Тайна стеклянного дома

Кабина с легкой тряской прокатилась по роликам опоры и из нее открылся вид на вершину. «Так, еще раз… – Тарас прильнул к холодному стеклу. – Под сетку там у двух валунов… Мимо скалы в метре-двух не дальше... Потом левее опоры, и нужно выйти вон на тот лоб между кустом и сухим деревом… Прыгнуть и попасть в ту расселину. Прохожу ее и все - дальше уже легко - можно на трассу, можно в лес…»

Снега в этом году навалило много, но, когда он приехал, все пригодные для фрирайда склоны уже распахали более удачливые конкуренты. Вот и на этой горе остался только один почти отвесный спуск под самыми опорами. Девственно белый и вызывающе чистый - спуститься здесь за эту зиму не нашлось сумасшедшего.
Он три раза поднимался, смотрел и решил, что сделает это. Кабина подходила к вершине, у него оставалось несколько секунд. Достав из-за пазухи фляжку, он сделал два крупных глотка, поморщился:
–  А-а-а! – Привычным движением вытер губы и подмигнул одному из сидевших напротив крупных лыжников с похожими длинными носами: – Не вешать нос, гардемарины. Хотите? – предложил им.
– О, найн, найн… Данке, – те то ли приветливо, то ли угрожающе оскалили одинаково безупречные пластмассовые зубы, и отрицательно замотали головами.
– Ну тогда сорри, май френдз. Не хотите, как хотите… А я вот бахну айн штюк для храбрости, хотя, конечно, и неправильно это. Ес?
– О, я, я, ес, ес... – синхронно замахали носами соседи, но уже утвердительно.
Он глотнул еще раз, завинтил пробку и убрал лекарство в карман. Это немного отвлекло, но страх не проходил. «Почему всегда одно и то же? - с досадой подумал, замечая, как противно сосало под ложечкой. – И отчего же я все-таки такое ссыкло? Ведь что толку трястись? –  он прекрасно знал себя и что уже ничто его не остановит, – Кончай, надо, надо это сделать. Спокойно, все будет норм.» Снаряжение надежное, ноги еще крепкие, да и видел он опытным глазом, что можно здесь спуститься: «Риска ноль,.. ну, почти ноль. Тем более на виду у всех, если что, сразу спасут... Тьфу ты, черт! Опять!»

Дверцы распахнулись, сидевшие ближе к выходу соседи начали не спеша выбираться на волю. Один застрял, умудрившись зацепиться за что-то огромным ботинком.
«Вот бы прилип там навсегда, и пришлось бы в этом шкафу обратно вниз ехать» - предательски мелькнула мысль. «Да что это с тобой, щенок?! – тут уже он разозлился на себя всерьез: – Ненавижу!» –  и врезал  себе по шлему так звонко, что даже соседи–лыжники обернулись.
– Пардон, мусье, - чинно поклонился он, опомнившись, - и ауфидерзеен, - достал сноуборд из держателя и пошагал по гулкому настилу на воздух.

Вершина встретила резким порывом ветра. Величественные пики окрестных гор равнодушно смотрели на суетящуюся на огороженном пятачке толпу ярко наряженных бездельников, но люди, не замечая их красоты, фотографировали больших черных птиц, невозмутимо рассевшихся на ограждениях смотровой площадки. Но Тарас даже не взглянул ни на пернатых, ни на искрящиеся в весенним солнце голубые вершины. Чтобы не расплескать решимость, он торопливо пристегнул крепления, защелкнул шлем, опустил на глаза очки. Сердце бешено стучало, но он не обращая на это внимания, нырнул под оранжевую сетку и погнал по склону.

Зачем это в его солидные пятьдесят? Неужели не хватило экстрима в детдоме или  в Афгане? Мало шрамов на теле от лихих девяностых? К чему все эти байки, парашюты, акваланги? Он часто задавал себе этот вопрос и ни разу не мог на него внятно ответить. Однако все равно лез, прыгал, летел. Видимо, что-то хотел доказать кому-то, а может себе...

Дух захватило, когда он проскочив между валунами, стрелой понесся вниз. Склон оказался крут, но он не ожидал, что так. Скала стремительно приближалась. Он изо всех сил налег на борд, заложив вираж, но тут же немного отпустил — пережимать нельзя, зароешься в снег, упадешь. А падать на такой стене опасно, покатишься кубарем вниз. Страх исчез, тело мобилизовалось и работало, как хорошо отлаженный механизм. Еще доля секунды и он прошел в полметре от  шершавого поросшего мхом края, едва не задев. «Ух ты!!!». Перевернулся на задний кант и перед ним открылась сверкающая девственной чистотой целина, метров триста - четыреста полновесного счастья. Ради него он и прилетел сюда за тысячи километров, ради него только, что чуть не убился, и тут лошить нельзя. Вряд ли кто-нибудь еще решится на такое и его роспись до мая будут с завистью разглядывать поднимающиеся на подъемнике чайники и мастера, не говоря уже о простых штатских. Млея от восторга, Тарас начал старательно выписывать правильные дуги. Он просто кожей чувствовал восхищенные взгляды из поднимающихся на встречу кабин. «Вот он кайф!» На огромной скорости борд резал девственную целину как масло, выбрасывая на поворотах из-под себя целые цунами снега. «Ради одного этого стоило жить!.. Не зря...» Не успел он додумать очередную красивую мысль, как за спиной что-то характерно треснуло. «Еп! Лавину подрезал!» –  понял, не оборачиваясь. Но страха не было. На волне пойманного куража, он чувствовал себя равным богу. «Уйду… Не догонит,» - и ринулся напрямую к сухому дереву, там лоб, с него прыгнуть, пройти расселину и уйти в сторону: «Только бы устоять, если выгорит это будет бомба!»

Он несся как молния, но снежная громада не отставала. «А что там за пятно на пути?.. Неужели камень?..Не может быть. Нет не камень, большое что-то!» Отворачивать поздно. «Человек?!»… Пятно походило на сидящего на корточках человека, который, когда Тарас приблизился метров до трех, резко поднялся на ноги и повернулся к нему лицом.
– Петя! – выдохнул Тарас, резко попытался отвернуть, но только потерял скорость и полетел с обрыва на камни. Как тряпичная кукла, несколько раз перевернулся на их остриях, пока лавина не настигла его и, закрутив, не понесла к подножью…

***
– Очнулся, акробат, – сидевшая у изголовья очень красивая женщина в белом халате поверх яркого спортивного костюмчика, подняла взгляд от планшета.
– Милка! Где это я?
– Райские кущи. Не узнаешь? Ты же сюда летел…
Тарас мигом все вспомнил. Попробовал пошевелиться. Тело в нескольких местах пронзила острая боль, но все вроде двигалось.
– В коме что ли был?
– Нет. Просто спал. Там еще на горе тебе что-то вкололи. Сутки валялся, не шевелился. – Она аккуратно взяла его голову двумя пальчиками за подбородок и слегка повернула к себе. – Блин, это просто чудо какое-то. После такого и живой... И главное все цело. Почти, только три ребра сломаны и башка. Так ты ей все равно не пользуешься...
– А Петя где?
– Какой Петя?
– Твой муж. Убили мы которого.
Женщина испуганно отдернула руку и побледнела:
– Тихо. Ты что несешь?! Еще услышит кто, подумает, что правда.
– Кто услышит? Тут немчура одна, услышат так не поймут.
Она опасливо огляделась по сторонам и спросила почти шепотом:
– Чего ты вдруг вспомнил? Уж год прошел.
– Не надо было нам это. Я его видел вчера, он вернулся.
Она посмотрела на него долго и внимательно и еле слышно произнесла:
– И ты тоже?..
Тарас, морщась от боли, сел, спустил ноги на пол и, не обращая внимания на протестующий писк аппарата, стоящего рядом, стал отцеплять от себя провода и капельницы:
– Поехали домой.
– Ты что делаешь, чудик? Тебе прописан строгий постельный режим.
– Ага, сейчас разлягусь! – Он резко встал и невольно зажмурил глаза от ударившей в голову волны боли. – Я здоров, видно же. Что еще тут торчать?
– Да ты что?! Вот комик. У тебя же трещина в черепе, – засмеялась она, по опыту зная, что все уговоры бесполезны. – Не прыгай хотя бы так.
На писк прибора в палату прибежала заспанная санитарка и, что-то возбужденно залепетала по-немецки.
– Скажи ей чтобы принесла одежду.
– Ладно, ладно. Ты посиди пока, не горячись…
Мила взяла не желающую замолкать медработницу под руку и, что-то объясняя, вывела из палаты, а через минут пять вернулась с доктором и одеждой. Тот тоже в чем-то горячо убеждал, размахивая в воздухе какими-то бумагами.
– Говорит: подпиши, что если сдохнешь, они не виноваты.
– Давай, давай. – Тарас нетерпеливым жестом показал, что спешит. Переполненный негодованием врач хотел еще что-то добавить, но натолкнувшись на его жесткий взгляд, осекся на полуслове и молча протянул документы. Пациент быстренько подписал, оделся и через четверть часа они с Милой уже катили по автобану в сторону гор.

– Ты ушел, а я проснулась, набрала в ванну водички с пеной, залезла и лежу дремлю. Хорошо так, тишина. Глаза открываю, а на стуле вместо полотенца он сидит. Живой и внимательно так на меня смотрит. Я со страху под воду ушла, мыльной воды хлебнула, а выплюнуть боюсь. Потом не выдержала, закашлялась, глаза случайно открылись — вижу, нет его, стул пустой. Но все равно жутко, вдруг думаю, он где-то в номере. Так в воде и сидела, как крокодил только два глаза на поверхность высунув, пошевелиться боялась. Жуть! Хорошо портье прибежал, меня достал, а то совсем бы окоченела. Говорит, звонил три раза, а я ничего не слышала от ужаса. Сообщил, что ты разбился, тут я сразу про все забыла и в госпиталь.
– Представляю. – Тарас выдавил из себя что-то вроде улыбки.

Их Бэха летела по темному шоссе, будто за ней черти гонятся. Они сидели молча, каждый погруженный в свои мысли.
– Что это, как думаешь? – нарушил, наконец, тишину Тарас.
– Понятия не имею. Дух какой-то, но очень, очень реальный.
– И у меня тоже, как живой был. Даже ветер волосы развевал, и снег на лице таял.
– А снег, то откуда? Ведь ясно было, ни облачка.
– Как сейчас вижу: затормозил, снегом его обдал, а у него на щеках он сразу в капли превратился, и вроде, как шипел даже, как на утюге...
– Ну, ты наблюдательный. За долю секунды… Значит, не дух и не труп, те холодные.
– Да... А ведь сегодня год исполнился.


***
Всю жизнь, сколько Тарас себя помнил, они провели вместе. Воспитывались в детдоме, служили в армии, в Афганистане воевали в одном взводе, потом в девяностые промышляли в одной банде. Тарас слабаком не был, но гораздо более сильный и хитрый Петр с детства подавил его волю, подчинил себе и вертел другом, как хотел. Тарасу не нравились их совместные дела, но он был ими с малолетства повязан и уйти не мог. А если уходил, то неизменно возвращался или же его возвращали.

В 1999, когда после гибели главаря их группировка развалилась, Тарасу при разделе "награбленного" достался автосалон с сервисом. Не ахти какой бизнес, но, наконец, появился шанс порвать с Петром и окончательно завязать с прошлым. Он разбирался в технике, любил моторы, дни и ночи пропадал на работе. Ему нравилось зарабатывать честным трудом, но роковые случайности, преследовавшие фирму, не давали жить нормально. «Словно кто иголки втыкает в мою куклу», - нет-нет да и приходилось думать ему. Неприятность следовала за неприятностью, а одним летом неизвестно из-за чего вспыхнувший пожар окончательно разорил его скромное предприятие.

Но, как всегда, выручил друг: разобрался с долгами, решил проблемы и предложил денежную работу в своем банке.

Петр наоборот преуспел за время разлуки. Из подлежащего дележу имущества он тогда взял банк. Небольшой московский банчок, основной ценностью которого была, разве что, лицензия. Из-за неё он и выбрал его для себя и за три года превратил из безнадежного должника в крупное предприятие с несколькими филиалами. Понятно, действовал далеко не всегда законно, но в России, если у тебя есть сила, законность не важна.

Тарасу банкир предложил должность начальника отдела безопасности и ту же самую работу, что тот делал, будучи бандитом. Как и прежде по приказу друга теперь тот вымогал, выколачивал, убивал. Только сейчас в гораздо большем масштабе и в основном не своими руками. Видя, что вокруг все так делают, смирился, привык, и даже совесть его больше почти не мучила.

Но появилась Она.

Петр женился. В третий раз. На его помпезной свадьбе Тарас встретился с невестой взглядом и понял, что искал эту женщину всю жизнь. У него никогда не было недостатка в красавицах и он прекрасно понимал, как опасно лезть в семью к такому сопернику как Петр, но чувство оказалось сильнее благоразумия, и через месяц влюбленные уже тайком встречались, а через три рогатый муж уже все об этом узнал.

Они проводили уикенд в только что купленном Петром шале в Альпах. Тарас приехал один, а Петра помимо жены сопровождали еще две девушки модельного вида и пара приятелей. В первый же вечер после катания все напились и разбрелись по спальням. Петр с моделями в одну, приятели в другую, ну а Тарас с Милой остались у камина. Посидели, посидели и от избытка чувств и излишне употребленного спиртного забыли про осторожность.
Утром обманутый муж вызвал их к себе в кабинет и на мониторе показал, что сняли камеры. Он был чернее тучи, но держал себя в руках. Несколько убийственных фраз про измену и предательство, полные ненависти взгляды и все. Будучи человеком разумным, видимо, сумел побороть волну нахлынувшего гнева и решил отложить экзекуцию до Москвы. А пока пусть, подумал, помучаются. Это и стало его роковой ошибкой. Он не учел, что у Тарас стал другим и у него появилось, что терять.

Шале спроектировал молодой талантливый архитектор, задумавший создать дом-аквариум, предлагающий жильцам раствориться в прелестях окружающей природы. Живописно прилепившееся одним своим боком к скале сооружение, с трех других сторон было окружено лесной чащей. День и ночь в комнаты сквозь стеклянные стены угрюмо глядели елки, иногда, бродя поблизости, заглялывали дикие кабаны, тычась мокрыми носами, таращились альпийские серны и нет нет да, проходя мимо, любовался якобы на свое отражение красавец благородный олень. Трели многочисленных птиц не могли заглушить ни какие стеклопакеты. Луна, Солнце, мириады звезд то одновременно, то сменяя друг друга, дежурили в спальнях со стеклянными потолками. Какое-то время это забавляло бывших хозяев, но вскоре им стало не по себе жить в таких условиях, и они, едва достроив, решили продать это чудо. Петру же дом сразу понравился именно этим своим неспокойствием и он купил его сразу, не торгуясь.
Терраса гостиной нависала над обрывом, и с нее открывался изумительный вид на соседние горы и долину. Метрах в стах внизу прямо под ней протекал горный ручей. Из него спасатели на следующее утро и подняли обезображенное падением с высоты тело.

Отличить рану от каминной кочерги, убивший банкира, от нескольких десятков остальных, полученных от ударов о камни, было невозможно. К тому же друзья покойного показали, что тот весь вечер курил, сидя пьяным на перилах, а убитая горем супруга и лучший друг-телохранитель самолично видели, как стемнело, он при этом упал вниз, видимо уснув. Они сразу же позвонили полицейским, те внимательно выслушали, приехать однако соизволили только утром. Местным властям обычно глубоко плевать на каких-то там русских, пусть даже и очень богатых. Полицейский комиссар, занимавшийся этим делом не стал глубоко копать. Он аккуратно все измерил, сфотографировал, всех допросил, занес в протокол и, решив, что ему будет выгоднее посчитать эту смерть несчастным случаем, в течение недели закрыл дело.

В Москве копаться в этом желающих тоже не нашлось. Разговоры разные ходили, но в основном, все только вздохнули облегченно, что одним негодяем на свете меньше стало. Похоронили неосторожного банкира  достойно, но без помпы,  на поминках присутствовали только самые близкие.

На следующее утро после похорон Тарас и Мила проснулись богатыми, свободными и в одной постели. Счастливые, забыв про все, они еще недели две не выходили из своего роскошного пентхауса, наслаждаясь друг другом. А когда показались на свет божий, оказалось, что расслабляться рано. Не все было так радужно в их новом хозяйстве. Смерть Петра оказалась выгодна, не только им. Учредители банка, освободившись от его гнета, выбрали нового председателя правления, а тот, чтобы не брать на себя грехи прежнего руководства, решил обнародовать их и повесить на покойника. Забегали следователи и посыпались повестки. Тарасу понадобилось не мало попотеть, чтобы замять эти дела и спасти Милины активы от ареста. Чтобы накормить ненасытные рыла законников пришлось скинуть по-дешевке акции банка, роскошные автомобили банкира и еще многое, а после вступления во владение оставшимся наследством его едва хватило на погашение долгов на похороны и памятник. С работы Тараса уволили, роскошный пентхаус оказался собственностью банка, и они переехали жить в его двушку.

Но ничто не омрачало их счастья. Один их медовый месяц сменялся другим. Каждый день они открывали друг в друге новые стороны, и их любовь играла от этого новыми красками. Красивое чувство – красивая жизнь: дорогие цветы, роскошные рестораны, выходные на экзотических островах...  Ну, дороговато, конечно, но финансовые проблемы они решали в рабочем порядке, не задумываясь об них особенно. Деньги были: Мила потихоньку продавала подаренные покойником бриллианты, а Тарас тратил созданные за годы одинокой жизни накопления. Ну, а на будущее у них оставалось еще то самое, оформленное на Милу шале в Альпах, которое риэлторы оценили в два с лишним миллиона евро и выставили на продажу.

Время шло, любовь не слабела, а деньги стали подходить к концу. «Что делать дальше?» - начали задумываться они. К праздной жизни очень просто привыкнуть. Ни обратно учительствовать Миле, ни идти банки грабить Тарасу больше не хотелось. Оставалось последнее кольцо, а проклятое шале все не продавалось. Они уже в третий раз снизили цену, но и это не помогало. Наоборот, сегодня вместо денег или добрых вестей от риэлтора пришло какое-то странное письмо. В нем он нес какую-то чушь про резкое снижение спроса на недвижимость и именно в их окрестностях.
– Что еще за пурга? Поехать ноги что ли ему вырвать?! – возмутился Тарас, когда Мила перевела текст сообщения. – Вот ведь упырь! Везде в Австрии цены растут, а у нас падают! Явно мутит что-то. Этот хлыщ с самого начала мне не понравился.
– Да уж. Какая еще смертность и преступность. Ничего не понимаю... Но зато есть у меня и хорошая новость, – Мила достала из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и передала Тарасу. Тот развернул:
– Ух ты! Клад что ли?
Это была ксерокопия какого-то плана, похожего на подвала дома. На нем шариковой ручкой нарисованы жирная точка, и размерные линии со стрелками и цифрами, показывающими расстояние до стен фундамента почерком Петра, его крупными размашистыми буквами и его чуть ли не прорывающим бумагу нажимом.
– Нашла в кармане чемодана.
– Точно! Наличку закопал. Помнишь выписки нашли в столе с цюрихского счета? Восемьсот тысяч. Вот они где,  – радостно догадался Тарас.
Последние дни он ходил подавленный надвигающимися проблемами, а тут решение появилось прямо на блюдечке.
– Хорошо, что продать не успели. Нужно срочно лететь раскапывать. – Он схватил Милу на руки и закружил по комнате. – За одним и покатаемся, пока зима не кончилась...


окончание   http://proza.ru/2020/06/04/1809