СК РФ. Расследование в Южной Осетии и на Украине

Лекция Председателя Следственного комитета Российской Федерации Бастрыкина А.И. в Московском государственном институте международных отношений на тему: «Деятельность Следственного комитета Российской Федерации по осуществлению уголовного преследования за совершение военных преступлений (на примере Южной Осетии и Украины)»

Добрый день,

уважаемые коллеги!

Искренне рад нашей очередной встрече.

Прежде чем перейти непосредственно к теме моей лекции: «Деятельность Следственного комитета Российской Федерации по осуществлению уголовного преследования за совершение военных преступлений (на примере Южной Осетии и Украины)» позвольте поблагодарить ректора Московского государственного института международных отношений, академика Российской академии наук, профессора Анатолия Васильевича Торкунова, за предоставленную возможность встретиться с вами в стенах МГИМО – одного из уникальных учебных заведений страны, в котором создана научная база для углубленного изучения практически любых аспектов международных отношений.

Профессия дипломата всегда будет востребована. Само существование взаимоотношений между государствами сложно представить без дипломатии, а наличие особых навыков и знаний позволяет удерживать эти отношения в мирном, цивилизованном русле. Во все времена служение России на этом нелегком и почётном поприще привлекало людей разносторонне образованных, творческих, беззаветно преданных своей стране и готовых самоотверженно защищать ее интересы и доброе имя.

С момента образования Вашего вуза (1944 год) в его основу заложены славные традиции воспитания дипломата своего народа, знающего и чувствующего жизнь своей страны.

Подчеркну, что в современное время многократно возрастает ваша роль в деле поиска эффективных ответов на масштабные вызовы современности.

В этом смысле, наше общение, обсуждение актуальных и животрепещущих тем считаю очень важным.

Уважаемые коллеги!

После окончания Второй мировой войны, несмотря
на желание государств не допустить очередной подобной трагедии, подписание многочисленных международных договоров, в том числе по вопросам сохранения мира и безопасности человечества, международное сообщество стало свидетелем большого числа страшных бедствий, связанных с внутренними и международными вооруженными конфликтами, возникшими в результате изменения мироустройства и «передела сфер влияния» западных держав.

Для расследования международных, в том числе военных, преступлений и привлечения к уголовной ответственности военных преступников были созданы международные и смешанные уголовные трибуналы ad hoc, в частности:

- Нюрнбергский и Токийский Международные военные трибуналы, деятельность которых по преследованию и наказанию главных военных преступников Второй мировой войны (военных преступников европейских стран, сражавшихся на стороне нацистской Германии, и японских военных преступников) стала на том переломном историческом этапе символом неизбежной их расплаты за кровавые деяния и многомиллионные человеческие жертвы, позволила международному сообществу относительно мирно существовать без глобальных конфликтов в течение многих десятилетий;

– впоследствии на более позднем этапе – Международный трибунал по бывшей Югославии, Международный трибунал по Руанде, Специальный суд по Сьерра-Леоне и пр.

Кроме того, для указанных целей был создан Международный уголовный суд – первый постоянный международный орган уголовной юстиции, правовой основой учреждения которого явился Римский статут от 17 июля 1998 года (фактическое начало деятельности МУС – с 2002 года).

И если в указанных отдельных случаях можно вести речь о желании следовать принципу неотвратимости наказания за совершенные преступные деяния, то нельзя не обратить внимание и на примеры, когда мировым сообществом в лице ООН и других международных организаций игнорируются факты совершения международных преступлений, в том числе серьезных нарушений международного гуманитарного права, военно-политическими блоками и коалициями под предлогом обеспечения «коллективной безопасности» и отдельными мировыми политическими игроками, преследующими свои корыстные геоэкономические интересы (военная агрессия НАТО против Союзной Республики Югославия в 1999 году; вторжение США и их союзников в Ирак в 2003 году в нарушение Устава ООН и его последствия; события, сопровождавшие так называемую арабскую весну на территории Ближнего Востока и Северной Африки в конце 2010 года – начале 2011 года и пр.).

Это касается и немеждународных (внутренних) вооруженных конфликтов, и в данном контексте одним
из самых наглядных примеров последнего времени является ситуация на юго-востоке Украины.

На фоне отсутствия соразмерного ответа со стороны субъектов международного права (государств
и международных организаций), призванных обеспечивать (в соответствии с обязательствами, предусмотренными международными договорами) соблюдение мирового правопорядка, в том числе норм международного гуманитарного права, остро стоит вопрос о привлечении международных преступников к ответственности.

Расследование и судебные разбирательства по факту совершения государствами международно-противоправных деяний и индивидами – преступлений против мира
и безопасности человечества (несмотря на неприменение
к ним сроков давности), в случае несвоевременного их проведения, с течением времени представляются все менее вероятными и эффективными, поскольку по сути стремительно сокращаются возможности по оперативной фиксации соответствующих доказательств и установлению всех обстоятельств произошедшего.

Кроме того, следует отметить, что при непривлечении
субъектов преступлений к международной и уголовной ответственности фактически не реализуется предупредительная функция уголовного права (превентивная сила уголовного закона), что создает предпосылку к совершению в будущем аналогичных преступлений без опасения применения каких-либо санкций за их совершение.

В данном контексте в качестве противопоставления хотелось бы еще раз обратить внимание на беспрецедентную роль Нюрнбергского и Токийского Международных военных трибуналов в истории человечества и, в частности, международного гуманитарного права.

При вышеуказанном развитии событий особую роль
в достижении обусловленных уголовным законом задач могут играть национальные органы предварительного расследования и судебные органы государств, которые в силу норм международного права и внутригосударственного законодательства имеют возможность осуществлять юрисдикцию, в том числе экстратерриториальную, в отношении совершаемых преступлений названной категории.

Уважаемые коллеги!

Следственными органами Следственного комитета Российской Федерации расследуются деяния, совершенные
за пределами территории Российской Федерации, а именно:
на территории Южной Осетии, Украины, а также Сирии
(по отдельным фактам: обстрел госпиталя и убийство медицинского персонала – российских военнослужащих), которые отнесены российским уголовным законом к преступлениям против мира и безопасности человечества (что, кстати, коррелируется с рядом положений проекта кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, работа по созданию которого была начата Комиссией международного права ООН по поручению Генассамблеи ООН в середине XX столетия и завершена лишь в 1996 году). К ним относятся:

– военные преступления, то есть серьезные нарушения международного гуманитарного права (применение запрещенных средств и методов ведения войны);

– преступления против человечности и геноцид, являющиеся международными преступлениями;

–  а также транснациональные преступления (нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой; наемничество).

В качестве главного основания распространения экстратерриториальной юрисдикции Российской Федерации
на совершенные за ее рубежом преступления названной категории рядом ученых рассматривается международно-правовой принцип защиты.

Отмечу, что в пользу данной позиции, отраженной
в уголовно-правовой доктрине, дополнительно свидетельствуют положения Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, утвержденной Президентом Российской Федерации 31 декабря 2015 года. Главными направлениями ее обеспечения являются, в числе прочих, усиление роли государства в качестве гаранта безопасности личности, повышение эффективности защиты прав и законных интересов российских граждан за рубежом.

В этих целях развивается система выявления, предупреждения и пресечения проявлений национализма
и иных форм экстремизма, преступных посягательств на права и свободы человека и гражданина, государственную и частную собственность, общественный порядок и общественную безопасность.

Следует напомнить, что наука международного права различает несколько видов классификации государственной юрисдикции, в том числе:

– по действию в пространстве – территориальную
и экстратерриториальную;

– по содержанию – законодательную (предписывающую) и исполнительную (именуемую также правоприменительной и охватывающую юрисдикцию принуждения);

– по принадлежности к отрасли права – материальную
и процессуальную.

Одно государство может осуществлять в отношении территории другого государства – то есть в отношении определенного круга лиц, находящихся на этой территории,
и совершаемых там деяний, как правило, лишь законодательную юрисдикцию (к примеру, российская экстратерриториальная материальная уголовная юрисдикция осуществляется на основании статьи 12 УК РФ).

Исполнительная же юрисдикция (в том числе уголовно-процессуальная) распространяется на территорию иностранного государства только с согласия последнего в каждом конкретном случае либо на основе международного договора (имеются и исключения, такие как применение государством силы при реализации права на самооборону).

Это означает, что государство, осуществляющее вовне свою ограниченную материальную уголовную юрисдикцию, криминализирует и пенализирует указанные деяния, может в пределах своей территории проводить расследования, выносить приговоры и исполнять наказания в отношении совершивших их лиц, но при этом само непосредственно не может предпринимать уголовно-процессуальные и иные административные действия, физически затрагивающие территорию другой страны.

Полностью соблюдая территориальный суверенитет иностранного государства и международно-правовые нормы об иммунитете соответствующих должностных лиц
от иностранной уголовной юрисдикции, Российская Федерация в лице своих компетентных органов осуществляет свою деятельность на основе общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации, в частности, принципов суверенного равенства государств, невмешательства в дела, входящие во внутреннюю компетенцию любого другого государства, закрепленных:

– Уставом ООН 1945 года;

– Декларацией о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН 1970 года;

- Заключительным актом Совещания по безопасности
и сотрудничеству в Европе 1975 года.

Собирание доказательств по уголовным делам производится на территории Российской Федерации
(в основном путем проведения следственных действий
с участием лиц, прибывших в Россию из иностранного государства, выемки у них предметов и материалов, признаваемых затем вещественными доказательствами, производства по ним судебных экспертиз), а при необходимости собирания доказательств, находящихся
за рубежом, – строго в порядке, предусмотренном международными договорами РФ, – путем направления запросов о правовой помощи и об оказании (полицейского) содействия (взаимодействие компетентных органов, в том числе органов предварительного расследования, иностранных государств в рамках международных договоров путем направления запросов об оказании содействия и предоставлении информации, не затрагивающее процедуру оказания правовой помощи по уголовным делам).

При производстве по уголовным делам учитываются нормы как договорного, так и обычного международного права, в частности, нашедшие отражение в решениях Международного трибунала по бывшей Югославии (в том числе обычные нормы международного права, касающиеся условий рассмотрения лиц в качестве комбатантов, а также касающиеся субъектов, имеющих статус должностных лиц и действующих в таком статусе, и пр.).

Уважаемые коллеги!

В отличие от принципа обязательности уголовного преследования, применяемого к совершенным внутри страны преступлениям (ст. 21 УПК РФ), как Россией, так и другими государствами, как правило, применяется принцип дискреционности преследования (то есть принцип целесообразности, подразумевающий осуществление уголовного преследования по усмотрению органа уголовного преследования) и практикуется дифференцированный подход к рассмотрению вопроса о возбуждении уголовных дел о преступлениях, совершенных вне пределов страны и подпадающих под ее юрисдикцию.

С учетом весьма ограниченных возможностей собирания доказательств за рубежом, в особенности при нахождении там обвиняемого, данные уголовные дела возбуждаются не в каждом случае наличия к тому повода и основания а преимущественно, если имеются основания полагать, что иностранное государство, где совершено преступление, по тем или иным причинам не обеспечит: 1) объективное и квалифицированное расследование и судебное рассмотрение дела; 2) неотвратимость наказания виновного иностранного гражданина либо; 3) гарантию прав и интересов российского гражданина, являющегося потерпевшим или совершившего преступление.

Примеров ненадлежащего расследования соответствующих деяний компетентными органами иностранного государства мы коснемся чуть далее.

Кроме того, редкое исключение (применительно
к рассматриваемой категории преступлений) – возбуждение параллельного уголовного дела об экстратерриториальном преступлении в целях проведения совместного расследования с государством, в котором совершено преступление.

Соответствующие уголовные дела возбуждаются,
в частности, если деяние вызывает большой общественный резонанс, обладает особой важностью. Также принимаются во внимание «судебная перспектива» дела в сопоставлении с параллельным расследованием по тому же факту в стране, где совершено преступление, и процессуальная экономия – соразмерность совершенного деяния процессуальным и логистическим затратам на его расследование.

На применение принципов субсидиарности (то есть принцип дополнительности, вторичности экстратерриториальной юрисдикции по отношению к юрисдикции страны места совершения преступления) и разумности при возбуждении уголовных дел об экстратерриториальных преступлениях указывается и Европейским комитетом по проблемам преступности (в том числе в докладе Европейского комитета по проблемам преступности Совета Европы об экстратерриториальной уголовной юрисдикции 1990 г.).

Уважаемые коллеги!

Позвольте с учетом темы моей лекции остановиться на результатах расследования по уголовному делу о фактах геноцида этнической группы осетин и массовых убийств граждан Российской Федерации, проживающих на территории Южной Осетии, и российских миротворцев.

Работа по сбору, анализу и оценке доказательств преступлений, совершенных грузинскими вооруженными формированиями на территории Республики Южная Осетия в августе 2008 года, нами проводилась по поручению Президента Российской Федерации с самого начала операции по принуждению Грузии к миру. Уже 11 августа в г. Цхинвал выехала возглавляемая мной группа следователей и криминалистов общей численностью 125 человек, незамедлительно приступившая к выполнению конкретных действий по процессуальному документированию и расследованию преступлений, совершенных грузинской стороной в ходе агрессии на территории Южной Осетии.

Находясь непосредственно в зоне вооруженного конфликта и работая практически в условиях боевых действий, сотрудники Следственного комитета установили все обстоятельства грузинской вооруженной агрессии.

По фактам убийств военнослужащих российских миротворческих сил и геноцида грузинской стороны в отношении осетин было возбуждено уголовное дело.

В ходе расследования уголовного дела признаны потерпевшими более 5 тысяч лиц из числа гражданского населения республики и российских военнослужащих, допрошено свыше 1 тысячи свидетелей, показания которых подтверждают факты геноцида в отношении национальной группы осетин – граждан Российской Федерации. Проведены сотни (более 900) судебно-медицинских, почерковедческих, взрывотехнических и иных судебных экспертиз.

Признано вещественными доказательствами свыше 30 000 предметов и документов, осмотрено более 1000 мест происшествия: жилых домов, административных зданий, объектов энергетики, связи, социальной инфраструктуры, позиций батальона миротворческих сил, расположенных в г. Цхинвале и других населенных пунктах Южной Осетии.

В зоне конфликта обнаружены и изъяты официальные документы вооруженных сил Грузии, в том числе подробные аэрофотоснимки местности и топографические карты с условными обозначениями тактической обстановки, военно-штабные планы, приказы, свидетельствующие о подготовке к вторжению грузинских вооруженных формирований на территорию Южной Осетии, в ходе которого предусматривалось уничтожение сёл с преимущественным проживанием граждан осетинской национальности, а также штаба и полигона российских миротворцев.

Осмотрена подбитая и брошенная бронетехника, применявшаяся грузинской стороной при нападении, большое количество фрагментов реактивных снарядов к системам залпового огня «Град». Зафиксированы акты вандализма, уничтожения и повреждения памятников истории и культуры, уничтожения и осквернения мест захоронений, надмогильных сооружений.

Установлено, что общая численность грузинских вооруженных формирований при нападении на Южную Осетию составляла около 17 тыс. военнослужащих, в том числе до 2 тыс. резервистов. На вооружении группировки находились около 100 танков, 70 бронированных машин, 110 артиллерийских орудий и минометов, 30 систем залпового огня, 210 средств ПВО, 9 боевых самолетов Су-25.

В ходе боевых действий грузинской стороной использовались самые современные виды вооружений, поставленных Грузии из различных стран мира. В частности, применялись танки Т-72 и штурмовики  СУ-25,  крупнокалиберная и реактивные системы залпового огня, зенитные ракетные комплексы «Бук-М1» и «Оса-АКМ».

В ходе расследования уголовного дела задокументированы многочисленные нарушения грузинской стороной международных договоров о принципах урегулирования грузинско-южноосетинского конфликта, норм международного гуманитарного права и общепризнанных прав и свобод человека и гражданина.

Последствиями вероломного вооруженного вторжения стали убийства 162 мирных жителей Южной Осетии, а также причинения вреда здоровью различной степени тяжести 255 гражданам республики.

В результате военной агрессии Грузии погибло 10 военнослужащих российского миротворческого батальона, причинен вред здоровью различной степени тяжести 40 военнослужащим-миротворцам, полностью уничтожена инфраструктура российского миротворческого контингента, чем причинен значительный имущественный ущерб Российской Федерации.

Материалы уголовного дела подтверждают совершение грузинской стороной умышленных убийств и похищений мирных жителей, мародерства, применения неоправданного насилия в отношении военнопленных и незаконного задержания гражданских лиц, а также использование тяжелого наступательного вооружения неизбирательного действия и запрещенных международными конвенциями кассетных боеприпасов и 500-килограммовых авиационных бомб против гражданского населения Южной Осетии.

В ходе вторжения грузинские вооруженные формирования обстреливали из всех видов вооружений, в том числе систем залпового огня «Град», медицинские учреждения г. Цхинвала, подвалы жилых домов и церквей, в которых укрывались мирные безоружные жители, вели снайперский огонь по колоннам беженцев, пытавшихся покинуть зону боевых действий.

На основе собранных в ходе расследования материалов при участии Следственного комитета была подготовлена и издана Белая книга преступлений, совершенных грузинской стороной в Южной Осетии в августе 2008 года, раскрывающая мировому сообществу подлинную картину осетинской трагедии и миротворческую роль России в пресечении преступлений против мира и безопасности человечества.

Собранные в ходе расследования доказательства, масштабы вооруженной агрессии, заблаговременная и тщательная военная, политическая и пропагандистская подготовка грузинской стороны дают все основания утверждать, что вторжение в Южную Осетию с целью уничтожения осетинского населения, проживавшего на территории республики, было спланировано и организовано непосредственно высшим политическим и военным руководством Грузии.

На основании собранных в ходе расследования доказательств вынесены постановления о привлечении в качестве обвиняемых бывших министра обороны Грузии Кезерашвили, министра МВД Грузии Мерабишвили и ряда других высокопоставленных военнослужащих Грузии. Однако предъявить им обвинение не представилось возможным в связи с тем, что они скрылись от органов предварительного следствия и место их нахождения не установлено. В отношении указанных лиц избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, они объявлены в международный розыск.

В целях полного и объективного расследования обстоятельств, изложенных в вышеуказанных жалобах граждан Грузии, направлены запросы о правовой помощи компетентным органам Грузии. Однако, несмотря на неоднократные запросы, Главная прокуратура Министерства юстиции Грузии по надуманным основаниям отказалась сотрудничать с российскими правоохранительными органами по настоящему уголовному делу. Эти обстоятельства в свою очередь препятствуют доступу российских следователей к информации, имеющейся в различных компетентных органах Грузии, существенно затрудняют установление всех обстоятельств совершенных преступлений.

По нашему мнению, собранные по уголовному делу доказательства в полной мере соответствуют следственной и судебной практике расследования международных уголовных преступлений и могут быть взяты за основу при рассмотрении событий в Южной Осетии любым международным судебным органом.

Справка. После признания Российской Федерацией государственного суверенитета Республики Южная Осетия все следственные и процессуальные действия по сообщениям о преступлениях, совершенных на территории Южной Осетии, относятся к компетенции Генеральной прокуратуры Республики Южная Осетия и не могут быть рассмотрены в рамках уголовного дела, находящегося в производстве Следственного комитета Российской Федерации.

В январе 2016 года Международный уголовный суд (МУС) уполномочил прокурора этого суда возбудить расследование событий, происходивших на территории Южной Осетии в октябре 2008 года.

Однако по предварительным выводам Международного уголовного суда преступления были совершены вооруженными силами не Грузии, а Южной Осетии, причем против этнических грузин. То есть МУС перевернул обстоятельства дела «с ног на голову», оставив за рамками предмета расследования факты массовых убийств и увечий осетинской части населения Южной Осетии и вынужденного переселения с места проживания 16 тысяч осетин. При этом вывод сделан вопреки неопровержимым доказательствам, которые были направлены Следственным комитетом прокурору МУС. А это – копии материалов уголовного дела объемом более 33 томов, а также значительный объем фото- и видеоматериалов.

Также МУС проигнорировал решение Международного Суда ООН в Гааге от 1 апреля 2011 года, который прекратил производство по иску Грузии против Российской Федерации о применении норм Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации.

При этом удивляет легкость, с которой судебные органы, вынося подобные решения, бездоказательно и голословно связывают с конкретными преступными деяниями высших должностных лиц российского государства, попирая не только все возможные универсальные принципы и стандарты доказательственного права, но и устанавливаемый международным правом функциональный иммунитет этих должностных лиц.

Вместе с тем считаем необходимым использовать все правовые возможности по привлечению грузинской стороны к ответственности за совершенные преступления, в том числе путем проработки вопроса о создании Международного уголовного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за геноцид осетинского народа и иные нарушения международного гуманитарного права на территории Южной Осетии в августе 2008 года.

Уважаемые коллеги!

События на юго-востоке Украины подпадают под понятие вооруженного конфликта немеждународного характера, как оно определено в Дополнительном протоколе к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающемся защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера (Протокол II) от 8 июня 1977 года (Россия и Украина являются сторонами данного протокола), и в связи с этим регулируются названным Дополнительным протоколом и другими применимыми нормами международного гуманитарного права, что официально признано Международным Комитетом Красного Креста1.

Следственный комитет Российской Федерации не остается в стороне от трагических событий на юго-востоке Украины. В настоящее время в этой стране националисты открыто пропагандируют идеи с позором разгромленного фашизма и уничтожают население, не согласное жить под властью лиц, пришедших к власти в результате по сути государственного переворота.

Справка. По сведениям ООН, в результате боевых действий на юго-востоке Украины за период с середины апреля 2014 года по 15 мая 2017 года зафиксировано 34 056 жертв среди гражданского населения, Вооруженных сил Украины и членов вооруженных групп, в том числе 10 090 убитых (из них 2 777 – гражданское население) и 23 966 раненых.

Согласно данным Главного управления по вопросам миграции МВД России с 1 апреля 2014 года на территорию России с юго-востока Украины въехало и не убыло более 1 млн граждан (в том числе более 124 тысяч несовершеннолетних), из них с ходатайством о признании беженцем или предоставлением временного убежища обратилось более 456 тысяч человек, а за приобретением российского гражданства – более 239 тысяч.

Следственным комитетом возбуждается уголовное преследование военных преступников и националистов, от рук которых гибнет мирное население юго-востока Украины, наши соотечественники.

С 2014 года по настоящее время возбуждено 196 уголовных дел, по которым привлекаются к уголовной ответственности 127 лиц, в числе которых высокопоставленные должностные лица Минобороны Украины (в том числе министр обороны Украины Полторак, его заместители, начальник генштаба Муженко и его заместители). Всего в отношении 72 военнослужащих вооруженных сил Украины возбуждено 135 уголовных дел.

Указанные лица в нарушение Протокола о прекращении применения оружия на юго-востоке Украины и Меморандума к нему, а также положений Конвенции о защите гражданского населения во время войны, Конвенции о правах ребенка, Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него и других нормативных правовых актов отдавали заведомо преступные приказы о проведении прицельных артиллерийских обстрелов из тяжелых видов вооружения объектов гражданской инфраструктуры и населенных пунктов самопровозглашенных Донецкой и Луганской народных республик.

В результате таких преступных действий погибли и получили тяжелые ранения сотни гражданских лиц, в том числе детей.

В результате проведенных на высоком профессиональном уровне следственных и оперативных действий получены неопровержимые и исчерпывающие доказательства, изобличающие упомянутых лиц в совершении инкриминируемых им деяний.

Так, в июле 2015 года завершено расследование уголовного дела по обвинению гражданки Украины Савченко Н.В. в совершении убийства российских журналистов, покушения на убийство иных мирных граждан, не участвующих в вооруженном конфликте, а также незаконного пересечения Государственной границы Российской Федерации. Приговором суда от 22.03.2016 Савченко признана виновной в совершении преступлений, предусмотренных пп. «а», «е», «ж», «л» ч. 2 ст. 105, ч. 3 ст. 30, пп. «а», «е», «ж», «л» ч. 2 ст. 105, ч. 1 ст. 322 УК РФ, то есть по всем эпизодам преступной деятельности, инкриминируемым ей в ходе следствия, и приговорена к 22 годам лишения свободы и штрафу в размере 30 000 рублей с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

В июне 2015 года в суд направлено уголовное дело по обвинению гражданина Российской Федерации Разумова в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 359 (Наёмничество), ч. 1 ст. 282 (возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства) УК РФ.

Следствием установлено, что Разумов, движимый идеями нацизма, выехал на территорию Украины, где прошел боевую и идеологическую подготовку в рядах запрещенной на территории Российской Федерации экстремистской организации «Правый сектор», после чего вернулся в Россию, где вербовал лиц в ряды указанной экстремистской организации.

Приговором суда от 07.09.2015, вынесенным на основании вердикта присяжных заседателей, Разумов признан виновным в совершении инкриминируемых преступлений, и ему назначено наказание в виде 7 лет лишения свободы.

В марте 2017 года окончено расследование уголовного дела в отношении гражданина Российской Федерации Широбокова, который в мае 2014 года с целью получения вознаграждения вступил в состав украинского батальона «Азов» и принял участие в боевых действиях против ополченцев самопровозглашенных республик Донбасса. Приговором суда от 05 июня 2017 года Широбоков признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 359 УК РФ (Наёмничество), и приговорен к 5 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима.

Кроме того, по фактам осквернения скульптурных и архитектурных сооружений, посвященных борьбе с фашизмом и жертвам фашизма, а также осквернения символов воинской славы России на территории Украины (в том числе в городе Глиняны Львовской области, в городе Новомосковск Днепропетровской области) Следственным комитетом возбуждены уголовные дела о преступлениях предусмотренных статьей 354.1 Уголовного кодекса РФ (Реабилитация нацизма).

Проводится расследование по обстоятельствам нападений на российские заграничные учреждения, расположенные на территории Украины, пользующиеся международной защитой. По результатам – в отношении 8 граждан Украины вынесены постановления о привлечении в качестве обвиняемых по ст. 360 УК РФ, все они объявлены в международный розыск.

При этом, как мы с вами видим, подавляющее большинство упомянутых деяний украинскими властями либо не расследуется, либо следствие по ним производится ненадлежащим образом, что нарушает (в числе иных международных обязательств Украины) статью 6 подписанного странами, ранее входившими в состав СССР, Соглашения о первоочередных мерах по защите жертв вооруженных конфликтов 1993 года, ратифицированного Украиной в 2006 году («Каждая Сторона примет все необходимые меры для пресечения любых действий, нарушающих международное гуманитарное право, включая применение эффективных мер судебного преследования и наказания к лицам, организовавшим, совершившим или приказавшим совершить деяние, квалифицируемое как военное преступление или преступление против человечества
по международному праву и / или национальному законодательству»).

Это подтверждается, в том числе докладами Управления Верховного комиссара ООН по правам человека. Приведу отдельные примеры:

– УВКПЧ ООН, в частности, отмечается, что в обеспечении ответственности за нарушения прав человека, совершенные в контексте продолжающегося конфликта в восточных регионах Украины, достигнут лишь незначительный прогресс;

– нередко имели место случаи, когда следователи украинских органов военной прокуратуры отказывались
от проведения расследования, мотивируя это тем, что первым делом должна быть доказана причастность военнослужащих к совершению соответствующих преступлений следователями органов прокуратуры общей юрисдикции. Поскольку далеко не все украинские комбатанты обеспечены знаками отличия, указывающими на их принадлежность к военизированным подразделениям, проведение расследований по соответствующим фактам существенно затруднено;

– кроме того, указывается на регулярно поступающие
в адрес Мониторинговой миссии ООН по правам человека
в Украине сообщения о жестоком обращении и пытках задержанных со стороны украинских Вооруженных сил
и правоохранительных органов, а также постоянные заявления о произвольных и тайных задержаниях и насильственных исчезновениях лиц, подозреваемых в «сепаратизме». Также отмечается обеспокоенность отсутствием расследований по соответствующим заявлениям о грубых нарушениях прав человека украинскими военнослужащими и сотрудниками правоохранительных органов.

Очевидным является факт, что неоспоримая потребность международного сообщества по меньшей мере в фиксации процессуальным путем доказательств военных и иных международных преступлений (преступлений против человечности и преступлений геноцида), совершенных в юго-восточной Украине представителями украинских силовых структур, в настоящее время удовлетворяется лишь компетентными органами России.

Публикуемые доклады и отчеты Управления Верховного комиссара ООН по правам человека, Специальной мониторинговой миссии ОБСЕ на Украине, ряда иных международных структур также нацелены на фиксацию следов данных преступлений.

Однако с точки зрения уголовного процесса подобная деятельность не может рассматриваться в качестве получения пользующихся юридической силой процессуальных («судебных») доказательств, допустимых для целей последующего уголовного судопроизводства.

Помимо обеспечения интересов национальной юстиции, собранные российским следствием материалы
и доказательства либо их копии могут быть переданы
в органы международной юстиции, в том числе для решения вопроса об ответственности украинского государства за международно-противоправные деяния (вопросы международно-правовой ответственности государств за совершение международно-противоправных деяний рассматривает, в частности, Международный суд ООН).

Такими международными судебными органами уголовной юстиции могут являться международный трибунал ad hoc, учреждаемый резолюцией Совета Безопасности ООН на основании гл. VII Устава ООН, либо Международный уголовный суд.

К деятельности последнего, однако, в последнее время
все чаще предъявляются серьезные претензии (на африканском континенте обвиняют суд в предвзятости и расследовании исключительно событий, происходящих в странах Африки, в то время как военные преступления на других континентах, в частности, совершенные «западными странами», остаются без внимания).

Российской Федерацией в свою очередь принято решение о намерении не стать участником Римского статута Международного уголовного суда (согласно распоряжению Президента Российской Федерации от 16.11.2016).

Как представляется, возможность создания, например, Международного трибунала стран СНГ ничтожно мала, особенно в свете реформирования органов СНГ, и это потребовало бы внесения изменений в Устав СНГ 1993 года;
при этом Украиной данный Устав не ратифицирован.

Кроме того, следует отметить, что, по имеющейся информации, Европейским Судом по правам человека принято к рассмотрению значительное количество жалоб граждан Украины на нарушение их конвенционных прав в результате вооруженного конфликта в стране.

Также отмечу, что в Следственном комитете Российской Федерации для ознакомления широкой общественности, в том числе международной, выпущено издание «Трагедия юго-востока Украины. Белая книга преступлений» на русском и английском языках, в котором воспроизведен ряд собранных следствием доказательств.

Уважаемые коллеги!

В настоящее время различными заинтересованными силами, в том числе на международных площадках, предпринимаются активные попытки оспорить юрисдикцию России, прежде всего универсальную, в отношении преступлений на Украине.

Однако распространение уголовной юрисдикции Российской Федерации в отношении указанных преступных деяний, совершенных как на юго-востоке Украины, так
и в Киеве и других частях ее территории, основывается
на совокупности принципов экстратерриториальной юрисдикции, признаваемых современным международным правом, – пассивного и активного персональных, защитного (включая защиту государства при наличии у его границ очага нестабильности; проживающего на Украине русскоязычного населения; важных интересов Российской Федерации в охране национальной памяти, в том числе исторических памятников на Украине, составляющих культурное и духовное наследие народов Российской Федерации) и универсального, имеющих внутригосударственное нормативное закрепление в статье 12 УК РФ.

Универсальная юрисдикция означает,
что каждое государство вправе преследовать и судить лиц, обвиняемых в совершении преступления
по международному праву, независимо от того, где совершено деяние и каково гражданство преступника или жертвы, то есть в отсутствие какой-либо связи между преступлением и осуществляющим юрисдикцию государством.2

При этом в силу универсального принципа такое распространение юрисдикции является не только
и не столько правом, сколько обязательством России перед мировым сообществом.

Так, в соответствии со статьей 1 Женевской конвенции о защите гражданского населения во время войны от 12 августа 1949 года Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются при любых обстоятельствах не только соблюдать, но и заставлять соблюдать данную Конвенцию, в том числе ее статью 3 о немеждународном вооруженном конфликте. По смыслу этой нормы подобное принуждение к соблюдению Конвенции для достижения ее целей должно неизбежно включать в себя и возможность применения уголовно-правовых средств в виде возбуждения и расследования соответствующих производств любой из Договаривающихся Сторон.

Об использовании универсальной юрисдикции
в отношении лиц, совершивших международные преступления в ходе внутренних конфликтов, свидетельствует судебная практика различных стран (Великобритания, Дания, Нидерланды, ФРГ, Швейцария), к примеру:

– в 1994 году боснийский серб Р. Сарич, находившийся
на территории Дании с целью получить убежище, приговорен датским судом к восьми годам заключения за убийства и пытки пленных в боснийском лагере. При этом суд квалифицировал его действия как серьезные нарушения статей 129 и 130 Третьей Женевской конвенции, статей 146 и 147 Четвертой Женевской конвенции в совокупности с положениями Уголовного кодекса Дании;

– в 1997 году Верховный Суд Нидерландов за военные преступления, совершенные в отношении мусульман в Боснии и Герцеговине, осудил боснийского серба Д. Кнешевича; а в 2004 году окружной суд Роттердама (Нидерланды) осудил гражданина Демократической Республики Конго за пытки, совершенные им в отношении граждан Демократической Республики Конго на территории этой страны; в 2005 же году окружной суд Гааги (Нидерланды) осудил двух бывших генералов тайной полиции Афганистана за военные преступления и пытки, совершенные в 1980-х годах в Афганистане в отношении граждан Афганистана;

– в 1997 году Военный трибунал г. Лозанны (Швейцария) приговорил к пожизненному заключению гражданина Руанды Ф. Ньонтезе, который признан виновным в совершении военных преступлений в Руанде в 1994 году. Приговор подтвержден Кассационным военным трибуналом Швейцарии;

– в 2005 году суд в Великобритании приговорил афганского полевого командира Фариади Зардада к двадцати годам тюремного заключения за совершение актов пыток и захвата заложников в отношении афганцев в Афганистане в середине 90-х годов; в том же году британский судья вынес постановление о заключении под стражу бывшего израильского генерала Дорона Альмога в связи с его участием в серьезных нарушениях Женевских конвенций в секторе Газа.

Допустимость применения универсальной юрисдикции подтверждается и прецедентной практикой Европейского Суда по правам человека. Так, например, постановлением ЕСПЧ 2009 г. по делу «Ульд Дах против Франции» признано правомерным осуждение в 2005 году французским судом к десяти годам тюремного заключения и штрафу в размере 15 000 евро гражданина Мавритании – офицера разведки мавританской армии за совершение в Мавритании в период 1990 и 1991 годов актов пыток в отношении военнослужащих, обвиняемых в подготовке государственного переворота. При этом в 1993 году в Мавритании был принят закон об амнистии для представителей вооруженных сил и спецслужб, которые в период 1989–1992 годов совершили преступления, связанные с вооруженными столкновениями и актами насилия. Благодаря этому закону заявитель не преследовался за указанные деяния у себя на родине.

Уважаемые коллеги!

Из докладов Управления Верховного комиссара ООН
по правам человека усматривается, что украинские органы
все же осуществляют определенное избирательное уголовное преследование украинских граждан, совершивших военные преступления, в том числе в ходе так называемой антитеррористической операции, в частности, членов парамилитарных добровольческих батальонов, вместе с тем квалифицируя их действия в основном как общеуголовные преступления.

Однако в случаях, если виновные в военных преступлениях лица были бы осуждены на Украине
не за серьезные нарушения международного гуманитарного права, а за такого рода общеуголовные преступления, соответствующие приговоры, на наш взгляд, не могли бы служить предусмотренным ч. 3 ст. 12 УК РФ основанием
для освобождения их от уголовной ответственности
по ст. 356 УК РФ (применение запрещенных средств и методов ведения войны). Принцип ne bis in idem в подобных случаях осуществления национальной юрисдикции не должен толковаться расширительно, что характерно и для юрисдикции органов международной юстиции.

Так, согласно статье 20 Римского статута Международного уголовного суда «никакое лицо, которое было судимо другим судом за деяние, запрещенное по смыслу статьи 6, 7 или 8, не может быть судимо Международным уголовным судом за то же деяние, за исключением случаев, когда разбирательство в другом суде:

a) предназначалось для того, чтобы оградить соответствующее лицо от уголовной ответственности
за преступления, подпадающие под юрисдикцию МУС; или

b) по иным признакам не было проведено независимо
или беспристрастно в соответствии с нормами надлежащей законной процедуры, признанными международным правом, и проводилось таким образом, что, в существующих обстоятельствах, не отвечало цели предать соответствующее лицо правосудию».

Уважаемые коллеги!

За время нашей лекции мне удалось осветить лишь некоторые, представляющие, на мой взгляд, наибольший интерес вопросы, касающиеся проблем реализации норм международного гуманитарного права применительно
к ситуации, в разрешении которой Россия по объективным причинам не может оставаться безучастна.

Комплекс связанных с ней уголовно-правовых
и международно-правовых аспектов гораздо шире, и для того чтобы затронуть их все, потребуется не одна лекция.

В завершение мне бы хотелось обратить Ваше внимание на то, что история нашей великой Родины несет в себе свидетельства страшных военных преступлений фашистского режима и той цены, которую братские народы Советского Союза и весь мир заплатили за то, чтобы преступники понесли заслуженное наказание.

И только лишь не позволяя себе забыть уроки истории
и следуя тем правовым постулатам, которые были сформулированы послевоенной эпохой, мы сможем обеспечить мирное и достойное существование будущих поколений.

Благодарю вас за внимание и готов ответить на Ваши вопросы.

1 Пресс-релиз № 14/125 от 23.07.2014 директора Главного управления Международного комитета Красного Креста Д. Штилхарта
2 Аналогичной точки зрения придерживается профессор кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики ФГБОУ ВПО «Московский государственный институт международных отношений (Университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации» А.Г. Волеводз в статье: «Уголовное дело о военных преступлениях в Украине: на каком основании оно возбуждено в России?», опубликованной в журнале «Криминология: вчера, сегодня, завтра». 2014. № 3(34). С. 52-57.