Дорифор

         Идут занятия в кабинете анатомии второго курса пловцов в Киевском институте физической культуры. Преподаватель, седая суховатая старушка, бывшая дворянка, Мария Ивановна подходит к Степану, смотрит на него пристально и вдруг говорит: «Павлюков! А вы не могли бы раздеться: снять футболку, штаны и стать на стол в одних плавках!» Сокурсники захихикали, особенно девушки, а Павлюков покраснел.
-Зачем?
-Дело в том, сударь, что ваша группа так долго работала с трупами в анатомичке, изучая  мышечную систему и скелет человека, что  у многих сложилось стойкое убеждение, что прекрасное человеческое тело - это мясо.  Вы забываете, что  мы изучаем мышечную систему, чтобы растить физически совершенные подрастающие поколения граждан великой страны. В Древней  Греции об этом никогда не забывали, а в учебных аудиториях стояли копии скульптуры Поликлета под названием Дорифор, как образец воина, универсального атлета, гражданина и эстетического символа телесного совершенства человека. Мышцы, кости, вены и сухожилия человека могут звучать как музыка.  Их нужно знать, любить и уметь совершенствовать беспредельно.
    Павлюков замер в изумлении. У него возникло ощущение, что это говорит покойная скульптур Ольга, она ожила и постарела и преподает анатомию в этой аудитории. Опять Дорифор, вновь его, Степана, ставят на пьедестал вместо него. Ему показалось крайне стыдно стоять обнаженным перед однокурсниками на столе, как стоял до армии натурщиком в Академии художеств в Ленинграде. Но там были художники и Академия художеств, а здесь группа сокурсников должна созерцать своего старосту(деканат назначил его старостой на первом курсе) на столе в одних плавках… 
   Александра Петрова из Кишинева, интересная брюнетка, считающая своим долгом постоянно подкалывать старосту, прогуливающего добрую половину занятий, сказала: «Мария Ивановна, вы ошиблись в выборе натурщика, в нашей  группе гребцы, прыгуны в воду и пловцы, среди них Павлюков далеко не лучший Копьеносец!» Преподаватель окинула ее ироническим взглядом.
- Вы, Петрова, я вижу, готовы утверждать, что лучше меня разбираетесь в мужской красоте, в сексе и мышечной системе человека!? Может быть, назовете имена еще нескольких соперников Аполлона, которые затмят Павлюкова? Конкурс устроим! Поставим всех и выявим лучшего Дорифора!
Александра смутилась было, но быстро нашлась.
- Нарцисс у нас есть один, Павлюков, и соперников в нарциссизме ему, конечно, нет. Кто кроме него еще полезет на стол в одних трусах?
Наступила такая тишина, что было слышно тиканье всех сорока ручных часов группы. Петрова привела ситуацию в патовое состояние, после ее слов трудно было заставить себя раздеться, ведь это означало признать правоту. Все с ехидным злорадством смотрели на покрасневшего Степана. Но он, усмирив свое негодование, сделал ход конем.
- Мария Ивановна! Как староста группы, я не имею права допустить срыва занятий по учебному плану, а как советский физкультурник и значкист ГТО считаю себя обязанным предоставить свое сильное тренированное тело в качестве учебного пособия. Споры о красоте античных героев и богов считаю в данном случае неуместными. Думаю, меня выбрали для наглядного пособия не за мою небесную красоту, а за силу и рельефные мышцы бывшего штангиста. Александра Петрова! Меня не интересует кто самый красивый  телесно в нашей группе, а вот что я самый сильный здесь, факт бесспорный и обсуждению не подлежит, поэтому я сейчас переоденусь в подсобном помещении и в спортивных плавках залезу на стол, в качестве экспоната просвещения!
   Парировал хорошо вроде, но тут поднимается  двухметровый  Иван, гребец-новичок с широченными плечами, и заявляет: «Для кого это бесспорный факт, что ты самый сильный?» Он смотрел на Павлюкова как на таракана и сам себе верил, что сильнее его.  Степан подошел к нему почти вплотную и смерил оценивающим взглядом, чудом умудряясь смотреть как бы с верху вниз, потом повернулся к другому гребцу-гиганту, с которым они уже мерялись силами еще в прошлом году, и устало вздохнул.
-Я самый сильный! Дима, разъясните товарищу!
   Через пять минут Степан стоял на столе, в золотистом свете бьющих в окна солнечных лучей, а Мария Ивановна  пела гимн совершенству мышечной системы человека, призывая любоваться каждой мышцей, оценивая ее функциональные возможности и эстетическую составляющую, а Павлюков играл каждой из них по команде дирижера-преподавателя. Павлюкову уже не нужно было готовиться к экзамену, на котором он  тоже стоял в качестве наглядного пособия. К концу экзамена он знал название всех мышц по латыни, и как, и какие движения, ими осуществляются. В зачетке появилась очередная пятерка! А Мария Ивановна, прощаясь в конце сессии, сказала слова, которые легли горчичным зерном в душу: «Не забывайте слова Чехова о том, что в человеке все должно быть прекрасно. Тело - это храм души человека. Господи, что я говорю, вы же, комсомольцы, не знаете, что такое храм… Тело - это дворец души человека, в построенном прекрасном дворце  должна жить и развиваться добрая и мудрая душа! Я в вас верю, сударь!»  С этих пор, когда возникала угроза совсем оскотиниться, а для атеиста эти угрозы возникают  стократно чаще, чем у верующего, у Степана в ушах звучали слова старушки-дворянки: «Я в вас верю, сударь!»