Япония полна тайн. Часть 16

Предыдущая часть 15  http://www.proza.ru/2018/03/31/629

         Утром неожиданно громко заиграло радио. Зазвучал гимн России, такой неожиданный и торжественный, что Кунгоро захотелось встать и принять соответствующее случаю выражение лица: брови сведены, глаза смотрят вверх, руки по швам.
   Вера зашевелилась, стащила с лица одеяло и недовольно заворчала:
- Ну что так рано-то. Еще целых целый час до остановки! Поспать не дадут!  Потом посмотрела на Кунгоро и спросила уже поласковей: «Ну как ты? Не болит голова? Я вчера долго не могла заснуть, всё думала о нас и удивлялась, как это всё так быстро закрутилось.  Ты не жалеешь?2
        Кунгоро смотрел на неё внимательно, как будто решая стоит ли вообще что-то говорить или молча собрать сумку и распрощаться на вокзале, оставив на память красивую розовую бумажку. Или даже две… Но Вера как будто прочитала его мысли и его сомнения, быстро встала с диванчика, подошла и обняла. Опять её светлые волосы волшебным образом изменили его настроение, ему опять стало щекотно, и он обнял Веру и поцеловал в щеку. Она уже было собралась страстно поцеловать его, как это принято между влюбленными, но он отстранился и сел на диван.
   Не привык он к этим нежностям. Это его пугало и вносило какую-то тревогу в настроение.
Вера, однако, не обиделась, только засмеялась и опять, как вечером пощекотала его под подбородком.
  Постучала в дверь проводница и попросила собрать постели, забрать билеты и приготовиться к выходу.
    …. На перроне их встречала толстая тётя с табличкой в руках: Кунгоро Таяки. Увидев Верочку, она вопросительно посмотрела на японца и уже было собралась спросить- кто это? Но Вера перехватила инициативу и громко сказала: «Я – переводчик и консультант -  Вера Покровская. Господин Кунгоро попросил меня помочь ему, а я как раз сейчас свободна. После поездки в Германию у меня отпуск.»
  - А платить кто вам будет? В нашей смете нет графы на оплату постоянного переводчика. Тем более не московского. Где вы собираетесь жить? Мы забронировали одиночный номер в гостинице и обед в ресторане только для господина Кунгоро и для тех, с кем он будет подписывать соглашение»
  Вера перевела слова дамы из Комитета по культурным связям и еще добавила своё: «Ты же не выкинешь меня на улицу? Одноместный номер всегда можно поменять на двухместный, а обед можем разделить на двоих, я мало ем, ты же знаешь!»
           Невозможно передать смущение несчастного японца. Он совершенно не знал, как ему поступить, потому что в Японии принято всё расписывать заранее и раскладывать по полочкам, чтобы не оставлять человека один на один с непонятной ситуацией. В каком-то смысле всегда должен быть человек, который станет «мамой» и будет водить буквально за ручку, строго по инструкции. И не должно быть никаких случайностей.
         Вера уже поняла, что Кунгоро не знает, как себя вести и что надо делать. Она спокойно посмотрела на недовольное лицо дамы и сказала: «Не волнуйтесь, делайте своё дело, а я буду просто на подхвате. Ничего не изменилось, сценарий остаётся прежним, я буду только переводить, мешать не стану.»
      Что оставалось делать представителю Комитета. Она  пожала плечами и сказала: «Ну,  ладно пойдемте к машине. Документы на багаж у вас с собой? Я должна отдать их грузчикам – ведь картин, как я знаю, много?!»
        - Картин? Ах да картин! – воскликнула Вера, вспомнив вдруг, что Кунгоро художник, что они привезли в Москву выставку, что надо её довезти до картинной галереи, что будет еще какая-то суета и что её близкие отношения с японцем абсолютно никого не волнуют. А, скорей всего, будут восприняты в штыки и помешают его чистому и светлому образу.
          «Дааа. Заварила я кашу. И зачем спрашивается. Что может дать мне этот робкий и нерешительный японец. Неужели я поеду в Японию, чтобы там сидеть дома, встречать с поклоном нелюбимого мужа, рожать ему маленьких черноглазых япончиков и радоваться миске риса с осьминогом.
         Только сейчас она увидела себя в таком странном неожиданном для неё свете. Решила сдуру отбить мужика у мамаши, а не подумала, что  будет дальше. И зачем всё это ей нужно. И если честно себе признаться, ей просто стало завидно, когда она увидела, какие искры скачут меду ними, когда они сидели за столом дома и попивали вкусную водочку под мамин грибной суп.
          «Тааак. Будем решать проблемы по мере их поступления, - подумала Верочка, которая всегда, с самого детства обожала вляпаться в какую-нибудь историю и потом наблюдать, как на это реагируют люди  и соображать, как выкрутиться, чтобы и интересно было, и не больно.  Не хватало, видимо, ей адреналина  в жизни, поэтому и в Германию поехала за Фрицем, рассчитывая на безбедную весёлую жизнь. А когда через два месяца поняла, что с немцем не сложилось, то потускнела, и смысл жизни стал теряться. Может быть, и японец этот ей подвернулся, чтобы опять адреналинчику хлебнуть.
       Тем временем,  толстая дама из Комитета забрала у Кунгоро документы на картины, позвонила по телефону и буквально через пять минут к ней подошли два хороших мощных мужика, и она стала им подробно объяснять, где багажный вагон, как надо погрузить картины и куда точно их отвезти. Мужики покивали, пожали руку Кунгоро, который вначале низко поклонился, как это принято в Японии, а потом от крепкого двойного рукопожатия  оторопело смотрел на русских великанов, со страхом ожидая, что еще они могут с ним сотворить. Мужики весело рассмеялись, глядя на его ошарашенную физиономию, помахали на прощание и бодро пошли грузить японские шедевры.
         А стихийно образовавшаяся тройка потянулась к выходу из вокзала, при этом все были, каждый по своему,   удивлены и друг другом, и непонятной ситуацией.
       Через полчаса машина подъехала к гостинице,  и дама повела их регистрироваться и поселяться. Вера по дороге решила, что не будет жить с Кунгоро в одном номере, сохраняя свою легенду, что она просто переводчик и помощник, а не какая-то девушка с улицы, которую, как в фильме «Красотка», богатый мэн нанял для представительства  и любовных утех. Пусть нимб над головой великого японского художника останется в чистоте и ценности, как говорила она в детстве.
        В машине она сказала о своих планах Кунгоро,  и несчастный японец понял, что ничего в этой жизни не бывает бесплатного. И что за бурную ночь любви и бешеной страсти придётся платить. И немало. Он достал кошелек и вытащил три пятёрки, надеясь, что этих денег хватит до конца интриги, но Верочка только молча кивнула без благодарного блеска в глазах. Даже не поклонилась вежливо, а ведь это по японским обычаям просто унижение! Надо было денежки  взять двумя ручками, красиво наклонить голову и,  глядя в пол,  произнести: «Аригато годзаимас» Всё-таки эти русские настоящие варвары, даже кланяться не умеют, только жмут руки, как медведи,  и при этом еще и хохочут, широко открывая рот! И как они еще мух этим сачком не ловят.
          Кунгоро был недоволен ситуацией. Недоволен Верочкой, которая увязалась за ним, не спросив, он-то хочет этого. Недоволен толстой теткой, которая тоже на его вежливый поклон не ответила тем же. Недоволен тем, что денег становится  всё меньше, а где взять еще он не знает. И что будет с выставкой он тоже пока не понимал.
        Ну да,  позвонили директору питерской галереи, попросили привезти картины и даже пообещали купить их и отвалить ему десять тысяч евро. Но как реально это будет выглядеть он не мог предугадать Всё, что касалось продажи картин в Японии проходило мимо него. Он просто каждый день открывал коробку с красками, растягивал бумагу на планшет, набрасывал карандашом сюжет и потом долго и тщательно переносил на бумагу свои идеи. Это было похоже на поток воды, которая течет с горы вниз то тонкой струёй, то небольшим водопадом, то мощной прозрачной лавиной. И он забывал обо всём. Даже мог стоять у стены с натянутым полотном по три часа, не замечая времени и не чувства голода.
           Картины его были похожи на него самого. Это были в основном мощные деревья, засыпанные до середины  снегом, а возле них – рыжие лисицы  с абсолютно с живыми человеческими глазами. Внизу обязательно  большие корявые корни, похожие  на раскинутые старческие руки со вздувшимися венами, наверху просто ствол, без веток. Мощные деревья  с потрескавшейся корой, которые так явно напоминали ему лица стариков, с глубокими морщинами, с серой немного как бы запылившейся кожей.
            Еще он рисовал орлов. И здесь тоже был явный философский ход: хочешь взлететь высоко – стань орлом.   Только высокие мысли, мудрость и отсутствие суеты дают  мощь для полёта. Мелкие желания, бег за сомнительными земными радостями отнимают силы и приносят лишь мгновенную радость. Никакие деньги и никакая власть не делает человека счастливым, потому что душа остается пустой. Ей не нужны вещи, а нужны глубокие чувства и наполненные добром эмоции.
          Такой вот интересный глубокомысленный ход. Ведь у японцев нет ничего просто так – во всём есть скрытый философский смысл. Во всём!
Как ни странно, в гостинице всё прошло быстро, как говорится «без пыли и шума». Правда Кунгоро и Вера оказались на разных этажах, но, в общем, не так уж далеко друг от друга. К тому же в каждой комнате есть телефон, и очень удобно, что цифры на дверях апартаментов совпадают с номером абонента. Нажмешь на кнопочки 235 и приятный голос отвечает: «Слушаю, вы позвонили в 235-й номер.» А, может быть, и другой ответ  получишь. Зависит от времени звонка и вашего состояния или нестояния.
          Дама из комитета достала из портфеля программу событий и отдала Вере, чтобы она перевела японцу всё, что напридумали организаторы. Вся эта «мышиная возня» занимала ровно три дня, сегодня вечером открытие выставки и небольшой фуршет, завтра придет оценочная комиссия и подпишет договор о продаже картин (не всех! Так что нечего заранее радоваться!), послезавтра закрытие и опять фуршет. А может быть и банкет. То есть видно будет по обстановке, как дело пойдет.
          Кунгоро почему-то был довольно мрачен. Он не собирался ничего продавать. То, что его позвали в Москву и предложили выставить картины – одно, но торговать ими он не предполагал и такой нахрапистый напор был ему неприятен.
         Он посмотрел на Веру и сказал: «Я бы не хотел решать всё так быстро. Мне надо согласовать вопрос с галереей, куда я отдаю обычно свои картины. Не думаю, что они отнесутся к этому положительно.
          Комитетская дама поняла без перевода всё, что он произнес, видно тоже знала английский, и на её лице появилась  неожиданная  слащавая  улыбка:
          -Вы не представляете себе, какой фурор произвели ваши картины на любителей японской живописи. Это настолько оригинально и, не побоюсь этого слова гениально, что даже олигархи заинтересовались. Вы можете получить очень хорошие деньги!
         Она округлила глаза и руками показала, какие именно большие деньги может получить малоизвестный и нераскрученный художник, как будто рассказывала о большой рыбине, которую она когда-то поймала на обычный железный крючок.
             Однако Кунгоро упрямо сжал губы и покачал головой.
      - Ну ладно, - неожиданно не стала спорить дама и сказала Вере, - я заеду за вами через два часа. Завтрак входит в оплату гостиницы. Так что,  идите размещайтесь, завтракайте, встретимся внизу в одиннадцать. Иттэкимас!
           -  Саёнора! - отозвался  Кунгоро, который начал подозревать, что эта пышная тётя знает не только английский, но и японский. И еще раз удивленно покачал головой.
          Вера хотела взять Кунгоро под руку,  но он почему-то уклонился, и ей пришлось идти за ним к лифту с обидой в сердце и недоумением на лице из-за странного упрямства и отсутствия понятной радости от обещанных больших денег. Может быть, даже миллионов. Кто их знает этих олигархов, они вон за бутылку шампанского могут отвалить десять тысяч долларов и глазом не моргнуть.
          Однако она поняла, что навязываться и уговаривать напрасно, только еще больше злости появится, поэтому надо прикинуться мирной овечкой и делать вид, что он прав и что она ему именно надежда и опора в чужой стране. И что  будет делать всё, чтобы он не страдал и не мрачнел от русской бесцеремонности.  А ведь именно соблюдение специальных церемоний и есть основа общения в Японии. Когда он подал  свою визитку даме из «культурного комитета» с поклоном и уважением, она просто кивнула и даже не улыбнулась в ответ. Получилось сухо и обидно. Странная  женщина. Неприятная. Хорошо бы поскорее закончить все дела и уже уехать на родину, удивляясь и не веря себе, что это было именно с ним,  с человеком далеким от всяких потрясений и неожиданностей.
           Вера вышла из лифта на пятом этаже и стала смотреть по сторонам на цифры. Им пришлось пройти один коридор, потом свернуть в другой, потом пройти по лестничной площадке и, наконец, они увидели заветный номер. Верочка вставила карточку в прорезь, дверка открылась, как в сказе про Красную шапочку, и они вошли в комнату. Обычную комнату с застеленной кроватью, столиком и двумя стульями. То, что называется без излишеств, без роскошного бара с напитками и красивого восточного ковра на полу. Зато есть душ, приличный туалет, а  на столике электрочайник и стаканы. Но, в общем, сэкономили они на японце.
      - У тебя когда виза заканчивается, - неожиданно спросила Вера, - и подошла к окну, чтобы посмотреть, что за пейзаж ей откроется. Но никакого пейзажа не было, а стояли только вереницы машин на площадке перед гостиницей, и народ сновал туда-сюда, как будто это был не город, а большой муравейник,  и все муравьи бегали каждый по своим задачам и никому не было дела, чем занимается другой муравей.
           Глядя на мрачное и недовольное лицо Кунгоро, Вера поняла, что ему не нравится ни эта гостиница, ни номер, в котором он будет жить, ни предложение провести выставку так спешно и особенно предложение продать картины без согласования с теми, с кем Кунгоро связан в Японии.
          Ей захотелось успокоить его. Она подошла сзади и обняла его, и даже хотела поцеловать в макушку, но Кунгоро опять отстранился и даже пробормотал что-то похожее на «отстань», но по-японски.
          «Ну и ладно, - с обидой подумала Вера, - не хочет – как хочет. Пусть дуется. Не собираюсь вытирать ему слезы и потакать капризам.»
        - Я пойду к себе, мой номер 400, легко запомнить четыре времени года и еще ноль ноль. Когда будешь готов, позвони мне, я провожу тебя в ресторан на завтрак. Пока!
           - Матанэ, - сказал Кунгоро примирительно. Потому что ясно увидел обиду в глазах у Веры. А ведь она ни в чем не виновата.  Наоборот, она милая, красивая и хочет ему помочь.
        - Прости, Вера,  я не очень понимаю, что хотят от меня эти люди. У нас не принято решать вопросы с деньгами так быстро. Надо всё обдумать, получить разрешение на продажу, поставить в известность министерство культуры, подписать много разных бумаг и прийти к соглашению. Я боюсь, что у меня будут неприятности, а этого мне не надо.
Вера смягчилась, снова подошла к Кунгоро и обняла его.
          - А может, сделаем так: они выберут картины, оценят их, вы подпишете предварительные соглашения, а потом ты вернешься в Японию и всё это  оформишь уже как положено? Хочешь так? Ведь ты владелец и ты диктуешь условия. Да?
          Эти слова произвели на Кунгоро хорошее впечатление. Морщинки разгладились, и он тоже обнял Веру и опять почувствовал, как она ему нравится и как приятно гладить её по светлым волосам и смотреть в глаза, которые опять заискрились  волшебным блеском. То, что так привлекает в русских женщинах. У японок почему-то никогда он не видел никаких искорок в глазах. Они почти всегда матовые, глубокие, как омут. И никакого второго дна.
            Через полчаса они сидели за столом и смотрели на приготовленный для них  завтрак. Как это обычно бывает в таких гостиницах: омлет, сыр, сок, кофе, кекс, джем и  горячий шоколад.  Еще стояла вазочка с яблоками, персиками и бананами.
         Кунгоро тоскливо смотрел на этот привычный для европейца набор и жалел, что  не смог заранее заказать что-нибудь привычное, ну хотя бы мисо-суп с тофу или  кусочки маринованной рыбы в соевом соусе. Но делать было нечего. Он положил себе на тарелку сыр, попробовал омлет, отпил немного кофе и примирился. Вроде вкусно. Ну а рис и лапшу-рамэн он и дома поест. Надо же хоть немного нырнуть в общественную кухню. Домашнюю уж он попробовал у Нади, и она ему понравилась.
          Вера не была такой привередливой – и омлет умяла, и сыр, и кекс с джемом, а кофе бодро запила горячим шоколадом. Настроение сразу улучшилось. И теперь уже можно было бросаться на любую амбразуру и защищать стеснительного Кунгоро.
            Вере вдруг понравились неожиданные приключения, о которых она совершенно не думала, когда решила поехать с выставкой в столицу. И Кунгоро с утра ей показался не таким уж старым. И то, что он перестал беспокоиться и даже два раза ласково взглянул на неё, она приняла, как хороший знак и перестала ругать себя за авантюризм.
После завтрака они опять поднялись на  лифте на свой этаж и Вера уверенно пошла за Кунгоро, уже точно зная, что в этот раз он её не оттолкнет.
        Через час они спустились вниз и увидели, что вчерашняя дама ждет их. На этот раз Вера решила вести себя, как настоящая воспитанная леди и, поздоровавшись, спросила:
        - Простите, я вчера впохыхах не спросила ваше имя, а ведь нам придётся много общаться. Меня зовут Вера. Вера Сергеевна, если хотите. Надеюсь, что у нас с вами будет полное взаимопонимание. Я вижу, что вы компетентный и знающий человек.
Вера специально ввернула  комплимент, прекрасно зная, что эти прилагательные абсолютные синонимы, но ей хотелось привнести немного иронии, чтобы уж совсем не стать лицемеркой.
           - Меня зовут Марина Евгеньевна. Я вчера вам сказала, но вы почему-то это пропустили мимо ушей, - сухо произнесла дама. Но видно было по лицу, что признание  достоинств ей приятно.
          - Сейчас мы поедем в Центр, там уже приготовили картины, вам надо будет только посмотреть, как их разместить, а через два часа приедет комиссия, и мы начнем переговоры.
           - Марина Евгеньевна, к сожалению так быстро не получится картины продать. У Кунгоро есть обязательства вернуть их обратно в Японию, но вы можете отобрать то, что понравится, а потом он получит разрешение, и вы сможете их забрать.
          - Как не получится?! А вы представляете себе, сколько надо будет потом заплатить за растаможку? И потом, кто это поедет в Японию? Это ведь тоже деньги! Я думаю, что вряд ли кто-то согласится.
         - Нет,  вы не правы! Может быть,  вы не знаете, но в Японию довольно трудно прорваться, если только не ехать с группой по заранее условленному маршруту, а это страна заслуживает, чтобы туда приехать и окунуться в потрясающую просто сказочную реальность. Говорят, там вообще всё, как на другой планете. И если вы сговоритесь с Кунгоро, то он пробьет через министерство ознакомительную поездку и представит всё, как необыкновенно уважительное отношение к японскому искусству и конкретно к великому японскому художнику. А это – совсем другой уровень. Возможно, и министр устроит прием и вообще, я считаю, что этот интересный и многообещающий ход. Так что уговорите своих друзей принять предложение Кунгоро.
         Слова о приеме у министра волшебным образом повлияли на комитетскую даму. Она задумалась, при этом глаза подернулись какой-то дымкой, и стало понятно, что перспектива подняться так высоко очень ей понравилась.
          А Вера сама себе удивилась. Откуда что берется! История о блестящих шансах для неизвестных русских любителей японской живописи вспыхнула в голове совершенно спонтанно,  и она произнесла монолог просто, как голос по радио. Прислушиваясь к своим словам и поражаясь своему красноречию.
Марина Евгеньевна вытащила мобильник, быстро набрала номер и коротко сказала: «Мы уже едем».
          На улице их ждала машина. Обычная, не навороченная, спокойный БМВ привычного серебристого цвета.  Кунгоро и Верочка сели сзади, мадам – рядом с шофером, неожиданно пожилым толстяком с пышными седыми усами.
         «Опа! Мы прямо,  как Золушки в сказке, а кучер – старый крыс с симпатичными живыми глазами, - подумала Верочка.-  Итак, волшебство началось и теперь главное не закрывать глаза и ничего не бояться.»
Кунгоро сидел и смотрел в окно. Никакого волнения не было заметно на его лице. Вера не осмелилась взять его за руку, как сделала бы это с любым русским кавалером, но…. она уже поняла, что именно соблюдение  церемоний для японца важнее всего, а трогать друг друга не принято. Если только это не постельные сцены. Так что надо держаться отстраненно и сдерживать свои естественные порывы.
         Она вздохнула и решила посмотреть входящие звонки и СМС-ки. Никто не звонил. Подруг не было, Фриц в своей Германии уже потускнел настолько, что казался чем-то далеким и странным. Мама, наверное, обиделась и решила не трогать влюбленную пару. Но Вера совершенно не чувствовала себя разлучницей. Какая может быть любовь у женщины в 56 лет! Пусть мамочка вяжет носки и ждет внуков, а в свободное время ходит в кружок рисования для пенсионеров. И не строит смешных планов на  взаимные чувства с чопорным японцем. Да, Верочка видела, что у них друг к другу симпатия,  и ему нравится, как за ним ухаживает эта милая русская женщина. Но у Веры явное преимущество: она молода, красива, сексуальна и даже умна! Пусть не  настолько, как мама, но всё-таки именно ума ей хватило догадаться поехать с Кунгоро в Москву и поучаствовать в захватывающих приключениях, которые снова дадут ей хорошую эмоциональную встряску. И теперь она сможет  снова возродиться и начать новую, теперь уже счастливую жизнь.
           Как ни странно пробок почти не было,  и они доехали до Центра буквально за двадцать минут. Как и всё новое в Москве,  Центр сиял новыми лампами, блистал мраморными полами и поражал витыми лестницами и роскошными гобеленами на стенах. Всё было помпезно, красиво и дорого.
«Думаю, что скромные черно-белые картины Кунгоро потеряются в этом китче, - подумала Вера. Но – хозяин – барин. И если они предложат японцу приличные деньги, вряд ли он станет капризничать. В конце концов, надо же покупать на что-то кисти и краски. Хотя он и сам их делает, но не падают же с неба беличьи и барсучьи хвостики, про минералы уж и не говорю. Один нефрит чего стоит, и еще …. такой синий красивый… лазурит вроде, да много чего надо иметь под рукой для того, чтобы изобразить ветер в горах, туман и серые крыши маленьких домов. Что-то меня потянуло на философию, - одёрнула она себя. И стала осматриваться, чтобы не пропустить таинственную оценочную комиссию.
По мраморной лестнице спускались трое мужчин. Как и было задумано в черных костюмах, белых рубашках и черных галстуках.
          Кунгоро посмотрел на Веру испуганно. Черные галстуки и черные пиджаки – признак того, что эти люди собираются на похороны. Вера не поняла намёка, для неё это был признак торжественности и хорошего класса. Поэтому она вышла вперед и сказала: «Я переводчик, Вера Сергеевна, позвольте вам представить нашего гостя, известного художника Кунгоро Таяки.» И показала рукой на японца. Он церемонно поклонился и уже хотел отступить назад, но тут один из тройки пингвинов резко протянул ему руку и громко произнес: «Иван Петрович  Муромский, председатель Комиссии. Прошу любить и жаловать» Остальные мужики тоже с чувством пожали руку несчастному японцу и тоже назвали свои имена. Один из них, Сергей Петрович, даже сказал по-английски: «Мне очень приятно с вами познакомиться. Много слышал о вас. Вы и в самом деле замечательный художник» При этом он победительно посмотрел на Веру. Но она лишь усмехнулась в ответ.
           Вся эта сцена своей напыщенностью и явным желанием распустить павлиньи хвосты напомнила ей прием у английской королевы, когда все фальшиво друг другу улыбаются и играют какие-то давным-давно написанные роли, независимо от собственных характеров и привычек.
       - Ну что пойдемте в зал. Не пугайтесь, что картины пока стоят возле стен. Мы хотели учесть ваши пожелания и развесить их так, как бы это вам хотелось. Господин Кунгура-сан, вы ведь не первый раз проводите выставки. В каких странах вы уже побывали?
        Кунгоро подождал,  пока Верочка ему переведет,  и не торопясь стал перечислять: в Китае, Корее, на Филиппинах,  в Токио, Осака, Нагасаки, Киото.
         - Теперь вот в России. И я очень благодарен вашим любителям искусства, что так тепло меня приняли. Для меня это большая честь.
          - А в Европе? Или Америке?
          - Пока нет. Но собираюсь. Из Вашингтона пришло приглашение и, если всё будет хорошо, то через полгода повезу картины в Национальную галерею.
          - Ну и отлично,  -  опять ввернул по-английски Сергей Петрович, и Вера опять усмехнулась, но уже более заинтересованно. «Симпатичный, - подумала она, - и не старый. Непонятно только,  зачем все они вырядились так одинаково. Может, в хоре поют, и там свой  дресс-код.»
           Она решила подойти поближе к знатоку английских слов и познакомиться поближе.
           Пока Кунгоро обходил по периметру небольшой зал и рассматривал свои картины, она встала у окна и улыбнулась Сереже (как она уже назвала его про себя), наклонила голову немного вниз  и приподняла брови.  Любому было понятно, что она приглашает подойти именно его.
          - Простите, может,  вам это покажется бестактным, но мне странно, что вся ваша комиссия в одинаковых костюмах и черных галстуках. Это как-то странно, тем более в Японии стараются избегать такой цвет.
          - Верочка, не поверите, но после нашей встречи мы едем на поминки. Утром хоронили Красовского. Вы помните его? Депутат такой. Он, правда, не мелькал в телевизоре, но про него много говорили. Десять лет назад он даже хотел быть президентом. Умер… Да… сердце. А мужику и было-то всего шестьдесят. Невольно задумаешься о скоротечности жизни. Мы бы сегодня не пришли, но я знаю, что у японца через три дня виза кончается, а про картины мне все уши прожужжала моя знакомая, которая недавно приехала из Японии, ходила там по всяким галереям, читала про вашего Куг… Кур…, ну про вашего друга, а когда узнала, что он в Питер приезжает, так прямо на крыльях туда полетела. И мне велела купить у него три картины. Даже названия  дала.
          Вера почему-то ревниво подумала, что на самом деле никакая это не знакомая, а, скорей всего, жена или любовница. Иначе не стал бы такой величественный и занятой человек болтаться по Москве за сомнительными картинами.
          - А что вы так загрустили? Вы вообще, откуда художника знаете? Давно с ним?
          - Да нет. Мы познакомились всего два дня назад. Случайно, можно сказать. Просто ему нужен был переводчик, а я под руку попалась.
          - Ловко вы ему попались. Небось, влюбился уже в вас? В такую женщину легко влюбиться! Я-то уже готов, можно сказать. Жаль, что сегодня весь день придется быть на поминках. Хотя….часов в десять наверняка освобожусь. Телефон дадите? Говорят, питерские женщины особенные. И глаза у них такие же серые и глубокие, как Нева.
         Он даже заглянул в глаза Верочки и хотел еще что-то такое завлекательное сказать, но тут Кунгоро очнулся, посмотрел на неё и кивнул. Как бы подзывая.
        Пришлось ей отойти от сладкоголосого Сережи и поспешить к тем, кто готовил картины к развеске.
         - Через два часа открытие, надо успеть. Я буду говорить, куда что вешать, а вы переводите.
       Как ни странно всё было сделано очень быстро. На кронштейнах уже были готовы веревки для развески. Кунгоро почти ничего не изменил в том порядке, в каком были развешены картины в Петербурге, так что  эта церемония прошла без криков, нервотрепки и сердечных приступов.
Комиссия вручила Кунгоро список картин, которые бы они хотели купить. Потом они сели за круглый мраморный стол,  и главный пингвин подвинул к художнику красиво напечатанное Соглашение на русском и английском языке. Опуская церемонные начальные фразы, можно было прочитать, что Российский клуб любителей японской живописи приобретает у Кунгоро Таяки семь картин за два миллиона рублей. Деньги будут перечислены сразу же на тот счет, который укажет сам продавец.
          Видимо,  Марина Евгеньевна  уже обрисовала сказочные перспективы поездки высоких договаривающихся сторон (так обычно называют в дипломатии партнеров-соперников) в Японию на приём к министру, поэтому серьезный  Иван Петрович важно наклонил голову и, глядя прямо в глаза Кунгоро, произнес: «Это, конечно, рамочный договор. Мы понимаем, что у вас нет времени на подробные шаги, но сознаем, что такой талантливый художник наверняка заинтересован, чтобы его творчество вышло за рамки одной страны. И пусть этой страной будет Россия, где любят  и ценят  настоящее классическое искусство и оригинальность.»
        Кунгоро только кланялся на слова этого важного господина, но старался не смотреть на него в упор. В Японии пристальный взгляд – это всегда акт агрессии.и или угрозы. Принято смотреть как бы на собеседника, но лучше не прямо в глаза, а на переносицу. То есть в лицо, но без явного вызова.
Вера переводила довольно свободно и не преминула ввернуть побольше вежливых комплиментов и восторгов по поводу интересных идей и уникальности картин.
И видно было  по лицу японца, что это ему приятно. Но принятая на родине сдержанность заставляла его сохранять на лице спокойную невозмутимость. То, что москвичи захотели провести выставку и купить картины, конечно же, ему нравилось. Но в Японии не принято  всё делать быстро, на скорую руку. Сто раз надо всё взвесить и решить, а надо ли это вам.  Он не мог резко отказать таким любезным и уважаемым людям, но надо было всё-таки дать понять, что сам он, независимо от того, что  хозяин картин, не решает сложные денежные вопросы.
         И Вере пришлось переводить: «Да, конечно, мы придем к обоюдному соглашению. Я рад, что мои творения имеют такую популярность в России. Я не ожидал, поэтому обдумаю ваше предложение и постараюсь согласовать его с компетентными людьми в Японии. Ведь часть этой выставки уже принадлежит двум музеям в Токио и Осака.»
           Через полчаса комиссия распрощалась с Кунгоро, еще раз пожав ему руку, на что привычный к этому варварскому обычаю японец три раза низко поклонился и в сотый уже раз произнес: «Домо аригато годзаимас» На том и простились
          Марина Евгеньевна вздохнула с облегчением. Всё-таки начальство всегда напрягает, даже если не делает явных неприятных замечаний. А Верочка довольная и веселая, похвалила себя за быстроту и сообразительность, незаметно вложив в руку Сергею Петровичу записку с номером телефона. Он даже и подмигнул ей, но так, чуть-чуть, чтобы было незаметно для окружающих и приятно ей, симпатичной питерской переводчице.
         - Ну что,  пойдем пообедаем! Фуршет отменился из-за сложной экономической обсатновки (Вера не стала говорить  - из-за неожиданных поминок). Время-то уже к двум подвигается, потом до вечера придется колготиться здесь, и останемся голодными, если сейчас чего-нибудь не перекусим. Кунгоро, вы любите русскую кухню? Или вам нравятся только .суши и сашими?
        - Да, суши я люблю, - сказал Кунгоро, у которого голова шла кругом от быстроты событий.- Но ваши суши не похожи на японские. Они странные. Мне больше нравятся пельмени, я их пробовал в ресторане в Петербурге. И ещё грибной суп, - доверчиво глядя на Веру, поделился он с Мариной Евгеньевной, но тут же застеснялся и насупился.
         Вера засмеялась, осторожно дотронулась до  Кунгоро, чтобы подбодрить друга,  и показала рукой, куда надо идти.
        Они спустились вниз, опять прошли по роскошному ковру и,  свернув направо, подошли к ресторану.
          Сели за столик. Расслабленная Марина обвела взглядом компанию и произнесла самую приятную для русского уха фразу:
           -  Заказывайте, что хотите. Сегодня для вас халява. Мне дали пять тысяч на обед, надеюсь, что нам хватит. Пить не будем. Я имею ввиду алкоголь. Чтобы не распугать народ, который сейчас подвалит. Ну а вечером… может быть. Посмотрим по обстановке.
           Подошел официант  с такой гордой надменностью на лице, которая встречается только в дорогих ресторанах. Если бы не антураж, то можно было бы подумать, что перед ними английский лорд, встречающий своих гостей в большом зале замка. Церемонно с поклоном он вручил каждому меню в кожаном переплете и встал в сторонке, поджидая, пока эта пестрая компания закажет что-нибудь простое. Видно было по их лицам, что они и понятия не имеют, что такое касуле или клафути. А ведь этим и славится их ресторан. И повар у них настоящий француз, а не какой-нибудь Вася Пупкин, который поучился в кулинарном  училище, а потом постигал высокую кухню по книгам.
         Вера решила проявить инициативу, потому что и в самом деле не могла понять, что такое тартифлет и нисуаз. Тем более и картинок не было и разбивки по составу. А с французским она распрощалась еще в институте.
          - Что вы нам посоветуете, - спросила она, - возвращая своё многостраничное меню с золотым тиснением. Что-нибудь не особенно сложное и близкое русской кухне. Типа рассольника и вкусных куриных котлеток. Я слышала, что в таких дорогих ресторанах их готовят как-то по-особенному.
          - Рассольника у нас не готовят, - надменно произнес лорд-официант, - но есть луковый суп. Наверное, вы слышали о таком? Он густой и сытный, вам понравится. А нисуаз – это салат, который готовят в Ницце, в нём 10 ингридиентов и потрясащий апельсиновый соус, поэтому  тоже очень вкусно. Котлетки есть, и они на самом деле у нас необычные. С моченой брусникой и мёдом.
          - А что-то японское есть у вас? Наш друг предпочитает привычную еду. Для него борщ и тарелка мяса с картошкой – слишком большая нагрузка. И он любит рыбу. Как у вас с этим?
         - Из японского у нас только темпура и якитори.
Вера перевела  Кунгоро предложение официанта. И японец, наконец-то почувствовав себя в нормальной обстановке, молча кивнул.
Вера заказала себе тоже японские деликатесы, ей хотелось подержать японца, а Марина Евгеньевна попросила луковый суп и тартифлет.
           - Давно я не ела картошки с беконом, - просто сказала она, насмешливо поглядев на официанта. – Назовут русскую еду на французский манер, а потом оказывается, что я это готовлю почти каждый день на своей кухне и понятия не имею, что мои обычные блинчики с лимонным сладким соком могут назвать «сюзетт».
          Официант забрал у них меню и отправился восвояси.с прямой спиной и легкой гримасой превосходства. 
          Денег хватило на обед, но именно только-только. Как всегда в таких заведениях не принято указывать цены на блюда, поэтому иногда общая сумма за счет приводит народ в полное замешательство. Но здесь скромность компании помогла избежать скандала. Хотя Кунгоро вроде бы даже хотел предложить свои деньги, но Вера удержала его, и он подчинился. В конце-концов,  он – гость, так что угощенье оплачивает хозяин. И в Японии есть такие правила.
          Когда они поднялись на второй этаж, то увидели, что народ начал прибывать. Возле  каждой картины  собирались небольшие  группки и молча рассматривали мощные деревья, тёмно-оранжевых японских лисиц –кицунэ, густой туман в горах и полет могучих орлов с хищным блеском в желтых глазах. Через час по залу уже гуляла небольшая толпа,  и ощутимо висел тихий гул, какой обычно бывает, когда вы входите в тёмный лес и слышите глухой  шум в вершинах деревьев.
            Тут же к Кунгоро подбежала бойкая корреспондентка и даже не поздоровавшись сунула ему  под нос микрофон с табличкой «События 6» и высоким голосом спросила: «Вы в первый раз в России? Нравится ли вам в нашей стране или вы, как большинство японцев, уже заранее настроены на определенное настроение?»
         Кунгоро, не ожидавший такого нападения, сохранил однако самурайское хладнокровие. Он вежливо поклонился нахальной девчонке и вопросительно посмотрел на Веру. Она перевела, смягчив дурацкий вопрос про «определенное настроение». Марина Евгеньевна, которая тоже оказывается понимала английский удовлетворенно хмыкнула. Ей тоже нравился Кунгоро и не хотелось, чтобы у него остались неприятные впечатления от общения с русскими невоспитанными журналистами.
         - Да,  я в первый раз в России  и мне здесь очень нравится. У вас большая и интересная страна. Я показывал свою  выставку вначале  в Петербурге, и этот город стал для меня открытием, я не думал, что итальянская архитектура так подойдет для северной страны. Я много читал перед тем, как приехать к вам. А Москва – современный город. Даже немного похож на Токио, только у вас улицы очень широкие и простора много. Я рад, что мои картины вызывают такой интерес. Я еще больше убеждаюсь, что у нас с вами много общего.
           Вера переводила и удивлялась многословности Кунгоро. Вот что значит умный и креативный человек – учится прямо на ходу. В Питере-то он не был таким открытым. Или московский воздух так на него действует? Хотя пословица «талантливый человек талантлив во всём» очень ему подходит. Он понял, что в России принято разговаривать свободно, отвечать на вопросы быстро и не вникать в  скрытый смысл слов.  То, что обычно происходит на родине. Здесь глубокомысленное молчание не проходит. Надо быть живым, по возможности весело шутить и держать улыбку, чего бы это ни стоило.
          Корреспондентка всё-таки решила выжать из бедного японца хоть хоть какую-нибудь интригу и опять подсунула ему микрофон: «Сколько времени продлится ваша выставка? Если кому-нибудь понравится ваша картина, можете ли вы её продать? И сколько примерно будет стоить, например, картина с лисицей?»
Кунгоро молча повернулся к Вере, и ей пришлось опять искать синонимы и метафоры, чтобы снизить скандальный оттенок вопроса. И так как японец молчал, не зная, как правильно и деликатно ответить, Вера решила сама всё сказать:
          - Выставка закрывается завтра, потому что господин Таяки улетает через три дня обратно в Японию, а надо еще успеть оформить всё и отвезти в аэропорт.  Картины не продаются, но всегда можно посмотреть их на сайте или прямо не месте в Токио и Осака.
         Последнее предложение она произнесла с сарказмом, типа – ну что ты пристала, да еще так бесцеремонно! Отстань, а!
Корреспондентка еще хотела что-то этакое спросить у Кунгоро, но тут подошла целая группа дам-искусствоведов и оттеснила её вместе с дурацким микрофоном.
Еще два часа все по очереди терзали Кунгоро, но к шести часам толпа поредела, а к семи зал был пустой. Народ разошелся, оставив после себя восторженные записи в книге отзывов и странное чувство суетливого праздника, который ждешь, а он заканчивается внезапно и не так, как ты ждал.
          Марина Евгеньевна позвала охранника, дала ему ценные указания, потом пошли к администратору и все вместе погасили свет и  зарыли зал на ключ. Конечно, картины были застрахованы, но…. кто знает. В России даже из закрытых галерей и музеев исчезают дорогие полотна, а здесь место неизвестное, хотя и помпезное. Никакой уверенности нет.
           Тем не менее Вера, Кунгоро и Марина Евгеньевна сели в машину опять же с тем самым шофером-толстяком и поехали в гостиницу.  Квёлый Кунгоро  старался изо всех сил не показывать, как он устал, но под глазами проявились глубокие морщины, движения стали замедленными,  и он уже не смотрел в окно с любопытством на московские улицы, а сидел, положив руки на колени и о чем-то думал.
            В гостинце они еще сходили на ужин, на скорую руку поели каких-то салатов и бутербродов, выпили чаю, и Марина Евгеньевна на прощание сказала Кунгоро:
           - Завтра у вас экскурсия по Москве, в десять утра, не опаздывайте. А вы, Верочка, можете отдыхать, если не хотите три часа потратить на поездку. Там свой экскурсовод, который говорит по-японски. Так что для господина Таяки это будет приятный сюрприз.
           Вера всё это рассказала Кунгоро и не смогла сдержать удовольствия  от того, что ей не придется тащиться на экскурсию и пялиться по сторонам, чтобы в очередной раз убедиться, что Питер  в сто раз лучше Москвы. И что московские пробки это кошмар и лучше в эти сети не попадаться. К тому же  должен позвонить Сергей Петрович, а это в любом случае  хороший намек на приключение. А именно этого ей и не хватало. Всё же характер взрослого японца совершенно не подходил под понятие «интрига». Да, интересный человек, несомненный талант, но… скучный. Да и в постели слишком  скованный. А Сергей Петрович сразу было видно мужчина горячий. А темпераментной Вере именно этого и не хватало.
            Поэтому она нежно и легко поцеловала Кунгоро в щеку и ушла в свой номер. Да и он тоже был не против расстаться без «последствий».. Разница во времени из-за другого часового пояса всё еще прижимала его к земле, хотелось лечь, закрыть глаза и утонуть в каком-нибудь приятном и милом сне. И видеть родные узкие улицы, цветы вдоль дорожек, маленькие разноцветные фургончики  уличных торговцев горячей лапшой….
            Он вдруг остро ощутил, как скучает по дому и как ему здесь одиноко. Хотя и Вера с ним. Непонятно только, зачем он ей нужен. Она такая эффектная, молодая, веселая, а в глазах какое-то ожидание. Ожидание чего? Что он возьмет её с собой? Странное желание. Она совершенно не вписывается в его размеренную жизнь, а чем она собирается заниматься. Идти работать хостесс? То есть изображать из себя милую девушку, понятливую, общительную, всегда ухоженную, с красивой прической и ярким макияжем. Сидеть за столиком с незнакомыми мужчинами, кокетливо улыбаться, подливать спиртное, смеяться глупым и пошлым шуткам. Терпеть щипки и лапанье, хвалить за фальшивое пение в караоке, ждать денег и стараться не скатиться совсем уж вниз, чтобы клиент думал, что ты легкая добыча и тебя можно завалить в любую минуту.
             У Кунгоро был друг, который женился на румынке хостесс после бурных трех месяцев любви. И что? Через полгода она ему надоела, и он снова поплелся в клуб. Чтобы снова и снова переживать внимание красивых девушек, их легкий флирт, смущенные улыбки, смешные истории, рассказанные на ухо и так, чтобы губы слегка касались щеки,  и для него  это было такое сердечное наслаждение, с которым никакой секс не сравнится. И то, что они подливают сакэ в  пиалочки и  предлагают закуски на блюдечке,  но сами не едят, чтобы не выглядеть некрасиво с набитым ртом.  Что они подсказывают слова, когда мужчина начинает неумело подпевать знаменитому певцу на экране.
            Да, это всё ненастоящее. Да они, конечно, притворяются  за деньги. Всё понятно с самого начала, но так хочется теплоты, внимания, душевности. И это своего рода адреналин,  приятный для японского мужчины, ведь в семье он всего лишь одиозная фигура, жене нужны его деньги, его статус на работе и его положение в обществе. Он работает с раннего утра до позднего вечера, не чувствует искреннего интереса и уважения, дети почти не общаются с ним,  сидят, уткнувшись в телефон, пишут СМС-ки, и в результате он одинок, даже в собственной семье. Так что прямой путь бедному мужику или в кабачок с друзьями-сотрудниками,  или в клуб.
             Как ни странно события нынешнего дня так странно закрутились у него в голове, что Кунгоро  не смог не только чаю попить, хотя чайник стоял на столе и заварка была приготовлена,  а даже умыться перед сном.  Он буквально свалился в постель, едва успев стянуть с себя брюки и пиджак. На остальное сил уже не было.

Продолжение:http://www.proza.ru/2018/04/02/523


Рецензии
Не знал о Московском продолжении

Григорий Аванесов   04.08.2019 19:20     Заявить о нарушении
На это произведение написано 13 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.