Космонавт 2

               
- Утонул! Люди, слышите, утонул! Помогите, утонул ведь!
Это кричала баба Тоня, только что вышедшая на крылечко дома, стоявшего на углу нашей любимой Набережной улицы и как раз напротив колодца через дорогу от её дома.
На  истошные вопли тёщи выскочил  из дома зять, на ходу напяливавший   старенький ватник, за ним дочь бабы Тони, в халате и тапочках, и десятилетний внук её.
- Чего орёшь - то? Кто утонул? Где? Тебе что, померещилось, мама?
Действительно, где посреди улицы мог кто-то утонуть? На реке  ещё, правда, лёд стоит, но прорубь с крыльца не видать. И чего орёт,  оглашенная?
-  Да в колодце утонул! Вот только что ведро вытягивал, сморгнула – и нет его. Только рукоять с цепью вертится…и ноги, вроде,  мелькнули…
- Кто ведро – то  вытягивал?
- Да я почём знаю. Бегите, спасайте, может, живой ещё!
На крики со двора Черевковых прибежали ещё мужики. Они бросились к колодцу. Там, внизу, ухватившись за цепь, молча барахтался Петро, Камчадал, любитель холодненькой водицы после похмелья. Надо сказать, что отец, а это был он, не был большим охотником до выпивки, но отметить пасху – это дело святое! Ухватившись за ворот, а кто-то за цепь с той стороны, где наледи почти  не было – проливают чуток всегда с одной стороны – мужики, матерясь, как бы  бревнышко с намотанной цепью не переломилось –  старое уже,  на купальщиков – моржей   не рассчитано – начали вытаскивать бедолагу из колодца. Увидев, что Камчадал  ещё способен шутить на свой счёт, мужики тоже расслабились, начали отпускать шуточки: будет чем помянуть нынешнюю пасху!
Наконец любителя холодненькой водички с мужскими солёненькими шутками  вытянули из колодца. К этому времени прибежали и домашние – им успел сообщить эту новость внучок бабы Тони, как только узнал, кто там,  в колодце, уцепившись за ведро,  бултыхается.
С отца потоками стекала вода.  Замёрзший, едва выговорив несколько слов спасителям, он  бегом помчался домой. Сил отвечать насмешникам не было.
Спасатели и любопытствующие начали расходиться, смеясь и  качая головами: - Ну, Петро, ну, космонавт!
И вот это кем-то, случайно обронённое, несколькими днями раньше услышанное по радио, новенькое, но уже такое родное слово «космонавт», прославившее космонавта №1  Юрия Гагарина, а вместе с ним и весь Советский Союз, прилепилось к моему отцу – космонавт №2, так его прозвали с чьей-то лёгкой руки.  Правда, к его радости, в августе этого же 1961 года в космос полетел Герман Титов, ставшим вторым по счету космонавтом, и о местном «космонавте наоборот» понемногу забыли.
Дома отца уже ждала разгневанная мать, она куда-то  уходила, поэтому только что узнала о событиях возле колодца.  Всё  произошло так быстро, что сам отец лишь  виновато качал головой и, кажется, не мог до конца осознать, что это случилось именно с ним.
А мама то ругалась,  то вдруг начинала смеяться над ним, а смеяться она умела.  Начала хохотать так  весело, что к её заразительному смеху  невольно присоединились и мы.  И  уже смеялись все, вместе, как говорится, обхватив животики. Только отец вряд ли смеялся, он,  переодевшись в сухое, уже лежал на  теплой печке, заваленный одеялами, полушубком, чтоб  быстрее согреться и не заболеть. Он, наверное, и не слушал, что мама ему выговаривала. Мама  была остра на язык, могла и «непотребные»,  по случаю, употребить! 
 Слава Богу, что уже на печке, а не в ледяной воде! И, слава Богу, что кто-то заметил, а то вот был человек – и нет его!
- Какого чёрта тебя спозаранку за водой понесло? Ты же с вечера кадушку наполнил, да и ведра стояли полные!
Стояли – то стояли, да не на своём месте, не  в сенцах, а в тёплой  кухне. Одно. Второе было наполовину пустое.
Ругать отца было бесполезно: он любил пить холодную, а зимой даже ледяную – специально выставлял ведро на мороз в холодный коридор, в сенцы, чтобы вода за ночь схватилась ледком. Утром он ковшиком разбивал  тонкую ледяную  корочку, осторожно отодвигал хрусталики – льдинки и с наслаждением мог выпить целый ковш  воды, от которой сводило зубы. Вот и в это злополучное утро, встав и не найдя ведра с водой в сенцах, отец схватил полупустое ведро, выплеснул остаток во двор и отправился к колодцу, который стоял на углу, через дом от нас.
Уже перевалило за середину апреля, но было ещё не  по-весеннему холодно, и лёд на реке только подтаивал днём, ночные заморозки были  ощутимые, поэтому наледь возле колодца не успевала за день вытаять, наросты, казалось, только увеличивались.  Отец, торопясь в тепло, а выскочил он в лёгком, накинув только фуфайку, не надев ни шапки, ни валенок, на ногах были какие-то боты для уборки в хлеву, быстро опустил ведро в колодец, поднял его, и, взявшись за помятое  колодезное  ведро, начал переливать воду в своё, стоявшее у ног. И вдруг он почувствовал, что падает! Не успев ничего сообразить, машинально схватившись  за цепь, через секунду он оказался в воде!
Наверное,  только потом он понял, что если бы был в валенках, этого  нелепого купания в колодце не было. Он просто поскользнулся на наледи, которая разрослась так, что подойти удобно к вороту и взяться за  ведро, было небезопасно всем.
И надо было кому-то действительно упасть в колодец, чтобы в течение дня вокруг колодца весь лёд, до самых досок был сколот, и даже дверца, которой не было уже «сто лет», кем-то поставлена на место и хорошо закреплена. Думаю, что в тот момент, посмеявшись над Петром -  космонавтом №2, успокоившись, многие вдруг отчётливо  поняли, что ведь такое могло произойти с кем-то из них, но  опаснее  всего то, что за колодезной, вкусной водой посылали и подростков, а кто-то  их них ходил  и  сам, без напоминаний.  И можно лишь благодарить Бога и соседку, которую, может быть, и  послал Боженька,  чтобы  совершенно случайно  она оказалась в тот злополучный момент  на крыльце и увидела  ноги, мелькнувшие и пропавшие в колодце!
Отца спасли, о происшествии понемногу стали забывать. Самому Петру Владимировичу вспоминать об этом не хотелось. Да и гордиться тем, что его называют космонавт № 2, то есть, ставят рядом с Гагариным, как-то совсем  «не комильфо»!  Чем тут гордиться? Может, лучше бы «гидронавт»? Отцу  при  упоминании  кем-нибудь о  пасхальном купании   становилось не по себе,  он  смущённо улыбался и старался незаметно, по-английски, что называется, уйти. Вот от насмешек мамы уйти было некуда, и она позволяла себе иногда посмеяться над отцом, когда он вдруг схватывался сбегать поздно вечером  за свеженькой колодезной водицей! 
        Иногда в компании всё  же  нет-нет  да  и  вспомнит кто-нибудь  о «полёте»  в колодец  и   поинтересуется, правда ли, что   из колодца днём можно увидеть звёзды. Звёзд отец не рассмотрел,  не до того было.