уроки в чабанской школе не пропали даром – Фомич взял нас к себе в бригаду. Предлагалось в ближайшую субботу рано утром выехать в недельную командировку на озеро Журавлиное.  У меня уже был опыт чабанской работы у Фомича прошлым летом, Юре, в свои 12 лет, предстояло работать чабаном в первый раз.

Ехали на телеге с деревянными колесами, трясло на ней неимоверно, но это была такая желанная тряска. Степь встречала нас во всей своей красе — особенно красивыми были участки нетронутой плугом земли. Легкий ветер приводил в движение ковыль и казалось, что мы плывем по его волнам. Высоко над нами жаворонки выводили свои мелодии. В это время вся небогатая растительность степи цвела и наполняла воздух особым ароматом.  Фомич молчал, мы думали о том, как достойно отработать и не опозориться.

 Переваливая через автодорогу Родино – Кулунда, увидели вдалеке озеро. Небольшое, правильной круглой формы, с пологими берегами, заросшими камышом оно было очень живописным. Проезжая мимо озера, мы видели, как пара журавлей недалеко от берега ходила и что-то искала в воде. Вокруг озера были такие просторы, что на них можно было спокойно пасти наши три отары.

Чабанская стоянка Фомича располагалась на бугорке, примерно в километре от озера. Подъезжая к стоянке, мы увидели, что она находится примерно метрах в трехстах от мусульманского кладбища.Такое соседство вносило в наши юные сознания некий дискомфорт, но с нами был Фомич, и нам было не страшно. И вот мы на месте.

Разгрузились, услышали доклад о состоянии дел, Фомич по-хозяйски все осмотрел, и мы начали процесс приема-передачи овец.  Все поголовье оказалось на месте, сменяемая нами бригада уехала домой,  а мы начали трудовую неделю.

На следующее утро в 4 часа 15 минут сквозь сон слышу голос Фомича: «Хлопцы, вставай, вставай». Как же он нам был не симпатичен в момент сладких минут перехода от сна к бодрствованию. Хотелось послать далеко- далеко Фомича с его племенными баранами, лошадьми и вообще все то, что взрослые называют работой. Но пробуждающийся организм подчиняясь какой – то неведомой силе вставал, чтобы быстро съесть завтрак, приготовленный Фомичем, заседлать лошадь и двинуться со своими подопечными-ягнятами в степь нагуливать вес.

Несколько минут рысью на Красавчике и сна как не бывало, еще несколько минут бодрой рыси и ты уже сам красавчик. Юра со своей отарой чуть впереди трусит легкой рысью на Машухе. Фомич, как капитан корабля, последним покидает стоянку. У него подопечные более сложные – годовалые племенные баранчики. Они более подвижные, постоянно что-то выясняющие между собой в красивых поединках.

Вот остановилась очередная пара забияк. Уткнувшись друг в друга рогами бараны, или как мы с Юрой называли их бароны, начинают медленно расходиться. И когда дистанция между ними достигает метров двадцати-тридцати, одновременно начинают разбег, чтобы на приличной скорости удариться лбами. Когда эту сцену видишь первый раз, захватывает дух и, кажется, что головы разлетятся от удара, ведь вес каждого дуэлянта под 90 кг.

Во время сближения решается судьба поединка. Слабый духом соперник от столкновения уклоняется, с позором отбегает в сторону и при этом часто получает удар в бок от победителя. А уж если сойдутся достойные соперники, то держись голова. Удары бывает такой силы, что иногда спорщики опрокидываются, вскакивают и начинают пятиться назад, чтобы повторить разбег и атаку. Бой длится до тех пор, пока один из бойцов не сдастся. А что же с головой, а ничего, ведь не зря говорят в народе: твердолобый как баран. Чаще страдают рога и, если их не обработать своевременно, рана может загноиться и потребуется лечение, которое проводит, кстати, чабан.

Наши подопечные - баранчики-ягнята паслись не бегая можно было расслабиться и почитать. Я сел в седло боком и начал читать. Красавчик яростно отбивался от паутов хвостом и периодически дрыгал ногами. Вдруг чувствую, что мой скакун вместе со мной быстро падает на живот. Я едва успеваю с него соскочить, а он уже пытается перекатываться с бока на бок. Все бы ничего, но седло может быть сломано, а этого допустить нельзя. Дергаю за повод, Красавчик вскакивает и наступает мне на ступню. Я слышал, что если на ногу наступит лошадь, то это не страшно, а вот если это сделает корова, то это серьезно. И действительно, воздействие на мою ногу было довольно мягким. Тем не менее, вскакиваю в седло и посылаю Красавчика галопом в сторону озера. Урок пошел впрок и после пробежки гнедой хулиган больше не падал и на ноги не наступал. 

Оригинальными часами, по которым мы определяли время возвращения отар для полуденного отдыха, был самолет АН-2, который ежедневно перевози пассажиров из Барнаула в соседний Ключевской район. Заслышав гул мотора, мы начинали движение отар в сторону стоянки.

Вечер третьего дня закончился не совсем обычно. Фомич после ужина, почему-то стал запрягать в телегу своего Карого- самую быструю нашу лошадь. Красиво, быстро и профессионально запрягая, он сказал: «Мне надо срочно съездить домой в поселок. Вы остаетесь одни, ложитесь спать, а утром в половине пятого, чтобы были как штыки, к этому времени я приеду». Сев в телегу Фомич бодро помчался домой. Мы остались одни в степи с тремя тысячами баранов, двумя лошадьми и, самое главное, с кладбищем под боком.

Также быстро как уехал Фомич, на степь опустилась ночь. Электричества в нашей будке не было. Овцы тихо спали, лошади хрустели овсом, ночные музыканты во всю выводили свои мелодии.
Сказать, что, оставшись одни рядом с кладбищем, мы сильно испугались, было бы неправильным. Какое-то чувство тревоги и напряженности присутствовало внутри, но мы друг другу этого не показывали.

 Легли спать, но почему-то не спалось. Я включил транзистор узнать о том, как играет Арарат. Одним ухом слушал о том, что происходит в Ереване на стадионе, другим прислушивался к тому, что происходит на улице. Арарат вел в счете, у нас на Журавлином было все спокойно. Сколько длилось соревнование усталости с тревогой, не помню, но сон победил.

Проснулись мы от сильного конского топота. И в первый момент стало страшно по-настоящему. Топот то удалялся, то приближался, казалось, что вокруг стоянки скачет целый эскадрон. Выглянули в окошко, а там темень непроглядная. Что же происходит на стоянке? В голову полезли самые гнусные мысли: кто-то приехал воровать баранов и скачет вокруг нашей стоянки. Сейчас с нами расправятся, угонят баранов и лошадей. А может это кто-то пришел с кладбища?

Удивительно, но страх быстро прошел. Совещание с Юрой было недолгим. Решили, что так просто не сдадимся (видимо сказалось положительное действие фильмов о войне). Но, как и чем обороняться? Эх, если бы было ружье, мы бы им показали, но ружья не было. На столе лежал кухонный нож и стояла пустая трехлитровая банка. Это был весь наш оборонительный арсенал.

План защиты созрел быстро. Договорились о том, что я беру нож, а Юра трехлитровую банку. Резким ударом ноги открываем дверь и быстро выпрыгиваем из будки, чтобы нас не смогли сразу схватить. Оцениваем обстановку и, если на нас нападут, вступаем в рукопашную схватку.

 Далее сработали по плану. Удар ногой в дверь, прыжок в темноту и мы, как два индейца племени апачей, застыли в боевых стойках. Осмотревшись, стали осторожно обходить будку. Было подозрительно тихо. Подойдя к коновязи, мы обнаружили, что Машухи и Красавчика нет. В этот момент страх опять вернулся в наши души. Значит точно здесь кто-то был. Почему был, может они недалеко и еще вернутся? Идти к базам с баранами мы не стали. Что за эти минуты пронеслось в наших юных головах описать трудно, но ощущения были очень острыми. Что делать дальше? Защищаться нечем, спрятаться на кладбище? Но это было выше наших сил, и мы решили, уж лучше будем отбиваться ножом и банкой здесь у будки.

Стояла тихая теплая июньская ночь, где-то в поселке спал Фомич, а мы с ножом и банкой стояли на страже сохранения социалистической собственности. На нас почему-то никто не нападал. Еще немного постояв, решили ложиться спать. Легли в постели и вскоре забылись в тревожном сне.

Проснулись от того, что 3000 бараньих солиста орали: бе-е-е. Посмотрели на часы и испугались еще больше чем ночью – часы показывали половину седьмого утра. Мы безнадежно проспали. Уже два часа бараны должны были пастись. А как их пасти без лошадей и Фомича?  В спешном порядке стали выгонять отары в степь.

Вот уже одна отара ягнят, затем другая пошли в сторону озера. Выгоняя всю эту баранью мелочь всматривались туда, откуда должно было  приехать наше возмездие. Фомич вынырнул со стороны кладбища откуда мы его не ждали. Промчавшись мимо будки и базов, он подъехал к нам и устроил разнос. Смысл претензий был предельно ясен. Почему проспали? Где лошади?. Наша ответная реакция была быстрой и тоже конкретной. Как старший в нашей с Юрой коалиции я сказал: «Паси сам своих баранов, а мы пошли домой».

Фомич остался один на один со своими баранами, а мы побрели вдоль лесополосы в сторону поселка. Эмоции и праведный гнев переполняли нас. Когда мы отошли от стоянки примерно километра на полтора к нам на взмыленном Каром подлетел Фомич.
От прежнего злого и обалдевшего Фомича ничего не осталось. Беседа началась очень уважительно. Прозвучала просьба о том, что надо вернуться, найти лошадей и продолжать работать. Не знаю почему, скорее всего победило чувство долга, но мы поехали назад. Конфликт был исчерпан.

До обеда мы пасли с Юрой свои отары пешком. Управлять отарой в 800 голов без лошади крайне сложно. Если бы не жара, которая делает овец менее подвижными, нам бы пришлось очень туго.  После пролета «кукурузника» загнали подопечных по базам и поехали искать лошадей.

Предположили, что если лошадей не угнали, а они оторвались и убежали сами, то скорее всего эти очень умные животные пойдут домой в свою конюшню. Отъехав километров пять от стоянки увидели, что в посевах овса ходят наши пропавшие Машуха и Красавчик. Не без труда мы их поймали, привязали к телеге и поехали назад. Фомич повеселел, начал шутить, как он это умел делать. Доработав до субботы, мы сменились и поехали на заслуженный недельный отдых.

Прошло много времени с того памятного лета. Григорий Фомич до пенсии работал старшим чабаном и добивался приличных результатов. Юра, окончив медицинский институт, работал врачом. Я окончил МВТУ им. Н.Э. Баумана, занимаюсь наукой. К сожалению, ни Григория Фомича, ни Юры с нами уже нет.

 Бывая в отпуске, всегда езжу на место стоянки на Журавлином. Хожу по местам трудового взросления и с благодарностью вспоминаю, и Григория Фомича, и Юру за первые и очень важные жизненные уроки. А что же произошло той памятной ночью и, почему оторвались и убежали Машуха и Красавчик? Нам, тогда еще детям, об этом не сказали по причине малого возраста. Позже мы узнали, что Красавчик, считавшийся до описанных событий мерином, оказался жеребцом –нутрецом. Вот нашу сладкую парочку и не удержали на привязи крепкие поводья.