В тихом омуте...

Роман

ГЛАВА 1

-- Горько! Горько! Горько!

Гости не желали голосовых связок и ладоней. Подуставшие
жених и невеста целовались не так самозабвенно и смачно, как
в первый день свадьбы, но и не сачковали. Было заметно, что
к поцелуям, не смотря на уже прошедшую первую брачную ночь,
они относятся не формально, с душой.

Второй день свадьбы куда насыщенней чем первый. Я имею в
виду настоящую русскую свадьбу. Такую, какие еще иногда
играют где-нибудь в Сибири, на Урале в средней полосе
России, на Средней и Нижней Волге, по берегам казацкого Дона
или Кубани. Словом, в тех небольших поселках, селах, хуторах
где еще помнят и чтут старые традиции, обычаи предков.
Свадьбы там справляют с размахом. Гуляют 3-4 дня, соблюдая
определенную последовательность, правила, неписанные законы.
Имея много схожих черт, они в тоже время отличаются местным
колоритом, особенностями присущими конкретному месту.

Первый день, как правило, более заорганизован. Это и
регистрация в загсе, которая не смотря на все усилия и
ухищрения работников этого учреждения, в отличии от венчания
в церкви, отдает формализмом. это и набившее оскомину
обязательное возложение букетов цветов к памятнику Ленина
или знаменитого земляка, либо к обелиску, воздвигнутому в
честь знаменательного местного события. Это и встреча
молодых хлебом солью в доме родителей а также одаривание
молодых, когда тамада громогласно объявляет кто и сколько
подарил. Каждый гость чувствует себя не в своей тарелке,
стремится не ударить в грязь лицом, не остать от соседей и,
в то же время, не нанести семейному бюджету и так трещащему
по швам, из-за несвоевременных выплат зарплат и пенсий,
непоправимого урона.

Второй день не так зарегламентирован. Еще не наступила
усталость от многодневных утренних похмелок в доме невесты
или жениха, уже прошла скованность, возникающая в первый
день застолья, когда люди хоть и знают друг друга, общались,
что в небольших поселках неизбежно, но в общей компании до
этого не гуляли. Второй день проникнуть духом
состязательности. Родные и друзья невесты во всем стремятся
переплюнуть жениховскую сторону. Вот и на нашей свадьбе
ехидные кумушки по невестиной линии переговаривались в
полный голос:

-- Седня-то, напарено, наварено, чай поболее чем вчера! У
жениха холодца не подавали! Карась жареный совсем оказался
никудышний -- мелкий! В салаты майонеза пожалели! Куры были
какие-то синюшные!

Жениховская родня не могла снести несправедливого упрека и,
в свою очередь, стремилась отыскать огрехи в застолье, на
второй день организованном в доме невесты.

-- Ты гляди, даже пиво и то на стол не ставили, -- не
громко, но так, чтобы услышали за столом невестиной родни,
заявил жениховский родич, сидевший рядом со мной.

-- А водка, по пойму, самопальная, что-ли? Пьешь, пьешь и не
в одном глазу. Вот вчера была водочка, так водочка, --
поддержал кума гармонист. Вчера он был при исполнении
обязанностей, сегодня наверстывал упущенное.

-- Куры им не понравились, -- обиженно пробурчала женщина
помогавшая матери жениха в первый день готовить обед. -- Да
таких курей, не в одном ресторане не приготовят! А вот
сегодняшнюю говядину точно пешком за тыщу верст гнали, да по
дороге прирезали, чтоб не подохла. Жую, жую, никак прожевать
не могу. Выплюнуть не удобно, глотать страшно, а ну как
заворот кишек образуется.

На второй день участников застолья и жителей всего поселка
обычно развлекают ряженые. С утра пораньше, немного
подправив здоровье, жениховская и невестинская стороны, без
помощи кутюрье и модельеров, начинают разработку и
моментальное воплощение в ткани, фурнитуре, аксессуарах,
костюмов традиционных свадебных персонажей: доктора,
служивого, цыганки, пожарника, гулящей дамы, разбитного
гармониста. Особую прелесть им придает то, что в роли того
или иного пола, выступают переодетые представители
противоположного персонажу пола, но с четко обозначенными, с
помощью подручных средств, половыми признаками. К месту
застолья ряженые идут разными дорогами, оглашая улицы
песнями и частушками, на самой свадьбе разгорается
нешуточная борьба. Я не мог сдержать, рвущейся из глубины и
доводящий до коликов хохот, когда ряженые с обоих сторон
устроили попарную демонстрацию моделей и частушечный
поединок. Возможно я оценивал переодетых немного предвзято.
Все-таки, представлял жениховскую сторону, но наши "красавцы
и красавицы" казались мне более живописными. Так длинный,
тонкий, корявый цукини, который бил по коленям нашего
"солдатика" был куда живописнее чем громадный огурец такого
же персонажа из противоположной команды. Две полосатые,
небольшой величины тыквы, рвущиеся из бюсгалтера "дамы
легкого поведения", представлявшей нашу родню, мягкое место
нашей красавицы защищала громадная, нераспечатанная пачка,
так усиленно рекламируемых телевидением прокладок с
крылышками "Либресс", от которых всегда сухо -- поклонников
она имела больше чем ее соперница. Вот цыганка, затесавшаяся
в ряды невестиной стороны, по части выдумки переплюнула
нашу. У нее за спиной болталась сумка-рюкзак, в которой
находились пятилитровая банка с самогоном. На банке
красовался детский чепчик. На цветной ленточке висела
большая соска, на другой кружка. Грудь цыганки украшали
ожерелья, изготовленные из пивных и водочных пробок.

В конкурсе частушек силы были равны. На помощь своим, в круг
то и дело влетали новые исполнители, старающиеся доказать:
"знай наших!" На смену частушкам, с нейтральным содержанием,
все чаще стали звучать хлесткие, без пропуска слов,
поддевающие представителей не другого лагеря, а другого
пола. Казалось исполнительницы и жениховской и невестиной
стороны объединились в нападках на славную кагорту мужского
племени.

-- Сирота я, сирота,

За кого ж я вышла?

Ни кола, ни двора,

А одно лишь дышло.

В ответ кто-то из пожилых мужчин отчебучил серию припевок о
своей милке, ее желаниях и поведении, такого содержания, что
у некоторых незамужних девчат покраснели уши.

Ведущая свадьбу, молодая женщина, с хорошо поставленным
командирским голосом, решила прекратить частушечную баталию,
пригласила всех к столу, чтобы вернуть торжество в рамки
благопристойности.

-- Товарищ майор, что-то вы заскучали!

Я обернулся. Володя Коломейченко -- сержант "большой", мой
недавний подчиненный с которым судьба свела в Чечне,
счастливо улыбался, крепко держа за руку стройную, высокую
девушку. После дембеля он немного изменился, располнел, с
лица исчезла настороженность и неухоженность, которые
невозможно вывести днюя и ночуя в полевых условиях, а окопах
траншеях, землянках в сотне метров от вооруженного
противника. В первый день свадьбы у нас почти не было
времени пообщаться, поговорить. Сегодня мы успели обменяться
общими фразами, шутками.

-- Мы, ведь с тобой договорились о чинах и званиях забыть.
Трудно называть Борисом, величай Борисом Павловичем. Хотя не
столь уж у нас большая разница в возрасте; лет десять может
чуть больше. Или ты хочешь меня в старики записать, боишься
конкуренции? -- пошутил я.

-- Есть, товарищ, майор, называть вас Борисом Павловичем, --
отрапортовал Володя.

-- То-то, -- я шутливо нахмурил брови.

-- Я не успел спросить, Вы почему без жены? -- задал вопрос
бывший подчиненный.

-- Так и не успел жениться, -- я постарался придать своему
голосу нотку равнодушия. -- Тут ты меня опередил.

-- Как так? -- искренне удивился Володя. -- Я же перед самым
дембелем, ездил встречать вашу невесту. Она кажется из Сочи
приезжала.

-- Невеста, это еще не жена, -- отшутился я. -- В
перспективе стать ею она может, но что-то пока не торопится.

Я не стал рассказывать сержанту запаса о том, почему до сих
пор оставался холостяком. Будь на то моя воля, в моем
удостоверении личности давно бы появился штамп из ЗАГСа. Увы
не все зависело от меня. Моей Наталье, дизайнеру и фотографу
полупрофессионалу, поступило очень интересное предложение.
Ее морские и горные пейзажи, а также некоторые фотозарисовки
из жизни курортного городка, посланные на конкурс в один из
немецких журналов, вошли в призовую тройку. Фотографии были
напечатаны, заинтересовали издателей. Наташа получила
предложение на стажировку в журнале, публикацию ее
фотографий отдельным альбомом. Документы на выезд готовились
в срочном порядке. Официальная регистрация брака и связанная
с ней замена документов, потребовали бы переоформления визы
и других бумаг, необходимых при выезде за границу. Так, что
мы решили повременить с официальным оформлением наших
отношений. Неделю назад, я проводил Наташу из Шереметьево-2
в ее первое заграничное путешествие. Вот по этой причине я
гулял в очередном отпуску и попал на торжество к своему
бывшему подчиненному, один-одинешенек. Приглашение на
свадьбу к Володе Коломейченко я получил месяца полтора,
когда еще находился в полку, а вот вспомнил о нем за день до
свадьбы. Мы были почти что земляками. Поселок, в котором я
родился, где жила сейчас моя мать и его городок хотя и
носились к разным районным центрам, были друг от друга в
часе езды. Не побывать на свадьбе у боевого товарища, с
которым приходилось делить последние патроны и сухари,
лежать под пулями боевиков, ходить в атаку, не посмотреть
как он адаптируется к мирной жизни, не выяснить чем
занимается на гражданке -- было не по-людски. Тем более, что
отпуск я проводил у матери. Добраться до места где должно
было состояться бракосочетание никакого труда не составляло.

-- Где же молодые? -- на весь зал прозвучал голос тамады.

Красивые и счастливые молодожены направились к своему месту,
чтобы выслушать очередное поздравление, отреагировать на
традиционное "горько".

У распорядителя явно был опыт организатора и немалая
практика ведения свадебного торжества. На Кавказе, где у
большинства народов праздничное застолье раздельное, мужчины
и женщины есть и общаются, то только во время национальных
танцев, женщина -- лишена права вести стол. В России эта
практика существует повсеместно, особенно в небольших селах,
поселках, городках. Чем это объяснить не знаю. То ли женщины
тут привыкли взваливать на себя не только заботы по дому, но
зачастую, занимают более ответственную и серьезную
обязанность не надеясь что хватит сил вытерпеть до конца
торжественного мероприятия и время от времени пропускать
рюмку, в то время как остальные мужчины доходят до кандиции.

Определив по гулу и шуму, царившему в зале, что пора отвлечь
мужчин от рюмки, объединить начинающее распадаться на
микрогруппы застолье в общее русло, тамада предложила спеть
песню. Женщины и на этот раз лидировали. В общем хоре
выделялся голос Володиной бабушки. Не смотря на то, что было
ей не меньше восьмидесяти лет, голос звучал широко и мощно,
вел за собой.

-- Давно наша бабуля не пела. Все отшучивалась, берегу
связки на свадьбу внука. -- произнесла мама жениха,
усаживаясь на освободившийся рядом со мной стул. Я, хотела
поблагодарить вас Борис Павлович, за все что вы сделали, за
то, что вернули нашего мальчика живым.

-- Ну что вы, -- смутился я. -- Это я вас благодарю, что
вырастили такого сына. Володя служил на совесть. Я его к
ордену представлял, да, к сожалению, принцип чем ближе к
верху, тем больше шансов получить награду -- живуч до сих
пор.

-- Какие награды! Вернулся живым, невредимым и слава Богу.
Мы с бабкой все глаза проплакали, пока дождались. В
последнее время от Володьки писем не было, так мы уже что
только не думали. Мой отец с Отечественной не вернулся
домой, пропал без вести. Мамин брат, они вместе призывались
и в одной части служили его в плену раненным видел.
Попробовал к раненным в барак устроиться, чтобы ухаживать за
отцом, но кто-то немцам донес и дядьку из барака выгнали.
Дядя через плен прошел, вернулся живым. Об отце так ничего и
не известно. Мать после войны замуж не выходила, хотя мужики
сватались. Она считает сто отец, жив. Вот-вот объявится.
Папа работящий был, любое дело в руках горело. Бабуля
считает, что он попал в плен, после войны побоялся
вернуться, а сейчас обстановка другая -- должен приехать. Я
ей объясняю -- тебе восемьдесят, отец старше был. Если даже
в войну и выжил, от старости умер. Она головой кивает а сама
все ждет. Ой что это я на свадьбе да о грустном, -- прервала
рассказ хозяйка. Веселится надо, а я тоску нагоняю.

Осилив три-четыре песни, молодежь перешла к танцам. Помимо
баяниста, на свадьбе играл небольшой оркестрик из трех
человек. Музыканты справлялись не только с электрогитарами и
ударником, но и еще с несколькими музыкальными инструментами.
Они знали популярный песенно-танцевальный репертуар звезд
эстрады в совершенстве. Мужчины да и многие парни не столь
охотно, как женщины, расставались с местом за столом.

-- Белый танец! -- громкогласно объявил руководитель
оркестра, сделав правильный вывод, после анализа состава
танцующих пар.

-- Разрешите пригласить вас на танец!

Молодая женщина лет двадцати пяти, сидевшая на
противоположном ряду, где располагалась родня невесты обогнув
стол, смело взглянула мне в глаза. Она была довольно
привлекательна. Это я отметил еще раньше, в начале застолья.
По мимо воли, мои глаза, не один раз, останавливались дольше
чем это позволяют приличия на ее лице, высокой, покрытой
золотистым загаром шее, на восхитительной ложбинке, открытой
небольшим вырезом светлого, легкого платья. Несколько раз я
замечал ее ответный взгляд, брошенный украдкой из под
длинных ресниц. Наши взгляды ни разу не встречались, но мне
казалось что она благосклонно зафиксировала мой чуточку
повышенный интерес. По крайней мере, она первой отважилась
перейти от изучения к этапу общения.

-- У меня возникла мысль, пригласить вас на танец, -- начал
я светскую беседу, -- но не хватило решимости.

-- Не думала, что в армии держат таких робких мужчин.
Володя, говорил что вы его командир, служили в Чечне, -- она
не стала скрывать что обладает определенной информацией о
моей персоне.

-- Борис, -- представился я.

-- Алла, -- она чуточку сжала мою руку.

Музыка закончилась. Я собирался довести Аллу до ее места за
столом, но она меня удержала.

-- Мне нравится с вами танцевать. Давайте постоим у окна.
Подождем следующей мелодии. Тогда и вам не прийдется
принимать решение -- приглашать меня на танец или
воздержаться.

Однако под следующую мелодию мы не вышли в круг, пропустили
танец. Во-первых, мелодия была слишком стремительная: что-то
вроде цыганочки с выходом. Во-вторых, желающих
продемонстрировать свое мастерство оказалось с избытком.
Амплитуда их танцевальных пар была настолько широка, что
зрители испуганно жались к стенкам, боясь столкнуться с
разгоряченными танцорами. Места на всех не хватало. На
площадке развернулось нешуточное состязание. В конце-концов
танцевальный марафон выдержали два человека. Сторону жениха
представляла тамада, невесты -- высокий, темноволосый
мужчина лет сорока. Оба танцора немного подустали, то и дело
старались смахнуть капли пота с раскрасневшихся лиц. Не
желая уступать мужчина решил заработать очки на танце "в
присядку". Громкие аплодисменты зрителей подтвердили
правильности выбранной тактики. Но торжествовать победу было
рано.

-- Сейчас, Нинка свою коронку выдаст, -- в полголоса
произнес стоящий неподалеку мой сосед по столу двоюродный
дядька Володи.

Номер был достоин показа не в узком кругу, а, по крайней
мере, на клубной сцене. Наша тамада, описав мелкими шажками
круг в центре которого находился подуставший соперник,
взмахнула руками и не смотря на солидный вес, приближающийся
к ста килограммам, сделала классический пируэт, а затем села
на "шпагат". Зрелище было настолько неожиданным и
эффективным, что даже болевшие за своего представителя
родственники невесты, признали его поражение.

Новую струю в торжество внес аукцион за кусочек торта,
подаваемый невестой. Подружки невесты старались поднять
цену, подогревая своими выкриками азарт и дух соперничества,
в борьбе гостей за обладание каждым ломтиком свадебного
лакомства.

Первыми свадьбу стали покидать гости, чей возраст позволял
величаться "бабушками", "дедушками". За ними потянулись
пары, в которых мужчины не устояли перед соблазном,
переусердствовали в борьбе с "зеленым змием", и бдительные
супруги приняли волевое решение ускорить встречу благоверных
с постелью. Вскоре за изрядно поредевшими столами осталась
молодежь и женщины-родственницы, стали потихоньку собирать
освободившуюся посуду, оставшиеся закуски.

-- Еще немножко посидим, или не будем примазываться к
молодежи? -- спросила Алла. То ли по своей инициативе, то ли
по просьбе невесты, с которой она не раз шушукалась. Алла
взялась меня опекать и должен сказать, что скучно с ней не
было.

-- Это мне можно себя в старички записывать, а вам рановато,
-- пошутил я. -- наверное, пора и честь знать. Не следует
мешать хозяевам завершать уборку.

Мы попрощались с молодоженами, которых не смотря на явное
желание оставить застолье и уединиться, не отпускали из-за
стола.

Алла жила на другом конце поселка. Я вызвался ее проводить.
Она шутливо полуобняла меня за плечи.

-- Еще заблудитесь на обратной дороге, или наши местные
хулиганы решат отдубасить чужака. Давайте лучше прогуляемся
в вашу сторону, а там я сама домой доберусь.

Я не стал спорить. Алла взяла меня под руку и мы неспешно
пошли по затихающему, готовящемуся ко сну поселку. Несмотря
на то, что лето только еще наступило было душно. Повсюду
царил запах сирени, будораживший, напоминающий об обновлении
природы, вносивший какую-то сумятицу в мысли.

Мы шли молча. Я чувствовал тепло, исходившее от ее руки,
плеча.

-- Я в первый день обратила на вас внимание, -- тихо
проговорила моя спутница. -- В начале вы были каким-то
настороженным, колючим.

-- Каким? -- удивился я.

-- Мне показалось, что на свадьбу вы попали случайно. Вас
оторвали от какого-то важного дела. Вы пытались отрешиться
от него, раствориться среди гостей, но не знали как это
сделать. А может быть вас кто-то сильно обидел? вам было
плохо, и никак не удавалось перебороть чувство обиды, или
одиночества?

Я промолчал. Моя спутница была не плохим психологом. Решение
Наташи повременить с браком ради карьеры, хотя я с ним и
согласился, в глубине души меня задело. Я понимал, что
второго шанса в ее профессиональном становлении может не
быть, но в тоже время, меня обидело то, с какой легкостью
она предложила отложить регистрацию брака до ее возвращения.
Конечно штамп в паспорте это формальности. Он не дает
никакой гарантии счастливого брака, супружеской верности.
Любовь, порядочность, самоуважение и уважение к близкому
тебе человеку -- вот единственные сдерживающие факторы от
увлечений, романов на стороне. Тем не менее, официальная
отметка о браке, является как бы честным словом,
произнесенным вслух. Пока ты не поклялся, есть поле для
маневра, возможность выбора как поступить. Если дал слово,
считаешь себя человеком чести, должен выполнять взятые
обязательства.

-- А вы когда меня заметили? -- Алла сломала веточку темной,
махровой сирени, нависшей над полисадником одного из домов,
и шутливо помахала перед моим лицом, как бы отгоняя
несуществующую мошку или мои назойливые мысли.

-- Тоже в первый день, -- сам не зная почему солгал я.

-- А вот и не правда. -- Она снова взмахнула веткой сирени.
-- В каком платье я была в ЗАГСе?

-- Вас там не было, -- мой вариант ответа основывался сугубо
на интуитивной догадке. Кажется, я попал в цель.

-- Правильно. -- Алла улыбнулась. -- Я помогала убирать зал,
была ответственной за наглядную агитацию -- шуточные
пожелания, рисунки.

Кирпичный дом, в котором жили Володина мама и бабашка, где
первое время собирались обосноваться молодожены, я увидел
издалека; невольно замедлил и без того медленный шаг.

-- Маршрут движения изучен досконально. Теперь моя очередь
проводить вас, -- предложил я. -- Не волнуйтесь, на обратной
дороге не заблужусь.

Алла не отреагировала на мое предложение. Войдя в круг
света, одной из редких лампочек, расположенных на столбах,
протянувшихся вдоль улицы, она сосредоточенно отыскивала
что-то в веточке сирени.

Алла не отреагировала на мое предложение. Войдя в круг
света, одной из редких лампочек, расположенных на столбах,
протянувшихся вдоль улицы, она сосредоточенно отыскивала
что-то в веточке сирени.

-- Ага, нашла! -- Она протянула на ладони два цветка. -- С
пятью лепестками, -- пояснила Алла, заметив мое недоумение.
-- Говорят хочешь, чтобы пришло счастье, найди цветок сирени
с пятью лепестками и съешь.

-- И что, пробовали?

-- Давно, еще девчонкой. Тогда, все что я задумала сбылось.
Ну что будем есть? Не бойтесь колдовства? -- подначила она.

Я коснулся губами ее ладони, вдохнув, почувствовал щекочущее
движение цветка, увлекаемого моим дыханием. Алла, вслед за
мной совершила пришедший из детства ритуал призванный
обеспечить счастье таким простым способом.

Я вновь хотел напомнить о готовности выступить во роли
провожатого, но она опередила меня.

-- Вы сходите предупредите чтобы хозяева не волновались о
вашей задержке. Придумайте что нибудь. Там молодежь
собиралась встречать рассвет, скажите что хотите
полюбоваться восходом солнца.

В коридоре и кухне горел свет. Молодожены еще не прибыли.
Володина бабушка спала в зале, матери не было видно. Я
написал записку, оставил на видном месте, вышел осторожно
прикрыв входную дверь.

Алла ждала меня на скамейке, врытой у завалинки соседнего
дома.

-- Тут у меня через несколько домов школьная подруга живет,
не хотите в гости?

Я невольно взглянул на часы. Время для визитов скорее было
через чур ранним, чем поздним. Алла уловила мой взгляд.

-- Маша, привыкла к моим сумасбородствам. Мы в одной школе
несколько лет на ниве просвещения.

-- А я подумал -- школьная подружка, значит вместе учились в
школе.

-- Все правильно. Вместе пошли в первый класс, вместе
поступили в Балашовский педагогический институт, вернулись в
родную школу по распределению. Правда, я второй год как
бросила преподавать. Подалась в коммерцию, но без Маши дня
прожить не могу. Да она без меня скучает. Одним словом
неразлей -- вода. Родные сестры не всегда так дружат, как
мы, -- пояснила Алла. Гостья знала секрет закрытой на
задвижку калитки, успешно с ней справилась. На стук в окно,
вначале в комнате а затем в коридор вспыхнул свет. Хозяйка
не успела спросить кто в такой час не дает ей досмотреть
утренние, самые сладкие сновидения.

-- Маша, открывай, -- потребовала моя спутница. -- Только не
забудь халатик набросить, я не одна.

За дверью ойкнули. Щелкнул запор. Дверь оказалась открытой.
В коридоре никого не было. Мы услышали шлепанье босых ног.

Алла провела меня на кухню. Через минуту появилась Маша в
легком цветастом халате. Она была такого же роста как и
подружка, тоже темноволосая, но в отличии от Аллы, ее лицо
было не смуглым, а светлым с множеством веснушек, придававших
мягкость чертам.

Алла представила нас. Я пожал мягкую руку хозяйки и
окончательно утвердился в мысли что она принадлежит к типу
добрых, спокойных людей с которыми легко общаться, дружить.

-- Кушать будете? -- задала вопрос хозяйка.

-- Мы со свадьбы. Целый день ели. Вот чай или кофе не
повредили бы, -- высказал я просьбу.

-- Не слушай его, тащи что-нибудь пожевать, -- вмешалась в
разговор Алла. На свадьбе, когда на столах всего полно, есть
не хочется. А мы уже часа два с половиной по поселку гуляем.
Лично я проголодалась. И выпить чего-нибудь не мешало
покрепче чем чай.

-- Ой,у меня только самогонка, -- смутилась хозяйка.

-- Годится. Экологически чистый продукт. По крайней мере
есть гарантия, что не отравишься, -- увидев, как зарделась
ее бывшая коллега на ниве просвещения, произнесла Алла.

На столе моментально появились аппетитное, с прослоечками
сало, вареная курица, сочная редиска, зеленый лучок.

-- Может яичницу поджарить? -- Предложила хозяйка.

-- Не мельтеши, тут хватает чтобы человек пять накормить, --
остановила ее порыв Алла. -- Давай рюмки и хлеб.

На столе появились стограммовые, граненные стаканчики.
Насколько я уяснил в сельской местности эту посуду, во время
застолий предпочитали хрусталю. То ли потому, что мерка
удобная -- сто грамм, то ли по какой-то другой, неведомой
мне причине.

-- Наливать мужское дело, -- остановила Алла попытку подруги
наполнить рюмки.

Я выполнил обязанности разливающего. Девчата выжидающе
подняли наполненные до краев стаканчики.

-- За старых и новых друзей, -- не придумав ничего
оригинального, выпалил я. Осторожно, боясь расплескать,
дотронулся своей рюмкой до их.

Подруги проследили как я расправился с обжигающей горло
влагой и, не морщась, разделались со своими порциями.

Я поспешно хрумкнул редиской от перехватившего горло спазма.
Девчата, словно выпили не тянущую больше чем на сорок
градусов, в подслащенную водичку, церемонно чмокнули друг
друга в губы, и только потом приняли за закуску.

Разговор перескакивал с одной темы на другую. Алла
рассказала как прошла свадьба; что подавали; кто во что был
одет; кто что сказал; кто на кого посмотрел. Маша делилась
школьными новостями. В другое время мне пожалуй был бы даже
неприятен этот терп. Сейчас с воспринимал его как усталый
хозяин слушает мурлыкание кошки -- снисходительно и
умиротворенно.

После допитой до донышка бутылки с самогоном, дошла очередь
и до кофе. Подруги убрали посуду. Алла разрядила воцарившее
на кухне, вызванное неопределенностью дальнейшей ситуации,
небольшое напряжение.

-- Ну, что подруга, время не летное! Нам с Борей до утра
притулиться негде. Ему хозяев будить не удобно. Я пока домой
доберусь, солнце встанет, -- обрисовала Алла ситуацию, --
Пустишь на постой?

Маша снова зарделась, будто она, а не ее лучшая подруга,
собиралась квартироваться с едва знакомым мужчиной.

В комнате, которую нам выделила хозяйка было прохладно.
Огромный, видимо очень редко разбираемый диван жалобно
скрипнул, поддавшись моим усилиям. Алла сноровисто
расстилала простыни, одевала новые наволочки на подушки. Я
вышел во двор. Ночь уступала права утру. По середине
небольшого дворика возвышался сруб колодца. Я достал полное
ведро воды. Снял рубашку, брюки, остался в одних плавках.
Леденящая влага скатилась по плечам, ложбинке на спине. Я
набрал еще одно ведро и вылил на себя. -- Да, друг любезный
не замечал раньше за тобой такой слабости. -- Я разговаривал
сам с собой. -- Неделю назад объяснялся в любви одной
женщине, а сейчас готов лечь в постель с другой.

Не знаю почему, но особых угрызений совести я не ощущал.
Скорее всего мною двигало чувство обиды, желание, пусть
заочно нанести ответный удар. Я осознал, что дороже,
желаннее Наташи для меня женщины не существует и в то же
время был бы крайне завершилось холодным обливанием.

-- Странное ты существо, -- продолжал я самовоспитание, --
то ли длительная холостяцкая жизнь приучили тебя к
невоздержанию, то ли то, что считал любовью, совсем не
любовь.

Я понимал, что хитрю сам с собою, пытаюсь найти оправдание
поступку о котором в последствии возможно буду сожалеть. Не
знаю к чему бы привело мое самобичевание, если бы рядом с
колодцем не появилась Алла.

Она накинула большое махровое полотенце мне на голову,
принялась его концами растирать покрывшуюся мурашками кожу.

-- Замерз, миленький, -- как то ласково, по-домашнему как к
давно и хорошо знакомому человеку обратилась она. Алла
крепко прижалась к моей груди.

Через тонкий халатик, явно принадлежавшей подруге, я
почувствовал жар ее молодого тела. Услышал как громко и
быстро стучит сердце.

Крепко обнявшись мы прошли через коридор в отведенную
комнату. Свет не горел. Я сбросил мокрые плавки, она халатик.

Легко же тебя увести из стола, теленочек, -- как о ком то
постороннем подумал я о себе. И это было, пожалуй последнее
включение разума, дальнейшее можно было назвать
неуправляемым полетом разбужденной страсти. Причем тон
задавал не я.

Существует старый, избитый анекдот. Друзья спрашивают
приятеля: "Почему ты обращаешь внимание только на
пятидесятилетних женщин?" Потому что лучше женщин этого
возраста в потели ничего нет. Как так? А так!
Пятидесятилетняя думает что может быть это у нее в последний
раз и не сачкует, отрабатывает по полной программе".

Алла только приблизилась к первой половине критического
возраста, но вела себя так словно эта нось с мужчиной была у
нее последней. Она была и нежной и агрессивной одновременно.
Умеющей получить наслаждение и доставить своими ласками
блаженство другому. Легкая эротическая дрожь то и дело
пробегавшая по ее гладкой, шелковистой коже возбуждала
ответные импульсы в моем теле, волновала меня больше чем
прикосновения наших тел. Некоторое время я пытался
дирижировать нашим дуэтом, но затем уступил ее напору и
подчинился заданному ритму и темпу.

Стесняясь, идущего из потаенных глубин, крика, она зажала
зубами угол подушки, но так и не смогла заглушить блаженный
стон.

-- Хорошо-то как. Неужели такое может повториться!

Ее горячие, до этого момента напряженные руки ослабили
объятия. Опустошающая легкость овладела и моим телом. Я лег
на спину, чувствуя как сердце разгоняет усиленными толчками
увеличенные порции крови по сосудам.

Не в силах поднять руку, Алла, смешно выпятив нижнюю губу,
стремилась сдуть капели пота, выступившие на ее
очаровательном носике. "такое" оказывается смогло
повториться. Причем еще не один раз. Алла не уступала мне в
желании продлить слияние двух тел, добиться ни с чем
несравнимого взлета и опустошающего взрыва.

Кто из нас уснул первым, не знаю. А вот раньше проснулась
Алла. Когда я открыл глаза, она лежала подперев голову рукой
и смотрела на меня.

-- Доброе утро, -- чуточку смущенно пробормотал я.

Она нежно поцеловала меня в губы.

-- Наташа, это твоя жена? -- вопрос поставил меня в тупик.
Увидев, как поплыла вверх моя бровь Алла пояснила. -- ты уж
больше часа с кем-то воюешь, отдаешь приказы: "Вперед",
"Беречь боеприпасы!"; или же зовешь Наташу.

Я не стал вдаваться в подробности моей личности жизни,
ответил по существу:

-- Жена.

-- Она красивая? -- последовал вопрос, и следом за ним
типичное женское уточнение, -- красивее меня?

Не знаю какого ответа Алла ожидала. Сказать женщине, с
которой ты в данную минуту находишься в постеле, что жена
красивее -- мягко говоря глупо, рассыпаться в комплиментах
любовнице -- пошло. Я промолчал.

Следующий вопрос был из это же серии:

-- Она моложе меня?

Конечно возраст в любовных интригах дело не мало важное, но
если бы только это решало почему женатые или замужние люди
оказываются в постели с другой или другим, супружеских
измен, наверное, не было бы.

Шлепанье босых ног перед нашей дверью, избавило меня от
необходимости нести ответную чепуху. В дверь постучали.

-- Я должна отвести дочку в детский сад, а затем идти в
школу, -- не переступая порог, проговорила хозяйка. --
Завтрак на столе и в холодильнике.

Алла громко чмокнула, изобразив воздушный поцелуй.

Есть ни я ни она не стали, а вот растворимого кофе выпили по
нескольку чашек. Свадебное торжество еще не завершилось. К
одиннадцати часам гостей приглашали в дом жениха. Я напомнил
об этом Алле.

-- Для меня гулянка закончилась, -- с нескрываемой ноткой
сожаления произнесла она. -- Коммерция не терпит отпусков,
выходных; не признает больничных. Главные торговые дни --
субботу и воскресенье я пропустила, теперь надо наверстывать.

-- У тебя какое-то постоянное место, магазинчик, киоск? --
поинтересовался я.

-- Нет. Для этого нужен толстый кошелек, солидный доход.
Моих капиталов хватает только на аренду торгового места в
крытых рядах. Другие и этого не имеют.

Мы не стали затягивать прощание. У меня был готов сорваться
вопрос: "Мы еще увидимся?", но Алла меня опередила:

-- Если захочешь меня найти, сделать это просто -- приходи
на рынок. Я там каждый день как на боевом дежурстве. Вначале
стеснялась когда видела своих учеников. Теперь привыкла,
кому-то надо преподавать, кому-то торговать. Я кивнул
головой. Алла проводила меня до калитки. Щекоча дыханием
щеку, произнесла едва слышно:

-- Спасибо, за все. Цветок сирени не обманул. Хоть на
короткое время, но я почувствовала себя счастливой.

***

ГЛАВА 2

***

Моя пропажа хозяев не удивила. В общей суматохе это было
вполне естественным. Молодожены еще спали, а во дворе под
старой раскидистой яблоней уже стояли столы. Женщины сновали
взад и вперед расставляя тарелки с закусками, приборы. С
боку от составленных буквой "П" длинных столов, несколько
мужчин, не дождавшись общего застолья, боролись с похмельным
синдромом испытанными средствами, пытались устранить тяжелые
последствия вызванные в организме вчерашним неумеренным
потреблением спиртного, с помощью тех же самых сто граммов и
рассола из под огурцов. судя по покрасневшим лицам и громким
голосам это им удавалось.

-- Борис давай к нам, -- позвал меня вчерашний сосед по
столу. Я отрицательно покачал головой.

Володина мама, мое предложение оказать посильную помощь до
прихода основной массы гостей, вначале отвергла, а затем
нашла дело достойное мужчины. Мне доверили чистить громадных
копченых лещей, лоснящихся от жира. В качестве
рассасывающего средства хозяйка собиралась предложить гостям
холодного бочкового пива. По случаю свадьбы металлические
бочки были привезены из пивной столицы Нижнего Поволжья --
Волжского и хранилось в погребе. Доверить разделку рыбы
кому-то другому, хозяйка не рискнула -- черезчур
соблазнительно и аппетитно выглядели лещи. Я же, судя по
всему, доверия не утратил.

Количество гостей, готовых продолжить торжество на третий
день, заметно поубавилось. Собирались в основном близкие
родственники и друзья жениха и невесты. Рюмки, выпитые за
молодых, холодное пиво помогли присутствующим поднять
жизненный тонус, продолжить веселье. Основным событием
третьего дня явилось вбивание кола под фундамент будущего
дома молодых. Мне доводилось и раньше видеть эту процедуру.
Наблюдать без смеха, за ней было трудно.

По средине хорошо утрамбованной площадки втыкали громадный
дубовый кол. Рядом ставили кувалду, поднять которому не
всякому под силу. Назначили цену за удар и гости, по очереди
заплатив, энную сумму, лупили кувалдой по колу. Деньги
ложились на его макушку, жених и невеста выхватывали купюры
до того как их разможжит молот. Мало того, что кувалда была
неподъемной, у основания дубка вырывалась канавка, которая
заполнялась водой. В случае промаха, брызги обдавали
незадачливого молотобойца и молодоженов, если они не
успевали увернуться. Застолье приостанавливалось до тех пор,
пока каждый из гостей не попробовал свою силу, не внес взнос
на фундамент будущего жилья и кол, по макушку, не скрывался
в земле.

Почти все желающие испробовали свои силы по второму разу.
Кол упрямо возвышался над поверхность земли. И тут опять
удивила выполнявшая обязанности тамады родственница.
Конфисковав у мужу из кошелька несколько тысяч, она
заслужила право на пять ударов. Широко расставив ноги,
женщина как пушинку подняла молот над головой. Резкий выдох
и кувалда, описав дугу, размочила верхушку кола. После
пятого удара над землей виднелась небольшая кочка, сравнять
которую с поверхность площадки, не составило труда.

Обмыв фундамент будущего дома, гости решили устроить
купание. Смыть брызги, доставшиеся многим при неудачных
ударах молота. Небольшая речка протекала недалеко от дома.
Хозяйка вначале не одобрила затею, боясь что кто-нибудь из
перебравших гостей может забыть о правилах безопасности на
воде. Затем согласилась с доводами большинства: в речушке по
колено цыпленку и, если пойдешь топиться, сделать этого не
сумеешь. Под предлогом наведения порядка на столах,
попыталась увильнуть от массового купания новоиспеченная
теща, но безуспешно. Ее усадили в садовую тележку. Володя,
подбадриваемый со всех сторон дружескими шлепками, помчал
мало приспособленную к перевозке людей технику с ценным
грузом впереди развеселой процессии.

Воспользовавшись общей суматохой, я решил прогуляться по
поселку. Хотя за столом я налегал исключительно на пиво,
чувствовал, что слегка опьянел. Застольный марафон в котором
мне приходилось участвовать, требовал большей подготовки и
натренированности, чем я обладал. Была еще одна причина,
заставлявшая меня покинуть свадебную компанию -- желание
увидеть Аллу. Я сопротивлялся этому порыву, понимал что мой
интерес к Алле сиюминутен, вызван общей атмосферой царившей
на свадьбе, желанием избавиться от одиночества. Я осознавал
что не смогу, да и не захочу, предложить молодой женщине
ничего, что смогло бы изменить ее жизнь, сделать счастливой.
испытывал я что-то похожее на угрызения совести хотя и
старался не называть произошедшее прошлой ночью предательством
по отношению к Наташе. Червячок вины изредко взгрызался в
совесть. Наши отношения не зарегистрированы, но могло ли это
служить оправданием моего слабоволия? Вопреки доводам
разума, меня тянуло к женщине, с которой я провел утро в
постели. Трудно было вычеркнуть из памяти ее нежность и
ласку.

Аллу я увидел сразу, как только вошел в торговые ряды. Она
стояла за прилавком на котором были выложены детские вещи,
мужские клечатые рубашки, немного галантереи, парфюмерии.
Сзади, на специальных вешалках, висели женские плащи,
кофточки, платья. Я подошел поближе. Заметив меня, Алла
улыбнулась. Улыбка вышла какая-то неестественная, через
силу. Глаза были заплаканными.

-- Что то случилось? -- спросил я.

-- Так, ерунда. Ничего серьезного, -- ее ответ не казался
убедительным.

-- Чуть морду не набили, товар разбросали, и ничего
серьезного! -- вмешалась в разговор соседка по ряду,
торгующая почти таким же ассортиментом.

-- Кто чуть не набил морду? -- обратился я к ней, поняв сто
от Аллы правды не добиться.

Кто, кто! "Чурки" -- вот кто!

Я не сразу врубился, не понял о ком идет речь, хотя не раз
слышал этот обидное прозвище, бытовавшее среди солдат.
Увидев мое недоумение соседка пояснила.

-- Алла два дня на месте не стояла, а оно удобное -- рядом с
входом. Вот его и заняли какие-то кавказцы; разложили свой
товар. Сегодня она первой пришла, стала торговать. Те
появились, предъявили ультиматум -- освободи место, перейди
в глубь базара; теперь места наше. Мы попытались объяснить,
что она здесь постоянно торговала, кроме двухнедельного
перерыва. Черномазые доводов не слушали. Один -- самый
молодой, смахнул с прилавка несколько вещей. Тут ребята
подошли, "чурки" смотались. Обещали подъехать, разобраться.
Наверное за подмогой укатили.

Я посмотрел на Аллу. Она молча кивнула головой, подтверждая
рассказ подруги.

-- А что за ребята. Из вашего поселка? -- попробовал я
уяснить обстановку.

-- Нет. Не наши. У нас в последнее время много выходцев с
Кавказа появилось. Дома сравнительно недорогие, газ
подведен, вода есть, место спокойное, экология нормальная.
Есть армяне, грузины, дагестанцы. Много беженцев из горячих
точек. Часть из них бесплатно жилье получила в селах нашего
района. Со всеми как-то общий язык находим, ладим, --
присоединился к разговору то-ли муж, то-ли напарник,
помогавший торговать Аллиной соседке. -- Эти третий раз
появились, но уже стали свои порядки устанавливать. Сказали
что "чеченцы". Но по моему соврали. Она на своем языке
переговаривались. На чеченский не похож. Я из разговор
отличаю. Доводилось встречаться. Срочную служил в Моздоке,
рядом с Чечней. Перед входом в торговые ряды, эффектно, с
резким скрежетом тормозов, подняв завесу пыли, остановились
бордовые "Жигули" и песочного цвета "Газель".

Из машин вывалили человек восемь пассажиров и стремительно
направились в нашу сторону. То, что это представители
Кавказа или Закавказья было понятно с первого взгляда. Вид у
них был довольно агрессивным. Молодой, лет двадцати,
невысокий, на вид хлипкий парень, обогнув меня, остановился
напротив стоящей по другу сторону прилавка, Аллы.

-- Ну что, сучка, не хотела слушать совета, убраться миром,
теперь пожалеешь, -- брызгая слюной произнес он.

-- Эй, сынок, -- я легонько потянул парня за рукав рубашки в
свою сторону, -- не хорошо грубить и запугивать женщину. На
Кавказе с женщинами так не разговаривают. Или тебя
вежливости не учили? Надо бы извиниться за грубые слова.

Парень кажется принял меня за покупателя.

Он явно не ожидал вмешательства со стороны. Через плечо
бросил короткий взгляд, оценивая серьезность моих намерений.
Наличие мощной группы поддержки, умножило его решительность
и наглость.

-- А ты кто такой? Ты что меня за руки хватаешь?

Парень резко развернулся в мою сторону, попытался свободной
рукой разжать мои пальцы, сжимающие ткань.

-- Так как насчет извинения? -- переспросил я.

Ему не следовало бы делать такого резкого движения и
пытаться нанести удар кулаком мне в лицо. Мне не составило
большого труда парировать выпад простой подставкой ладони. А
вот его голова, резко притянутая за шею вниз обеими моими
руками не смогла избежать встреч с мои выставленным вперед,
вверх коленом. Парень скорчившись от боли со стоном прикрыл
ладонями нос. Сквозь пальцы, на асфальтированную дорожку
перед прилавком, закапала кровь.

Второй противник был помощнее и гораздо серьезнее
подготовлен. Я понял это получив довольно ощутимый удар в
грудь. Трехдневная гулянка на свадьбе не лучший способ
поддержания спортивной формы. Мой бросок с разворотом и
принящий удар правой ногой выглядели очень эффектно, но, все
же, надолго вывел из строя противника.

Промежутки между торговыми рядами, в целях экономии места,
делались не слишком широкими. Нападающие не могли окружить
меня со всех сторон. Они лишались возможности использовать
численное преимущество. Выдвинувшиеся вперед два человека,
не решались перейти к активным действиям, медленно
перемещались, в надежде оказаться за моей спиной. Я был
вынужден отступать, время от времени делая угрожающий выпад
в сторону преследователей. Один из нападающих решил изменить
тактику. Не обращая внимания на крики продавцов, он вскочил
на прилавок, сметая на землю разложенный товар, новоявленный
циркач совершил несколько прыжков, в надежде оказаться у
меня в тылу. Нацеленный на меня бросок не удался. Я совершил
нырок из под распластавшееся в воздухе тело, плечом чуточку
ткнул противника в корпус, лишая его возможности
сгруппироваться и мягко приземлиться. Со всего маха
неудачливый эквилибрист шмякнулся об асфальт. Потерянные
мною секунды, позволили нападающим взять меня в полукруг. Я
прижался спиной к прилавку, готовясь к серьезной схватке. Но
ее не произошло. Если я оказался в полукольце, то мои
противники оказались в клещах. С десяток молодых мужчин,
парней, привлеченных шумом, перекрыли пространство между
торговыми рядами. Здесь были и те кто занимался торговлей
или помогал родным в торговом бизнесе и те кто пришел
совершить покупки. Руководил ими мой знакомый, сосед Аллы по
торговому месту. Она также находилась среди моих нежданных
помощников. Вид у многих мужчин их подкрепления был весьма
решительным. Выкрики из толпы свидетельствовали о ее
готовности перейти к активным действиям. Высокий, худощавый
мужчина с небольшими черными усами на смуглом лице, видимо
старший в приехавшей компании, что-то гортанно крикнул своим
и примиряющим жестом, отдаленно напоминающим приветствие,
поднял правую руку.

-- Брат, зачем нам всем неприятности? Не лучше договориться
миром? -- обратился он ко мне.

Я чуть не рассмеялся. Со стороны могло создаться
впечатление, что это я и мои добровольные помощники
развязали инцидент.

-- Согласен. Только вначале пусть он извинится перед
женщиной, -- я ткнул пальцем в сторону парня, который стоял
чуть поодаль и время от времени задирал голову вверх,
опасаясь что кровь может снова пойти из разбитого носа.

Усатый кивнул головой. Его движение понуждало парня: "давай,
извинись". Но вот не горел желанием загладить грубость.
Пряча глаза, он буркнул нечто невразумительное. Толпа
загудела. Усатый схватил парня за руку и подтащил его ближе
к Алле. Глядя в землю тот выжал из себя:

-- Извини.

-- Здесь есть по близости место, где можно посидеть,
спокойно потолковать? -- обратился ко мне усатый.

-- Не знаю.

-- Кафе "Встреча". Там пивом из "Волжского" торгуют. Тихо
спокойно. Лучше места для беседы не найти, -- выступил в
роли посредника кто-то из моей группы поддержки.

-- А о чем говорить? -- Я не видел смысла в продолжении
выяснения отношений. Перед Аллой извинились. Получив отпор,
убедившись что у нее есть надежная защита, наглецы поумерят
пыл. Они вряд ли вновь посягнут на занятое место в торговых
рядах.

-- Нам здесь торговать, общаться. Не хотелось чтобы вы на
нас косо глядели. В знак примерения угощаем пивом, --
великодушно предложил усатый.

В стане моих сторонников сразу же нашлось несколько человек,
желающих на дармовщину промочить горло холодным пивом. мне
не хотелось идти в кафе в компании недавних противников, но
я не мог игнорировать желание, парней во время пришедших мне
на выручку.

Кафе располагалось в нескольких минутах ходьбы от торговых
рядов. Но мы до него не добрались. Едва не вспыхнул новый
инцидент. Его инициаторами выступили те, кого я в это время
и в данном месте, увидеть никак не ожидал.

Кто сообщил новоиспеченному супругу и его друзья, что я
попал в переделку, он потом вспомнить не мог. Но такой
сигнал поступил. Риск потерять права из-за управления
машиной в нетрезвом виде, не остановил владельца "Волги" и
обладателя "УАЗА" -- Володиных приятелей. Экипажи
сформировались в течение нескольких секунд. Жениха пытались
уговорить остаться, без него обойдутся, но он возмутился:

"Командира -- почетного гостя на свадьбе, какие-то черные
бьют, и он это встретит!" Увидев меня, окруженного
незнакомыми людьми, команда спасателей не верно оценила
обстановку. Первое решение было таким: врезаться обоими
машинами в толпу, а там действовать по обстоятельствам.
Только то, что шедшие на встречу машинам люди, двигались
спокойно, не выказывали признаков агрессии, заставило
изменить план. Машины затормозили, разъехавшись по ширине
дороги, перекрыли движение.

-- Что случилось, командир? -- Володя стоял чуть впереди
выстроившихся в цепочку друзей.

-- Да вот решил проверить какое пиво вкуснее. Из твоего
погреба или то, что продают в кафе. -- Я решил что только
шутка в данной ситуации сможет разрядить обстановку.

-- А нас сказали, что в центре, драка. Какие-то "чеченцы"
вас бьют, -- выкрикнул один из Володиных товарищей.

-- Мы не чеченцы, -- поспешно внес поправку усатый. --
Раньше жили в Степанакерте, теперь ваши земляки.

-- Все нормально. Ребята в начале немного погорячились, но
теперь конфликт улажен. Вот решили в знак примирения вместе
по кружке пива выпить, -- я внес ясность в обстановку.

В кафе не ожидали наплыва посетителей. В этом время обычно
бывает три-четыре, человека, а тут занятыми оказались все
столы.

"Если каждый выпьет хотя бы паре бокалов, усатому прийдется
выложить приличную сумму", -- подумал я и полез в карман за
деньгами. Возглавлявший группу наших недавних противников
остановил меня:

-- Я всех угощаю.

За прилавком стояла женщина. По внешнему виду она даже
отдаленно не напоминающая продавщицу пива.

Цивилизация дошла и до здешних мест. Барменша достала
большую стопку одноразовых пластиковых поллитровых стаканов.
Светло янтарная жидкость тугой струей ударила в стаканы
образовав над ними шапки пены. Пиво приятно холодило,
утоляло жажду.

-- Так вы не из Чечни? -- Володя, служивший в Грозном ни
за что не перепутал бы чеченца с другим представителем
Кавказа. Вопрос он задал только для того, чтобы начать общий
разговор.

-- Азербайджанцы. Жили в Нагорном Карабахе, за всех ответил
усатый, -- после известных событий, прошлось покинуть
Степанакерт. Попробовали устроиться под Баку. Работы
никакой, жить негде, с деньгами проблемы. Решили податься в
Россию. Наш родственник в Степанакерте, на асфальтобетонном
заводе работал. Еще до события в Карабахе перебрался в
Волгоградскую область. У него руки на месте, голова золотая.
В начале устроился в одном из поселков на асфальтовый завод
рабочим. Родственники помогли деньгами, купил простаивающий
кирпичный заводик. Наладил производство кирпича. Всех нас
приютил, помог приобрести жилье. Теперь мы, считай, местные.
Кто на заводе работает, кто в торговлю подался.

-- Земляки, значит, -- не вытерпел один из участников стычки
на базаре. -- А что же вы наглеете? Со своим уставом в чужой
монастырь прете?

В кафе воцарила пауза. Было слышно только прихлебывание
пива, треск раздираемой сушеной воблы. Представители двух
сторон вновь почувствовали себя если не врагами, то людьми,
отношения между которыми натянуты.

Что бы там не говорили о дружбе народов СССР но такого
массового неприятия и недоверия к людям другой "крови",
особенно когда речь идет о так называемых лицах "кавказской
национальности", под которую попадают фактически все
коренные жители Северного Кавказа, Закавказья а зачастую и
все обладатели смуглой кожи, темных волос, в бывшем союзе
никогда не существовало. Особенно обострилась эта проблема
после чеченской войны.

Мне на своей шкуре довелось испытать то, что принято
называть "чеченским синдромом".

Однажды, мой сослуживец, прошедший Афганистан, в порыве
откровения заявил, что психически здоровых людей, побывавших
на афганской войне -- нет. Я счел это высказывания спорным.
Побывав в Чечне, убедился сам -- война накладывает отпечаток
на каждого ее участника, Причем, если наше общество до конца
не осознает, не понимает сложности проблемы, она от это не
исчезнет сама по себе. Чеченский синдром в десятки раз
мощнее Афганского. Даже самые спокойные, уравновешенные
люди, столкнувшись с жестокостью, смертью, кровью, грязью,
ощутив неприятные войны со стороны большинства населения,
соприкоснувшись с цинизмом политиков, развязавших военный
конфликт и делающих все, чтобы откреститься от него,
заражались вирусом агрессивности. Причем направленность
агрессии предсказать практически невозможно. Она могла
выплеснуться на внешний мир -- проявиться в желании за
гибель товарищей, разделаться в с пленными боевиками. Могла
обнажиться в неоправданной грубости по отношению к
гражданскому населению Чечни, неприятии всех, чьей родиной
является Кавказ. Агрессивность могла проявиться в том, что
часть участников войны оказавшись, предоставленными сами
себе, невостребованными, на обочине жизни, не задумываясь
пополнят ряды тех, кто не выбирает средств и во всеобщем
бардаке, царящем в стране, делает ставку на насилие как
способом выживания.

У людей с повышенной совестливостью, агрессивностью может
быть направлена на самих себя. Не в силах побороть чувство
личной вины, ответственности за события, участниками которых
они стали не по своей воле, такие люди с трудом вписываются
в окружающий мир, создают трудноразрешимые проблемы себе и
ближним.

Чеченский синдром имеет и обратную сторону медали.
Свидетелями этого оказались участники сегодняшнего конфликта
на рынке.

Мне уже доводилось встречаться с таким феноменом, когда
представители многочисленных народов и народностей
населяющих Кавказ, в острой ситуации выдавали себя за
чеченцев. Объяснить это не сложно. Кто из нас в детстве не
грозил приятелям-забиякам что прийдет старший, не обделенный
храбростью и силой брат, дядя, отец, либо сосед и
накостыляет обидчику. Так и тут. Россия, ввязавшись в
чеченскую авантюру, получили по сопатке. Молча утерлась.
Средства массовой информации не мало сделали, чтобы создать
образ бесстрашных чеченский боевиков, способных дать отпор
Российским военным с МВДэшникам не только на территории
мятежной республики но, с таким же успехом, постоять за
себя, а если потребуется создать проблемы в любом уголке
страны. Для простого смертного, не пожившего на Кавказе,
отличить представителя одной горской народности от другой,
довольно трудно. Звание "чеченец" придавало большую
уверенность в собственных силах, было призвано вызвать
психологической мандраж у противника. Правда, в тех случаях,
когда в противостоянии участвовали те, кто прошел чеченскую
войну, такой прием мог сыграть роль красной тряпки, которой
размахивают перед носом разъяренного быка. Но происходило
это не так уж часто. Увы, наш случай подпадал под данную
категорию. Среди Володиных приятелей двое парней прошли ту
же школу что я и мой бывший подчиненный.

-- Я не услышал ответ? -- в голосе, служившего под Ханкалой
парня звучали нотки неприкрытой угрозы, -- Почему вы вместо
того, чтобы вести себя тихо-мирно, прете на рожон?

-- Понимаешь, Азим, -- усатый ткнул пальцем в молодого парня
которому я расквасил нос, -- подумал что над ним издеваются.
Два дня он торговал на одном месте, все было нормально. В
понедельник какая-то баба заявляет, что место принадлежит
ей. Нам уже не раз приходилось пускать в ход кулаки,
отбиваться от рекитиров, доказывать, что за свои интересы
умеем постоять и с нами лучше не связываться. Пояснение было
принято. Атмосфера разрядилась. Нависшие грозовые тучи
прошли.

-- За мир между народами, -- я поднял бокал с пивом, --
Будем считать конфликт исчерпанным.

То, что недавний противник выставил пиво, уважил хозяев,
сыграло положительную роль. Русский человек не умеет долго
обижаться, особенно если видит встречные шаги.

Усатый с охотой пожал мою протянутую руку, а вот Азим такой
готовности не проявил. Но на Кавказе принято подчиняться
старшим. Резкий окрик, заставил Азима подойти ко мне и
буркнуть что-то типа: "мир". Правда глаза от пола он не
поднял и, как я понял, обиду на меня за разбитый ном и
публичное принуждение к извинению перед женщиной, затаил.

Долго засиживаться в кафе наша компания не стала. Свадьба
без жениха -- не свадьба. С нашим возвращением, общее
веселье, которое на некоторое время на свадьбе сменилось
тревожным ожиданием , вспыхнуло с новой силой. Опять пели
частушки, плясали под магнитофон и баян, обливали водой тех
кто не участвовал в купании.

Алла, к моменту нашего возвращения на свадьбу, завершила
торговлю и заняла место среди гостей. Я не устраивал
перекрестного допроса. Она сама рассказала что пять лет
замужем. Сыну три года. Живет с ним и своей материю. Муж
официально не развелся, но год назад ушел к другой женщине.
Сейчас просится назад и она на распутьи -- не знает как
поступить. Сын в таком возрасте когда в доме нужна мужская
рука. С другой стороны не верится, что можно склеить
разбитую чашку. Да и обида и унижение от того что тебе
предпочли другую до сих пор не прошли. Мужу после ухода
никогда не изменяла. Был один маленький роман с заведующим
оптовой базой в Москве, где она, время от времени, пополняла
товарный запас. Дело закончилось на стадии поцелуев.
Случайно Алла заметила как ее ухажер, с таким же рвением,
лапал ее компаньонку. Желание углубить связь, пойти на более
серьезные шаги сразу же пропало. Хватало одной извилины --
благоверного.

Я сам удивился вопросу, который вырвался, когда
умиротворенные, мы были готовы уснуть прижавшись друг у
другу:

-- Если я предложил завтра пойти в ЗАГС, ты согласилась бы?

-- Ты собираешься после двух дней знакомства и второй ночи,
которую мы провели вместе, сделать мне предложение? --
удивилась Алла.

-- Не знаю. Но такая мысль пришла мне в голову, -- я был
искренен.

-- А я знаю, что твое предложение несерьезно, вызвано
минутным порывом. -- Алла чуточку отодвинулась от моего
горячего тела. -- Есть несколько проблем: Во-первых, если бы
я и захотела выйти за тебя замуж, то не смогла потому, что
формально замужем. Во-вторых, ты не свободен. В-третьих, то
что нам было хорошо в постели, не означает что у нас
сложится семейная жизнь! Слишком многими комплексами обладаю
я, да и тебе они кажется присущи.

Я промолчал, осознав верность ее выводов. Эта молодая
женщина, гораздо лучше меня оценивала реальность сложившейся
ситуации, мотивы нашего поведения, поступков. Я чувствовал
некоторую горечь от понимания что она права. Получалась
странная картина: принято считать, что женщины более
эмоциональны, подвержены сердечным порывам, не склонны
аппелировать к разуму когда дело касается любви, брака. Мой
опыт свидетельствовал об обратном. Так чего доброго получишь
нокаут после которого трудно оправиться, можно потерять веру
в свои мужские достоинства.

Алла поняла мое состояние. Я ощутил тепло ее дыхание на
щеке.

-- Не усложняй! Я привыкла жить сегодняшним днем. Мне было
очень хорошо. Ты помог мне вновь почувствовать вкус жизни.
Мне наплевать, что будут завтра! Спасибо за ночь, за утро
рядом с тобой!

***

ГЛАВА 3

***

Вернувшись со свадьбы, я рьяно взялся помогать матери. С
удовольствием возился в саду, огороде. Выполнял роль
неквалифицированной сельскохозяйственной рабочей силы.

Начало лета в деревенской жизни не самая напряженная пора:
посадка овощей закончена: время сенокоса не подоспело. Жара
не успела иссушить землю землю, так что полив, не столь
изнурен как во второй половине лета, да и дождики в это
время бывают гораздо чаще чем в конце июля -- августе.
Конечно, работу во дворе, саду, огороде в сельской местности
никогда не передать, и все же свободного времени у меня
оставалось предостаточно. Я успевал сходить на рыбалку. По
нескольку раз в день окунулся в ласковых водах неширокой,
спокойной речушки -- притока Медведицы, протекающей за нашим
огородом. Бездумно валялся на солнышке, подставляя по грудь,
то бока, то спину ласковым лучам. Вечером, с кем-нибудь из
друзей детства посиживал за бутылочкой самогона, закусывая
горячительное зеленью с грядок, дарами огорода, принесенными
с прошлой осени.

Отключение от повседневных забот, смена жизненного ритма, так
приятные в начале отпуска, вскоре моей деятельной натуре
прискучили. По вечерам я долго ворочался в постели не в
силах уснуть. Стал раздражаться по пустякам. Мать заметила и
поняла моей причину моей нервозности.

-- Что волнуешься как там у тебя дела в батальоне? Думаешь
без тебя не справятся? -- он поставила точный диагноз,
убедившись в этом продолжила. -- Я сама не могла дождаться
когда кончится лето и ученики вернуться с каникул. Видно мы
из породы "трудоголиков". Только учти -- кто не умеет
отдыхать, так не сможет в полную силу работать. И потом, ты
ведь обещал дядьке погостить у него хотя бы неделю на
пасеке. Если к нему не заедешь, он обидится на всю
оставшуюся жизнь.

Дядя Ваня был младшим сыном моих деда и бабушки по
материнской линии. С матерью у него небольшая разница в
возрасте год-полтора. Кроме них у бабушки выросло еще шесть
сыновей и две дочери. Все мужчины прошли войну, двое не
вернулись с фронта. После войны жизнь разбросала братьев и
сестер по всей территории Союза: от Ростова до Кишинева, от
Владивостока до Ленинграда. Если, во времена не столь
отдаленные, общение между родственниками поддерживалось
регулярно, в дом деда, который унаследовала моя мать, каждое
лето наезжали гости со всех концов страны, то, последние
годы, даже, стоившие раньше копейки, междугородние
телефонные звонки и письма стали редки. О поездках и
говорить не приходилось. Заработанной пенсии едва хватало
чтобы сводить концы с концами. И да же то, что дядьке как
участникам войны раз в год была положена пятидесяти
процентная скидка на проезд по железной дороге, погоду не
меняло. На поездку с другими членами семьи денег наскрести
сложно, а отпускать одного мужа в гости нежелательно:
здоровье не то, да и в поездах сейчас чего только не
случается. Тем более что мужики народ известный, без
бутылки, ездить не любят. Вот и получается что увидеться
родственникам, даже по таким печальным событии как смерть,
или радостным: свадьба, рождение детей -- которые раньше
собирали всю семью, проблема. Да еще какая! В позапрошлом
году умер два месяца сестра в Томске -- их хоронили дети и
соседи. Никто из родственников не приехал. Поездом далеко,
долго. На авиабилет денег, даже в складчину на одного,
наскрести не сумели: ограничились соболезнованием и посылкой
небольшой суммы.

Разобщенность с теми, кто живет далеко еще больше укрепляла
отношения с теми, кто рядышком. Мама и в детстве была дружба
с младшим братом. Теперь он стал ее единственной опорой. На
меня надежда была плохая. Я как ясное солнышко, появлялся
раз в год, на несколько недель, и вновь исчезал до
следующего отпуска. Мать привыкла полагаться во всех женских
и, частично, мужским делах на свои силы. Когда без мужской
силы совсем нельзя было обойтись -- обращалась за помощью к
брату. Тот никогда не отказывал, хотя жил по сельским меркам
далековато.

Обосновался дядя Ваня в небольшом поселке, относящемуся к
нашему районному центру, расположенному километрах в десяти
по течению той же речушки, что струилась и у нас. После
тяжелого ранения полученного в конце войны, долго лежал по
госпиталям. Так до конца не выличившись, вернулся в дом
родителей. Прошло несколько послевоенных не очень сытых лет.
Улучшения не наступало. Он и сам не верил что сможет
выкарабкаться. Что бы найти себе посильное занятие, однажды,
в качестве больше сторожа, чем помощника, выехал с соседом на
колхозную пасеку, располагающуюся летом в небольшом лесочке,
на берегу пруда. Осенью, когда пасеку привезли назад, Ивана
никто не узнал. Что тут сыграло целительную роль -- природа;
мед, прополис и пчелиная пыльца которые он употреблял;
травы которые подошло время, когда организм сумел отторгнуть
болезнь -- сказать сложно. Скорее всего, все факторы слились
воедино. С тех пор пчеловодство стало главным занятием для
дядя. Вначале он работал на колхозной пасеке, затем завел
свою. Медок, шедший на расхват, позволил скопить кое-какие
деньжата. Родительский дом был тесноват. Дядя Ваня хотел
начать строительство нового дома. Приценялся к
стройматериалам, подыскивая участок. Однажды прослышал, что
в соседнем поселке, председатель тамашнего колхоза,
перебирается в район и, по случаю, продает свой новый дом. С
одобрения родителей, дом купили. А вскоре дядя Ваня женился.
Через год родился сын, через четыре второй. Я был немного
старше Павла -- дяди Ваниного первенца. В детстве мы с ним
дружили, а два последних года, перед моим поступлением в
училище, он вообще жил у нас, так как средняя школа была
только а нашем райцентре. После окончания Саратовского
сельхозинститута, Павел вернулся в родной колхоз. Сейчас,
как рассказала мать, фермеровал.

Второй двоюродный брат -- Михаил, пошел по моим стопам,
поступил в военное училище, правда не в общевойсковое как я,
а танковое. Дослужился до старшего лейтенанта. Женился.
Сейчас тоже был а отпуску на родине. На второй день после
моего приезда, все семейство дяди Вани прикатило в гости.
Гостевали не долго. У Павла не закончилась посевная; Дядя
Ваня готовил пасеку к выезду. Женщинам представляла посадка
овощей. Взяв с меня честное слово офицера, что я на недельку
приеду погостить, они уехали. Словом своим я дорожил, да и
подольше пообщаться с дядькой и братьями мне хотелось, когда
еще доведется встретиться. Сборы не заняли много времени. В
армейский рюкзак я засунул спортивные брюки, рубашку с
короткими рукавами, свитер, рыболовные снасти, фонарь, пару
книг. Не забыл об охотничьем ноже. У соседа занял на время
резиновые сапоги, По утрам, на берегу реки, выпадает
обильная роса и без сапог не обойтись.

Моего приезда ждали. Зная мою любовь к парной дядя Ваня
третий день подряд топил баньку. Было еще свидетельство того
что гость желанный -- дядька поставил "медовуху". Самогонка
в доме редко переводилась, считай это главная конвертируемая
валюта деревни. Не гонят самогон разве только алкоголики со
стажем. У них обычно не бывает денег, чтобы купить сахар и
дрожжи, а если деньги появятся они не в силах дождаться
процесса созревания браги в течении десяти-двенадцати дней.
Томимые непреодолимой тягой, выпивают сдобренную градусами
жидкость не задолго до ее готовности к процессу перегонки. А
вот медовуха, даже у пасечников напиток, в наши дни редкий.
Все-таки цена на медок кусается, Выгодней его продать и на
вырученные деньги купить спиртное. Дядька и тетка к
категории жмотов не относились. Рецепт медовухи не слишком
сложен, но во многих местах позабыт. Дядька ничего особого
не изобретал. Разбавлял медок водой в пропорции один к
одному, нагревал но кипеть не давал, цедил. Когда сусло
остывало добавлял в него дрожжей и предварительно покипевший
в воде дикий хмель а также пряности: гвоздику, корицу. Чтобы
медовуха лучше играла, была приятней на вкус вливал в общую
массу сок черной смородины, вишни, или, если не было
другого, яблочный сок. Давал медовухе поиграть, побурлить на
солнце денька три, затем емкость ставил в более прохладное
место, чтобы мед доиграл, созрел. Через пару недель не
забывал несколько раз перелить. Напиток, соприкасаясь с
воздухом, окислился, давал осадок.

Через пару недель цвет менялся, медовуха набирала силу.

Чем дольше медовуха стояла тем лучше. Первую пробу было
снимать дней через двадцать. Женщинам для сладости, немного
добавлял в бутылку разогретого на паровой бане меда, мужчины
предпочитали неподслащенный напиток. Брала медовуха тех кто
ее отведывал из подтишка, была коварна. Принесенная из
погреба, холоденькая, пилось легко. Но, если увлечься, била
не только в голову, но и по ногам делала их ватными,
увеличивала силу притяжения земли многократно. И уж совсем
не терпела смешивания с другими, более крепкими напитками. Я
был свидетелем, в свой прошлый приезд, как сосед, до этого
уговоривший стакан самогона, отлакировал его медовушкой,
сосед еще тот бугай, за сотню килограммов веса. Бутылку
водки под хорошую закуску считал разминкой, а тут, после
второго стакана медовухи, уплотнившейся первач, так
захорошел, что пришлось его укладывать спать в баньке.
Перелезть через забор и пройти с десяток метров до
собственной постели не смог.

Павел и Михаил трудились в поле, решили о ужина их от дела
не отрывать, обедать сели в четвером: дядя Ваня, его
благоверная -- тетя Аня, Мишина жена -- Марина и я. Начать
дегустацию спиртного дядя предложил с самогона. Густой
наваристый борщ, требовал серьезного напитка, не совмещался
с медовухой по вкусовым ощущениям.

Тетка Анна, к употреблению спиртного относилась не
ободрительно, но в честь приезда гостя, шла на уступки, и,
даже сама пригубила рюмочку. Маринка в компании офицерских
жен научилась не пасовать перед крепкими напитками.

Поллитровая бутылка не та емкость, которой хватит на долго,
если пить стограммовыми рюмками. Пока жена раскладывала по
тарелкам картошку с мясом, дядя Ваня поменял пустую бутылку
на полную.

-- Ты бы старый, не гнался за молодыми, себе полрюмочки
наливал, -- не утерпела тетка.

-- Русский человек к полумерам не привык, -- изрек дядя Ваня
лихо выпив третью рюмку.

Он не принадлежал к категории людей, для которых рюмка
является единственной радостью в жизни, но как и все мамины
братья выпить в меру, повеселиться любил.

-- И когда, вы мужики, наптетесь этой гадости до отвала? --
в голосе тети Ани не чувствовалось ноток злости. Она
говорила скорее по женской привычке читать своим благоверным
нотации, при каждом удобном случае.

Выпитый самогон не позволял дядьке окончить дискуссию, без
выражения своей точки зрения на роль спиртного в жизни
мужчин.

-- Ты скажи, алкоголь враг рода человеческого или нет? -- на
полном серьезе задал он вопрос.

-- Еще какой враг! -- не удержалась, ввязалась в полемику
тетка, -- Сколько женщин и детишек горькими слезами пласут
от мужей-пропойц.

-- Как в "Писании" сказано, помнишь? -- продолжал дядя Ваня,
-- Возлюби врага своего.

Делать ссылку на святое Писание ему не следовало. Тетя Анна
не принадлежала к числу людей, регулярно посещающих церковь,
соблюдающих православные обряды. Кроме маленькой иконки
Божьей матери с младенцем, отпечатанной на календарике она с
возрастом все больше и больше приходила к мысли что что-там,
над ними есть. Богохульство мужа стерпеть тетка не смогла.
Наполнив мою рюмку самогоном, тетка демонстративно убрала
бутылку со стола.

-- Что ты мелешь, старый? Писание не трожь! А то я тебе
"возлюблю!" Вот гости уедут, ты у меня ни рюмки не получишь.

-- Буду я у тебя спрашивать, -- буркнул дядя, воспринявший
ее действия как личное оскорбление. -- Ты меня хоть раз
пьяным видела? -- он пошел в наступление.

-- А то нет. -- не сдавалась тетка, -- помнишь Девятого мая
из Дома культуры, после встречи ветеранов какой пришел?

-- Нормальный! Никто под ручку не вел, в канаве не валялся.
Пьяным она меня видела, -- начал заводиться мой родственник,
-- Да моей и твоей пенсии вместе взятых не хватит, чтобы
меня напоить.

Тетка первой сообразила что дискуссия набирает обороты и при
госте не стоит ее продолжать.

-- Ну ладно, вы тут доедайте, допивайте я пойду птицу
покормлю, -- она не удержалась, подковырнула мужа, -- а то с
тебя, теперь, работник хреновый.

Дядька проглотил замечание, промолчал. Тетка хлопнула дверью.
Марина вышла помочь свекрови. Я хотел разлить свою рюмку на
двоих, но дядька с заговорщицким видом нагнулся к шкафчику,
стоящему в углу кухни. Из его недр, он извлек поллитровую
бутылку, в которой плавали стрючки красного перца, на дне
покоилось несколько зубков чеснока.

-- Лекарственная! Он напомнил свою рюмку. Хочешь попробовать?

Я согласно кивнул головой. Он наполнил еще одну рюмку.
Горького перца в бутылке было с избытком. Мы оба усиленно
принялись цедить сквозь зубы, а затем набросились на салат
из редиски, соленые помидоры и картошку с мясом.

Мы не успели попить фирминный чай, в состав которого входило
с десяток травяных сборов, отведать трех сортов, откачанного
в прошлом году меда, поговорить за жизнь, как в комнате
вновь появилась тетка. Вид у нее был довольно решительным.

-- Ваня, пойдем со мной!

-- Куда еще? -- дядька не собирался прерывать процедуру
чаепития.

-- В сарай. Мне без твоей помощи не обойтись.

-- А Маринка не справится?

-- Чай остынет! -- дядька явно не хотел прерывать застолье.

-- Подогреешь, -- тетка начинала закипать.

Дядя был вынужден сдаться. Я последовал за ними.

В сарае царил полумрак. Тетка с решительным видом подвела
нас к сорокалитровой фляге, стоящей в углу сарая.

-- Ваня, а куда делась брага? Ты ведь перед выездом на
пасеку собирался выгнать самогон. Ребята просили, и на их
долю чтобы за горючку и пахоту расчитаться. Ты мужиков
будешь приглашать улья на платформу ставить; хочешь, не
хочешь, угощать прийдется!

Вопрос вывел дядьку из себя. Он думал что действительно
потребовалась его помощь, а тут перед ним комедию
разыгрывают.

-- Куда она могла деться? Разуй глаза, увидешь! Во фляга
перед тобой стоит.

-- Флягу я и без тебя вижу. Ты ее открой, -- настаивала
тетка.

Дядя Ваня нехотя нагнулся, поднял крышку фляги. Фляга
отсвечивала оголенным днищем.

-- И ты утверждаешь, что не превратился в алкоголика? Когда
же это ты успел брагу выжрать? -- теткин вид не предвещал
мирного исхода баталии.

-- Да, ты что, сдурела баба! Когда это я брагу пил. У нас
самогонка еще не кончилась: у медовухи, с хлопцами, только
пробу сняли. Стал бы я брагу глотать!

Тетка на минуту задумалась. Мужик вроде бы никогда не
опускался до того, чтобы уничтожать исходное сырье до
перегонки. Алкоголиком она его не считала, хотя и корила за
любовь к рюмке.

-- Так, а дружков своих ты в сарай заводил? -- она решила
устроить допрос с пристрастием.

-- Каких дружков? -- возмутился дядька.

-- Таких. Думаешь я не видела как ты на прошлой неделе из
погреба соленые помидоры в сарай тащил?

-- Да, ты что? Мы тогда бутылку на троих распили. Сосед
кому-то землю перепахал, ему бутылочку дали. Он меня и
своего кума угостил. А что в сарае у нас поллитру раздавили,
так ты ж его бабу знаешь. Разве она спокойно выпить дала бы?

-- Флягу они видели? -- тетка решила выяснить истину по
горячим следам.

-- Конечно видели! -- дядька ответил и только потом
сообразил на что намекает его половина. -- Ты что, совсем
сдурела? Да разве они пойдут на такое? Сколько лет рядом
живем! Друг другу привыкли доверять.

Может Пашкиных рук дело? -- тетка расширила круг
подозреваемых, включив в него и старшего сына. -- Им там на
пахоте вечером греться надо.

-- Будут они бражку пить, -- дядя Ваня лучше знал
потребности фермеров, -- Если бы самогонка пропала, тогда
можно было на Павла грешить.

Он немного помолчал, затем сам перешел в наступление:

-- А вот чем ты брательника похмеляла?

-- Когда?

Тетка думала, что хозяин не знал о визите ее старшего брата.
Тот имел привычку поправлять больную голову у жалевшей его
сестры. В последнее время визиты прекратились, но несколько
дней назад, брат опять забегал рано утречком, поправить
больную голову.

-- Тогда, когда я навоз по грядкам разбрасывал, -- хозяин
продемонстрировал глубокое знание обстановки.

-- Ах, тогда! ну вынесла ему кружечку бражки.

-- Вот его дружки, если он сболтнул, могли бражку утащить,
-- сделал заключение дядя.

Тетке потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить
услышанное, переварить информацию. Вначале она была склонна
с ней согласиться, но ей пришла на ум простая мысль, которой
она не замедлила поделиться:

-- Если бы эти алкаши в сарай забрались, они бы бражку
вместе с флягой унесли. А фляжка то на месте.

Следствие зашло в тупик. Объяснить факт исчезновения браги
без ссылок на неведомые, таинственные силы не представлялось
возможным.

-- Дядя Ваня, -- вмешался я в семейный разговор, -- а
выбежать брага не могла? Во фляге дырки нет?

Дядька пожал плечами. Мы вдвоем подняли флягу, осмотрели
дно. Видимых повреждений не было заметно. Нам не удалось бы
выяснить истину, если бы растроенный дядька не решил помыть
флягу и наполнить ее водой. Тоненькая струйка, просочившаяся
у самого днища объяснила все. Никакой мистикой тут не пало.
за две недели брага вытекла из фляги. Дядька и тетка
облегченно вздохнули. А мы с Мариной едва не умерли от
коликов, вызванных непрерывным смехом.

-- Жалко сахара и дрожжей, -- подвел итог следствия дядя
Ваня, голосом в котором нотой сожаления не прослушивалось,
-- но не смертельно. Поставим новую брагу.

Дядька был явно доволен тем, что тайна исчезновения браги
выяснилась, с него самого, его друзей, старшего сына все
подозрения сняты. Тетка сильнее переживала материальный урон
произошедший по небрежности, но также посчитала что
установление истины, много стоит.

Вечером приехали запыленные, уставшие братья. Они хохотали
слушая четыре варианта рассказа, о выяснении обстоятельств
пропажи бражки. Праздничный ужин, по поводу моего приезда с
приглашением родственников и соседей, как это принято в
селе, решено было перенести на более поздний срок,
совместить с мероприятием по случаю завершения посевной.

Тетка вначале взбунтовалась, когда ребята высказали желание
перекусить в бане в перерыве между пропаркой, но затем
сдалась.

-- Вы там только не напейтесь и деду не подливайте, --
потребовала она.

Парок был на славу. Веников не жалели. Отдыхая в предбаннике,
дегустируя медовуху, мы наметили план вывоза пчел на
усиленный медосбор.

***

ГЛАВА 4

***

Проснулся я от хлопанья дверей, шарканья ног на кухне. Тетка
уже успела подоить корову, выгнать ее в общественное стадо.
Дядя Ваня готовил корм поросятам, курям. Марина гремела
кастрюлями, тарелками готовя завтрак. Деревня лежебок не
терпит.

День нам предстоял напряженный. надо было просмотреть все
улья, поставить перегородки, чтобы рамки не перемещались при
движении, укрепить проволокой крыши ульев к основанию.
Следовало укомплектовать всем необходимым для автономной
жизни будку, которая размещалась на основании длинного
прицепа, сразу же после места, отведенного под два ряда
ульев. Выезд мы намечали на 22.00. Объяснялось это двумя
причинами: во-первых, Павел и Михаил, не дожидаясь пока мы
проснемся, укатили в поле, приедут только к ужину;
во-вторых, пчелы после облета окресностей вернуться в ульи и
успокоятся после захода солнца. Закрыть летки для переезда
можно будет только с наступлением темноты.

За работой время летит незаметно. Короткие перерывы мы
делали только для того, чтобы попить водички, передохнуть в
тени; один, чуть-чуть подольше -- пообедать. О прибытии
ребят возвестил рокот трактора на котором они прибыли с
поля. Прицеп, нагруженный ульями сдвинуть с мета и тащить по
грунтовой дороге мог только мощный "Кировец". Следом за
трактором у ворот остановились синие "жигули". Это прибыла
подмога -- Пашины компаньоны Дмитрий и Олег. Фермерство дело
хорошее, но в одиночку его осилить трудно. От дяди Вани я
слышал, что Паша и его два товарища объединили технику. На
общие деньги арендуют землю, покупают горючку, обрабатывают
поля сообща. Прибыль и убытки делят на троих.

Ульи, хотя были двухмагазинные, много не весили. Это в конце
медосбора, когда в каждый добавляется килограммов семьдесят
переработанного нектара их тяжело ворочать. Два человека
брали ульей, для удобства устанавливали его на специальные
носилки, несли к платформе, подавали на верх. Дядя Ваня и
Паша устанавливали пчелиные домики на деревянном настиле
платформы, летками наружу. Укрепляли что бы они не слетели
во время движения. Я работал в паре с Мишей. Дима и Олег --
составляли втору группу переносчиков ульев. Мы почти
заканчивали работу, когда случилось маленькое происшествие.
Вначале я не понял чем бы вызван танец Олега и Димы. Па,
которые они совершали, были чем-то средним между "танцем с
саблями" и "цыганочкой с прихлопом". Догадка пришла чуть
позднее, когда я услышал характерный звук над ухом, а затем
щеку ожег стремительный удар пчелиного жала.

-- Ложитесь на землю! -- спрыгивал с платформы, прокричал
дядя Ваня.

Нам не надо было дважды повторять команду. Вся бригада
распласталась на земле.

-- Улья старые, -- пояснил суть происшедшего наш главный
пчеловод, -- наверное образовалось отверстие; растревоженные
пчелы в него рванули.

-- Папа, что делать будем? Не ждать же пока все пчелы из
улья вылетят? -- подал голос, лежащий рядом со мной Михаил.

-- Вы полежите маленько, я сейчас, -- дядя Ваня заработал
локтями и коленями. Удалившись от опасной зоны он встал в
полный рост.

Отсутствовал он минут пять, вернулся с дымарем, из носика
которого валил едкий, густой дымок. С помощью фонарей мы
нашли дефект в улье. В одной из дощечек, на месте сучка,
образовалось отверстие в которое устремились пчелы, чтобы
выяснить кто нарушил их покой. С помощью дымаря часть их
удалось водворить во свояси, остальные наглотались дыма,
особой активности не проявляли, хотя и действовали на нервы
незатихающим гудением и баражированием в зоне наших действий.

Прервав работу, мы отправились в дом. Там подсчитали потери:
убитых -- нет, раненных -- нет, контуженных -- нет,
ужаленных -- пять человек. Только дядю Ваню пчелы пожалели,
не оставили ни одной отметинки. Больше всех пострадал Дима.
пять или шесть пчел выбрали его отнюдь не маленькое лицо,
объектом нападения. Глаза у парня заплыли, нос распух. Его
смело можно было выставлять на чемпионат по японской борьбе
"сумо", если бы он и не победил противников, то напугал бы
своим видом до смерти.

Осмотрев пострадавших, дядя Ваня посоветовал приложить к
месту укуса разжеванные листья петрушки. Она в изобилии
росла на одной из грядок. Воспользовавшись советом, я
убедился в действительности предложенного средства -- жжение
на месте укуса прошло почти моментально.

Предложение хозяйки, поужинать до отъезда, наша компания
отвергла. К месту, облюбованному под размещение пасеки, путь
был не близкий. Незначительная его часть совпадала с
заасфальтированной трассой. Основная же дорога была
проселочной, петляла вначале между полей, а затем и совсем,
шла вдоль леса. Ужин решили взять сухим пайком, и
расправиться с ним по прибытии на стоянку. Особенно на таком
варианте настаивали Павел -- он вел трактор, и Олег --
сидевший за рулем "жигулей". Мужиков можно было понять. Дядя
Ваня прозрачно намекнул, что для нейтрализации пчелиных
укусов припас обезболивающее, которое действует намного
эффективней чем петрушка.

Стоп сигнал, прикрепленный на будке, в которой нам
предстояло жить, отсвечивал в лучах от фар "жигулей".
Скорость передвижения нашей колонны была не велика. На
шоссе, в поздний час машин почти не было, по проселочной
дороге мы вообще двигались в полном одиночестве. К месту
расположения пасеки добрались когда на востоке уже начинала
светлеть полоска, возвещающая о предстоящем восходе солнца.

Павел лихо вырулил, развернув платформу так, чтобы она стала
на краю большой поляны рассекающей лесной массивчик на две
части. Некоторое время он перепирался с дядей Ваней, который
по приметам, известным только ему, утверждал, что надо
чуть-чуть проехать, чтобы пасека оказалась на том самом
месте, где она располагалась прошлое лето. Наконец, маневр
был окончен. Отцепив платформу, Паша развернул трактор,
направив его фары на место предполагаемого ужина. Мы вылезли
из "жигулей".

Глаза, ослепленные светом фар, с трудом различали в темноту
кромку леса, какие-то белесые пятна на ближайших деревьях.
Создалось такое впечатление, что кто-то неведомый нарвал
клочками вату и, словно снег на новогоднюю елку, разбросал
эти клочки по ветвям.

Я вдохнул воздух полной грудью. Терпкий, дурманящий запах
был мне не знаком.

-- Белая акация цветет, -- пояснил дядя Ваня источник
запаха. -- Лет пятнадцать здесь насадили лесополосы из белой
акации. Из-за них мы на это место приехали. Акация --
отличный медонос.

Теперь я понял, что это за белые клочья на деревьях цветы
акации.

Разгрузка не заняла много времени. Улья остались на
платформе. Дядя Ваня открыл летки и, без нашего
вмешательства, с появлением солнца, пчелы могли приступать к
облету, поиску медоносов. Одним словом, приниматься за свою
работу.

Костер из сухих, колючих стволов акации разгорелся в
считанные секунды, горел ярко. Достав припасы привезенные из
дома мы принялись за ужин. У ребят, незасеянным оставался
совсем маленький клочек пашни. Прогноз погоды на остаток
недели был благоприятным, поэтому фермеры решили немного
расслабиться. Медовуха всем пришлась по вкусу. Выпитых
стаканов не считали. Усталость сморила в начале старшего --
дядю Ваню. За ним в будку, подремать пару часиков,
отправились Олег и Дима. Потом дремота сморила и Павла. Он
прикорнул прямо у костра. Миша осторожно пробрался в будку,
вынес оттуда пару курток и одеяло, которым накрыл брата. Ни
мне, ни Михаилу спать не хотелось. Сегодня утром, я узнал
новость -- это его последний офицерский отпуск. После
окончания Омского танкового училища, двоюродный брат служил
под Читой. Женился на сибирячке. Через год в семье появилось
прибавление -- точная копия бабки, курносая, светлоглазая
девчушка. У тети Нюры появились козыри при воспитании Павла.
Он, хоть и был старше брата, все еще холостяковал. Тем что
Миша офицер, тетка гордилась. В деревне к военным отношение
уважительное. И вот теперь младшенький надумал уходить из
армии. Тетка попросила воздействовать на сына. Я не знал с
чего начать разговор. Миша решил сам излить душу; как, никак
офицерские погоня я одел раньше него, должность занимал
повыше.

Наверное ты меня записал в дизиртиры, -- подбросив дров в
костер, негромко произнес он.

-- Да нет. Хотя мне никогда не прийдет в голову решение
добровольно написать рапорт на увольнение.

-- Наверное, мы хоть и родственники, но слеплены из разного
теста, -- выдавил из себя Миша. -- Служить кое-как, я не
могу, служит как положено -- не получается. Плыть по течению
надоело. Пойду лучше в помощники к Пашке; здесь результат
труда будет виден, да и голодать не прийдется.

-- Ну на счет голодать, ты загнул! -- не выдержал я. --
Конечно задержки с выплатой зарплаты, пайковых есть;
кормежка солдат желает лучшего, но голодать -- это уж
слишком.

-- Ты по себе не суди. Комбат -- какое-никакое а начальство,
К начфину все-таки поближе. И потом: холостяку много ли надо
чтобы прокормиться. А с женой, которая в гарнизоне не может
найти работу, да с маленькой дочкой, попробуй покрутись пару
месяцев без зарплаты. Знаешь каково чувствовать себя главной
семьи когда не можешь дочке купить ни яблочка, ни апельсина,
а жена забыла когда последний раз преобретала обновку.

Я промолчал. Крыть особо было не чем. Мишу же понесло. Он
хотел выплеснуть все, что накопилось на душе, а может быть
убедить себя в очередной раз, что увольняясь из армии
поступает правильно.

-- Слышал, что наш президент, в шутку величает себя царем
Борисом. Какой он, к хренам, царь! Цари сами не гнушались
офицерский мундир одеть, какую-никакую заботу о служивых
проявляли. А ваш?

-- Ну, а что наш в создавшей обстановке может для армии
сделать? Ты же сам знаешь какое положение в стране. Еле-еле
концы с концами сводим, -- скорее по привычке не соглашаться
с похожими доводами подчиненных, что мне было положено в
связи с занимаемой должность, но далеко не из личных
убеждений, перебил я брата.

-- Да, брось ты. -- Миша сразу же уловил отсутствие
искренности в моем голосе. -- Даже в таких условиях можно
кое-что предпринять что бы не допустить развала вооруженных
сил.

-- Хочешь сказать, что наши правители для армии вообще
ничего не делают? А военная реформа?

-- Что ты сказал? Военная реформа? Где это ты ее увидел.
Кроме пусто-порожних разговоров о профессиональной армии, да
обвального сокращения вооруженных сил -- ее следы отыскать
сложно.

Я знал что так, при приблизительно так, думают многие
офицеры, служащие в подразделениях, на плечах которых лежит
вся тяжесть армейской службы, и все же не удержался,
возразил брату:

-- Там где офицеры пашут, та и следы реформы видны.

-- Не знаю как в вашем округе, но у нас слово "реформа" --
ругательное, -- Миша не собирался сдаваться. -- Борис
Николаевич точно войдет в историю не только как могильщик
КПСС, КГБ, но и вооруженных сил. Не знаю почему он это
сделал из боязни что армия может поддержать его противников
или пойдя у скудоумных советчиков на поводу, а может быть
потому, что сам никогда гимнастерку на носил, далек от
понимания проблем обороны. Ты посмотри: система начальной
военной подготовки разрушена. Раньше военрук своих оболтусов
хоть немного гонял, давал азы, которые потом помогали в
службе. То, что ее прийдется воссоздавать могу поспорить.
Сейчас приходят призывники ни подтянуться на турнике, ни
кросс пробежать не могут. Разве раньше в армию приходили
ребята с четырьмя-пятью классами образования? А теперь
сколько угодно. В прошлом году в соседний батальон попал
парень который три класса окончил. И представь -- родители не
алкаши, не бомжи. Обычная сельская семья. Пацан зимой
заболел -- год в школу не ходил. На следующий год, как
назло, ногу слома -- опять пропуск. Ну, а потом стыдно в
класс идти -- перенос. И все.

Правда парень с юмором оказался. Его спрашивать: "Какое
образование?" Он отвечает: "Начатое в средней школе, но
законченное на одну треть". "Что три класса закончил?" "Не
просто три класса закончил, в три года в одном классе сидел".

Кинофильм "Фан-фан Тюльпан помнишь? -- внезапно спросил Миша.

-- Помню.

-- Во Франции, в те времена, специальные отряды новобранцев
вербовали, отлавливали. Завербованным хоть что-то платили. А
у нас как призыв идет. Уклонистов -- десятки тысяч.
Подгребают всех кого можно. С судимостью берут. Явных
алкоголиков и наркоманов призывают. А потом удивляемся
почему дедовщина? Почему караулы расстреливают? Армию с
полным правом можно называть рабоче-крестьянской. Кто имеет
деньги или выход на власть -- детей отмазывают. Средства
массовой информации, выполняя социальный заказ о военной
службе только в мрачных томах пишут. Что обидно почти все
правда. Офицерский состав вкалывает "от темнадцати до
темнадцати", а зарабатывает мизер. У нас соседка-пенсионерка
покапает семечки на базаре, жарит и стаканами торгует. Она в
месяц больше меня имеет. Ну ладно это еще стерпеть можно. Но
ведь денег не дают на то, без чего армия превращается в
стадо необученных баранов -- боевую подготовку. Кому скажи
не поверят! Наш батальон ни горючки, ни снарядов для
проведения занятий, боевых стрельб прошлый год не получал.
Хорошо, бывший прапорщик уволившись, выбился в коммерсанты,
так он, по старой доброй памяти, выделили денег батальону на
приобретение солярки. Чтобы машины вышли из парка, деньги
втихаря зарабатываем на стороне. А ты говоришь перестройка в
вооруженных силах. В нашем полку те же проблемы.

Что я мог ответить брату.

-- Про Чечню не мне тебе напоминать. Меня сия чаша чудом
миновала. А часть однополчан хлебнула сполна, -- продолжил
брат. -- Бросили необученное, необстреленное войско. Думали
числом задавить, да ничего не вышло. Да после Чеченской
авантюры наш Верховный Главнокомандующий должен был из
пистолета, который *** стреляет, застрелиться. А ему хоть бы
что. Как разглагольствовал так и разглогольствует. Видно
окровавленные мальчики ему по ночам не снятся.

-- Надо терпеть. Не может такое положение длиться вечно, --
я выдвинул аргумент, которым успокаивал сам себя дойдя до
точки, не видя просвета в череде проблем, возникающих на
службе.

-- Терпи, если можешь! -- видимо Миша не раз слышал
подобное. -- Тебе резон хоть какой-то есть -- дождаться
военной пенсии. А я мучился, мучить семью больше не
собираюсь. Фермерство тоже легкий хлеб не предполагает, но
здесь хоть что-то будет зависить от меня.

Мы замолчали. Осадок от разговора был не очень приятным. Я
хотел было спросить Мину как жена отнеслась к его решению,
но передумал. Как относится -- понятно. Там не сахар. Ту не
понятно что ожидает.

Летняя ночь коротка. Пламя костра отчетливо видневшееся на
темном экране лесного массива, стало как бы размываться,
сливаться с усиливающимся потоком света, заполнявшим
пространство. Выпавшая роса умыла землю, прозрачным
слезинками скопилась на стебельках, листьях полевых трав,
цветов. Приглушенные ночные звуки, шорохи сменились на более
резкие, звонкие.

-- Я думал завтрак готов, а они тут лясы точат! -- дядя Ваня,
спустившись по маленькой откидной лестнице, направился в
нашу сторону.

-- Меню, не утверждено, -- подыграл я, -- продукты на кухню
не выданы. Отсутствие завтрака не наша вина.

Пока Миша принес новую порцию сухих дров, мы с дядей Ваней
на костре разогрели остатки вчерашнего пиршества,
вскипятили чай.

Ребята не отказались бы подремать еще пару часиков, но нам
предстояло, до их отъезда на поле, решить еще одну проблему.
Недели две на пасеке мы должны пожить автономно. Часть
продуктов мы приготовили заранее, однако, без пополнения
продовольственных запасов, в первую очередь хлеба, нам не
обойтись. Старенькие "жигули" на которых мы совершили вчера
ночной бросок из дома в лес, принадлежали Паше, числились за
фермерским хозяйством. Водительские права я
предусмотрительно захватил с собой и мне предстояло на
короткий срок освоить профессию водителя-экспедитора
пасечного хозяйства. В небольшом поселке новый человек --
объект пристального интереса: человек за рулем --
повышенного внимания со стороны участкового и Гаишников,
базирующихся на трассе, и изредка наезжающих с контролем в
поселок. Павел счел необходимым устроить смотрины, свести
меня с представителями власти.

К участковому мы заехали прямо домой, благо он жил на
окраине поселка. Предусмотрительно захваченная трехлитровая
танка прошлогоднего меда был принята хозяином не как взятка,
а как своеобразная плата за отпущение мне возможных мелких
прегрешений. Таким образом, я уравнивался в правах с
коренными жителями поселка и получил преимущества по
сравнению с чужаками.

Встреча с Гаишниками состоялась на чужой территории, в
небольшом кафе, рядом с автозаправочной станцией.
Автозаправка и кафе были частными. Всеми делами заправлял
Пашин одноклассник, а затем и однокурсник по
сельхозинституту -- Роман. Он был местным, особой
организаторской жилкой не выделялся. По окончании института
работал в колхозе зоотехником. В гору пошел после удачной
женитьбы. Новые родственники оказались людьми зажиточными.
Тесть помог с начальным капиталом, что по нашим временам
дело не маловажное. Были два момента которые в селе первое
время всезнающие кумушки частенько обсуждали. Почему,
родители жены, жившие в городе, не захотели пристроить зятя и
дочь где-нибудь рядышком? Ведь в городе квартиру купить не
проблема, с работой полегче. Почему владельцем автозаправки
по документам числился тесть, а кафе принадлежало жене
Романа? Правда вскоре разговоры стихли. Роман оказался
мужиком хватким. Трасса была оживленной, заправить машину,
перекусить в кафе, очередь не стояла, но поток желающих не
иссякал с раннего утра и до позднего вечера. А после того,
как рядом с автозаправкой возникла небольшая мастерская по
ремонту, машин, дела, судя по всему, пошли в гору. Роман
отгрохал себе двухэтажный коттедж, что раньше в поселке
позволяли себе лишь частенько сменяющиеся председатели
колхоза, да руководители местных органов власти.

Дружить особо бывшие одноклассники не дружили, но к услугам
новоявленного бизнесмена Павлу приходилось прибегать
неоднократно. Тот под процент ссужал деньгами, помогал
неведомо где достать за пол цены солярку, снабжал запчастями
к сельхозтехнике и машинам.

К площадке перед автозаправкой и кафе мы подкатили часам к
двенадцати. Хозяина на месте не было, укатил в город. А вот
Гаишники, чей рабочий день начался с позаранка, сидели в
кафе, собирались обедать.

-- Что кончили посевную? -- в ответ на Пашино приветствие,
поинтересовался высокий, плотный старший сержант милиции.

Форменная рубашка был ему немного маловата. Широкий кожанный
ремень от портупеи, на котором висела кобура с пистолетом,
сполз гораздо ниже пупка. Высокий лоб с большими залысинами
был усеян бисеринками пота.

-- Последний рывок остался. День-два и закончим, -- сообщил
Паша.

Второй милиционер, такой же высокий, но худощавый и
темноволосый молча пожал нам руки.

-- К Ромке чего заскочили? -- проявил любопытство старший
сержант.

-- Да мы не к нему, а к тебе Яковлевич, -- пояснил Паша. --
Вот двоюродный братан будет с отцом недельки две на пасеке
жить. Я им старенькие "Жигули" выделяю, за продуктами
смотаться, с миром связь держать. Так что, если за рулем
увидишь, погоню не устраивай.

-- Права есть? -- обратился ко мне милиционер.

Я хотел было достать водительское удостоверение, но он,
остановил мою попытку:

-- Верю. Покажешь, если правила движения нарушишь.

-- Он только до поселка и назад или сюда подъедет, без
особой надобности гонять машину не будет, -- вмешался в
разговор Паша. -- Человек военный. батальоном командует. К
дисциплине привык.

-- Доверенность на машину оформили? -- уточнил напарник
сержанта.

-- Ты что, Леша? Какая доверенность? -- не вытерпел Павел.
-- Машина за фермерским хозяйством числится. Считай, мы его
наняли, взяли в штат хозяйства.

-- Видел я таких нанимателей, -- усмехнулся Яковлевич. -- Вы
хоть бы себе на прокорм заработали.

Олег видимо решил прийти на помощь другу, сменить тему
разговора.

-- Автоматы на каждое дежурство таскаете? -- Олег кивнул
головой на зажатое у милиционеров между ног оружие.

-- Приходится, -- ответил Алексей. Начальство требует, когда
стоим на посту, чтобы бронежилеты одевали. А в них пару
часов на жаре побудешь и ноги протянешь.

-- Без жилетов скорее вытянешь -- буркнул Яковлевич. --
Четыре дня назад опять на водителя "камаза" напали. Шел в
колонне, отстал, и с концами. Труп не нашли. Водитель неделю
назад груз в Москву отгонял; назад возвращался с деньгами.
Машина как в омут канула. Его работадатели спохватились да
поздно. Талдычишь, талдычишь мужикам: "по одиночке не
ездить, посторонних не подвозить, ночевать в людном месте
или у поста ГАИ -- все бестолку." -- А почему думаете что на
водителя кто-то напал? -- поинтересовался Павел.

-- Интуиция.

-- Так это какой по счету случай? -- задал вопрос Олег.

-- За весну пятый. То ли банда гастролеров действует, то ли
маньяк объявился, -- с досадой произнес Алексей.

-- Какой маньяк! -- не согласился с ним напарник. --
Нападают только на дальнобойщиков или водителей больших
грузовиков. Почти все машины испаряются. Их или куда-то
загоняют, или, вероятнее всего, разбирают на запчасти.

-- Скоро прийдется с такой жизнь машину на прикол ставить,
-- заметил Дима.

Смотрите хлопцы, на дороге в ночное время будьте осторожней.
да, на пасеку у вас какое-нибудь оружие есть? -- обратился
ко мне Яковлевич.

Я вопросительно посмотрел на Пашу.

-- Есть берданка, -- неохотно отозвался тот.

-- Незарегистрированная конечно? -- изрек старший сержант.

-- Да ее оружием назвать нельзя. Еще с гражданской войны
завалялась. Так -- пугач, да и только. Дед ее на пасеку
берет для самоуспокоения.

-- Ох не любите вы закон соблюдать. Был бы с вашим
участковым, давно в поселке навел бы порядок! -- заметил
Алексей.

-- Нам своего участкового хватает, -- огрызнулся Павел.

Милиционеры давно закончили обед. Яковлевич уже несколько
раз посматривал на часы.

-- Нам пора, -- завершил он беседу. -- Мы в это время на
связь с начальством выходим, докладываем обстановку.

Мы попрощались. Сесть за руль доверили мне. Я довез ребят до
поселка. К вечеру они собирались вернуться на поле. Там
оставался нанятый, на период посевной, тракторист и еще один
рабочий. Для завершения работы нужна была массированная
атака всей бригады на оставшийся незасеянным клин. На пасеку
я возвращался один.

***

ГЛАВА 5

***

Старенький мотор натужно заурчал когда я, прибавил газ,
вылетел на плоскую вершину холма где, в тени деревьев,
приютилась пасека. Утром я не успел как следует полюбоваться
окрестностями, а сейчас, выйдя из машины просто оболмел от
открывшейся глазам красоты. Густые посадки белой акации
обрамляли большую поляну со всех сторон. Они тянулись к
глубокому оврагу, отсекающему поляну от леса. Листва
деревьев и кустов, сбегающих ко дну оврага, отличалась
сочностью и насыщенность тонов, по сравнению с листьями,
расположенных на опушке леса деревьев, как выгоревшие брови,
мающейся на пляже красавицы, отличаются от бровей выходящей
на подиум манекенщицы.

Несколько мощных дубков, не захотевших терять
индивидуальность в общем строю, объединились в небольшую,
живописную группу. Их не успевшие заматереть резные
листочки, изредка шелестели под покровами гуляющего сверху
оврага ветерка. Несколько берез хотели бы присоедениться к
мужской компании, но решимости у них хватало только на то,
чтобы преодолеть овраг и задержаться на его краю в ожидании
приглашения. Длинные ветки напоминали распущенные девичьи
косы, струились вдоль белых с черными отметинами стволов,
зазывно подрагивали, обещая не скупиться на нежность и ласки.

Километрах в двух, неширокая, спокойная река поблескивала
разноцветными бликами, отражая солнечные лучи, которые, как
и все остальное в такую жару, тянулись к спасительной речной
прохладе. Речка делала несколько изгибов, то приближаясь, то
удаляясь от леса.

Такой же пологий как и наш, но только освобожденный от
деревьев и кустарника, распаханный холм прильнул к реке,
утоляя жажду. Ровные зеленые рядки высаженной какой-то
сельхозкультуры не нарушали общей гармонии, первозданной
красоты.

Извилистая, накатанная проселочная дорога, соперничающая с
узором, выписываемым рекой, вела к небольшой деревеньке.
Домики были разбросаны без всякого плана, казались
маленькими и приземистыми. Похожие на маленьких букашек
коровы разбрелись по лугу. Две крохотные собаки, сновали
взад вперед, выполняя обязанности пастухов, не давая стаду
разбежаться.

Я глубоко вдохнул. Напоенный ароматом цветущей белой акации
и дополненый запахом чабреца, душицы и еще каких-то
неведомых трав, воздух. Голова пошла кругом.

-- Срочно под глушитель, а то забалдеешь, -- пошутил дядя
Ваня, увидев как я дышу полной грудью. -- Твоя тетка говорит,
что я сюда на курорт выезжаю, сбегаю от домашних дел.
Природа здесь живительная, но работы тоже хватает.

-- Готов к труду и обороне! -- поднеся руку к голове,
отрапортовал я.

Первая неделя на пасеке пролетела быстро. У меня был четко
очерченный круг обязанностей. Помимо прочего, я добровольно
вызвался готовить завтрак, обед и ужин. У нас был газовый
балон с походной плиткой, но мы ней почти не пользовались.
Из найденных кирпичей и привезенной чугунной плиты с
отверстиями, диаметр которых можно было менять, прикрывая
специальными кружками, мы соорудили некое подобие летней
печки. Ее можно было топить дровами. Еда приготовленная на
печке пахла дымком, не шла ни в какое сравнение с
приготовленной на газе.

На мне лежало пополнение запасов продовольствия; покупка раз
в три дня нескольких буханок хлеба, который мы хранили в
целофановом мешке; доставка из родника, протекающего на дне
оврага, ключевой воды.

В качестве подсобной рабочей силы, я использовался при
осмотре ульев, установке дополнительных магазинов, рамок. У
дядя Вани было сформированное, многолетним опытом, правило
-- без особой надобности в ульи не лазить: пчел не
раздражать, не мешать им заниматься медосбором. Этому
правилу мы следовали неукоснительно и поэтому особенно не
перетруждались, хотя от безделья не мучились.

В воскресенье с утра к нам на машинах прикатили гости во
главе с Павлом и тетей Аней. Фермеры решили на природе
отметить завершение посевной. А лес взяли жен, детей, так
что гам и шум, на спокойной и тихой поляне, стоял
несусветный. Дима пожертвовал на общий стол выраженного на
подворье кабанчика, так то в обед мы побаловали себя
шашлыком, приготовленным из свежатинки.

После обеда вся компания направилась на речку. Ребята
прихватили с собой старенький бредень, решили совместить
купание с рыбалкой. Вода в речке была на удивление чистой и
теплой, как парное молоко. Берега речки во многих местах
заросли камышом и осокой. На отмелях, среди больших зеленых
листьев желтели кубышки кувшинок, белели корзиночки белых
лилий. Из-за растительности у берега, управляться с бреднем
было сложно. Кроме того, что выброд оказался неудобным,
трава скручивала верхний и нижний шнуры снасти в толстый
канат, распутать который стоило больших трудов.

Рыба в речке водилась. Не смотря на возникшие проблемы в
нашем ведерке лупили хвостиками по стенкам пяток щучек,
отсвечивали темной чешуей два приличных линя, белели боками
с десяток подлещиков и десятка два плотвичек, пытались
выскочить из ведра нескольких резвых напяливших полосатые
тельняшки, окуньков. Порядком взмутив воду, намучившись с
распутыванием бредня, мы уже хотели ограничиться достигнутым
уловом как Дима предложил:

Мужики, а может не поленимся, махнем к омуту. Там уж точно
рыбки наловим.

У Павла предложение особого одобрения не вызвало. Но всей
компанией мы его уговорили. Время ужина еще не подошло.
лежать на берегу, загорать -- дело скучное. На двойную уху
наш улов не тянул. Почему бы не забрести пару раз у омута.
Там можно и крупную рыбу поймать. Под корягами в глубине
скрывались от дневной жары сомы, водились в тех местах
сазаны и судаки.

Миша и Олег скатали мокрый бредень, укрепили его на крыше.
Пообещав женщинам долго не задерживаться, мы отправились к
омуту.

Река в этом месте была почти в два раза шире чем в районе
купальни. Отсутствие лилий, кувшинок, другой растительности
свидетельствовало о том, что глубина здесь была приличная.
Дима, оказавшийся заядлым рыбаком, взял бразды управления в
свои руки. О том, чтобы просто забрести в воду двум рыбачкам
и процедив несколько метров водной глади, вытащить улов на
берег, не могло быть речи. На метр от берега, самый высокий
из нас -- Олег, скрылся в воду так, что над поверхностью
виднелись только кончики пальцев его вытянутых рук. Дима
предложил другой способ. К одной деревянной палке -- по
рыбацки "тычке", которая пойдет по глубине, мы привязали
длинную веревку. Дима и Михаил переплыли на другую сторону
реки, прихватив эту веревку. Вытянув поперек реки с ее
помощью бредень, мы перекрывали рыбе путь движения. Чтобы
тычка не всплывала, шла ближе к дну на ее конец одели
металлическое грузило. Павел оставался у второй тычки, зайдя
в воду по пояс. Я и Олег отойдя на некоторое расстояние от
натянутой западни, совершили заплыв в их сторону. Мы должны
были создать как можно больше шума, плыть барабаня руками и
ногами, отрезая рыбе путь к спасению. Следующей задачей Миши
и Димы была сложней. Им предстояло снова переплыть речку,
вернуться назад тужа, где их поджидал Павел. Совместными
усилиями, пока рыба не отошла от шока, вытащить бредень.

Я не верил в успех задуманного предприятия, но старался свои
обязанности выполнить с максимальной отдачей. Не знаю испугал
ли рыб наш шум, у любого человека появившегося на берегу
могло возникнуть впечатление что в речке барахталось стадо
сбесившихся бегемотов или подвыпивших слонов.

Мы с Олегом не стали мешать рыбакам, споро перебирающим
нижний и верхний шнуры бредня. Вытянутые метры снасти
свидетельствовали что мы мучились не зря. В ячейках бредня
трепыхались с десяток приличных рыбин. Мы с нетерпением
ждали появления куля, куда должна была сбиться основная
масса, не сумевшей ускользнуть, рыбы.

-- Первый, пошел -- радостно выкрикнул Миша, выбрасывая
подальше на берег небольшого килограмма на три сома.

Судя по по тому как замедлились движения рыбаков, вздулись
мышцы на руках куль не должен пустовать.

-- Мужики, тянем равномерно нижний и верхний шнуры, --
скомандовал Дмитрий. Что-то в куль тяжелый. То ли корягу
зацепили, то ли сомина попался.

-- Рыба так себя не ведет, -- скептически заметил Павел. --
Сом давно бредень порвал бы.

Взбаламученная вода не позволяла рассмотреть улов. Но то,
что в куле на находился облепленной тиной и другими
водорослями громадный предмет, сомнений не вызывало.

-- По счету три резко выдергиваем куль, рявкнул Дима.

Рыбаки выполнили команду. Такого улова никто не ожидал.
Увидев добычу, которая попала в бредень, мужики в ужасе
отпрянули от сетки, сквозь ячейки которой уходила вода.
Головы и спины мешали мне разглядеть что их так напугало,
заставило пережить нечто похожее на шок. Когда я, скорее
догадался, чем увидел что мы выловили, короткая, противная
дрожь пробежала по телу. Мне доводилось видеть гибель
врагов, хоронить боевых товарищей, но там, особенно в боевых
условиях психологически готовишься к встрече о смертью. В
тихом уголке, в заводи спокойной реки, под лучами теплого
солнышка встреча с кослявой кажется особенно ужасной
На берегу, выуженный нашей снастью, лежал труп человека.
С трудом пересилив желание поступить так, как мои
компаньоны -- отбежать от проклятого места, я наклонился над
уловом. Утопленник мужчина средних лет находился в воде
несколько дней. Труп распух, выглядел ужасно. На лице,
незащищенных одеждой кистях рук, виднелись рваные следы
нападения то ли раков, то ли хищных рыб, Это не был
несчастный случай. О том что перед нами или самоубийца или
утонувшей с чьей-то помощью человек, свидетельствовала
привязанная к ноге веревка. Скорее всего на ее другом конце,
до того, как улов попала в наши руки, находился какой-то
груз, оторвавшийся в результате рывков бредня.

Испуг и вызванное им замешательство прошли. Мужики вернулись
на свои места.

-- Что будем делать? -- Павел озвучил вопрос, который
волновал всех нас.

-- Без милиции не обойтись, -- заметил Миша.

-- Зато что рыбку бреднем ловили взгреют, -- Дима мыслил
практически.

-- Переживем, -- оборвал его Павел. -- Поступил так.
Праздник отменяется. Забираем женщин, детей и едем домой. По
дороге заскочим к участковому, все ему расскажем. Александр
сгоняет к гаишникам, поставит их в известность об улове. Если
наше присутствие здесь потребуется, вернемся все, а пока
Дима покараулит утопленника.

-- Я один не останусь, -- решительно заявил наш главный
специалист по рыбалке.

-- Одному, действительно тут торчать жутковато, -- подал
голос Миша. -- Я тоже останусь. Тогда и вам не надо будет из
деревни возвращаться. Нас Боря потом назад отвезет.

-- Добро, -- согласился Павел. -- Женщинам ничего не
говорить, не стоит их пугать.

-- А как объяснить что уха не состоится? -- Олег по опыту
знал, что его супруга потребует разъяснений.

-- Скажешь, что перекупался, плохо стало, -- посоветовал
Павел.

-- Ну, положим, плохо мне стало, а вы чего сорветесь? -- не
унимался Олег.

-- Дела не переделали! Ты что не только за себя, но и за нас
отчет перед Любкой держать будешь? -- в голосе Павла
прозвучали нотки раздражения.

Мы направились к машине, но усесться не успели.

-- Как хотите, мужики но бредень терять я не намерен. -- С
этими словами Дима наклонился над утопленником, ухватил за
рубашку. Рывком вытащил, заскользившее по глине, тело из
бредня, на зеленую, мокрую, от стекающих ячеек капель речной
воды, траву.

Павел попытался остановить товарища:

-- Подожди. Нам ведь надо объяснить как труп оказался на
берегу. Может ничего не стоит менять, трогать. Оставим все
как было.

-- Я скажу что зацепили труп блесной от спининга, -- нашелся
Дима. -- Какая разница для следствия, чем утопленника
выудили. А у меня снасть останется. Пока наше фермерское
хозяйство доход даст, с голоду подохнешь. На одной картошке,
даже с солениями, грустно. Бредешок хоть изредка позволяет
стол разнообразить.

Деловито, вполне освоившись с присутствием трупа, Дима
освободил застрявшую в ячейках и куле рыбу, сложил ее в
ведро. Десятка три раков, которых еще раньше, копошились в
другом ведре. Взглянув на них, Дима чуть-чуть изменился в
лице, побледнел и внезапно выбросил раков назад в речку.

-- Ты, что? -- удивился поступку друга Олег.

-- Раки хотя и любят чистую воду, а питаются всякой падалью.
Может они этого мужика пощипывали, -- буркнул
рыболов-любитель.

В кафе гаишников не оказалось. Зато мне удалось
познакомиться с его владельцем -- Романом. Именно так, на
мой взгляд, должны выглядеть "новые русские". Не те
карикатурные парни, которых изображают в телевизионных
рекламах, с растопыренными пальцами и отсутствующими,
бессмысленными глазами. Это был крупный, молодой мужчина.

"Они с Пашкой вместе учились значит ему нет тридцати", --
подумал я. Про другого человека с подобной комплекцией можно
было сказать, что он толстоват. Излишняя полнота Романа
скрадывалась высоким, под два метра, ростом и мощными
руками. Лицо простое, открытое. Светлое, выгоревшие на
солнце волосы, аккуратно подстрижены. Прическа не такая
короткая, как у работающих под качков парней, но и не
патлы. Светлые глаза, в первый момент, показались мне
колючими, изучающими собеседника, но когда он улыбался, лицо
сразу стало добрым, приветливым. Узнав кто я, Роман протянул
мне руку. Это было крепкое мужское рукопожатие. Не знаю,
почему, но для меня в первом восприятии человека рукопожатие
занимает важное место. Я терпеть не могу, когда тебе
подсовывают два пальца, или липкую, потную бесформенную
ладонь. Не понимаю и тех, кто стремится, компенсируя
собственную неуверенность или что-то там еще, стиснуть чужую
пятерню в тисках. Одним словом, Роман произвел на меня
хорошее впечатление. Кажется и я ему понравился.

Узнав, что я ищу гаишников, Роман полюбопытствовал:

-- Зачем они понадобились?

-- Пашка, с ними хотел связаться, -- я сказал полуправду.

-- А он сам что не подъехал?

-- Поддал маленько, -- я вновь не солгал, но и не выложил
всю правду -- Расслабился после посевной. А у них с
Яковлевичем какой-то уговор был.

-- Сегодня воскресенье. Гаишники где-нибудь по трассе
рыскают, порядок наводят, -- Роман а задумчивости
побарабанил пальцами по столу. -- Они на обед должны в кафе
заглянуть. Есть желание подождите. Можете оставить
сообщение, я передам.

Я не знал как поступить. В принципе утопленник под
компетенцию работников ГАИ не подпадал. Мы хотели поставить
в известность Яковлевича и его напарника об улове только
потому, что закралось подозрение -- пропавший на шоссе
водитель "камаза" и наш покойничек одно и тоже лицо. Я решил
оставить записку.

Проехать на речку к омуту, минуя нашу пасеку практически не
возможно. Точнее проехать можно, остаться незамеченным
трудно. С нашего пригорочка проселочная дорога
просматривается до купальни. Поэтому, когда я притормозил на
опустевшей от гостей пасеке, дядя Ваня сообщил, что
несколько машин, в том числе и Пашкина снова промчались на
речку.

-- Что там случилось? -- в голосе дядьки я услышал тревогу.

-- Покойника выудили, -- от дядьки я не стал скрывать
произошедшего.

-- Где?

-- У омута.

-- В тихом омуте, черти водятся, -- дядя Ваня произнес
поговорку которую мы уже вспоминали после неудачного заброда.

-- Черти, не черти, а утопленницу, под корягой забронировал
жилплощадь.

Мы не закончили разговор, как по дороге запылила еще одна
машина. Судя по раскраске, специальному оборудованию, это
были гаишники.

Я колебался, так уж необходимо мое присутствие на берегу
веки. В конце концов решил, надо ехать. На мое
"здравствуйте" никто не отреагировал.

Участковый, с помощью Олега, заворачивал труп в какой-то
брезентовый чехол. Гаишники слушали рассказ Паши о
происшествии. Остальные члены нашей временной рыболовецкой
артели, дополняли его повествование.

Подойдя ко мне Миша подтвердил возникшую догадку. В
утопленнике гаишники опознали своего знакомого -- пропавшего
несколько дней назад водителя "камаза". Участковому удалось
дозвониться до начальства. Труп приказано было доставить в
село. Сегодня гостей с верху не ждать, а завтра прибудет
следователь, занимающийся расследованием подобных
преступлений. В том что это преступление никто не
сомневался. Кроме веревки привязанной к ноге была еще улика
отметающая версию о самоубийстве.

Череп мужчины в двух местах был проломлен каким-то
предметом. Это не могло последствием неудачного прыжка в
воду. Даже коню понятно: в одежде в речку не сигают; шейные
позвонки, как определил участковый, не смешены, что
неизбежно при столкновении ныряльщика с каким-либо
предметом, или дном реки.

***

ГЛАВА 6

***

Я лежал на спине и любовался ясным, звездным небом. Дядя
Ваня спал в будке. Там места хватало на четырех человек, но
я предпочитал ночевать на воле. Моя раскладушка примостилась
между будкой и двумя первыми ульями, стоявшими на платформе.
Сквозь тонкую деревянную оболочку улья, до меня доносилось
мерное, умиротворяющее гудение уставших за день работы пчел.
Оно действовало лучше любого успокаивающего, или
снотворного, и не смотря на то, что происшествие случившееся
у омута, вывело меня из равновесия и того спокойного
состояния, которое возможно только при общении с природой, я
задремал не прибегая к своей обычной уловке -- счету белых
слоников.

Разбудила меня перебранка:

-- Дед, ты дурака не валяй, -- мне показалось что я уже
где-то слышал этот голос, -- Никакой оброк мы на тебя не
накладываем. Просто нам захотелось медку. Если ты нам
парочку трех литровых баллонов меда нальешь -- не обеднеешь.

-- Ребята, какой мед? -- дядя Ваня говорил еще громче, чем
незванные гости, -- видимо хотел превлечь мое внимание. -- Я
только выехал на пасеку. Пчелы в соты мед натаскать не
успели. приходите недельки через две, да не ночью, а днем.
Поможете покрутить медогонку, честным трудом медок
заработаете.

-- Дед, ты что не понял, мы пришли к тебе не в работники
наниматься, а за медом. Жалеешь несколько килограмм, так мы
запросто можем несколько ульев увезти. Сами займемся
пчеловодством. Говорят дело это доходное.

Прибывшие, уверовав в безнаказанность, убедившись что отпор
им не грозит, начали наглеть.

-- Хотите грабить пожалуйста, -- дядя Ваня перешел на крик,
-- только меда у меня сейчас нет!

-- Ну, ты нас достал, -- взорвался один из грабителей. --
Сиди в будке и не думай высовываться, а то мы не посмотрим
на твой возраст, вломим по первое число.

Осторожно, стараясь действовать бесшумно, я выглянул из-за
угла будки. Перед нашей платформой с ульями стоял
малометражный автобусик "Газель", на которых редко перевозят
пассажиров, а используют обычно в качестве универсального
средства перевозки разнообразных товаров во всевозможные
торговые киоски, точки, места на толкучках.

Из открытой двери будки разливался свет от двух свечек,
зажженных дядей Ваней.

Рядом с входом в будку, став одной ногой на металлическую
лесенку, по которой мы забирались в наше пристанище,
возвышался плотный, рослый мужчина. Чуть правее него
располагался, судя по тонкой талии, узким плечам вымогатель
помоложе. Третий компаньон находился в тени от будки. Я не
смог его разглядеть.

-- Дед, хватить шутки, шутить, -- парень отодвинул напарника
и сделал пару шагов, намереваясь подняться в булку.

Теперь я окончательно убедился, мы знакомы. Хотя
познакомились не так давно. И фигуру и голос, точнее акцент,
опознать не составляло труда. Я покопался, и через секунду
извлек из недр памяти имя парня.

-- Азим, -- тихонько позвал я, спрыгивая с платформы.

То, что за его спиной возник, не весть откуда взявшийся
человек произвело на любителя меда не такое ошарашивающее
впечатление, как в полголоса произнесенное его имя.

Молодой, азербайджанец, с которым мы столкнулись, отстаивая
право занять лучшее место в торговых рядах, не ожидал, что
на расположенной в лесочке пасеке, кто то может знать как
его зовут.

Реакция Азима была своеобразной: напоминали действия
напроказившего ребенка, который нахулиганив боялся расплаты,
и прятался за мамину юбку. Так и Азим, непроизвольно сделал
несколько шагов, пытаясь укрыться за мощной спиной
напарника. Теперь я узнал и его. Кажется товарищи звали его
Магомедом. Он участвовал в драке на базарчике, и получил от
меня удар ногой, который, судя по его реакции, был памятным
до сих пор. Жизненный опыт вещь не плохая. Синяки и шишки
полученные от противника, особенно если ты сам привык их
раздавать, вещь отрезвляющая. Мои противники видимо
припомнили, что даже большим количеством они не смогли со
мной расправиться и, поэтому, активного наступательного
порыва не продемонстрировали. Зато третий участник медовой
эпопеи русский мужичок явно запокойного вида, не соотнес мою
персону с человеком, способным повторить подвиг "Геракла",
сражаться в превосходящим противником, К тому же в руках у
мужичка имелась солидная дубинка, которой он решил
воспользоваться.

-- Не надо этого делать! Палка два конца имеет. Лучше
выброси ее от греха подальше -- дал я дружеский, бесплатный
совет.

-- Васька не рыпайся! -- Азим при повторной нашей встрече
выказывал признаки благоразумия.

Простая истина, что бесплатные советы мало кем
воспринимаются, снова нашла подтверждение.

Василий, сделав широкий замах, предпринял попытку опустить
дубинку на мой хребет. Это ему не удалось. Я совершил
небольшой шаг навстречу противнику, левой рукой отбил
довольно тяжелую, обладающую солидной инерционной силой,
дубинку, и сразу обхватил кисть, сжимающую рукоятку палки.
Моя правая рука вцепилась в ткань рубашки Василия где-то в
районе подмышки. Сильный запах перегара ударил мне в нос. У
меня сразу пропало желание наказать грубияна. Воевать с
пьяным и я не любил. Противник должен быть достойным.
Сломать напряженную, вытянутую руку в данной ситуации смог
бы слабосильный подросток, стоило только потянуть противника
на себя, и использовать колено в качестве рычага. Я не стал
этого делать. Вряд ли Василию оплатят больничный. А если ему
не только себя приходится кормить, а еще и семью? Отпустить
просто, не преподав маленький урок, то же было не
педагогично. Ведь человека предупредили о возможных
последствиях нападения. Я сделал резкий рывок, одновременно
совершил скручивающее движение обеими руками. Двигаясь в
одном темпе с противником, сделал подсечку правой ногой.
Василий звучно шмякнулся на то место, которое принято
называть мягким. Дубинка отлетела далеко в сторону.

Азим и его земляк не предприняли никакой попытки прийти на
помощь своему компаньону. Кроме памяти о прошлой стычке, их
удерживала берданка в руках дядя Вани. Воспользовавшись
суматохой, дядька отыскал ружье и стоял в дверях будки, всем
видом показывая что ситуация под контролем.

Встреча с землей, не отрезвила Василия. А может он, как и я,
не любил, не умел проигрывать.

Когда, я повернулся к лежащему на земле противнику спиной,
он решил предпринять еще одну попытку расправиться со мной.
Реакция у него, не смотря на явное пристрастие к спиртному,
была не плохая. За секунду вскочить, захватить противника за
шею обеими руками, смог бы не каждый. Я крутанулся пытаясь
ослабить захват и сбросить висящего на мне борца-любителя.
На борцовском ковре его прием был бы квалифицирован как
запрещенный и Васе грозила дисквалификация. Увы, в данной
ситуации, у нас не было строгого судьи. Зато оказался
активный болельщик заинтересованный в моей победе. Увидев
вгромоздившегося на меня противника, дядя Ваня не раздумывая
нажал на курок берданки. Дикий крик свидетельствовал что он
не промахнулся. Василий моментально погрузнел, разжал руки и
вновь оказался на земле. Теперь он лежал на боку. С ужасом я
заметил как его светлые брюки начинают темнеть ниже талии.

-- Дед, ты что сделал? -- крикнул Азим, -- за что парня
порешил?

Дядя Ваня особого беспокойства не выказал.

-- Будет знать как по пасекам шляться!

-- Ну ты и сволочь! -- не успокаивался Азим, -- ни за что,
ни про что человека жизни лишил.

-- Ты меня не сволочи, сопляк, -- в свою очередь возмутился
дядя Ваня. Он успел перезарядить берданку, и я опасался что
может снова ее применить. -- Кого это я убил? Этого
придурка? -- Новоявленный Вильгельм Тель, ткнул стволом в
сторону лежащей без движения жертвы.

-- Кого же еще?

-- Не мог я его убить. У меня патроны не дробью, а солью
набиты. Задницу ему отмачивать придется, несколько дней
сидеть и лежать на спине будет ва-ва. Но это не смертельно,
-- авторитетно заявил дядя Ваня.

Я нагнулся над поверженным противником. Острый запах
свидетельствовал что брюки испачканы не кровью, а другим
продуктом жизнеобмена.

Пульс четко прослушивался. Получив заряд соли, мужик всего
навсего потерял сознание, оказался в обмороке.

Я пошлепал Василия по щекам.

-- Что это было? -- он произнес крылатую фразу из кинофильма
об особенностях русской национальной охоты. Я не был уверен,
что этот фильм Вася видел. Скорее всего он повторил
интонацию главного героя, чисто интуитивно, оказавшись в
схожей ситуации.

-- Подсолили тебя немножко, -- съязвил дядя Ваня, что бы
солнышке не протух. Если хочешь на заднице сидеть, дуй бегом
к речке, попробуй с часик помокнуть. Может поможет.

-- Заедете за мной, -- чуть не плача попросил легкораненный
своих приятелей со стонами и ругательствами он затрусил по
дороге, ведущей к реке.

-- Подожди, -- попытался остановить его Азим. -- Мы сейчас
едем.

-- Ну нет, -- я не принял такого развития дальнейших
событий. -- Нам кое о чем стоит поговорить.

-- О чем?

-- Как в оказались в районе пасеки? -- задал я вопрос. --
Насколько я понял, живете вы в другом районе.

-- Мы что не можем ездить где хотим? -- в голосе Азима
прозвучали нотки вызова.

Дуло берданки повернулось в его сторону и оказалось на
уровне того места, которое чуть раньше выполнило у Василия
роль мишени.

-- Мы с Магомедом занялись своим бизнесом, -- поспешно
произнес Азим, кивнул головой в сторону напарника --
перспектива стать мишенью его не устраивала. -- Подрядились
поставлять автомобильные запчасти постоянным клиентам. Имеем
свою торговую точку запчастями.

-- Тепло, но не жарко! Я спрашивал не чем вы занимаетесь, а
как здесь очутились? -- меня не удовлетворил ответ.

-- Я же сказал, мы торгуем запчастями. Мотаемся везде где
можно их подешевле купить или подороже продать. Тут у вас
рядом с бензозаправкой ремонтную мастерскую открыли. Мы и с
ними контактируем.

-- От заправки до нас километров десять будет, -- меня все
еще не удовлетворили пояснения, -- Да и стоит пасека в
лесочке.

-- Мы на речку купаться ездили. Вашу будку видели. Местные
пацаны сказали, что сюда, каждый год какой-то дед с пасекой
выезжает, -- выдал информацию Магомед.

-- Значит решили медком полакомиться? -- дядя Ваня едва
сдержался, чтобы повторно не нажать на курок.

Сладкоежки промолчали.

-- Купаться к омуту ездили? -- не знаю почему у меня
вырвался этот вопрос.

Незванные гости переглянулись.

-- К какому еще омуту? -- мне показалось, что Азим
поторопился с ответом.

-- Ну туда, где поглубже, -- конкретизировал я.

-- Это там, где утопленника нашли? -- Магомед отставал от
напарника по части ведения хитроумных бесед.

-- А вы откуда про утонувшего знаете? -- я продолжил
наступательную тактику.

-- В кафе разговор слышали, -- вывернулся Азим.

-- Чей разговор? -- обратился я к Магомеду.

-- Ты что, следователь? -- не дав открыть рот другу, вспылил
Азим, -- В селе и на заправке только и говорят о
водителе-утопленнике.

Да, следователь из меня никудышний. Дураку понятно, что в
маленьком селе, такую новость, как выловленный утопленник,
не скроешь. Милиционер, гаишники, наша компания -- слишком
много людей, чтобы сохранить случившееся в тайне. И потом,
кто меня уполномочивал вести допрос с пристрастием? Конечно,
сообщить, об их появлении в здешнем районе и визите на
пасеку, участковому стоит. Люди не местные -- раз, бизнес
связан с запчастями, а то, что пропавшую машину могли
разобрать на отдельные механизмы и детали, вполне вероятно.
-- два. Ребята агрессивные, шустрые, от таких всего можно
ожидать -- три. Я решил, что пора заканчивать нашу беседу.
Пусть убираются по добру по здорову. К такому выводу, видим
пришел и Азим.

-- Долго нам еще под прицелом находиться? Или ты намерен нас
в милицию сдать? -- обратился неудачливый рэкитир ко мне.

-- Не мешало бы, -- подал голос дядя Ваня. -- А то вы совсем
обнаглеете. Рыщите как шакалы, ищете где что плохо лежит.

-- Ладно, валите отсюда. Да больше не попадайтесь! --
милостиво разрешил я. Решение уладить конфликт таким образом
было наиболее разумным. А конце-концов, урона нашей пасеке
любители меда не нанесли. Немножко пришлось помахать руками
-- так это разминка. Пострадавшими можно считать наших
противников. Заряд соли дело не смертельное, но неприятное.

Повторять не пришлось. Азим и Магомед рванули к машине. Сев
в салон, Азим не вытерпел, огрызнулся.

-- Сам, не попадись на узенькой дорожке!

Выстрел из берданки ощутимого урона нашим противникам не
принес. Металл не мягкое место. Соль лишь кое-где отслоила
краску. Машина рванула вверх по дороге. Азим, наверное забыл
о компаньоне, отмокающем в воде. Проехав метров пятьсот,
машина резко развернулась и понеслась в сторону реки.

Весь день мы трудились ставя в улья дополнительные рамки с
вощиной. Погода стояла отличная. Акация цвела дружно. Семьи
за прошедшую неделю окрепли, молодые пчелы подключились к
работе, быстро заполняя ячейки продутом переработки нектара.

К вечеру я собрался в деревню. Надо было пополнить запас
картошки, других овощей. Купить хлеб. Попариться в баньке.
купание в речке дело хорошее, но целительно воздействие пара
оно не заменяет. Кроме того я хотел узнать как продвигается
расследование, связанное с нашим уловом.

Павел и Михаил обрадовались моему приезду. С видом хорошо
поработавших людей они сидели на ступеньках ведущих в
коридор и дымили сигаретами.

-- Баньку топить будешь? -- встретил меня вопросом Михаил.

-- Ну вы даете мужики! Кто у кого в гостях? Совсем
обленились, -- я укоризненно покачал головой. -- Где это
видано чтобы хозяева лясы точили, а гость баню топил?

-- Какой-там обленились, -- отозвался Миша, -- Братан совсем
загонял. Сегодня тон десять гречки перелопатили.

-- Вы же посевную должны были закончить, собирались
передохнуть, -- припомнил я разговор братьев, который они
вели на пасеке.

-- Думали закончить сев, да не получилось.

Горючка кончилась, -- Павел не скрывал огорчения. --
Надеялись хватит солярки чтобы завершить посевную. Да вот,
облажились.

-- И что нельзя нигде купить? -- поинтересовался я.

-- Были б деньги купить можно. Роман всегда поможет солярку
подешевле достать. Загвоздка в деньгах. В нашей тумбочке они
почему-то не водятся. Роман в долг бы дал, но мы по старому
займу с ним еще не расчитались. Он хоть небольшой процент со
своих берет, но все равно сумма набегает приличная, --
пояснил старший брат. А про кредиты в банках фермерам мы
только по телевизору слышали.

-- У меня миллиона полтора наберется. До отъезда я могу их
занять, -- предложил я посильную помощь.

-- Это крохи, -- улыбнулся Павел, -- Нам ведь скоро
прийдется посевы обрабатывать. Без горючки все равно не
обойтись.

-- Где же вы собираетесь деньги доставать.

-- Выход есть. Мы решили остатки прошлогодней гречихи
продать. Вначале хотели ее немного попридержать. К концу
лета она обычно у переработчиков подскакивает в цене, а
сейчас они еще свои запасы не исчерпали. Ну да делать
нечего, без денег не обойтись, -- Павел махнул рукой.

-- Покупателей нашли? -- спросил я.

-- Да. Через Романа с переработчиками договорились. Они
обещали тон пятнадцать, двадцать принять. Деньги выплатить
сразу после получения гречки. Мы сегодня один "камаз"
нагрузили. Олег завтра с утречка его в город погонит.

Наш разговор на производственную тему прервала тетя Аня.

Увидев меня тетка улыбнулась, поздоровалась кивком головы.

-- Там тебя к телефону зовут, -- обратилась она к старшему
сыну.

-- Кто? -- удивился Павел.

Дядя Ване, как участнику войны телефон установили бесплатно
к какому-то юбилею победы. В небольшом селе телефоны были
наперечет, ими почти не пользовались, предпочитая пройти
несколько сот метров и общаться с соседями без помощи
телефонной трубки.

-- Кучерявый.

-- Кто такой? -- поинтересовался я у Миши, когда старший брат
скрылся в доме.

-- Это уличное прозвище участкового,-- улыбнувшись, ответил
Михаил

 -- Я тоже не сдержал улыбку. Голова участкового давно
расстался с волосами. Он мог бы выступать на конкурсе
обладателей идеальных лысин.

Павел вышел через несколько минут. Вид у него был
озабоченный.

-- Кажется баня сегодня не состоится, -- заявил он. --
Участковый просит нас прийти.

-- Мы же утром с капитаном-следователем, приехавшим из
района говорили, дали показания как свидетели, -- удивился
Миша.

-- Кажется отыскался след убийц, -- скорее всего Павел
получил какую-то информацию по телефону.

-- Ну а мы тут причем? -- Мише не хотелось идти на другой
конец села.

-- Ты то не причем, а я маленько вляпался.

-- Как так? -- пришло время удивиться мне.

-- У нас тут недавно два шустряка появились, запчасти новые
и старые с доставкой на дом предлагали. Я у них кое-что по
дешевке покупал, -- пояснил Павел.

-- Ну и что? Причем тут запчасти? -- Миша, как и я ничего не
понял из объяснения брата.

-- При том. Вполне может статься, что некоторые запчасти с
пропавших на трассе машин.

-- Продавцы, случайно не азербайджанцы? -- у меня возникла
неприятная догадка.

-- Что черные точно. А вот какой национальности, не знаю, --
Павел секунду помолчал, -- Хотя, постой. Я один раз бутылку
самогона им поставил. Они не отказались. Младший сказал что
они то же христиане -- армяне. Водку пьют, свинину едят.

-- Имен не помнишь?

-- Они называли, да я забыл. Чудно как-то

-- Азим и Магомед? -- попробовал подсказать я.

-- Нет. Как то по другому. Имя Магомед я бы запомнил. Со
мной в институте на одном курсе, Магомед учился, -- не
принял подсказку Павел. -- А там, Бог его знает -- может и
Магомед. У меня голова тогда другим была забита.

-- А город они называли, откуда приехали?

-- Что не Ереван, этот точно, -- вслух размышлял Паша. --
Вроде Степанакерт. Точно, Степанакерт.

-- Степанакерт, -- присвистнул я. -- Один невысокий,
худенький, заводной, шустряк. Второй амбал с замедленной
реакцией. Говорит мало. Предпочитает чтобы разговор вел его
товарищ.

-- Наверное они, -- Павел узнал по моему явно не очень
детальному словесному портрету своих продавцов.

-- Чего ради они армянами отрекомендовались и другие имена
назвали? -- вмешался в разговор Миша.

-- Их понять можно. Армяне нам по духу как-то ближе вера
почти одна. В нашем селе испокон веков две армянские семьи
живут. Никто их за чужих не считает. Вот и эти хотели в
доверие втереться, высказал предположение Павел.

-- Этих ребят не поймешь. Я с ними уже дважды сталкиваюсь.
Первый раз они чеченцами представились. Теперь за армян себя
выдают. С именами тут проще. Для простоты запоминания
Магомед может Мишей назваться. Азим придумать имя близкое к
русскому. Вобщем еще те парни. Вчера к нам на пасеку ночью
заглянули, хотели медком поживиться, -- поделился я своими
сомнениями.

-- То что они себя за других выдают ни о чем не говорит. С
чего ты решил что мужики связаны с убийством водителей? --
задал вопрос брату Миша.

-- Не я так решил. Это версия следователя. Он у меня кое-что
хочет уточнить. Так что пошли к участковому.

Разговор с участковым и следователем занял времени больше,
чем мы ожидали.

Основания подозревать, что Азим и Магомед причастны к разбою
на дорогах у следователя были довольно серьезные. На
торговцев запчастями он не сам вышел.

Позвонили гаишники -- Яковлевич и его напарник. У них была
ошеломляющая информация. Нашлись следы от пропавшего
"камаза" принадлежащего утопленнику. Да негде нибудь за
тридевять земель, а под самым носом, -- в мастерской. Помог
господин случай. Месяц назад один из рабочих мастерской
менял на Камазе коробку скоростей. Пока устанавливал --
намаялся, да еще с водителем разругался. Тот утверждал, что
коробка не новая, подержанная. Так что запомнил рабочий
коробочку на долго. И вот, сегодня утром, роясь в запчастях,
случайно увидел ту самую коробочку. О находке сообщил
Роману, тот сразу поставил гаишников в известность.
Продавцов он знал недавно, но их услугами уже пользовался не
один раз. Могли ребята за соответствующую плату достать
любые запчасти к какой угодно машине. Несколько дней назад
торговцы снова появились. Были с ними еще мужик из соседнего
села. Предложили и камазовские узлы и детали бывшие в
употреблении. Сказали, что сами разжились по дешевке у
знакомого, цену не заламывали. Роман купил.

Гаишники решили проявить инициативу, отличиться. Продавцы
обещались заскочить к Роману, что-то там подвезти. Яковлевич
и его напарник подготовили засаду. Засаду -- это конечно
громко сказано. Просто поджидали заезжих купцов в кафе. А
когда те приехали, попытались их прижать, выяснить откуда у
них камазовские запчасти. Да верно говорят сапоги должен
тачать сапожник, пироги печь пирожник. Вышел небольшой
конфуз. Щупленький, которого я знал как Азима, вызвалил
из-за пояса обрез двухстволки. Из одного ствола пальнул в
верх. Милиционеры такого развития событий не ожидали. Оружие
не приготовили. Второй -- амбал, милиционеров разоружил.
Вобщем Азим и Магомед сумели из кафе выскочить. Из машины
гаишников забрали, сумели скрыться. Хорошо хоть штатское
оружие оставили. Только патроны вынули и разбросали.
Незадачливым "Пинкертонам" предстоит теперь отчет держать
перед начальством, куда боеприпасы подевались.

Мужчина, что был третьим при продаже запчастей, отыскали
легко. Васька в своей дерене известен тем, что за бутылку
самогонки был готов маму родную продать. Азим и Магомед, ему
они под другими именами представились, в его доме частенько
ночевали, расплачиваясь за постой спиртным. Несколько раз
мужик с ними ездил по торговым делам, его использовали в
качестве сторожа машины или грузчика. Азим сам запчасти
тягать не любил. О происхождении камазовских запчастей
Василий ничего вразумительного рассказать не мог.

Павлу пришлось второй раз встречаться со следователем. Он
отнес кое-какие камазовские мелочи, которые раньше приобрел
у заезжих поставщиков. Капитан намеревался запчастям заняться
серьезно, выяснить их происхождение. Это была первая зацепка
в делах с пропадающими бесследно на трассе водителями и их
машинами.

Попарится в этот вечер мне не удалось. Не то настроение
было, а банная процедура только тогда на пользу идет, когда
совершается при душевном спокойствии, отрешенности от
повседневной суеты. Да по времени поздно было. Я волновался
как там дядька на пасеке один справляется. Не тот оказался
местный климат, чтобы в одиночестве в лесу куковать. Даже
если на вооружении имеется такое грозное оружие как берданка.

На ночной дороге движения почти не было. Не сбавляя
скорости, я проскочил мимо заправки. На площади, возле кафе,
стояло несколько грузовиков и легковых автомашин. В кафе
горел свет, из открытых окон звучала музыка. Только сейчас я
обратил внимание на вывеску. На белом фоне, в свете ламп
дневного видения, четко выделялись большие буквы,
написанные темно синей краской -- "у омута".

"Ну и названьице Роман придумал, для своей забегаловки!" --
подумал я. -- Хотя, впрочем, чем плохое название? По
крайней мере оригинальней чем "У дороги". Название отражает
местоположение до главной достопримечательности здешних мест
омута на реке, если по прямой дороге километра три, не
больше, Кроме того форменное блюдо, которым славится кафе и
которое идет на ура у водителей после еды всухомятку --
наваристая уха из речной рыбы, вписывается в название кафе.

***

ГЛАВА 7

***

Следующий день прошел в трудах и заботах. Пришедший ему на
смену принес еще один сюрприз. Точнее не день, а вечер. День
был таким же как и предыдущий наполненный делами по уходу за
пасекой, самообслуживанию. ужинать мы сели рано. На вольном
воздухе, у здорового человека всегда разыгрывается волчий
аппетит. Дядя Ваня предложил выпить по стаканчику медовухи,
но я отказался. Позавчера, в попыхах, я не успел купить
хлеба и наши хлебные запасы подходили к концу. Стакан
медовухи погоды не делал, но мне не хотелось садиться за
руль с запашком. После ужина я намеревался проскочить на
машине и купить хлеба в кафе. Пить в одиночку дядя Ваня не
стал, хотя я заметил что он раза три, с сожалением,
посмотрел на жбан, в котором хранилась медовая бражка. Мы
прикончили большую сковородку жареного картофеля. Хотели
приняться за пахнущий разнотравьем чай, но не успели. По
краю склона пылила машина.

-- Роман с Мишкой катят, -- дядя Ваня узнал автомобиль сына.
-- Наверное сообразили что мы без хлеба сидим.

Я был столь уверен, не разделял его оптимизм.

-- Кого волнует чужое горе? Потом, они же знают, что
деньжата у нас имеются, машина на ходу, -- высказал я свое
мнение.

-- Значит мужики от баб сбежали. Пашке надоело бабкины
нотации слушать, а Мишка от своей благоверной устал. Они
знают, что у нас медовуха еще не кончилась. Наверное решили
маленько расслабиться, -- предположил дядя. Вторая версия,
по поводу мотивов визита сыновей на пасеку, также оказалась
не верной. Павел сразу, после того как мы поздоровались,
сообщил зачем они приехали.

-- Нужен совет. Обращаться в милицию или подождать. Сами мы
никак решить не можем.

-- Зачем обращаться в милицию? -- так же как и я, дядя Ваня
ничего не понял из загадочной фразы сына. -- Объясни
по-человечески. Что у вас там еще случилось?

-- Олег пропал, -- пришел на помощь брату Миша. Вчера утром
выехал с гречкой. После обеда должен был вернуться домой. мы
его ночь подождали, сегодняшний день -- бесполезно.

-- Он запить не мог? -- я не знаю сильных и слабых сторон
Олега. Братьям мой вопрос показался странным.

Ты что! Олег не таковский. У него действительно: "делу
время, потехе час". Он из нас, пожалуй, самый ответственный,
-- заявил Павел.

-- Вы что же мудаки, знаете что на дорогах шалят и мужика
одного в город отправили! Ведь он с деньгами должен был
возвращаться, -- дядя Ваня предположил худшее.

-- Ну что ты папа ругаешься. про деньги никто кроме нас не
знал. А кому то еще в город ехать с Олегом -- накладно. Дел
и так по самую завязку. Одно не успеешь сделать, другое
наваливается, -- перебил отцовскую брань Миша.

-- Еще вчера вечером, надо было заявить, -- не успокаивался
дядя Ваня. -- И не только "Кучерявому" но в город надо было
съездить. Там с письменном виде заявление написать.

-- Хорошо папа, наших сегодня поставим в известность, а в
город с утра подскочим, -- принял отцовский совет Павел.

Поужинать, выпить чайку ребята отказались. Собрались домой.
Я пристроился за их машиной. Решил не откладывать поездку за
хлебом на ночь. В кафе я немного задержаться. Хлеб в продаже
был, но мне захотелось угостить дядю Ваню пирожками.
Ассортимент был широким: с картофелем, с рисом, с зеленым
луком и яйцами. Пирожки у поварихи, работающей в кафе были
не хуже домашних. Она как раз принялась жарить новую порцию.
Я решил немного подождать, чтобы усилить наш ужин отменной
выпечкой. Под пирожки не грех было и медовухи отведать.
Поддержать дядю.

Посетителей было мало. Несколько водителей-дальнобойщиков,
да за одним столиком пили пиво молодые ребята из поселка.
Мне то же захотелось пива. Я решил прихватить в лес
пару-тройку бутылок. Дядя Ваня больше стакана пива не пил,
предпочитал другие напитки. Двух бутылок мне хватит.
Продающий спиртное, работающий в буфете, парень видел меня в
компании хозяина и видимо по этому предупредил:

-- Пиво, не важняк. Скоро Роман подъехать должен, подвезти
свежего.

Повариха не спела дожарить пирожки, как появился хозяин.
Увидев меня, Роман подошел к столику за которым я сидел.

-- Пиво будешь? Свежачок! Вчерашнее число, -- предложил он.
Я решил что грех будет не большой, сесть за руль и проехать
по лесной дороге бутылки пива.

Роман открыл одну бутылку себе, вторую протянул мне. Я хотел
заплатить за пиво, но он махнул рукой:

-- Угощаю. Как говорят в американских фильмах: "за счет
заведения".

-- Новость слышал? -- не утерпел я.

-- Что Олег не приехал? -- он угадал о чем я хотел вести
речь.

-- да.

-- Ребята уже рассказали, -- Роман немного помолчал. -- Не
хочется верить что с парнем что-то нехорошее случилось. Мы
ведь с ним и вашим Пашкой с детства кантовались. Завтра я в
город с ребятами собираюсь. В областном управлении есть
кореш -- следователь. Надо будет с ним
проконсультироваться, что дальше делать, если Олег не
объявится. Мою попытку угостить его, Роман присек на корню:
-- У меня доход ты на зарплате. Наконец повариха выложила на
прилавок горку пирожков и я отсчитал себе два десятка
горяченьких с пылу жару, подрумяненных с разной начинкой.
Перед поворотом на грунтовую дорогу, на обочине шоссе стоял
новый щит. Информация на нем гласила:

"Вниманию водителей! В данном районе совершено несколько
разбойных нападений на водителей и их пассажиров. Будьте
бдительны! Не подсаживайте неизвестных людей! Не делайте
остановок в безлюдных местах! Ночуйте только вблизи постов
ГАИ или в специально отведенных для этого местах".

Я сбавил скорость. Грунтовая дорога -- это не
асфальтированное шоссе. Тут не разгонишься. В некоторых
местах ветки деревьев нависали низко над землей. Листва
мягко чиркала по крыше машины, стирая накопившуюся за день
пыль.

Я во время увидел дерево, которое раскинув зеленые ветви
перегородило дорогу.

-- Это только не хватало, -- вслух буркнул я. В голове
пронеслась мысль: "Когда я ехал, следом за Пашей, нам не
пришлось преодолевать это препятствие. Урагана и смерча в
данном месте не наблюдалось. Само дерево свалиться не могло.
Если бы упал сушняк, тогда еще можно было бы списать
случившееся на стихию. Странно".

Я притормозил. Разум подсказывал: "Выходить из машины не
стоит. Какая, никакая защита. А с другой стороны, не
ночевать же мне на проселочной дороге".

Другого пути, чтобы попасть на пасеку не было. Может дорога
где-то и пролегала, по крайней мере, я не знал. Достав
увесистый гаечный ключ, я открыл дверцу. Дерево было
подрублено. Свежая щепа валялась на обочине. Нагнувшись я
оттащил дерево в сторону. Выпрямиться я не успел. Не смотря
на то, что я был настороже, кто-то неслышно подобрался ко
мне со спины. Ружейный ствол уперся в мой загривок.

-- Не вздумай взбрыкнуть!

Я узнал голос человека захватившего меня. Это был Азим.
Через пару секунд рядом о мной появился и его напарник --
Магомед. Он вытащил ключ, который я зажал под мышкой.
Обыскивать не стал.

-- Медленно, потихоньку идем к твоей машине, -- скомандовал
Азим.

У меня мелькнула шальная мысль: "Крутануться на каблуках.
Попытаться вырвать ружье". Я не стал ее реализовывать.
слишком напряжен был мой противник. Шансы, что я смогу в
этом положении вырвать ружье, не получив заряд в голову,
можно было рассматривать как пятьдесят на пятьдесят.

-- Садись на сидение рядом с водителем, -- приказал Азим.

Я подчинился. Магомед занял место шофера. Азим не отводя
стволов от моей головы уселся сзади.

-- Вперед, -- отдал распоряжение напарнику мой конвоир.

Я подумал, что они собираются ехать в сторону пасеки. Однако
мы проехали буквально сотню метров и свернули на развилке на
ту дорогу, которая выводила прямиком к омуту.

-- Не оригинальные ребята! Неужели и меня хотят утопить на
глубинке, -- как о ком-то постороннем подумал я о себе,
возможной участи.

Стволы все еще упирались в мой затылок. "Значит у Азима
обрез", -- Вывод основывался на простом факте. С ружьем мой
охранник не смог бы так свободно развернуться в салоне
машины.

В лесу было темно. Магомед включил ближний свет. Мое
предположение, что мы направляемся к омуту не подтвердилось.
От основной дороги вела еле заметная дорожка. Пользовались
ей редко. Мы проехали минут двадцать. Магомед разглядев
возникшую на нашем пути лесополосу, остановил машину.

-- Вылезай, -- хриплым голосом отдал команду Азим. "Что то
ты не в меру разнервничался. Не к добру это", --
произнеслось в голове. Я вышел из машины. Мы остановились на
самом краю глубокого оврага. Настолько я сумел
сориентироваться -- это было продолжение того оврага, где
протекал родничок, обеспечивающей пасеку чистой, холодной
даже в самый знойный день, водой.

"Приготовиться, -- мысленно приказал я сам себе. -- Если
Азим попытается устроить расстрел военнопленного, надо будет
сигать под откос. Свет фар далеко не бьет. Один прыжок и я
буду в кромешном мраке. Попробуй тогда в меня попади. Обрез
не автомат. Очередь в направлении убегающего не выпустишь".

Мне не пришлось воспользоваться задуманным планом. Азим
повел себя странно. Вместо того, чтобы держать меня под
прицелом он заметался сначала влево, потом в право от места
нашей высадки.

-- Мы на том же месте остановились? -- в вопросе обращенном
к Магомеду звучали нотки тревоги.

-- Конечно! Вон справа -- отдельный дубок растет. Я прошлый
раз приметил, что дикие свиньи у него все молодые ветки
внизу уничтожили. А здесь, у оврага, берет начало кабанья
тропа. Свиньи по ней у воде спускаются. -- Магомед был
уверен что он не ошибся с выбором места.

-- А где же машина? -- совсем растерялся Азим.

-- Хэр, ее знает, -- с усилившимся от волнения акцентом
ответил напарник.

-- Хэр, то хэр, -- передразнил его Азим, -- может ты в
темноте не там повернулся? Не могла же машина без мотора
поехать? У нее считай один кузов нетронутый оставался.

-- Нэ знаю где машина. Но другой дороги сюда нет. --
настаивал на своем Магомед.

Мне наскучила роль бессловесного зрителя.

-- Может вы объясните какое место ищите? -- задал я вопрос.

Азим сел на траву. Обрез положил рядом с собой.

-- Мы тебе хотели показать "камаз". К убийству водителя мы
никакого отношения не имеем. Разбой на дорогах не наш
профиль. Мы смертей у себя в Карабахе насмотрелись, что бы
здесь еще кого-то убивать. Ехали на речку искупаться. Нам
местные мужики говорили, что есть короткая дорожка к омуту.
Там место отличное -- народу нет, глубина, вода холодная. Мы
без плавок. В семейных трусах на общей купальне красоваться
не хотели. Магомед решил что дорожка приведет нас к омуту,
свернул. Да оказались в тупике. Впереди овраг. Магомед вылез
чтобы выяснить как лучше развернуться. Чуть отошел. Глянул в
кустарник, а там заваленный ветками "камаз" стоит номеров
нет. Хозяев нет. У нас инструмент всегда в автобусе имеется.
вот мы решили немного поживиться. В темпе сняли с "камаза"
все что представляло коммерческий интерес. Через пару часов
вернулись назад на дорогу. Запчасти потом в мастерскую по
дешовке толкнули.

-- А чего же вы от гаишников удрали, когда те хотели с вами
поговорить? Да еще и обрезом им угрожали! -- я верил и не
верил рассказу Азима.

-- Испугались. До меня только тогда дошло, что разобранный
"камаз" мог принадлежать одному из пропавших на трассе
водителей. А если это так, что на нас запросто могли
повесить смерти всех исчезнувших шоферов.

-- Так уж и стали бы вешать мокрые дела, если вы не
виноваты, -- не согласился я.

-- Ты бы побыл в нашей шкуре, по другому стал думать. Сам
рассуди: Во-первых, "лица кавказской национальности". На нас
любое преступление легче повесить чем на местных. Мол с
Кавказа -- там все горячие. Прирезать человека, что барана
разделать. Во-вторых, торгуем запчастями. Тем более что
среди проданных, оказались агрегаты с пропавшего "камаза". В
третьих, нас несколько раз видели у омута. Он обхватил
голову руками.

-- Ситуация не из приятных, -- произнес я.

-- Слушай, ты мог бы купаться в реке, если бы сам туда
спустил труп? -- внезапно обратился ко мне Магомед. -- Да я
ни за что бы не полез в воду, если бы знал, что на глубине
утопленник лежит.

Этот довольно таки нелепый довод окончательно убедил меня.
Ребята к убийству водителя не причастны.

-- Что решили дальше делать? -- задал я вопрос.

-- Не знаю, -- признался Азим. -- Я думал показать машину,
чтобы ты рассказал все в милиции. В машине могли остаться
следы, зацепки для свидетелей. Теперь ситуация осложнилась.
Попробуй докажи что ты не верблюд.

-- Может все таки разумней явиться с повинной в милицию? --
предложил я.

-- Чтобы нам там все ребра переломали, добиваясь признания,
-- не принял предложения Азим. -- Нет. Лес большой. Мы лучше
немного еще поживем на воле. Попробуем найти куда делался
разобранный "камаз". Далеко его оттащить не должны были.
Утром попробуем отыскать след. Его, наверное, перли на
буксире -- трактором или грузовиком. Навряд ли похититель
мог использовать кран, чтобы поставить на платформу машины.
Тут краном не развернуться, с платформой не подъехать.

-- А что вы есть будете? -- был простой вопрос но, без его
решения, новоявленные лесные жители не могли выполнить
задуманное.

-- Свет не без добрых людей. С голода не умрем, -- отозвался
Азим.

-- Почему вы решили мне довериться? -- я хотел уяснить мотив
повидения попавших в незавидную ситуацию ребят.

-- Ты не местный. Дважды мы с тобой сталкивались. даже в
драке вел себя честно. Спокойно мог нашим руки-ноги
переломать, но не сделал этого. Мог в милицию обратиться,
чтоб нас наказали, не обратился. Потом, ты офицер. По
Степанакерту я знаю, военным можно доверять, -- пояснил Азим.

-- Вы не против, если я поставлю в известность о нашей
встрече и о том, что вы мне рассказали следователю? -- я не
хотел действовать не заручившись согласием доверившихся мне
людей.

Азим подумал как считаешь нужным. Только не говори, что мы
решили переждать некоторое время здесь, в лесу.

Мы вернулись к машине. Теперь я сел за руль. Приятели
попросили высадить их у подпиленного дерева. На котором они
разъезжали был припрятан где-то рядом. Мы попрощались. Я
протянул Магомеду две буханки хлеба и половину пирожков.

-- Зря, не рискуйте. На вашем месте я все-таки добровольно
явился бы в милицию.

Азим покачал головой.

-- Нет уж. В милиции не такие доверчивые люди как ты. Мы
обождем пока ситуации прояснится.

Дядя Ваня ходил зад вперед перед будкой. Большой костер,
разведенный на мете нашей импровизированной полевой кухни,
отбрасывал блики черти носили?

Достав, успевшие уже остыть пирожки, я позвал дядьку к
наскорую руку сколоченному деревянному столу. Нашел стопки,
хотел налить в них медовуху.

-- Ты, что? -- Остановил меня дядя. -- Разве медовуху пью
рюмками? Этот напиток требует другой посуды.

Он принес из будки две поллитровые кружки. Бражка сразу
ударила в голову, пробежав по телу, накопилась в кончиках
пальцев рук и ног. Не было желания ни двигаться, ни думать,
ни отвечать на вопросы дяди. А он уже в который раз
спрашивал:

-- Боря, ты не доложил, что так долго отсутствовал.

В начале я хотел скрыть встречу с Азимом, сказать, что долго
ждал пока пожарят пирожки, но затем пришел к выводу -- надо
поделиться информацией с дядькой. Ум хорошо, а два лучше.

Опасения ребят, понятны, -- выслушав мой рассказ, --
проронил дядя Ваня. -- Вот только зря они решили в лесу
отсидеться. Надо было пригласить их на пасеку. К нам
посторонние не заглядывают. Место спокойное. Где кормятся
двое, там еды хватило бы и на четверых. Ты сможешь их
отыскать?

-- Не знаю, -- признался я. Меня удивило дядино предложение.
Совсем не давно Азим и Магомед пытались разжиться на халяву
медком, казалось пасечник об этом забыл. Во истину, русский
человек не злопамятен.

-- Ты утром к следователю собирался? -- уточнил дядя.

-- Надо будет подскочить, рассказать ему про найденный и
вновь пропавший автобус.

-- Вот и добренько. А потом, пошукай хлопцев. Я думаю они
где-нибудь у реки обосновались. Только берданку с собой
прихвати. Сдается мне в нашем омуте, черти водятся. А с ними
шутки шутить опасно.

***

ГЛАВА 8

***

Гаишники -- Яковлевич и Леша копошились на обочине дороги.
Старший сержант набрасывал землю, а Алексей черенком лопаты
трамбовал ее у основания столба, на котором был прикреплен
щит. С содержанием щита я уже был знаком. Щит был
братом-близнецом, стоящего перед съездом на проселочную
дорогу, ведущую к пасеке. Он призывал водителей быть
бдительными на трассе.

-- Бог помощь, -- поздоровался я, вылезая из машины.

-- Бог то Бог, да сам не будь плох, -- присказкой отозвался
Яковлевич. -- Вот вместо того, чтобы за порядком на шоссе
следить, наглядную агитацию размещаем.

-- Интересно, хоть один водитель прочитает эти каракули, --
подключился к разговору Леша.

-- Я вчера просчитал. -- По собственному опыту я знал, что
нет ничего противней бесполезной работы и поспешным
признанием думал подтвердить общественную значимость усилий
милиционеров.

-- Шабаш, перекур! -- скомандовал Яковлевич.

Леше два раза говорить не надо было. Он с готовностью достал
пачку "Астры". Угостил сигаретой старшего по званию,
вопросительно посмотрел на меня.

-- Спасибо, не курю.

-- Бросил, или вообще не баловался? -- поинтересовался
Яковлевич.

-- Пацаном начинал. Пачки на день не хватало. Но потом
спортом увлекся. Тренер сказал: "Или тренировку или курево,
-- выбирай". Пришлось бросить.

-- У меня ничего не получается, -- посетовал Яковлевич, --
сколько раз бросал, но стоит понервничать дома или на работе
и снова хватаюсь за сигареты.

-- А я и не пробовал бросать. Если не пить, не курить, девок
не любить -- для чего тогда деньги зарабатывать? -- изрек
свое кредо Леша.

Он достал из кармана зажигалку. Предложил огонек напарнику,
потом прикупил сам. Зажигалка было не совсем привычной
формы. Выполнена в виде патрона, с откидывающимся перед
зажиганием верхом, имитирующим пулю. Совсем недавно я видел
подобную зажигалку, но у нее был другой хозяин. Заметив
любопытство, отразившееся на моем лице, Алексей протянул
зажигалку. -- Оригинальная штукенция, -- я извлек огонек --
разовая или можно заправлять?

-- Заправляет, -- как мне показалось, не очень уверенно
ответил Леша. -- Это, по правде говоря, не моя штукенция,
Боевой трофей.

-- Трофей? -- удивился я.

-- Ну да. Когда чурки из кафе, рванули, наверное кто-то из
них уронил зажигалку. Она под стол закатилась. Я ее сразу не
заметил. Вечером пришли перекусить сели за тот же столик. Я
смотрю что-то у ножки стола валяется. Я вначале подумал
какой-то чудной патрон, потом только сообразил -- это
зажигалка, -- пояснил Леша.

-- Что то я ничего не нахожу. А тебе везет. То часы
подобрал, то зажигалку -- позавидовал товарищу Яковлевич.

"Сходится", -- подумал я про себя, -- "Это зажигалкой
игрался Азим".

-- А ты куда катишь? Провизия кончилась? -- поинтересовался
старший сержант.

Я кивнул головой. Мне не захотелось сообщать гаишникам, что
я не разделяю их уверенность в причастности Азима и его
друга к чрезвычайным происшествиям на дороге.

Мимо нас с ревом пронеслась иностранная машина. Яковлевич
укоризненно произнес:

-- Куда он так гонит? Ведь здесь знак стоит -- ограничение
скорости. Что обидно. Раньше если гаишную машину водитель
увидит автоматически скорость сбавляет. А сейчас! Попробуй
его останови. На нашем дрындулете только инвалидную коляску
догнать можно. Конечно следовало бы номер нарушителя
записать. Но что для таких штраф? Тьфу.

Мы распрощались. Я ехал с опущенными стеклами. Ветерок
приятно холодил лицо. Мелькающее полотно дороги мешало мне
сосредоточиться. Опущение того, что я упусти какую-то
мелочь, занозой сидело в моей голове. Озарение пришло
внезапно, когда на встречу мне проплыл старенький,
обшарпанный "камаз" Азим пользовался зажигалкой, когда мы
стояли у оврага, пытаясь отыскать разобранный автомобиль.
Следовательно Леша или соврал, что подобрал зажигалку в
кафе, или у подлинного хозяина безделушки была еще одна,
точно такая".

То, что человек носит в кармане две абсолютно одинаковые
зажигалки было маловероятно. Магомед не курил, следовательно
владельцем зажигалки-близняшки, вряд ли являлся. Хотя чего в
жизни не бывает.

Следователь внимательно выслушал мое сообщение о встрече с
Азимом и его компаньоном. У него возникло множество
вопросов, на которые ответить смог бы только Азим.
Поделиться своими сомнения по поводу обстоятельств появления
нового хозяина у оригинальной зажигалки я просто
постеснялся. Как то неудобно было отвлекать внимание
следователя на такой пустяк. В конце разговора я клятвенно
пообещал, уговорить Азима и Магомеда, если конечно снова
встречусь с ними, приехать в село и дать показания о том,
как они разжились деталями от "камаза". Новостями по факту
исчезновения Олега следователь не располагал.

Я заскочил к тетке. Паши и Миши не было дома. Они не
вернулись из города. Я не стал дожидаться, брательников,
пополнил запасы продуктов и отправился в обратный путь.

На развалинке проселочной дороги я, подобно богатырю на
распутьи, не как не мог принять решение. Ехать прямо -- на
пасеку, или свернуть к оврагу, днем посмотреть не осталось
ли там следов пребывания "камаза". Кроме того я почему то
был уверен, что именно там больше шансов встретить Азима и
его друга.

Даром превидения я не обладал. Выйдя из машины,
приблизительно там на вчерашнем месте, я нигде и ничего не
обнаружил. Присмотревшись внимательно я разглядел еле
пробитую колею, протянувшуюся вдоль оврага. Насколько я
ориентировался на местности, придерживаясь колеи я должен
был выехать на шоссе, правее кафе, там, где располагался
стационарный пункт гаишников.

Мои старенькие "жигули" еле ползли вдоль оврага. Скрытые
травой, рытвины и кочки, не располагали к быстро езде. Я уже
стал проклинать себя, за дурацкую затею как резкий запах
горелой резины подавил все другие. Часов десять-двенадцать
назад дым скорее всего был густым черным. Дымок не
поднимался вверх, а стелился по оврагу. Сейчас, все могло
хорошо полыхать перегорело. Рискуя сломать ноги я спустился
вниз. На дне оврага дотлевало то, что могло дотлеть.
Металлические части, покрытые сажей, позволяли определить
объект горения. Сомнений не было. Это остатки "камаза" о
котором говорил Азим. Вот только кому понадобилось
перемещать его на значительное расстояние от места разборки,
подталкивать на дно оврага, делать факел?

Опять на память пришла зажигалка. Если Алексей причастен к
грабежам на дороге, он мог прихлопнуть Азима, взять его
зажигалку. Уж больно нереально существование
зажигалок-близняшек.

Громкий звук заставил меня насторожиться. Человек, и скорее
всего не один, не соблюдал мер маскировки и
предосторожности. Невидимые мне гости перли по кустарнику
так, будто за ними гналось приведение. Шум и треск ломаемых
веток, раздираемой травы приближался.

-- Мудак! -- я не мог удержаться от восклицания. И это еще
мягко было сказано. Как можно еще назвать человека, который
ввязывается в сомнительную авантюру и несоблюдает
элементарных мер предосторожности. Дядя Ваня отдал мне
берданку. Она лежала на заднем сидении оставленной вверху
машины. А я как безмозглый дилетант, никогда не бывавший в
серьезных ситуациях, спустился к горящей машине, которая без
сомнения являлась важной уликой в деле об исчезающих
бесследно машинах и водителях, безоруженным. Кто бы не
ломился по кустарнику, в направлении машины, встреча для
меня была нежелательной. Овраг на дне был довольно узким,
металлические все еще горячие остатки машины, лежащие
беспорядочной грудой, не давали возможности для маневра.

"Да в прямом смысле -- встреча на узенькой дорожке" --
пронеслось у меня в голове. Я нагнулся и поднял длинный
металлический стержень валяющийся неподалеку. Резкая боль
заставила вскрикнуть. Стержень не успел остыть и на ладони
моментально вздулся волдырь от ожога. Таких проколов со мной
давно не случалось. Судя по всему, намечалась драчка, а я до
ее начала ухитрился получить травму.

Представляющее для меня опасность, движение внезапно
прекратилось. Кто-то неизвестный, выйдя на открытое
выгоревшее пространство замер, принимая решение. Я
постарался затаить дыхание. Несколько секунд на дне оврага
царила тишина. Только вверху, рассевшиеся на деревьях
сороки, своим стрекотаньем, давали знать что тишина эта
обманчивая. Звук, который я услышал, не вызвал у меня ничего
кроме удивления. Через секунду я сообразил что это хрюкание
свиньи. Да, самой настоящей свиньи. Правда не домашней, а
дикой. Дубы растущие по дну оврага были надежным источником
поставки желудей, а следовательно район -- излюбленным
местом прогулки этих животных.

Напряжение и возбуждение, охватившие меня, спали. Хотя
встреча с дикой свиньей, особенно если она прогуливается с
выводком, ничего хорошего не предвещает -- защищая потомство
она может вступить в схватку с любым противником, я знал не
тронь зверя и он постарается обойти тебя стороной.
Ухватившись здоровой рукой за ветки, бегущих по склону
деревьев, я занял господствующую высоту. Моя догадка
подтвердилась. На противоположной стороне, перегороженного
машиной дна оврага, находилась покрытая редкой, бурой
щетиной хрюшка в окружении полосатых, совсем на нее не
похожих маленьких поросят. Она настороженно подняла морду. Я
где-то слышал что, слух и обоняние у диких кабанов
удивительные, а вот зрение не важное, маленькие глазки не в
состоянии разглядеть неприятеля на большом расстоянии. И все
же у меня было такое впечатление что мы играем со свиньей в
известную игру, смысл которой не отвести взгляд,
"переглядеть" противника. Я не выдержал первым. Мой резкий
крик заставил животное подпрыгнуть и занять угрожающую позу.
Маленькие полосатики шустро юркнули назад, рассыпались по
протоптанным дорожкам, улепетывая от опасности. Свинья,
убедившись, что с моей стороны нападение не грозит, с
достоинством повернулась ко мне задом и через секунду
скрылась в зарослях, прикрывая отступление своего потомства.
"Обычно дикие свиньи ведут ночной образ жизни, а эти что-то
разгулялись, -- подумал я. И тут же пришла еще одна мысль.
-- "Хорошо что их папочка где-то задержался. У того и клыки
побольше, вес посолиднее, агрессивности через край".

Находка сожженого "камаза" меняла составленные прошлым
вечером планы. Меня немного мучала совесть. Вызвавшись
помочь дядя Ване на пасеке, я практически от работы с
пчелами устранился. Но делать нечего, прийдется снова
выходить на связь со следователем или участковым. Сделать
это легче всего с поста ГАИ. Да и Яковлевича и Лешу в
известность о находке следует поставить. Я посмотрел на
часы. Время перевалило за полдень. Настолько мне удалось
уяснить, гаишники четко соблюдали распорядок дня. После
обеда они обычно часок отдыхали на посту. Там в небольшой
комнатенке имелись кровати, было больше возможности размять
конечности, чем в тесной машине.

Патрульная машина у поста не стояла. Я уже собрался было
проехать по шоссе в сторону кафе, но вспомнил что Леша, в
отличии от Яковлевича, редко валялся в постели опасаясь, что
у него может появиться такой же трудовой мозоль как и у
напарника. Входная дверь в пост была открыта. "Разленились
мужики" -- подумал я поднимаясь вверх по невысокой лестнице.

В комнатке было темно. Милиционеры специально, чтобы
сохранить в помещении прохладу, закрывали единственное окно
от прямых солнечных лучей солдатским одеялом. Я несколько
раз повозил левой рукой по стенке, рядом с дверью ища
выключатель. Бесполезно. Пошире открыл дверь, но она вела в
полутемный коридор и видимость почти не улучшалась. Только
через секунду я сообразил, что выключатель мог оказаться не
внутри комнаты, а снаружи, у дверного проема.

Вспыхнувшая под потолком тусклая лампочка осветила небольшую
комнату. На одной из кроватей, повернувшись носом к стенке
лежал Яковлевич. "Да, братцы, за такое дежурство ваше
начальство может вам головы открутить. Заходи кто вздумает,
делай что хочешь. Интересно Лешка взял только свое оружие,
или принял под охрану боевое снаряжение напарника?"

Меня разгильдяйство гаишников не затрагивало ни каким боком,
но как человек военный, привыкший к дисциплине, порядку,я не
одобрял подобного поведения и отношения к выполнению
обязанностей.

-- Эй, служба, -- не скрывая презрительный интонаций в
голосе, я обратился к Яковлевичу. -- Надо было в сторожа
детского сада, а не гаишники идти. Там возможностей для сон
больше, ответственности меньше.

Старший сержант ничего не ответил. Так крепко обычно спят
только новобранцы, оторванные от дома, страдающие от
недоедания и недосыпания, но не люди готовящиеся к выходу на
пенсию.

Я тронул Яковлевича за плечо. Ни какой реакции. развернув
лежащего лицом к себе, я присвистнул. Его глаза были
открыты, но ничего и никого не видели. Закушенный зубами,
изо рта виднелся кончик вспухшего языка. Только теперь я
заметил на шее Яковлевича ясно различный след от удавки.
Привыкнуть к смерти не возможно. Только психически
нездоровый субъект может спокойно реагировать на то, что
человек с которым ты разговаривал несколько часов назад,
превратился в бездыханный труп. И что бы там не говорили о
загробной жизни, реаккарнации и прочих чудесных
превращениях, осознать что оборвалось жизнь даже просто
знакомого тебе человека, трудно. В боевой обстановке, людьми
овладевает что-то вроде психологического наркоза, когда
смерть воспринимаешь как что-то отвлеченное, неизбежно
связанное со всей обстановкой. Насильственная смерть, когда
морально не подготовлен к встрече с ней, действует
угнетающе.

Мне пришлось посидеть на ступеньках поста ГАИ несколько минут,
чтобы окончательно прийти в себя. Яковлевич убит. Леши и
патрульной машины в наличии нет. Следов оружия в помещении
ГАИ я не обнаружил. Вопросов масса. И главный вопрос где
сейчас второй гаишник? Жив или нет? Знает о случившемуся на
посту? У него оружие или нет?

Убийство Яковлевича не вписывалось даже в понятие
необычного. Совершить нападение на милиционера днем, в
помещении стационарного поста, расположенного на шоссе с
оживленным движением -- это уже попахивало вмешательством
каких-то мистических сил. Кто-то неведомый знал привычки
гаишников, обладал гигантским хладнокровием и незаурядной
силой. Мотив убийства пока совершенно не ясен. Месть
обиженного нарушителя? Вряд ли. Насколько я мог уяснить из
рассказов местных автолюбителей, Яковлевич был строг, но в
меру честен и справедлив. Особо не наглел. Без причин к
водителям не цеплялся. Лишнего не брал. Это Алексей не
стеснялся штраф, содранный с водителя, не оформить
квитанцией, положить в свой карман. На него даже как то
поступала начальству жалоба, что он пользовался уже
окрашенной парами алкоголя трубочкой, чтобы доказать факт
употребления водителем спиртосодержащей продукции и взыскать
за нарушение солидную сумму. Только благодаря заступничеству
влиятельного родственника, ему удалось выкрутиться.
Возможность что решили разделаться с Лехой, а заодно
прикончили и его напарника списать со счетов нельзя.

Серьезный мотив нападения -- захват оружия. Гаишники было
вооружены солидно -- два автомата, два пистолета,
бронежилеты. Такой арсенал мечта любой бандитсткой
группировки; на черном рынке стоит немалые деньги.

Могли гаишники выйти на след разбойничавшей на дороге шайки.
Оказаться свидетелями нападения на водителей, или просто
получить информацию, раскрывающую суть чрезвычайных
происшествий на дороге.

Третья версия показалась мне послабей, но когда я попытался
ее почетче сформулировать сердце мое екнуло. Не знаю почему
но я подумал об Азиме и Магомеде. Их заявление о
раскручивании "камаза" но не причастности к нападению на
водителей нуждались в проверке. А вдруг гаишники знали нечто
подтверждающее или опровергающее эту информацию.

Терять время на беспочвенные размышления не имело смысла.
надо было срочно ставить в известность компетентные органы.
мне не хотелось оставлять труп без присмотра. Ключей чтобы
закрыть дверь на посту я не нашел. зато в углу отыскал
молоток и гвозди, которыми пользовались милиционеры,
сооружая щиты  с предупреждением о разбое на дорогах.

"Других остерегали, а сами влипли". -- пронеслось в голове.
Не знаю почему, я был уверен Алексея тоже нет в живых.

Я заколотил двери двумя соединенными крест на крест досками.
Вышел на шоссе. Несколько машин с частными номерами я
пропустил. Наконец увидел служебную машину с усиками антенн
над крышей. На сколько я разбирался одна антенна от
передатчика. Я поднял руку. Машина проскочила несколько
метров мимо меня и только потом затормозила.

Водитель открыв дверь, дождался когда я подошел поближе.

-- Чего тебе? -- не скрывая раздражения спросил он.

-- Вы кто? -- задал я довольно глупый вопрос.

-- А ты кто? -- с еще большим раздражением видимо понял, что
я не в себе и что произошло что-то из ряда вон выходящее,
свидетелем чего я явился.

-- Погоди, не шуми, -- остановил он водителя. Я глава
администрации поселка. -- Он назвал поселок, который был
километрах в пяти по трассе.

-- Документы есть? -- Мой вопрос чуть не добил водителя. Тот
не ожидал подобной наглости.

Пассажир не дал ему возможности проявить, судя по начальной
фразе, глубокие познания в области могучего русского языка.
Он протянул мне корочки. Я прочитал заполненное черной тушью
удостоверение выданное депутату областной думы.

-- У вас связь действует? -- поинтересовался я.

-- Да, а в чем дело? -- спросил глава администрации, он же
народный депутат.

-- На посту ГАИ убит старший сержант милиции.

-- А ты откуда знаешь? -- водитель явно занервничал, услышав
информацию.

-- Хотел встретиться с гаишниками по делу, зашел на пост, а
там труп. -- я не хотел вдаваться в подробности, сообщил
только суть произошедшего.

-- Так. У самого-то тебя документы имеются? -- водитель успел
сунуть руку в тайничок между креслами, достал какой-то
предмет и теперь спрятал его за спину.

-- Есть водительские права. Но они в "жигулях" в бардачке,
-- я показал на стоящую перед постом ГАИ машину.

-- Руки за голову! -- скомандовал водитель.

Он либо испугался что я с собираюсь совершить нападение на
его шефа, либо просто был из породы бдительных людей.

Я молча поднял руку за голову. Пассажир хотел вмешаться, но
видимо вспомнив содержание щитов расположенных вдоль дороги,
промолчал.

Конвоируемый шофером -- я дошел до своей машины. Он позволил
мне залезть в салон, рыться в бардачке в поисках
удостоверения водителя.

Телохранитель из него был хреновый. Если бы у меня было
желание, я легок мог бы с ним расправиться, а при наличия
оружия, уложить и хозяина, и его самого.

-- Оружие можешь убрать, -- посоветовал я протягивая права.

Увидев мою фотографию в военной форме, вклеенную в документ,
он немного снизил обороты.

-- Ты что военный?

-- Ну. -- буркнул я.

-- Почему сразу не сказал? -- удивился он.

-- А ты бы без документов поверил? -- высказал я сомнение.

Водитель хмыкнул как-то неопределенно. Наконец-то он опустил
вниз руку до этого старательно укрываемую за спиной. Меня
заинтересовала марка пистолета. На своем веку доводилось
увидеть, подержать в руках и даже стрелять из многих. Такого
я еще не видел.

-- Иностранная пушка? -- проявил я любопытство.

-- Странная, а не иностранная, -- хмыкнул водитель. У
сынишки одолжил. Как услышал что на дорогах бандиты
появились, так вооружился. Шеф еще не дорос до кресла к
которому вооруженная охрана полагается. Вот и приходится
пугач возить.

Глава администрации, судя по его действиям, был человеком с
техническими наклонностями. Мне доводилось встречать
армейский начальников, которые не в состоянии включить
самостоятельно рацию без помощи связистов. Этот действовал
сноровисто. Вышел на вязь с каким-то милицейским начальством.

-- Минут через двадцать сюда подъезжает патрульная
милицейская машина. Вы ее дождитесь, пожалуйста. У нас
просто время в обрез, а то бы и мы подождали, -- выдал он
мне информацию.

Мне не пришлось долго ждать. Сразу две милицейские машины
подкатили к посту ГАИ. Изучив мои документы сделав пометочку
в блокноте, милицейский капитан вначале выслушал мой
рассказ, а затем приказал подчиненным открыть дверь. Один из
приехавших догадался ворвать одеяло с окна.

Картина была не из приятных. По лицу убитого ползало
несколько крупных мух. В комнате стояла духота. Долго лежать
здесь покойник не мог. Проходя мимо я заметил зажигалку. Это
была та самая необходимая каждому курильщику вещь, которая
вначале принадлежала Азиму, а затем поменяла хозяина. Такой
заядлый любитель никотина как Алексей зажигалку мог оставить
в том случае, если куда-то очень торопился, или покинул
помещение поста ГАИ не по своей воле.

Дядя Ваня уже не удивлялся моему позднему появлению. За
ужином, который он приготовил сам, хотя это входило в мои
обязанности, я рассказала о чрезвычайном происшествии на
посте ГАИ.

-- Жалко Яковлевича. Он на пенсии собирался пчелками
заняться. Я думал будет у меня компаньон. Собирался ему
несколько уликов дать, отселить молодых семей для развода.
Видно не судьба.

***

ГЛАВА 9

***

Ночью нам не дали нормально поспать. На своем тракторе
прикатил Павел. Не говоря ни слова он прицепил платформу,
но которой стояли улья к грохочущей громаде и только потом
объяснил свои действия.

-- Мать приказал привезти вас домой.

-- Мать слушать надо проснувшийся дядя Ваня невозмутимо
наблюдал за маневрами сына, но и у отца спросить не мешало
бы о его планах.

-- Папа, в нашем омуте действительно черти водятся. Только
дурак в такое время может оставаться в лесу.

-- Спасибо, сынок. То, что бабка иной раз сгоряча сболтнет
лишнее я привык. Чтобы родной сын дураком обзывал, это для
меня внове.

-- Ну, что ты выдумываешь, кто тебя дураком назвал? --
возмутился Павел.

-- Я хоть и много пожил, но ум до конца не растерял. Если я
не намерен пасеку из леса вывозить, значит я дурак, -- дядя
Ваня не собирался сдаваться. -- У пчел самый медосбор пошел,
три семьи надумали роиться, а я поеду домой.

-- Ты что запаниковал? -- я не удержался от вопроса. От
убийства на посту ГАИ.

-- Тюфу, ты черт, -- выругался Паша, -- я и забыл, что вы
последних новостей не знаете.

-- Новости есть новости! -- Они не могут быть ни свежими, ни
последними, -- дядя Ваня блеснул познаниями русского языка.

Не знаю к какой категории следовало отнести новости
изложенные Пашей, но то что были они из ряда выходящими, это
точно.

Приехавшие к посту ГАИ милиционеры бегло осмотрели место
происшествия, опечатали двери, вызвали
специалистов-следователей. Оставив в качестве сторожа одного
из собратьев они укатили. Милиционер добросовестно дожидался
тех, кому по роду служебной деятельности положено заниматься
расследованием убийства. Проторчав несколько часов,
отлучился совсем не на долго. Когда вернулся назад увидел
факел. От чего загорелся пост, установить не возможно. если
здание поджег убийца, возникал вопрос, потому он не сделал это
сразу после преступления. Если здание воспламенилось само
собой, то это, вообще, не вписывалось ни в какие ворота.
Когда помещение затушили, обнаружить улики связанные с
убийством не смог бы никто. Даже труп обгорел на столько,
что трудно было идентифицировать происшествие подстать
первому. На владельца бензоколонки и кафе было совершено
вооруженное нападение.

Роман сидел вечером в маленьком закутке при кафе, который
носил звучное название -- "кабинет шефа". Кроме сейфа и
письменного стола в комнате ничего не было. Небольшое оконце
позволяло осуществлять контроль за деятельностью
бензоколонки, являлось источником света в дневное время. Вот
в это самое окно кто-то выстрелил, в сидящее за столом
Романа. По словам подвергнувшегося нападению, он совершенно
случайно, поднял глаза к окну за секунду до выстрела и
увидел мелькнувшую на улице тень. Что заставило Романа
выключить свет и присесть за стол, он и сам не мог толком
объяснить. Два выстрела, скорее всего из обреза. Убежавший
стрелок оставил на месте преступления странную улику --
канистру с бензином, да из стены выковыряли картечь, который
можно было уложить дикого кабана.

По версии милиции, злоумышленник намеревался не только
расправиться с Романом, но и хотел поджечь кафе. Роман не
мог объяснить случившееся. Как и у любого, средней руки
коммерсанта, у него были недруги, конкуренты. Но он не
чувствовал за собой больших пригрешений: более могущественно
дорогу не переходил положил дань местным рекэтиртам, под
видом платы за охранные услуги выплачивал исправно.

Эти происшествия всполошили всю деревню. Подобные события
проходили в здешних тихих местах очень давно -- сразу же
после войны, когда демобилизованные из армии мужики не могли
обеспечить себе и семьям нормальную жизнь, готовы были на
крайности. Даже пропажи машин и водителей на трассе,
проходящей недалеко от села, деревенских в прямую не
затрагивали. Служила поводом для разговоров, критики тех
кому положено обеспечивать порядок и только. Теперь совсем
другое дело -- погиб Яковлевич, которого все хорошо знали;
пытались убить пусть и бизнесмена, но деревенского
выходца-Романа, бесследно исчез Олег.

На домашнем совете тетя Аня высказалась за возвращение
пасеки на зимние квартиры. Сколько пчелы с окрестных садов и
полей принесут меда, столько и хватит. В лесу все может
случиться, не будешь рад и меду. Члены семьи ее поддержали.

-- Никуда, мы отсюда не поедем. Акации цвести еще дня
три-четыре. Контрольное взвешивание показывает средняя семья
несколько килограммов меда в день приносит, -- дядя не
собирался подчиняться решению семейного совета. Вот кончится
медосбор, откачаем свежий медок, там видно будет. Боря, ты
еще недельку со мной побудешь? -- дядька попытался
заручиться моей поддержкой.

Мой отпуск конечно не резиновый. Я собирался пожить у
матери, помочь ей по хозяйству, однако и дядьку бросать в
данной ситуации на произвол судьбы было не порядочно.

-- Неделька у меня найдется. Если к причитающейся мне
зарплате добавить еще один стаканчик медовухи перед сном, я
согласен, -- моя шутка была встречена ободрительным
восклицанием дядя Вани и недовольным бурчанием Павла.

В конце концов, договорились пчел домой не везем, а охрану в
ночное время усилим. Павел и Михаил по очереди будут
подъезжать на ночь. К берданке у Димы, на время, конфискуем
двухстволку. Организуем посменное ночное, дежурство, усилим
бдительность.

Павел остался переночевать на пасеке. А утром мне пришлось
уехать вместе с ним в деревню.

Еще с вечера, когда я уничтожал приготовленный дядей Ваней
ужин, он заметил что у меня дрожит правая рука. На ужин у
нас был полевой "кулеш" как называл, приготовленное по
собственному рецепту блюдо, дядя Ваня.

Основу блюда составляла пшенная каша. Предварительно дядя на
сковороде обжаривал мелко нарезанное сало, подрумянивал
репчатый лук. Все это бросал в котелок, бурлящий над
костром, засыпал туда пшено и для навару ложил по банке
свиной и говяжей тушенки. Разбросав крупные поленья, огонь
делал минимальный, по существу готовил на углях. Котелок
крышкой не накрывал, считал что в закрытой посудине вкус у
"кулиша" не тот. Когда крупа упревала -- еда была готова. По
калорийности она ни с чем н могла сравниться. Так вот, ложку
с кулешом от котелка до рта, я мог донести лишь используя
кусочек хлеба зажатый в другой руке и выполняющий роль
подпорки.

-- Бориска, обычно у алкашей руки и похмелья дрожат, в мы
с тобой вроде по серьезному не поддавали, -- в голосе дяди
звучали нотки сочувствия.

-- Да вот, чеченская отметина иногда такую шутку со мной
играет, -- объяснил я. Под Грозным пулю схлопатал. Рана в
плечо была пустяковая, сквозная. По дурости я нее немного
запустил, пришлось даже в госпитале поваляться, но все
обошлось. Думал и отметины не останется. Странная шутка,
через год на службе психанул, и сразу пальцы онемели. Не
смог руку в локте согнуть. И что самое странное -- место
куда пуля попала, покраснело. Боль дня три не проходила,
потом сама собой отпустила, рука в норму пришла.

-- К врачам обращался? -- поинтересовался дядя.

-- Что врачи? Говорят -- это к последствиям ранения не
относится. Что-то нервное.

Утром рука разболелась не на шутку. Не спасли таблетки
анальгина, которые имелись в аптечки дядя Вани. На месте
пулевого ранения явственно проступил след. Пришлось мне
управляться левой рукой.

-- Это на тебя убийство Яковлевича подействовало, --
высказал предположение Паша.

Я промолчал. После ранения мне доводилось видеть не мало
смертей, к счастью рука, после каждой из них, не отнималась.

-- Боря, а может ты в деревню смотаешься? есть у нас одна
бабулька, -- намного старше меня, а выглядит лет на
шестьдесят. Она травками и заговорами лечит, Глядишь и тебе
поможет, -- предложил дядя Ваня.

-- Не больно я в эти наговоры, заговоры верю, -- высказал я
свое сомнение.

-- А ты попробуй. Она денег не берет. Укусить не укусит. У
меня после контузии голова очень долго болела. Может быть,
до сих пор бы мучиться, если бы не одна добрая душа. Такая
же бабушка пошептала, пошептала болезнь как рукой сняло.

Паша поддержал отца.

-- Ты знаешь, к нашей бабушке из Волгограда, Саратова и
других городов люди приезжают. Те кто не надеется у докторов
вылечиться. Особенно много женщин, тех кто отчаялись
ребеночка заиметь. Не всем, но многим помогает. Бабушка
Божьим именем, молитвами, травками, настойками, мазями
лечит. Денег, авансом, никогда не берет. Если кому поможет и
тот захочет заплатить, тогда не отказывается. Да и то, потом
деньги или на нужды церкви отдаст, или кому-нибудь из
нуждающих вручит.

Комнатенка была небольшой, чистенькой. В ней царил необычный
запах ладанного масла, перемешанного с ароматом трав. В
углу, у большой иконы божьей матери с младенцем на руках,
горела ладанка. По бокам от входной двери висели пучки трав.

-- Баба, Шура, мы к тебе за помощью, -- обратился Паша к
сухонькой маленькой женщине.

Дядя Ваня оказался прав, ее возраст определить было сложно.
Лишь белые, без единой темной пряди волосы, говорили что
пожила и повидала на этом свете бабуля не мало. Светлые,
пронзительные голубизны глаза, излучали доброту, располагали
к откровенности. Губы и щеки никак не могли принадлежать
старому человеку: они не утратили цвета и жизненных соков
которые сохраняются не у всякой пятидесятилетней женщины. От
кончиков глаз бежали лучики тонких морщинок, создающие
впечатление что на лице все время играет улыбка. Удивляли и
руки женщины. Знакомые с деревенским трудом, обветренные и
загорелые они не относились к категории старческих. На коже
не было характерных для пожилых людей пигментных пятен,
вздутых вен.

-- Ты же знаешь, Паша, я своим то, всем помочь не могу. Силы
уже не те, -- попыталась отказаться женщина.

-- Это ж наш. Мой братан двоюродный, родной племянник отца.

Так ты Ванин племянник? -- уточнила баба Шура. -- Мать от
нас недалеко живет, учителькой работала?

-- Ну да, он самый, -- вместо меня ответил Павел. -- Офицер.
В армии служит.

-- Что с тобой сынок приключилось? -- тихо спросила народная
целительница.

-- Да вот что-то с рукой. -- Я попытался поднять правую руку
хотя бы на уровне плеча, но не смог сделать.

-- Зашиб что-ли? -- посочувствовала бабушка.

-- Да нет. Когда-то получил пулевое ранение в плечо. Вот уже
второй раз аукнулось.

-- Снимай рубаху, -- скомандовал баба Шура.

Мельком взглянув на место давно затянувшейся раны, она
тихонько покачала головой. Ее диагноз почти повторил
приговор специалистов:

-- Это у тебя не от пути, а от нервов.

-- Все болезни от нервов, -- не приминул, изрек всенародно
известную истину Паша.

Старушка бросила на него осуждающий взгляд, "Не лезь мол не
в свое дело"; погрозила пальцем затем и вообще выставила за
дверь.

Она посадила меня на деревянную, окрашенную синей краской
табуретку. Зажгла у иконки несколько свечей. К запахам,
стоящим в комнате, добавился еще один от запаленного свечкой
небольшого пучочка разных трав. Баба Шура попросила меня
закрыть глаза. Я ощущал легкие потоки теплого воздуха,
идущие от пучка. Слышал шопот. Бабушка читала какую-то
молитву. Ее теплая рука легла мне вначале на голову, затем
на место старой раны.

Когда-то, в период повального увлечения Кашпировским, его
профилактическими телесеансами, я попробовал выполнить все
рекомендации и добросовестного выседеть несколько телешоу.
Увы, ощутимого воздействия не получил. Не смог даже
задремать под убаюкивающую, расслабляющую музыку. Сейчас
эффект воздействия превзошел мое ожидание. Я провалился в
легкую полудрему. Странно но я видел тот же самый сон,
который приснился на операционном столе. Будто бы я с
погибшим другом на рыбалке и туча комаров оккупировала мое
плечо, высасывая кровь.

-- Сынок, сынок, -- услышал я тихий голос. -- Открывай
глаза, просыпайся.

 Я встал с табуретки. Меня качнуло.

-- Ну, пробуй свою руку, -- голос звучал еще не совсем
отчетливо.

Я пошевелил пальцами. Ощущение, что кто-то посторонний
пытается сжать мои пальцы, вывернуть кисть прошло. Рука
легко взметнулась вверх. Боли я чувствовал.

-- Спасибо. -- Я поцеловал бабу Шуру в теплую щеку. -- Что я
вам должен.

-- А ничего сынок, -- отмахнулась она. -- Служи, нас
защищай. Я со служивых денег не беру. вот тут тебе на бумаге
молитовка написана. Будет плохо почитай. С верой почитаешь,
пройдет.

Пашка видимо понял что сеанс закончился, вошел в комнату.

-- Ну как? -- обратился он ко мне.

Я молча продемонстрировал движение руки.

-- Ну ты, баба Шура у нас и спец, -- высказал Павел свое
восхищение, -- тебе бы в городе жить. Клинику свою открыть.
Деньги бы лопатой гребла.

-- Мне хватает того, что я имею. Это вы молодые, думаете что
в деньгах счастье, -- глубокомысленно заметила бабушка.

-- Дом бы большой построила, с теплым сортиром, с бассейном,
-- не сдавался Паша.

-- Мне и здесь хорошо. А бассейн, зачем он когда речка?
Туалет в хате мне и даром не нужен. Я чистый воздух люблю.
нужду на улице привыкла справлять.

-- Баба Шура, ты бы мне приворожить какую-нибудь красавицу
не смогла бы? -- у Пашки, довольного что мне оказана
действенная помощь, появилось игривое настроение.

-- Ах ты, охальник! Знаю я тебя кобелину, почему ты до сих
пор не женишься. Не нагулялся еще. Вот я тебя приворожу.
Сделаю так что по Дашке -- дылде сохнуть будешь, в ЗАГС ее
поведешь.

Судя по тому как помрачело лицо моего двоюродного братца,
вряд ли упомянутая Даша могла выступать на конкурсах красоты.

-- Уж и пошутить нельзя, -- Павел на всякий случай начал
задом пятиться к дверям.

-- Какие тут шутки, когда дело о любви да свадьбе идет. --
Баба Шура едва сдерживала смех.

Павел выскочил громко хлопнув дверью. Я еще раз поблагодарил
за помощь. Собрался уходить, но мой двоюродный брат снова
появился в комнате. Правда вид у него был иной, чем
несколько секунд назад.

-- Баба Шура, там Любка к тебе идет, -- растерянно произнес
Павел.

-- Какая Любка? -- удивилась хозяйка.

-- Жена Олега.

-- Я ведь ее матери говорила что гадать не умею. Не смогу я
ей сказать, жив ее мужик или погиб.

-- Баба Шура, -- заканючил Павел, -- Ты хоть поговори с
Любой. Она сама на себя не похода. Ничего не есть, по ому не
убирается. За детьми и то не глядит, все ждет когда Олег
вернется. А мы ей ничего сказать не можем. Милиция ищет его
и машину, пока без толку. А тут еще и другие ЧП. Все к
одному.

-- Да что ж я ей скажу? Как грех на душу возьму? Скажу жив, а
его не дай Бог убили -- как мне ей потом в глаза смотреть.
Сказать что умер, лишить бабу надежды -- у меня язык не
поднимется.

-- Ты же умная, -- не отставал Паша, -- придумаешь
что-нибудь. Говори обтекаемо, но что надежда мол есть.

-- Учитель сраный. Прости Господи, -- перекрестилась
старушка не сдержав ругательства, -- Если такой разумный,
сам бы с бабой поговорил.

-- Я то говорил. Но она наших слов не понимает. Считает мы с
Димкой виноваты, что мужика одного отправили.

В дверь постучали. На пороге стояла Люба. Я удивился какие
разительные перемены произошли с ней. Последний раз мы
виделись на пасеке, после купания и неудачной рыбалки. Тогда
это была энергичная молодка, державшая мужа на коротком
поводке. Сейчас перед нами стояла женщина, на плечи которой
свалился груз трудноразрешимых проблем, и у которой
опустились руки от сознания что с этими проблемами ей не
справиться.

На нас Люба не обратила никакого внимания. Вроде бы мы
должны были находится в доме бабы Маши. Тут наше постоянное
место. Так обычно реагируют на соседских детей, если
забежали по срочному делу. Здороваются со взрослыми, а дети
выпадают из поля зрения.

-- Помоги, бабушка, -- устало с нотками обреченности,
произнесла Люба.

-- Да чем же я помогу, внученька? -- бабушка протянула
пришедшей табуретку, на которой недавно сидел я. -- Если бы
болячка какая, попробовать можно было. А тут. Я же не
ведунья, не пророчица. Это вон в Болгарии бабушка Ванга
жила, так все могла. А у меня дар небольшой.

-- Мне бы только узнать жив мой или нет. Может тогда душа
успокоится. Буду знать что дальше делать, на что надеяться.

Хозяйка помолчала несколько минут, со стороны казалось она
принимает решение.

-- У вас обручальные кольца есть? -- внезапно спросила она.

-- Есть. Золотые. Когда женились купили, правда потом почти
не надевали. По хозяйству в земле с кольцами не поработаешь.
Я еще на гулянки одевала, а Олег, только когда в отпуск
ездили к его брату, покрасовался, потом снова снял, -- Люба
подняла голову, которую до этого держала на сложенных
лодочкой ладонях.

-- В церкви небось не венчанные? -- задала вопрос бабушка
Шура.

-- Нет. В Сельсовете расписались. Я своему талдычила, давай
в церкви обвенчаемся. А он, совестно. Он же партийным был.
Тогда это не поощрялось начальством, -- тоном провинившейся
школьницы попыталась оправдать себя и мужа Люба.

-- Неси, кольца. Попробуем. Авось что-нибудь да получится.

-- Баба Шура, ты и впрямь можешь определить жив человек или
нет? -- спросил Павел, когда за Любой захлопнулась калитка
на улице.

Хозяйка не удостоила его ответом, только буркнула что-то
себе под нос.

Через несколько минут вернулась запыхавшаяся, слегка
разрумянившаяся от быстрой ходьбы Люба. Она протянула
бабушке два золотых кольца: свое широкое и потоньше -- мужа.
Та привязала к кольцу разные по цвету нитки, положила перед
иконкой. Встав на колени долго читала молитву. Увидев, что
Люба истуканом возвышается за ее спиной, скомандовала:

-- Становись на колени. Отбей крестное знамение. --
Непривычной рукой Люба несколько раз перекрестилась.

-- А вы что, нехристи? -- обратилась бабушка к нам. Или
перекреститесь или идите погуляйте. Нам зрители не нужны.

Еще более неумело, чем молодая женщина, мы осенили себя
крестом.

Взяв нитки, на концах которых подрагивали кольца, и
продолжая осенять себя крестом, бабушка прочитала еще
какую-то короткую молитву -- обращение к Господу.
Покачавшись с разной амплитудой, словно маятники, описав
какие-то замысловатые фигуры, кольца коснулись друг друга и
дальнейшие движения стали совершать вместе.

-- Видишь? -- внезапно, внезапно, хриплым голосом спросила
бабушка обращаясь к Любе. -- Видишь, кольца не
разъединяются, значит все будет хорошо. -- Увидев
вопросительный взгляд, устремленный на нее уже громко и
уверенно добавила. -- Жив твой Олег, жив. Какие-то
обстоятельства мешают ему вернуться сейчас, но скоро он
подаст весточку.

-- Бабушка, а какие обстоятельства, -- робко попыталась
уточнить Люба.

-- Это только одному Господу известно. Все что я знала,
сказала. -- Баба Шура вернула кольца законной владелице. --
А теперь идите детки, я устала.

Гуськом мы направились к двери. Я шел последним. Уже
закрывая дверь услышал как баба Шура произнесли после
глубокого вздоха:

-- Прости Господи, меня грешную! Спаси и сохрани раба
божьего Олега!

***

ГЛАВА 10

***

Гениальный артист должен не играть, а перевоплотиться в
героя, жить его жизнь. Так вещают все театральные и киношные
знаменитости. Чтобы понять логику действий преступника
следует попытаться влезть в его шкуру. Так написано в
детективах.

Я преступник. Не станем выяснять, почему я им стал, уясним
главное -- что мной движет? Из курса исторического
материализма, штудируемого в училище я мало что вынес, но
четко помнил -- одна из главных движущих сил, лежащих в
основе действий масс, классов, личностей -- интерес.

В чем мой интерес? Почему я ухлопал нескольких водителей,
милиционера или милиционеров, а может в придачу двух
азербайджанцев? Почему? Почему? Почему? Как так классика
мурлычит: "люди гибнут за металл". Деньги! Версия для начала
неплохая. У водителей-дальнобойщиков денежки должны
водиться. Олег поехал продавать гречку -- выручка по
нынешним временам не очень большая, но все же. Машины.
Большинство "Камазы". Стоят миллионы. Запчасти не дешевы.
Вторая категория жертв -- милиционеры. Их дело, как говорят
следователи, вынесем в отдельное делопроизводство. Нет
следователи, как-то по другому говорят! Да ладно! Я уже
пробовал определить мотив убийства Яковлевича. Остановимся
на прежней версии, не будем копать глубже.

Представители "кавказкой национальности". Деньги у Азим и
Магомеда были. Какие? Кто их знает. Да и стоит заносить из в
список жертв -- не ясно.

Следующая версия. Устранение конкурентов. Олег в эту версию
не очень вписывается. Но исключать такое мотив действия
нельзя.

Пойдем дальше. Желание контролировать определенную
территорию, запугать непокорных. Неплохо. Вполне вероятно.

Сведение счетов. Звучит, но маловероятно! Слишком много
разных, не связанных между собой людей пострадало.

Что еще? Проделки вурдалаков. Нет не пойдет. Оставим такую
версию для фильмов ужасов.

Нападение маньяка-убийцы. Лучше, но все равно не то. Если
объект женщины, дети. Понять можно. А тут здоровенные
мужики. Маньяки они тоже не дураки, знают с кем связываться.

Ладно хватит мотивов. Не будем забираться в дебри. Не стоит
усложнять. Если корни глубоко, мне до них не докопаться.
Выберем самый несложный мотив -- материальный интерес,
деньги.

Значит, я преступник. Кто же я такой? Или местный житель или
привязанный к трассе человек -- это однозначно. Мужик.
Женщине такие разборки не под силу. Я один или есть
сообщники? Для ответа на данный вопрос исходных данных
маловато.

Перейдем к персоналиям. Гаишник Алексей. Сделаем оговорку --
если жив. Кандидатура очень даже ничего. Все время на
трассе. Деньги любит. В погоне за хрустящими не очень
разборчив.

Азим и Магомед. При той же оговорке, характеризовать можно
теми же самыми словами. Ни убавить, не прибавить. Кто еще?

Черт его разберет. Что-то я захожу в тупик. Так любого кого,
вспомню, смогу отнести к категории неблагонадежных. Даже и
себя. А что? Участник боевых действий, смертей и крови
насмотрелся. С психикой не все в порядке. Вон рукой не мог
пошевелить. А вдруг у меня и с головкой не все в порядке.
Вот и начала крошить направо-налево всех подряд.
Материальный интерес? Пожалуйста! На офицерскую зарплату
попробуй поживи. А я и пивко люблю, и поесть не дурак.
Выбрал себе на время отпуска способ как пополнить бюджет.
Одна неувязочка -- разбой на дороге начался до меня. Но тоже
можно логическую связь установить. Идея грабежей пришла
после того как наслушался о подвигах других разбойничков.

-- Мэгрэ хренов! Тебе бы вместо старшины, солдатские
кальсоны после бани пересчитывать, а не следствием
заниматься, -- Вырвавшаяся у меня фраза была не приятна,
зато верно отражала мои сыщицкие способности.

-- Ты что то сказал? -- дядя Ваня клевал носом у костра,
дожидаясь когда вскипит чайник.

-- Да, так, героя одной книжки вспомнил, -- буркнул я.

-- Про что книжка?

-- Про знаменитого сыщика.

-- Толковый сыщик не помешал бы. Вон какие у нас дела
творятся. Наши то, хрен докопаются. Яковлевич, считай их
сотрудник, хоть и гаишник. А смотри, мало что убили мужика,
да еще потом и кремацию устроили! Лешка хоть и говнюк был, а
ведь тоже на государственной службе состоял, порядок
наводил. Разделались с ними, вроде так и надо. Про Олега и
твоих кавказцев я вообще не говорю. Люди исчезли и все. НЛО
их с собой забрало! Вот блин! При Сталине хоть одних боялись
-- в фуражках, которые по ночам забирали. Да и то, по нашей
деревне, не помню чтоб простых смертных трогали. Конечно,
это не дело. Культ он и есть культ. Но тогда хоть во двор
выйти, нужную справить, не боялись. А теперь! Пойдешь на
почту, пенсию получить и не знаешь, вернешься ли домой
живым. За пару бутылок водки пришибить могут. А воровство
какое пошло! Курица за забор выскочит, считай пропала.
Раньше не сахар в деревне был. Приходилось за палочки
работать, не всегда хлеба вдоволь видели. А что теперь
лучше? Свиноферма прибыли не дает -- разогнали. Зерно
производить не выгодно -- перестали. У коров маленький надой
-- не надо их держать. Дожили, что ни мужикам, ни бабам
негде работать. Говорят фермерствуйте. А где ты пойдешь
фермерствовать, если ни техники, ни удобрений, ни начального
капитала нет.

-- Папа, ты чего завелся? -- Миша, прибывший для нашего
усиления, и как младший, чистивший картошку для ужина,
услышав отцовский монолог, подошел к костру. -- В селе хочет
работать, работу найдет. Сумел и Пашка и его друзья
фермерством заняться, техникой обзавестись.

-- Суметь-то сумели! Да много бы твой Пашка техники накупил,
-- если бы не мой медок. Да и то, когда это было. Сейчас
вас, сраных фермеров, со всеми потрохами заложи, бороны не
купите.

Я не выдержал засмеялся. Спор напомнил мне наш недавний
ночной разговор о процессах происходящих в армии. Теперь
Маши выступал в роли отбивающего удары, а дядя Ваня активно
нападал.

Мы поужинали. Миша, принявший от меня обязанности поваренка,
сообщил, что на завтрак хлеба нам не хватит. Снабжение
лежало на моей совести. Я не учел, что наша компания
увеличилась на одного человека. Виноват, значит виноват.
Смотаюсь за хлебом в кафе.

Задерживаться в кафе я не стал: купил хлеба, не удержался
взял задаренную до аппетитной корочки курицу -- будет
готовый завтрак. Естественно прихватил несколько бутылок
пивка. Миша меня не понял, если бы я пожадничал, вернулся из
поездки только с хлебом.

У знакомой поварихи, она сейчас стола на раздаче,
обслуживала по совместительству редких в это время клиентов,
хотел поинтересоваться здесь ли Роман, но не стал
спрашивать. Что уважающему себя хозяину в такой поздний час
делать на работе?

Я почти доехал до поворота, когда увидел, что на шоссе, из
начавшегося лесочка, вынырнула милицейская машина.

-- "Зашевелились, -- мелькнула у меня мысль, -- даже ночью
лес прочесывают. Хотя что в такой темноте среди деревьев и
кустарников можно разглядеть? Нет, определенно мозги у них
не на месте. Кроме приключений, на одно место, в лесу сейчас
нечего искать".

Свет фар моей машины позволил им определить число
патрульных. Их было всего двое. Водитель одет в милицейскую
форму, сидящий рядом с ним человек -- по гражданке.

"Рисковые мужики. Не боятся вдвоем рыскать по шоссе, где
произошло несколько нападений". -- Я мыслил логично, а с
другой стороны, сам в ночное время, поехал по лесной дорожке
один, отказался от Мишиного предложения составить мне
компанию. Испугался, что дядя и брат подумают будто у меня,
боевого офицера, поджилки трясутся.

Милиционеры, кажется, заинтересовались моей персоной. Их
машина притормозила у обочины. Одетый в форму вылез первым.
Он поднял жезл, предлагая мне остановиться. "Соображает
мужик, -- подумал я, -- стал так что машина его прикрывает.
Если бы нарушитель попытался сбить милиционера, он не смог
бы это сделать. Да и автомат у служивого под рукой. Зря не
рискует".

А вот второй патрульный был явно не опытен в подобных делах,
или же полностью полагался на своего напарника. Вместо того,
чтобы занять удобную позицию и ждать моего подхода, он,
выйдя их машины, отправился к заднему колесу, чтобы его
прикрытием совершить то действие, которое собаки любят
делать у столба или дерева.

По существу инструкциям водитель не обязан выходить из
машины и идти к остановившему его гаишнику. Тут ситуация
была несколько иной. Я не знал, кто меня остановил --
представитель ГАИ, или же сотрудники милиции, привлеченные к
поиску убийц Яковлевича. Да и милиционер кажется не
намеревался выходить из-за прикрытия, которое ему
обеспечивала собственная машина. Я открыл дверцу машины,
сделал несколько шагов вперед. Лицо остановившего меня
милиционера я не мог разглядеть. Тень от козырька, глубоко
надвинутой на брови фуражки, закрывала его большую часть. А
вот фигура мне показалась знакомой. Милиционер был высок и
плотен. Форменная рубашка ему была явно маловатой, рукава
коротковаты.

"Да у тебя все пуговицы посыпятся, если придется руками
махать, -- подумал я. "Рубашка с чужого плеча!"

Догадка пришла слишком поздно. Из-за шума, работающего
мотора, я не услышал шагов подкравшегося сзади человека.
Удар каким-то тяжелым предметом по голове, был достаточно
сильным. Я упал на асфальт вниз лицом.

Тот, кто после удара головой или по голове получил
сотрясение мозга или даже отделывался меньшими
последствиями, знает, что возвращение от замутненного
сознания к четкому, ясному -- дело не очень приятное и
быстрое.

Звон в голове, периодически возникающие вспышки,
напоминающие праздничный фейерверк в ночном небе, сухость во
рту и подташнивание свидетельствовали, что удар я получил
приличный. Если бы не холодный ветерок, веющий от реки, я бы
очнулся не скоро. Ветерок выполнил роль холодного компресса.
Я открыли глаза. Высоко в небе мерцали звезды.

Ночь стояла лунная. Не смотря на молоточки, стучащие в
висках, я довольно легко определил место своего пребывания.
Очнулся я на берегу реки, не далеко от злополучного омута.
Ориентиром мне послужил шалаш. Его соорудили рыбаки. Сом в
здешних местах лучше всего ловится на перемет. Большие
крючки привязывают прочными поводками к капроновому шнуру, в
качестве насадки используют мелкую рыбешку, лягушек, убитых
мелких птичек. Опытные рыбаки используют только живых
мальков, зато вся остальная наживка должна быть с душком.
Конечно, удовольствие маленькое, держать в руках тухлую
насадку, но если думаешь поймать солидного сома, тут чувство
брезгливости надо подавить. Выходит из под коряг сом ночью.
Днем его ловить бесполезно. Переметы ставят с вечера, снимают
на зорьке. Мотаться ночью от омута к деревне смысла нет. Вот
и соорудили местные рыбаки то-то наподобие большого сарая,
покрытого камышом. В нем могли скоротать ночь несколько
человек. Правда, после нашего злополучного улова, любители
сомятины стали далеко обходить омут. Шалаш пустовал.

"Почему я не на пасеке? Как я оказался в этих местах? Что до
этого делал? -- Припомнить не мог.

По голове мне доставалось не раз. Опыт был. Я знал что
память вернется. Для этого надо чуточку терпения и времени.

Мне удалось перевернуться на бок. Теперь в поле моего
зрения оказался костер. Потрескивали дрова. К небу взлетал
сноп искр. Наверное в костер только что подбросили новую
порцию дров. У костра сидели два человека. "Толстый и
тонкий" -- у меня еще были силы на шутку, значит не все
потеряно. "Стоп. Меня остановил милиционер на дороге". -- Я
отчетливо вспомнил как высоко оценил действия, по
обеспечению личной безопасности, притормозившего мою машину
человека. А вот я о своей безопасности не позаботился.
Сидевшие у костра по габаритам вполне могли быть людьми
остановившими мою машину. Правда, оба были одеты в
цивильное. Но сменить форму на гражданскую одежду -- дело не
мудреное.

Зачем они заманили меня в ловушку и треснули по голове? Это
что, те самые монстры, которые грабят проезжих по дороге?
Неужели они польстились на мои старые "Жигули"? Или это у них
хобби такое, бить всех, кто ездит ночью по шоссе, без
разбора?

Ну ладно. Допустим, меня хотели ограбить, стукнули по
голове, выгребли карманы, проверили машину. Дальше что? По
логике легче всего закопать где-нибудь в овраге или лесу. Не
захотели бы возиться с закапыванием, забросали бы ветками.
Все равно, судя по оперативности местной милиции, труп
обнаружили бы не скоро. Или грабители люди привычки?
Традиции у них такая, шлепнув очередного водителя, привезти
его к реке, развести костерок, а затем опустить жертву на
дно омута! Может договоренность у них с нечистой силой,
которая по соседству с сомами уживается, поставлять
покойничков? А черти в свою очередь им покровительство и
безопасность обеспечивают. Что-то у меня головка после удара
не так работает, всякая чушь лезет.

Если серьезно. Раз не добили и не закопали на месте, значит
есть у моих врагов какой-то умысел, зачем то я им нужен
живей. Вот только почему руки не связали? Халатность? Не
похоже. Понадеялись, что после удара по голове я не смогу
оказать сопротивление вооруженным людям? Скорее всего так.
Ну ладно ребята посмотрим кто-кого. У вас оружие. На моей
стороне внезапность.

Я осторожно подобрал ноги под себя. Случайно, боковым
зрением, увидел приличную палку, которая вполне могла сойти
за дубинку. Зажал палку в правой руке. Если удача будет на
моей стороне, и мне удастся подобраться к костру поближе, я
вам не завидую ребята.

Как я не старался перемещаться бесшумно, предательская
веточка треснула в двух метрах от намеченного мною для
броска рубежа.

-- Азим, сзади! -- громко крикнул, предупреждая товарища о
грозящей опасности крепыш.

Сидящий ко мне спиной человек, избрал единственно верную
тактику. Он, не оглядываясь, перепрыгнул костер, увеличивая
зону досягаемости. Это спасло ему жизнь. Еще секунда и я
раскроил бы палкой его череп. Лишь затем мужчина развернулся
и выхватил из-за пояса обрез.

Его палец лежал на курке. Правда я уже успел сгруппироваться
и собирался отпрыгнуть в спасительную темноту. Но как
известно пуля может догнать любого. Чем кончилось бы наше
противоборство, гадать трудно. Однако Азим стрелять не стал.
Не опуская дуло обреза, он уставился мне в лицо.

-- Ты что совсем охэрэл? -- от волнения у него пробился
характерный для всех представителей Кавказа акцент, который
раньше почти не был слышим. -- Вот и делай после этого
доброе дело. Человека от смерти спасли, а вместо "спасибо"
пытается спасителям голову проломить дубинкой.

Сказанная фраза несколько успокоила меня.

-- Так это не вы меня шандарахнули по башке? -- я поверил
его словам, но ждал подтверждения.

-- Конечно нет. Мы тебя подобрали на дороге, что за кафе
поворачивает и ведет через лес. Ты по ней полз, морда в
крови была, -- опередил товарища с ответом Магомед.

-- А вы там что делали ночью? -- усомнился я.

-- Что-то? Когда жрать захочешь, куда угодно поедешь.
Думаешь твоих пирожков и хлеба нам на долго хватило? Там в
кафе посудомойка работает. Дашей зовут. Деревенские парни ее
стороной обходят -- она под два метра ростом вымахала и вес
соответствующий. Кому интересно на ее фоне лилипутом
казаться. А Магомед к таким бабам неравнодушен. Он с ней уже
давно шуры-муры и закрутил. Даша нас продуктами потихоньку
снабжает. Без нее с голоду бы подохли.

Объяснение Азима показалось мне логичным. Магомед при
упоминании имени Даши улыбнулся и это окончательно убедило
меня в правдивости изложенной версии.

-- С этим разобрались. -- Мне не терпелось выяснить еще один
момент. -- Объясните вы мне, для чего понадобилось стрелять
в Романа?

-- В какого Романа? -- удивился Азим.

-- Тут, насколько я знаю, один Роман -- владелец
автозаправки и кафе, -- на этот раз я не был уверен в
честности моих спасителей. -- Это что месть за сообщенные в
милицию сведение о купленных у вас запчастях?

-- Не стреляли мы ни в какого Романа. Нас тогда вообще в том
районе не было. Нам других забот хватает, чтобы на себя
вешать еще и покушение на убийство, -- настаивал на своем
Азим.

-- В каком районе, -- я поймал его на слове. -- Откуда ты
знаешь, где в него стреляли?

-- Сорока на хвосте вести принесла. Что думаешь, Даша когда
нам еду давала, новости не сообщила?

-- А зачем ты спросил: "какого Романа?" -- не отставал я.

-- Само вырвалось. Я уже думал об это выстреле. Боюсь, что
его запросто на нас повесить можно. Что у меня обрез есть
кое-кто знал. Я как-то в кафе сглупил, сказал что есть чем
себя защитить от нападения. В Романа стреляли из
гладкоствольного оружия. Значит мог быть и обрез. Это из
пистолета, другого нарезанного оружия пулю легко по
принадлежности определить, а из гладкоствольного можно
только в специальной лаборатории, да и то не всегда. Кто
этим заниматься будем? -- в голосе Азима слышались нотки
отчаяния.

-- Ты оказывается спец! О сложности экспертизы
гладкоствольного оружия откуда знаешь? -- насторожился я.

-- Так, случайно. Свидетелем по одному делу проходил. Тогда
человека из ружья убили. Было несколько подозреваемых. У
всех ружья. Так и не выяснили дробь из какого принесла
смерть.

-- Кончай допрос, -- вмешался в разговор Магомед. -- Не
веришь, не надо. Но мы тебе говорили правду.

-- Вы не обижайтесь, -- мне уже и самому надоела роль
следователя, -- много непонятного в здешних местах
происходит.

-- Это точно, -- согласился Азим. -- У меня такое чувство,
кто-то нас старается подставить, использовать в своей игре.
Но кто?

-- Да, вот еще что, ребята, вы моих синих жигулей, брошенных
на шоссе не видели? -- я волновался за сохранность машины.
Хоть и старенькая, потрепанная, но в фермерском хозяйстве
без нее не обойтись.

-- Нет. Мы тебя подобрали и назад вернулись. Решили немного
поголодать, но дождаться когда ты очухаешься.-- Ответ Азима,
меня не успокоил.

-- Ваш транспорт далеко? -- я не собирался прохлаждаться, на
пасеке наверное уже волновались.

-- Чуть дальше, на полянке.

-- Вы меня на пасеку отвезете. Что-то я себя не важно
чувствую, чтобы пешком добираться.

Азим поднялся и не говоря ни слова, шагнул в темноту.

-- Костер тушить? -- задал вопрос Магомед.

-- Не надо, прозвучало из темноты. -- Мы туда и обратно. В
гостях задерживаться не будем.

Ребята высадили меня в километре от пасеки.

-- Тут дорога прямая, -- произнес на прощанье Азим, --
доберешься. Мне не хочется, что бы нас еще кто-нибудь видел.

-- На пасеке свои, -- попробовал я уговорить своих
провожатых поехать дальше. -- Наберете продуктов и назад.

-- С голоду не умрем. У нас рыба есть. А на рассвете мы к
кафе подскочим. Даша рано на работу приходит. Она нам еды
припасла, -- у Азима были какое-то свои сомнения, планы, от
которых не хотел отступать.

Я дождался пока машина развернулась и покатила назад.

-- Тебя за смертью посылать, -- Миша не спал, дежурил у
костра. Он даже не сообразил, что мое появление было
странным. Уезжал я на машине, вернулся пешком. Собирался
купить хлеба -- не купил. Я сел у костра. Голова после
пешего путешествия снова кружилась. Тут только мой
двоюродный брат сообразил, что прибыл я пешком.

-- Что случилось? -- Миша окончательно оклемался от
полудрема, в котором пребывал.

Я коротко рассказал, как глупо купился на шоссе.

-- Значит лица ты их не рассмотрел? -- уточнил Миша, выслушав
рассказ.

-- Нет.

-- Какая машина запомнил?

-- Машина как машина. Обычна милицейская. На номера я не
смотрел. Хотя, стой. Номеров на ней кажется не было вообще.

-- Может еще, что-то странное бросилось в глаза?

-- На том, который был в форме, рубашка маловата. Явно не
его размер, -- подумав немного, припомнил я.

-- Если в милиции с вещевым довольствием дело обстоит как в
армии. то они тоже по нескольку лет положенного ждут,
донашивают что раньше выдали, -- брат не посчитал серьезной
уликой мою информацию.

-- Жалко если "Жигули" не найдут, -- продолжил я ночной
разговор. Павел собирался отдавать старенькую машину в
личное владение брату, а утрата колес касалась Михаила
непосредственно.

-- Машина мелочь. Будет здоровье, новую заработаем. Вот то
что на дороге твориться -- это серьезно. Прямо какой-то
открытый бандитизм. Ты, что решил делать?

Кажется брат воспринял утрату техники, к которой еще и не
успел привыкнуть.

-- Придется опять с утра с милицией связываться, ставить их
в известность о случившемся.

***

ГЛАВА II.

***

К площадке, расположенной перед кафе я вышел часов в девять.
Павел собирался сменить брата на пасеке только к вечеру, а
так как я оставил наше маленькое хозяйство, без средств
передвижения, мне пришлось преодолеть путь к шоссе пешком.
Первое, что я увидел это старенькие синие "Жигули", из
которых я так опрометчиво вылез вчера ночью. Машина была в
целости и сохранности. Я потрогал дверцы. Они были закрыты.

Я подошел к бензозаправке.

-- С тебя, поллитра, -- улыбнувшись, прокричал в окошко
парень, который дежурил на заправке ночью. Утром его сменяла
напарница. Она уже пришла, и они были заняты тем, что
передавали смену.

-- Если должен, то поставлю, -- я решил подыграть ему. --
Только за что?

-- Как за что? Подогнал ночью машину на стоянку, ничего не
сказал. Двери не закрыл. Ключ, из замка зажигания не вынул.
Хлопнул дверью и как сквозь землю провалился. Если бы кто-то
чужой был, я ни за что бы к машине не подошел.

-- Так ты вчера видел, как я машину на площадку ставил? --
переспросил я.

-- Ну да. Я еще тебе крикнул, что бы ты подогнал машину
поближе к будке. Но ты как рванул. Я только твою спину и
заметил. Перебрал что ли? Под газом был? -- с долькой зависти
в голосе спросил парень.

-- Был грех, -- я решил, что объяснять нет смысла. Лучше
возвести на себя напраслину. -- Так ты ключи взял?

-- Конечно. Вот они.

Парень протянул в окошко ключи от наших "жигулей".

-- Спасибо! -- Я даже не думал, что так обрадуюсь. -- Как
освободишься, заходи в кафе.

-- Да я уже свободен, -- он с удовольствием принял
предложение.

Мы вошли в кафе. Оно было переполнено народом. Судя во
увиденному, водители и на трассе соблюдали распорядок, с
восьми до девяти, многие предпочитали прервать марафон на
дороге, позавтракать. Кроме водителей в помещении завтракали
несколько человек в милицейской форме. За одним за столиков
сидел Игорь -- следователь, прибывший в помощь "Кучерявому".
В селе была своя столовая. Но она начинала работать с обеда.
Следователь наверное не привык готовить себе сам, или
ограничивать утренний прием пищи стаканом чая или
растворимого кофе. Я поздоровался со следователем, он кивнул
в ответ головой. Поделиться с ним информацией я решил чуть
позже. Пусть человек спокойно поест.

Виталик -- парень работающий на заправке, от двухсот грамм
водки не отказался. Дозу он сам обосновал.

Бутылку хорошо на двоих давить. Но ты же с утра не будешь?

-- С радостью бы, -- соврал я. -- После вчерашнего душа
просит. Да мне машину отогнать надо. А тут полное кафе
милиции. Небось и по трассе стоят.

-- Ну тогда двести водочки и пирожок. Мне по трассе не
гнать. Пойду домой после дежурства отсыпаться.

На радостях я не стал скупиться. Вместо пирожка к водке
заказал салатик из селедочки, порцию заливного мяса, большую
тарелку рагу из свинины. Чтобы не обидеть парня невниманием,
составить ему компанию, не смотря на то, что недавно
завтракал, взял себе порцию заливного мяса и чашку черного
кофе.

Пока стоял у стойки, невольно подслушал разговор поварихи и
посудомойки.

-- Дашка, вчера с десяток чебуреков оставалось. Я хотела их в
масле разогреть. У меня постоянно клиенты спрашивали, нет ли
чебуреков. Ты не видела куда они задевались?

-- Да их всего шесть штук было, -- несколько смущенно
отозвалась молодая, миловидная, но уж очень солидная по
габаритам девушка.

-- И где же они? -- поинтересовалась повариха.

-- Я и х с чаем, на завтрак съела, -- лицо девушки залила
краска.

-- Шесть штук? -- не поверила повариха.

-- Ну да. Я заплачу.

-- Да дело не в деньгах. На то мы тут и работаем, чтобы от
кухни маленько подкормиться. Я боюсь, тебе плохо будет, --
добродушно проворчала повариха. -- Вчера на котлеты налегла,
так что пришлось их из меню вычеркивать.

-- Это мне от шести чебуреков плохо будет? -- засмеялась
Даша, -- Я сколько себя помню, у меня живот всегда от горла
начинался, и в смысле талии и в смысле того, что поесть
всегда хотелось.

Даша не стеснялась своей полноты и пристрастия к пищи. Если
повариха поверила в ее признание, то я не до конца. У меня
имелись кое-какие подозрения по поводу исчезновения котлет и
чебуреков.

Передав поднос с едой Виталику, я сделал вид, что ищу чистый
стакан и заглянул в комнатенку, приспособленную под мойку.
Ходить вокруг да около я не стал.

-- Даша, вы передавали еду Магомеду?

Она удивленно подняла глаза.

-- Вы кто? Следователь?

-- Нет. Магомед и Азим вчера меня здорово выручили.

-- А, вы тот, кого на дороге по голове ударили?

Непроизвольный жест, потрогать место, где вскочила шишка,
вызвал у Даши улыбку.

Теперь мне не нужен был ответ. Магомед утром здесь
появлялся. Значит ребята не врали, когда говорили об
источнике появления продуктов. Зачем я попытался это
выяснить? Наверно, для себя решил, если Азим и Магомед не
врут по мелочам, значит и все остальное, сказанное ими,
правда.

Я опасался, что Виталик окажется из той породы людей,
которые начав острограмливаться с утра никак не могут
закончить, но ошибся. Лихо, в один прием Виталий расправился
с водкой, также быстро уничтожил закуску. Он крепко пожал
мне руку. Мы расстались довольные друг другом.

Следователь закончил завтрак и собирался уходит. Мой рассказ
о нападении на шоссе, удивительном появлении машины перед
бензозаправкой он выслушал не перебивая. Я рассказал все
подробно, утаил лишь то, что подобрали меня Азим и Магомед.
Они просили молчать об этом. Нарушить слово я не мог.
Профессиональный обманщик их меня наверное не вышел бы.
Игорь заметил некоторые, мягко говоря несуразицы. Я и сам
понимал, что рассказ, о том как я после сильного удара по
голове, потери сознания очнулся у пасеки, не кажется
достоверным. Наверное Игорь в своей работе доводилось
слушать не такие басни. Он только вопросительно поднял одну
бровь, когда я особенно заврался и даже не зада уточняющего
вопроса. Выслушав до конца мою исповедь, следователь
задумался на несколько минут.

-- Ты смог бы опознать тех двух мужчин, которые остановили
твою машину на шоссе? -- наконец-то он задал вопрос.

-- Не уверен. Было темно. На второго я вообще не обратил
никакого внимания.

-- Это могли быть Азим и Магомед?

Я не знал как ответить. Лично я был уверен, что эти двое к
нападению на меня не причастны. С другой стороны по
комплекции их можно было отнести к числу подозреваемых. Но
зачем бы ребятам разыгрывать сцену с моим спасением? Зачем
тащить к омуту?

-- Скорее нет, чем да, -- после секундной паузы прозвучал
мой ответ.

-- А почему?

-- Интуиция, -- я понимал, что мой ответ не убедителен, но
ничего другого придумать не мог.

-- А вот мне интуиция подсказывает другое. Факты упрямая
вещь, и они против этой парочки.

-- Какие факты? -- не утерпел я.

-- Ты их знаешь не хуже меня. Запчасти с пропавшего "Камаза"
толкнули они. Азим вооружен обрезом. Романа пытались убить
скорее всего они. Если ни в чем не виноваты, почему
скрываются?

-- Кроме того, что парни раскурочили бесхозный, как они
считали "Камаз" и продали запчасти, -- фактов нет, -- не
согласился я. -- Остальное все догадки, предположения.

-- Так-то оно так, -- Игорь не стал спорить, -- но ребята
они еще те. По моей просьбе, через управление удалось
навести о них справки. Оба принимали участие в боевых
действиях во время Карабахской драчки. Порох понюхали.
Смерть для них не в новинку. Азим к тому же уже здесь
получил условных срок за драку.

-- Ну, а я в Чечне воевал. Это свидетельствует, что ни за
что ни про что могу убить человека? -- я едва сдержал,
готовое выплеснуться раздражение.

-- Не горячись, -- остановил Игорь. -- Ты это ты. Они совсем
другое дело.

-- Какое другое? Такие же люди, только жизнь покрутила их в
своем водовороте побольше и до сих пор никак не отпустит.
Представь себе, что тебя лишили Родины, привычной среды
обитания, друзей, работы и бросили на произвол судьбы.

-- Мне не надо этого представлять, -- глухо отозвался Игорь.

-- Я родился, вырос, кончил университет, проработал
несколько лет в следственных органах в Алма-Ате. Сюда к
родственника три года назад перебрался. До сих пор на
птичьих правах в служебном помещении.

Как вынужденному переселенцу по закону что-то выплатить
должны были. Думал хоть немного денег получить, приобрести
жилье. Фиг в нос.

-- Извини, -- произнес я. -- Ты показался мне таким
благополучным, самоуверенным, что захотелось политбеседу
провести.

Что они в нашем районе околачиваются? Их видели несколько
раз здесь у кафе, на трассе, на речке. Ведь у них
родственники неподалеку. Там скрыться, переждать проще.

-- Не хотят впутывать родных. На тех и так косо смотрят, --
я почти дословно передал ответ Азима на близкий по
содержанию вопрос, заданный ему прошлой ночью. -- Ну и
вероятно, здесь у них есть к кому обратиться за помощью. В
лесу даже с деньгами не проживешь.

-- Исключено. У них тут один дружок-помощник был -- Василий.
Его из поля зрения не выпускали. Контакта не обнаружили.

Я не удержался и хмыкнул. Игорь внимательно посмотрел мне в
глаза.

-- Ты знаешь, где они скрываются и кто им помогает? -- тихо
спросил он.

-- Да. -- То что его жизнь не столь безоблачна как казалось,
изменило мое отношение к Игорю. Я стал больше ему доверять,
решил рассказать правду. -- Прости еще раз. Я не был до
конце откровенен.

Вчера ночью я не смог бы самостоятельно добраться до пасеки.
Меня подобрали и привезли туда Азим и Магомед.

Игорю было над чем поразмышлять. Моя информация не совсем
вписывалась в рамки сконструированной им версии. Следователя
нельзя было отнести к тугодумам. Он сразу же просчитал
возможные варианты развития обстановки.

-- Ну парни еще дурные, ты же боевой офицер, соображать
должен. Ты что не понимаешь, что играть в прятки с убийцами
не только глупо, но и опасно? Если парней действительно
кто-то пытается подставить, то сейчас самое время Азима и
Магомеда убрать. Тогда все концы можно будет спрятать в
воду. Пора им выходить из подполья. Я обещаю проявить
максимум объективности при расследовании. Разберемся в чем
они виноваты, в чем нет.

Я понимал, что Игорь прав. События развивались настолько
стремительно и непредсказуемо, что рисковать жизнь ребят, не
сказать где они скрываются соблюдая данное слово, было бы
глупо.

-- Хорошо. -- Сдался я, -- едем вдвоем, на моей машине туда,
где они скрываются. Попробуешь поговорить с ними сам. Если
они с тобой не согласятся, принуждать не будешь.

Игоря не устраивал такой вариант, но понимая, что иначе я не
укажу место обитания беглецов, он согласился на мои условия.

Я остановил машину. Мы решили часть дороги пройти пешком.
Звук работающего мотора мог напугать укрывавшихся, и они,
не дожидаясь пока мы вырулим на полянку, предусмотрительно
бы скрылись. По правде, большой уверенности, что Азим и
Магомед, в это время, находятся на месте ночевки, у меня не
было. Мало какие у них планы. Даже такой вариант, что днем
они забирались поглубже в лес, подальше от людских глаз,
исключать не стоило. Но был один момент, который наполнял
смыслом наше появление у омута. Вчера мы договорились, если
у меня возникнет необходимость увидеть ребят, или появятся
важные новости, а я их не застану на месте, то оставлю
условный знак. Увидев знак Азим, или его приятель, прийдут
ночью на пасеку.

Я шел впереди. Прежде чем выйти на открытое пространство,
громко прокричал:

-- Азим, Магомед -- это я.

У меня была уверенность, что мой голос друзья отличат от
чужого. Ответа не прозвучало. Игорь направился к костру.

-- Угли еще не перегорели, -- сообщил он. -- Дрова
подбрасывали минут сорок-пятьдесят назад.

-- Ребята, есть серьезный разговор, -- сложив ладони рупором
выкрикнул я.

Лес отозвался молчанием. Игорь направился к шалашу. Я
последовал за ним. Картина, открывшаяся нашим глазам,
свидетельствовала, что обитавшие в шалаше люди, покинули его
в спешке. Они не прихватили даже куртки, выполнявшие роль
подушек. В углу находилась какая-то посуда. Стояла
хозяйственная сумка. Такие обычно женщины берут, отправляясь
на базар. Я открыл сумку и сразу догадался кому они могла
принадлежать. Разложенные в отдельные прозрачные целофановые
пакеты хлеб, котлеты, чебуреки и другая еда, являлись веской
уликой, выдавали хозяйку.

-- Здесь они поблизости, -- уверенно заявил я. -- Наверное
посчитали, что я поступил как предатель. А с тобой просто не
хотят встречаться.

Расстроенные мы вылезли из шалаша. Я стал оттирать
испачканные при ползании на коленях, брюки. Игорь закурил.

Короткая автоматная очередь перекрыла стрекот кузнечиков,
гудение шмелей. Инстинкт и боевой опыт -- вещи не заменимые.
Из согнутого положения я не стал разгибаться, наоборот еще
больше сжался. Оттолкнувшись обоими ногами от земли сделал
кульбит и укрылся за небольшим пнем, торчавшим слева.
Совершая полет я успел толкнуть стоящего рядом следователя.
Он приземлился не так удачно, но моментально сумел
сгруппироваться и резко юркнул за ствол отдельно стоящего
дерева.

Выпустивший очередь в нашем направлении человек, либо был
плохим стрелком, либо стрелял с неудобной позиции, либо не
собирался нас убивать. Вторую очередь он вообще выпустил в
белый свет. Зато Игорь пистолетом владел отменно. Определив
откуда велась стрельба, следователь тщательно прицелился,
выстрелил подряд три раза.

-- Береги, патроны -- остановил я его. -- С пукалкой против
автомата особо не навоюешься.

Но мой совет оказался бесполезным. Наш противник, видимо не
ожидал ответной стрельбы. Мы услышали как он ломал ветки,
бросился в глубь леса. Игорь выстрелил еще раз в направлении
затихающего шума. Преследовать в лесу, вооруженного
автоматом человека было рисковано. Он мог укрыться за любым
деревом, дождаться нас и расстрелять, как охотник
расстреливает вспуганных собакой куропаток. Мы полежали за
укрытием минут пять.

-- А ты говорил, что они нормальные ребята, -- упрекнул меня
Игорь. -- Чурки, они и есть чурки.

-- Да брось ты. И ежу понятно, это не их рук дело. Стрелял
один человек -- из автомата. Убегал один. Что думаешь если у
них автомат и обрез, второй бы удержался, не пальнул в нашу
сторону?

-- Второй мог отсутствовать, -- возразил Игорь.

-- Согласен. Но ты сам утверждал, что ребята порох нюхали, в
боевиках побывали. А наш крестный, автоматом плохо владеет.
С такого расстояния выпустить очередь и ни одного из нас не
задеть -- это ухитриться надо.

-- Может он нас хотел попугать? -- выдвинул еще один
аргумент против моей версии Игорь.

-- Первую очередь он мог выпустить для острастки, -- он
согласился. -- Но когда ты начал стрелять в ответ, он за
свою жизнь перепугался. Второй он хотел нас подкосить. На
курок жал дольше, автомат водил. Да вот мандраж у него
разыгрался вверх палил. Мужик не бывал в боевой обстановке.
Не обстрелянный он. Поверь моему чеченскому опыту. Так под
огнем противника все новички себя ведут. Башкой вниз. Руки с
автоматом приподнимут и палят.

Минут через пятнадцать мы нашли косвенное подтверждение моим
словам. Пустые автоматные гильзы нашлись не только на месте,
с которого велся огонь в нашу сторону, но еще на одном
примятом пятачке. Прикинув как там мог лежать автоматчик, я
занял его место. Обзор был открыт только в одну сторону -- в
направлении костра. Мы еще раз внимательно, теперь уже
ползая на четвереньках, осмотрели траву рядом с костром.
Игорю удалось обнаружить следы крови, которой была орошена
трава. Они тянулись несколько метров по узкой тропинке вдоль
реки, затем исчезали. Вероятно, бежавшему по ней человеку
удалось зажать рану. Моя находка была также важной -- две
гильзы из ружья. Одна недалеко от костра, другая справа от
тропинки со следами крови.

Пока я подгонял машину, Игорь занимался своими сыщицкими
делами. Еще раз обошел место происшествия, сделал отметины
на местах, где лежал автоматчик, Взял часть гильз, даже
ухитрился засунуть в пакетик несколько сорванных листьев со
следами крови. На место гильз из ружья воткнул оструганные
белые палочки.

-- Сюда придется следственную бригаду вызывать. Но до ее
прибытия все может случиться, тот же дождь пойти. Так что
кое-что я лучше с собой прихвачу. Оставаться сторожем ни
тебе, ни мне смысла нет. Тебе опасно, да и не зачем. Я сам
должен поставить своих в известность, попросить
подкрепление. тут что-то непонятное твориться.

***

ГЛАВА 12.

***

Подкрепление прибыло мощное. Как шепнул Игорь, один человек
представлял даже такую солидную контору как Федеральная
Служба Безопасности. Мне пришлось несколько раз рассказывать
и пересказывать свою версию событий, которые прямо или
косвенно касались происшествий на дороге, у поста ГАИ, на
поляне у омута.

Чрезвычайные меры по обеспечению безопасности в районе
свелись в основном к усилению контроля на шоссе, проверке
почти всех машин, проезжающих мимо, на скорую руку
созданного контроля пропускного пункта, разъяснительных
бесед с работающими на разбросанных в глухих местах клочках
пашни. Дружные всходы требовали культивации, прополки. Даже
соображения безопасности не могли остановить сельхозработу.
Прибавилось работенки у нас на пасеке.

Цветение белой акации заканчивалось. Пчелки стали с каждым
днем приносить все меньше и меньше добычи. Когда стрелка на
весах, стоящих под контрольным ульем показала лишь один
килограмм привеса, дядя Ваня решил откачать мед. Мед из
белой акации особый. Мало того что он прозрачный, чуть-чуть
окрашенный под цвет желтой пыльцы, этот мед практически не
кристаллизуется. Если хранить его в стеклянной или
эмалированной емкости с плотной крышкой, вам не придется его
отковыривать даже через год. Его переливать в другую посуду
без особых усилий. Опытные пасечники при удачном медосборе
стараются откачать, а затем хранить мед из белой акации
отдельно.

Для работающих с пчелами откачка меда -- это приблизительно
такой же момент, как для хлеборобов завершение уборки
урожая. Мне только в детстве доводилось присутствовать при
этом процессе. Дядя Ваня мобилизовал на откачку всю семью.
Самую ответственную работу выполняли дядя Ваня и Паша.
Старший сын понимал приказания с полуслова. Одев защитные
шляпы-сетки, вооружившись дымарем, они, по очереди, снимали
крышки с пчелиных домиков. Паша пускал две-три струи
ядовитого, из высушенных кизяков, дыма в улей, предупреждая
активность пчел, растревоженных вмешательством человека.

Дядя Ваня внимательно осматривал рамки, стоящие в верхней
части улья -- магазине. Отбирал полновесные соты с
запечатанными ячейками, мед в которых созрел. Осторожно
стряхнул пчел, не желающих отдавать продукт своего труда,
дядя передавал рамку Паше, а тот в свою очередь стоящему на
стреме Мише. Затем за дело принимались тетя Аня и Марина.
Длинными, заостренными с обоих сторон, специальными ножами
они срезали тонкий слой, распечатывали соты. Я завершал
конвеер. В моем ведении находилась махина их нержавейки,
именуемая медогонкой. Вставив попарно рамки в специальные
держатели я раскручивал крыльчатку. Капли меда, подвластные
центробежным силам барабанили по стенкам медогонки, стекали
на дно. Когда я уставал вращать рукоять, меня сменял Миша, а
я выполнял его обязанности.

Отдельные пчелки изредка атаковали кого-нибудь из
работающих. В таком случае надо было замереть, не делать
лишних движений, не отмахиваться руками. Это не всегда и не
всем удавалось. Больше всего пчелам почему-то полюбился
Миша. Чеса через два после начала работы он имел несколько
отметин. Я едва сдерживал смех, когда мой взгляд
задерживался на Мишином ухе. Оно приобрело какой-то
немыслимый пунцовый оттенок, стало в полтора раза больше чем
было.

Мы управились с работой часам к пяти. Три раза нам
приходилось прерывать производственный цикл. Один раз на
обед. Два раза, когда нельзя было вращать ручку медогонки,
из-за того что рамки соприкасались с тягучим медом,
заполнившим бак до предельного уровня. результат нашего
труда был на лицо. Шесть больших молочных фляг, наполненных
медом, стояли чуть поодаль от медогонки, в тени молоденьких
березок. Конечно, алюминевые фляги не лучшие емкости для
хранения меда, но как тара для перевозки они годились.

К пяти часам стали подъезжать гости.

В основном все свои. Дима с женой, Люба с семейством. Димин
тесть. Он дружил с дядей Ваней. Друг с дружку деды держались
давно, на пару парились в баньке, тайком от бабок пропускали
по стопарику. Вместе с женой прикатил Роман. Паша до сих пор
не расплатился с ним, поэтому хотел хоть немножко умаслить.
Последней приехала почтальонка Зина. Человек в общем тоже
нужный. Кому первому, кому последнему, принести пенсию,
которую задерживали на несколько месяцев от нее зависело, да
кроме всего прочего она была соседкой и партнершей по
карточной игре в "дурачка" тети Ани. Ее привез сын, который
сразу же укатил по своим делам. Дядя каждого гостя встречал
лично, вручал двухлитровую банку свеженакачанного меда.
Мужикам наливал в довесок стаканчик медовухи. Она хоть и
была приготовлена из прошлогоднего меда, все равно
символизировала дар природы человеку. Тетя Аня находилась
рядышком с хозяином, не забывали напомнить одаренным, чтобы
вернули пустую тару и крышки -- вещи в деревне дифицитные.
Зина повела себя несколько странно. Если остальные гости,
поблагодарили хозяина, в знак признательности пытались
сделать ему приятное, задавали вопросы о пчелах, медсборе и
прочем, почтальонка, сказав "спасибо", сразу направилась к
Любе, сидящей в сторонке.

-- Любаша, а я тебе новость про твоего принесла, -- в голосе
Зины были слышны нотки сочувствия, присущие хорошо знакомым
людям, переживающим чужое горе как свое.

-- Какую новость? -- и без того бледное лицо Любы приобрело
оттенок мела.

-- Телеграмма от Олега пришла на наше почтовое отделение.
Отправил он ее несколько дней назад; где она болталась, не
знаю. -- Зина явно испытывала чувство вины, за
разгильдяйство своих неведомых коллег по профессии.

-- Где телеграмма? -- выдохнула Люба.

Почтальонка протянула ей бланк с наклееными строчками.

-- Подвернулся удачный вариант с продажей гречки -- вслух
прочитала Люба, -- дают двойную цену. Деньги переведу на
счет кооператива. Буду через неделю. Олег.

-- Откуда телеграмма? -- Паша принялся рассматривать строчку
наклеенную над основным текстом. Определив место, откуда
телеграмма была отправлена, присвистнул. -- Ни фига, себе,
куда Олега занесло, аж в Белгородскую область.

-- Когда же он вернется? -- Люба никак не могла выяснить
дату отправления телеграммы.

-- Сегодня или завтра, -- подсказал Паша.

-- Ой, я домой. Приедет, а нас нет -- засобиралась Люба.

-- Да не дергайся ты. Найдет он тебя. У соседей спросит,
куда делись. Его, паразита, поучить надо. Жене ничего не
сказал, черт-те куда укатил, -- урезонила ее жена Димы.

-- Как гора с плеч, -- вздохнул Роман. -- А то я уже себя
винить стал. Ведь адрес покупателей я вам давал. Мужики мне
божились, что Олега даже не видели. Они временно не
принимали сырье, не было налички, чтобы расплатиться.
Объявление перед въездом на фирму вывесили. Он его, наверное,
прочитал. Нашел других купцов.

Настроение у нашей компании поднялось до заоблачных высот.
Если до этого каждый из нас отводил глаза, встретившись с
взглядом Любы, теперь к удовольствию от завершенной работы,
добавилась радость от сознания, что Олег жив, и у него все в
норме.

Как человек, послуживший на Кавказе -- крае славящемся
шашлыками, я выступал в роли консультанта. Правда мои советы
почти не пригодились. Роман знал толк в приготовлении
шашлыков. Женщин он отослал накрывать на стол, готовить
закуски. Мне и Мише доверил не самую сложную операцию --
насаживать мясо на шампуры. Причем требовал, что бы куски
мяса мы пронизывали с учетом расположения волокон. Сам Роман
колдовал над костром. Он выбрал одинаковой толщины поленья.
То и дело длинным прутом шевелил, перекладывал горящие
чурки, добиваясь чтобы получились качественные угли. Когда
процесс горения подошел к концу, Роман разравнял костер.
Отдельно сложил горку из, показавшихся ему лишними ,
нестандартных углей. В качестве мангала мы использовали
кирпичи и запчасти от старого культиватора, неведомом как
оказавшегося на краю поляны. Жарить шашлыки Роман не доверил
никому. Он, то поливал не жирную свинину остатками маринада,
то брызгал на нее сухим кисленьким "Рислингом", то менял
шампуры местами, выбирал место с большим или меньшим жаром,
добиваясь равномерной прожарки.

Женщины закончили расставлять посуду, закуски, мужчины
успели наполнить водочкой стограммовые стаканчики, с
нетерпением поглядывали то на стол, то на колдующего над
шампурами Романа.

-- Горячее сырым не бывает, -- попытался поторопить приятеля
Паша. Роман, как истинный мастер своего дела, не реагировал
на реплики со стороны.

Наконец, когда мужчины изошли слюной и были готовы
опрокинуть по рюмочке под закуску стоящую на столе, Роман
смилостивился.

Взяв большое блюдо, он уложил шампуры с источавшим аромат
мясом в виде квадратного сруба. дети, до этого объедавшиеся
медом из нарезанных на кусочки сотов, схватили по шампуру и
не боясь обжечься стали срывать зубами аппетитные кусочки с
шампуров. Взрослые держали фасон, ожидая команду. Дядя Ваня,
как старший по возрасту и главный виновник торжества поднял
рюмку.

-- За первый медок. Чтоб дарил он нам крепость и здоровье.
Чтобы наш труд был всегда вознагражден не хуже чем сегодня,
жизнь была такая же сладкая, как мед, а мы дружными и
трудолюбивыми, как пчелы.

Выпив рюмку водки дядя отправил в рот кусочек сот с медом.
Выпили все, а вот последовать его примеру в выборе закуски,
не последовали. На Руси привыкли горькое закусывать кислым
или соленым.

Шашлыки получились на славу. Сочные, мягкие, они легко
жевались и проглатывались без ощутимых усилий. О водке мы
вспомнили, только после того, как каждый умял по шампуру
тающего во рту мяса.

-- Мы что, если сюда собрались? -- дядя Ваня подал знак Мише
и тот наполнил рюмки.

-- За главного пчеловода. Живи папа долго и не болей, --
Паша лучше других знал неписанную традицию, и направлял
пиршество в определенные рамки.

Перерыв между второй и третье рюмкой оказался короче
предыдущего. Пришло чувство насыщения, а вот выпить по еще
рюмочке под такую закуску мужчина хотелось, хотя у жен на
этот счет было свое мнение. Миша снова разлил водку по
рюмкам -- мужчинам по полной, женщинам на донышко.

-- Дед, ты бы не тягался с молодыми, -- завела старую песню
тетя Аня.

В другой обстановке он может и прислушался бы к совету жены,
но сейчас не мог. По половинке было налито женщинам. Не
расправиться с дозой означало причислить себя к разряду
слабаков. Марина тоже проявляла солидарность со свекровью.
Она предприняла попытку заменить полную Мишину рюмку на
пустую. Женщин можно было понять. Выпитая до общего застолья
медовуха в смеси с водкой обладала взрывным эффектом. С другой
стороны, по природе, под шашлычки, здоровую и калорийную
деревенскую пищу, можно выпить побольше, чем в любом месте.

Выход подсказала Димина жена. Она умыкнула полную рюмку мужа.

-- Дима, детка, тебе много будет.

С этими словами верная подруга лихо расправилась с водкой.
Тетя Аня и Марина последовали ее примеру, а вот жена Романа
спасовала. Героический поступок женщин, был по достоинству
оценен присутствующими. Мужчины ограничились половинкой дозы
и объявили перекур. Заядлых курильщиков было всего двое --
Миша и Роман, остальные глотали дым от их сигарет. О чем
обычно разговаривают мужчины во время перекура? На многие
темы. Но можно на что угодно спорить, в подвипившей
компании разговор обязательно пойдет о женщинах, а если
случай такой как наш -- рядом жены, то о политике, о власти:
московской и местной, о том как жить дальше.

Начали с Ельцина и Чубайса. Для России с ее многовековой
монархической в массе формы правления простого народа
традиционно жила вера в хорошего царя и плохое окружение,
которое от царя утаивает правду. Поэтому меня удивило
какое-то безразличие со стороны присутствующих к персоне
Президента. Ну избрали и избрали. Значит другого не
заслуживаем. Резче всех высказался дядя Ваня:

-- Нормальный человек от добра добра не ищет. Не знаю, что
ему не хватало при прежней власти, такие посты занимал. Скорее
всего уязвленное самолюбие! Я не первый, не самый главный,
не мне, а другому заглядывают в рот, объявляют непогрешимым,
гениальным, готовы лизать спину и чуть ниже. При коммунистах
он бы на самый верх на за что не взлетел. А тут стал
знаменем всех обиженных, недовольных, тех кто понимал, что
существующий строй не позволит в таких масштабных и так
беззастенчиво разворовывать страну. Здесь от преуспел! В
противовес власти коммунистов создал власть тех, кто в
мутной воде выловил все что плохо лежало, и которым
совершенно безразлично как живут остальные.

-- Не своим умом живет, мужик, -- Диму почему-то развезло
больше чем других, но не приминул вставить свое слово. -- Я
в газете читал, что и он и Черномырдин, и Чубайс все делают
по подсказке из-за границы. Те им кредиты дают, и требуют,
чтобы поступали только так, как они хотят.

-- Ну ты даешь, -- не согласился Роман. Дяди Ванин монолог
он выслушал не перебивая, хотя было видно не согласен с ним,
а теперь не утерпел, возразил товарищу. -- Ельцин не тот
человек, чтобы жить по чьей-то указке. Вы, наверное, забыли
как при коммунистах было. За колбасой и другими товарами в
Москву ездили. Все нас учили как жить, что сажать, когда
сеять, когда убирать, как коров за сиська держать.

-- Ты, что раньше когда-нибудь голодным ходил? -- возмутился
дядя. А сейчас даже у нас в деревне кое-кто в проголодь
живет. Конечно, раньше в магазинах скудновато было, но дома
холодильники не пустовали. Это после войны порой жрать
нечего было, а потом худо-бедно наладилось. Да, если бы при
Брежневе по полгода не выплачивали пенсии, по году не
платили зарплату, товарами можно было все магазины завалить.
Мы, что ли все это производим? Свое производство чахнет, а
заграничное дерьмо везем. Постойте то ли еще будет, Доживем,
что без продуктов сидеть будем. Из-за границы продуктов не
навозишься, а наши правители ставку на иностранную продукцию
сделали.

-- Брось ты, папа, -- Павел подключился к спору. -- Ельцин
за то, чтобы землю передать в частную собственность. Будет у
нас земля, Россию прокормим. Если землю можно в банке
заложить, брать кредиты то на технику, горючку до нового
урожая -- средства будут.

-- А на какие шиши ты эту землю купишь? Сейчас вы взяли
поле в аренду, заплатили по-божески. -- Дядя Ваня стоял на
своем. -- А будут земли продаваться-перекупаться -- пойдет
чехарда. Ты, что думаешь при продаже на крестьян
ориентироваться будут? Держи карман шире. Мы уже подобное
проходили. Нас обещали собственниками сделать -- вручили
ваучеры. А что получилось? Народ еще хуже стал жить, а те
кому хоть какое-то прикрытие надо было, завладели всем, из
чего можно извлечь прибыль, на законных началах. Кто-нибудь
из вас доход на своей ваучер получал?

-- Кто соображал куда вложить, тот получил, -- подал голос
Роман. -- Вон у меня знакомые в Газпром вложили. Они хорошие
проценты получают.

-- Не кто соображает, а кто к кормушке ближе находился.
Газпром ведь тоже не одним Черномырдиным создавался. Туда
общенародные средства шли. А теперь, кто им владеет не
поймешь. На один ваучер много акций не накупишь. Так что там
прибыль гребут не простые смертные. А вот что вся
черномыдинская родня попала в акционеры -- не сомневаюсь.

-- Мужики, вы другой темы для разговора найти не можете? --
вмешалась тетя Аня, видя что супруг не на шутку разошелся.
-- Лучше анекдот какой-нибудь бы рассказали. Нашли о чем
спорить. И раньше и теперь, кто работал, не ленился, не пил,
имел свое хозяйство -- жил нормально.

-- Ну не скажи, -- появление нового оппонента только
подогрело дядю Ваню. -- Посмотри, что у нас в деревне
делается. Доярки денег не получают, свинарник закрыт.
Механизаторы, что заработают, используя технику на калымах,
то и домой принесут. Конечно подсобное хозяйство выручает,
но на нем одном не проживешь. Сахар, соль, спички порой
купить не за что. А одежда? Старики донашивают то, что лет
десять назад купили. А как доносят, во что одеваться?

-- Папа, мы про земли заговорили, -- Павел решил вернуть
разговор в прежнее русло.

-- А что земля! Ты в этом году удобрения перед посевом
вносил?

-- Нет.

-- А в прошлом году? -- задал еще один вопрос дядя, стараясь
загнать сына в угол.

-- Нет.

-- Который год подсолнечник на одном поле сажаешь? -- Уже
можно было понять куда дядя Ваня клонит разговор.

-- Третий.

-- Ну еще год-два возьмешь урожай, а потом фигу.

-- Вот я о чем и говорю. Была бы моя земля я бы ее и удобрял
и следил за качеством, -- попытался вывернуться Паша.

-- Не смеши людей. У нас денег на горючку не хватает, а не
то чтобы удобрение или элитные семена приобрести. Какой-то
клочек под огород ты сможешь купить, остальное скупят
богатенькие. Пиши, не пиши в законе, что землю продавать
только тем, кто ее обрабатывает, буржуи лазейку найдут. И ты
снова поле будешь брать в аренду. Вот только цену диктовать
будут они.

-- Умные люди предлагают продажу земли осуществлять под
строгим контролем государства, -- Миша, как человек
длительное время оторванный от проблем села, до этого
не вмешивался в разговор.

-- Умные люди! -- Передразнил его отец. -- Под контролем
государства! А государство -- это кто? Ты или я? Вот
фигушки. Государство это те же ельцины, черномырдины и
чубайсы и те кто привел их к власти.

-- Так мы и привели. Ельцина народ избрал, -- подал реплику
Роман. -- Держи карман шире. Газеты читать надо. Про
семибанкирщину слышал? -- усмехнулся дядя Ваня.

-- Кого-кого?

-- Да, что с тобой, неграмотным разговаривать?

-- Дядя Ваня, а как же за границей? Там в большинстве стран
частная собственность на землю. Фермеры не только свои
страны кормят, но и нам остается, -- Роман посчитал, что
своим вопросом смутит пасечника.

-- Ты Роман хоть и толковый бизнесмен, но дурак, -- не
удержался дядька. Где и какая собственность на землю за
границей я не знаю. Знаю одно. Во всех странах, чтобы сыту
быть, надо в сельское хозяйство деньги вкладывать, помогать
крестьянину не только выжить, но и достойно существовать.
Жизнь научила эту простую истину понимать. Они в своих
странах спокойствия хотят и процветания. А народ, когда
спокоен? Тогда, когда сыт, здоров, не боится за завтрашний
день. Когда чувствует себя уверенными, знают что дети будут,
внуки будут жить лучше, чем они жили. Наши понимают,
поджилки у них не те, чтобы добится порядка и всеобщего
процветания в Росии. Значит что? надо запнуть так, чтобы
хватило детям и внукам, а потом заграницу, туда где живешь и
жить хочется.

-- Ну не все же там воры, -- не согласился Роман.

-- Все, -- его оппонент был категоричен. -- Иначе там не
удержишься.

-- Еще одна проблема, -- теперь дядя Ваня обратился к сыну.
-- Ну произведешь ты продукцию, вырастишь хороший урожай.
Что дальше? Хранить негде. Переработать не чем. Опять на
поклон к барину.

Судя по запалу сторон, высказывающих противоположные мнения,
политическая дисскусия в масштабах одной, отдельно взятой
компании могла затянуться. На наше счастье на поляну
вынырнул "Уазик". За рулем сидел участковый -- "Кудрявый".
Он лихо развернул машину и спрыгнул на землю. Из за покрытых
пылью стекол трудно было различить второго приезжего. Он
находился на заднем сидении и не торопился последовать
примеру участкового.

-- Не иначе опять что-то случилось, -- высказал
предположение дядя Ваня и заспешил на встречу приехавшим.

-- Здорово, мужики! -- громко поздоровался "Кудрявый".
Женщин от почему-то не поприветствовал.

-- Здравствуй, -- за всех отозвался дядя Ваня.

-- Значит первый медок спрыскиваем?

-- Присоединяйтесь к нам, прошу к столу, -- засуетилась тетя
Аня.

Как и большинство сельчан, общаясь с участковым каждый день
она редко воспринимала его представителем власти. Сейчас он
был в форме, не понятно зачем приехал на пасеку. И хотя
никакого в том греха не было, что после работы люди
пригласили гостей и маленько выпили, тетка маленько
стушевалась.

-- Ты это, давай остограмься с нами, -- дядьке чаще
приходилось общаться с милиционером при чем при различных
обстоятельствах, и он знал что "Кучерявому" человеческие
слабости не были чужды, не зависимо от того, был он при
исполнении или выступал как частное лицо.

-- Да, я вроде бы как по делу приехал, -- тянул милиционер.

-- Дело подождет! -- с апломбом вмазавшего человека,
настаивал дядя. Он уже забыл о споре с молодежью. Ему было
хорошо, и он хотел чтобы так же хорошо было всем, в том
числе и участковому.

-- Но я не один приехал, -- отнекивался блюститель порядка.

-- Пусть и ваш товарищ присоединяется, -- предложила тетя
Аня.

-- Он мне не товарищ, -- сразу посерьезнел милиционер. -- Я
его для опознания привез. Но вижу зря по проселку гнал. Вы
уже успели врезать. Я думал может, женщины не пили, да забыл
что наши сельские от мужиков не отстанут. Теперь не знаю что
и делать. Придется завтрашнего дня ждать. Опознание,
произведенное пьяными, к делу не приобщишь.

-- Это, кто здесь пьяный? -- возмутился Дима.

-- Да я не про тебя, я про женщин, -- нашелся "Кучерявый".

-- А, это другое дело. Они знаешь, что выкинули? Чтобы нам
меньше досталось по полной рюмки выпили, -- выдал женщин
Дима.

-- Люда и ты пила? -- поинтересовался участковый.

-- Мне полную никто не наливал, а отобрать не у кого было,
-- молодая женщина почувствовала подвох, но как и мы не
понимала в чем тут дело.

-- Значит ты самая трезвая, -- констатировал милиционер. --
Сможешь опознать задержанного?

-- А я что его знаю?

-- Должна знать. -- "Кучерявый" подошел к задней дверце,
открыл ее. Голосом, в котором звучали металлические нотки,
сказал сидевшему человеку:

-- Гражданин, сейчас при свидетелях будет произведено
опознание. Вылезайте.

Пассажир забился в противоположный угол.

-- Вы что, хотите, чтобы я вас силой вытащил? -- милиционер
повысил голос.

Из машины, вначале показались две руки, скованные
наручниками. Затем, рядом с участковым оказался мужчина,
пытающийся спрятать лицо за выставленным вперед плечом.

Любе не составило труда опознать пассажира.

-- Олежка, -- вскрикнула она и залилась слезами.

Муж живой и невредимый, пытался успокоить ее. Он попробовал
обнять Любу, но мешали наручники. "Кучерявый" освободил одно
запястье. Олег крепко прижал жену к груди.

-- Видишь как получилось. Я думал, телеграмма дошла. Вы
знаете где я, когда буду. А вы, бедные, тут испереживались.

-- Я чувствовала, что ты жив. Не мог ты нас одних оставить,
-- бормотала Люба.

-- К столу, -- позвал всех дядя Ваня, -- это дело надо
обмыть.

Женщины, под впечатлением увиденного, ослабили контроль за
рюмками мужей, и те не приминули воспользоваться моментом,
выпить по полной.

Рассказ Олега дополнил информацию, сообщенную в телеграмме.
Он приехал к покупателям. Узнал, что деньги за гречку они
смогут выплатить по частям, после реализации обработанной
крупы. А тут подвернулся купец из Белгорода. Обещал
заплатить за гречку хорошую цену, оплатить солярку за пробег
в одну сторону, помочь загрузиться на обратный рейс.
Уговаривал он не только Олега, но еще двух водителей
"Камазов", приехавших сдать прошлогодний урожай. Чтобы
отказаться от такого предложения, надо быть дураком.

Мужики посовещались, решили ехать. Втроем безопасно. На
всякий случай, прямо на месте, составили договор. Оговорили
условия продажи и цену. Дали телеграммы домой, чтобы родные
и компаньоны не волновались.

Рейс прошел нормально. Наличные получили, как только сдали
гречку. Олег большую часть денег сразу же перевел через
сбербанк на счет кооператива. Денек отдохнули. Не без того
чтобы маленько не выпить. Такую сделку грех было не обмыть.
Еще день подождали попутного груза. Купец не обманул. Помог
найти клиентов. Груз надо было везти в другой район, но
почти по соседству. Так что сделка оказалась выгодной, если
не считать нервных клеток Любы и друзей.

Погудели мы крепенько. Возвращаться домой на собственном
транспорте после хорошего возлияния было рисковано. И хотя с
маленькой колонной в качестве почетного экскорта мог бы
ехать на своем "Уазике" участковый, решили судьбу не
испытывать. Выручил Роман. Как истинный новый русский он
успел обзавестись мобильным телефоном. Позвонил на заправку,
договорился, чтобы за компанией приехал небольшой автобус --
его собственность. Так что в эту ночь с дядей Ваней и Пашей
(была его очередь дежурить), мы сторожили не только пасеку,
но и несколько легковых машин. Хотя слово сторожили громко
сказано. Наша троица храпела всю ночь так, что за храпом не
было бы слышно звука мотора, если бы нашлась желающие угнать
автомобиль.

***

ГЛАВА 13.

***

Игорь сидел мрачный. На мое "здравствуйте" махнул рукой,
указывая на стул.

-- "Кучерявый" сказал, что ты меня хочешь видеть. Что-то
случилось? -- задал я вопрос.

-- Азим и Магомед объявились. Сами пришли в милицию, по
месту жительства, -- сообщил новость следователь. -- Азим
добровольно сдал обрез. Я вчера туда смотался допросил
обоих. Их рассказ подтверждает наше предположение. Утром они
ездили в кафе, забрать у Дарьи продукты. Азим оставался в
машине. Магомед забрал припасы, немного Дашку потискал. Она
пришла в установленное место, так что у кафе они не
засветились.

Как ни соблюдали маскировку, кто-то их заметил. Не успели
они чай вскипятить, позавтракать, этот неизвестный добрался
до омута. Стрелок он точно говнистый. С близкого расстояния
только второй очередью смог зацепить Магомеда. Рана не
серьезная -- касательная, в районе бедра.

Азим два раза пальнул из обреза и нападающий замолчал, дал
им убежать, не преследовал. Рассмотреть стрелка они не
смогли. Азиму показалось, что мужик высокий, грузный. Но
точно он не уверен. Листва густая, трава выше пояса, так что
ни черта на было видно.

-- Значит двумя подозреваемыми меньше? -- поинтересовался я.

-- Двумя меньше -- согласился Игорь. -- Добровольная сдача
обреза, помощь следствию -- это им все зачтется. Если
действительно в нападениях на водителей не замешаны, к
уголовной ответственности привлекать вряд ли будут. Хватило
ума больше не играть в прятки со следственными органами.

Я невольно улыбнулся. Полученная информация хотя и была для
меня новой, но вот что бы неожиданной -- вряд ли. После
того, как меня и Игоря обстреляли на полянке у омута, я
кое-что предпринял. Позвонил Володе Коломейченко домой. На
мое счастье дозвонился сразу. Он внимательно выслушал мою
просьбу, обещал все выполнить. А просил я бывшего сержанта
съездить в гости, встретиться с дядей Азима, жившим
поблизости, обрисовать ситуацию. На Кавказе уважение к
старшим родственникам прививается с детства. Только старший
в роду мог уговорить непоседливого племянника реально
оценить ситуацию, явиться в милицию. То, что Азим и Магомед
будут вынуждены появиться у родственников, я не сомневался.
Охоту на них объявили и милиция, и преступники. Деваться им
не куда. Источник снабжения продуктами раскрыт, да к тому же
один получил ранение. Вот сколько пробудут у родственников,
вопрос более сложный. Разжившись деньгами парни могли
махнуть в такое место, где отыскать их было бы сложно. В тот
же Азейбарджан вернуться и все. Считай что нырнули в омут.
Заграница. Оттуда выдачи не будет, даже если они причастны к
разбою на дорогах. Их окончательное исчезновение могло
только запутать следствие, повести по ложному следу. На руку
все это истинному убийце. Он мог затаится. И если не
примется за старое, вообще выйдет сухим из воды.

Игорь понимал это лучше меня. То, что предпринятые меры
повышенного контроля на шоссе не принесли ощутимых
результатов и служили причиной его мрачного настроения.

-- Боюсь, что наши действия насторожили бандитов, --
поделился следователь сомнениями. -- Судя по всему, голова у
преступников варит не плохо. Если сейчас залягут на дно,
вычислить их мы не сможем.

-- А мою версию, что стрелявший в нас и в Азима с приятелем,
в армии не служил, не пытался использовать?

-- Бесполезно. Из тех кому лет 30-35, половина не служила.
Кто в институте с военной кафедрой учился, кто больной, кто
дурной, -- безнадежно махнул рукой Игорь.

-- "Живец" нужен, -- высказал я предположение.

Я думал Игорь не поймет меня. Под живцом понимал приманку,
на которую бросается хищная рыбы. Но Игорь сразу же
сообразил о каком живце идет речь.

-- Пробовали. Пускали слух по всей трассе о том, что едет
водитель с большими деньгами. Бесполезно. Каждую ночь на
трассе, в нескольких глухих местах оставляем машину с
подготовленным оперативником и группой захвата -- не клюет.
Вместе с дальнебойщиками ездят наши люди, все бестолку.
Начальство областное начинает коситься. Столько сил и
средств задействовано. Бесконечно продолжаться это не может.
Оголять другие участки -- роскошь непозволительная.

-- Не позавидуешь вам, -- мне не раз доводилось испытать как
дезорганизует вмешательство вышестоящего начальства,
требующего "вынь да положи результат".

-- Так ты, последние денечки у нас догуливаешь? -- высказал
высокую степень информированности Игорь.

-- Еще пару дней. Пасеку назад привезем. У меня отпуск к
концу подходит, а я матери так и не помог ни сарай
перекрыть, ни колодец под электронасос вырыть. Придется
оставшие деньки в ударном темпе поработать.

По-людски мы с тобой хоть по сто грамм должны были бы
выпить. Один и тот же крестный из автомата в нашу сторону
палил. Да с этой службой проклятой, ни минуты свободной нет.
Перед сном и то нельзя врезать, голова утром плохо варить
будет, -- посетовал следователь.

-- Жизнь еще не кончается. Бог даст встретимся в более
спокойной обстановке, -- обнадежил я.

-- Ну тогда, на всякий случай, бывай. Нормальной тебе службы.

Он крепко пожал мою руку.

-- И тебе того же. Поймать этих гадов как можно скорее, --
пожелал я.

Идя по селу я вновь вернулся к мысли о "живце". Значит не
того подсовывала милиция "живца". Не был он таким
завлекательным для хищника, что бы тот презрел осторожность
и заглотил насадку. А ведь есть приманочка, на которую он
вынужден был бы накинуться. И мог в качестве наживки
выступать только один человек. Этот человек -- я.

Только я видел с близкого расстояния человека в милицейской
форме и его сообщника. Откуда им знать что я не смог их
разглядеть? Предположим лже-милиционер уверен, что его лицо
было скрыто фуражкой, а вот второй -- мер предосторожности
не принял. Я просто не обратил на него внимания, но ведь мог
и посмотреть, хотя бы мельком. После удара по голове
естественно ничего не помнил, но потом-то память ко мне
вернулась. И я вполне мог припомнить черты напавшего на меня
человека.

-- Логично? -- вслух спросил я сам себя. Вслух же и ответил,
-- логично!

Теперь надо было довести до сведения заинтересованных лиц,
что я прозрел. К таким следует отнести милицию и нападавших.
Милицию в известность ставить не будем. Пока нижестоящие
будут согласовать по инстанциям мое предложение выступить в
качестве "живца" -- весь отпуск пройдет. И потом, я не
уверен, что моя инициатива будет одобрена и принята. Значит
остаются только господа разбойнички. Как снабдить их
информацией? Они могут получить ее от меня или человека,
который передаст мой рассказ. Следовательно, я должен
мотаться по селу, в районе, кафе и бензозаправки и все время
с многозначительным видом нести всякую ересь. Но у любого
нормального человека это вызовет подозрение. Ведь за время
пребывание в деревне и на пасеке за мною такие отклонения в
поведении не наблюдались. Есть одно состояние, когда человек
выкидывает коленца, на которые раньше не был способен. Дойти
до него не так уж и сложно -- следует только хорошо поддать.
Не даром народная мудрость гласит: "Что у трезвого на уме,
то у пьяного на языке". Задача моя немного облегчалась тем,
что молва о нашем пикнике на пасеке разнеслась далеко окрест.

Не мешкая я направился к дядиному деду. Миша нехотя водил
напильником по железке зажатой в тиски.

-- Здоровье не поправлял? -- задал я вопрос.

Он кисло улыбнулся.

-- Поправишь тут. Маринка все утро бухтела, что я армию
оставил что бы можно было спокойно пьянствовать. Вроде мы
каждый день поддаем. Ну а как мать к похмелке относиться,ты
знаешь. Лучше бы я с вами на пасеке остался.

-- Не дрейфь. Сейчас что-нибудь придумаем.

Я бесстрашно шагнул в комнату, понимая что на Мишу женщины
напустились для порядка и потому, что других объектов для
критики под руками не оказалось.

-- Тетя Аня, дядька просил поблагодарить вас с Маринкой за
вчерашний ужин. Уж больно все толково было организовано, --
я начал издалека. Мой расчет на женскую психологию сработал.
Какая женщина не размякнет, если похвалить ее
организаторские и кулинарные способности.

-- Вроде все не хуже чем у людей получилось, -- заулыбалась
тетушка. -- Правда мужики не могли никак от бутылки
оторваться. Ну выпала бы рюмочку, другую для аппетита и
хватит. Так нет же, пока все не выдуют не остановятся.

Тетка говорила о мужиках, как о ком-то постороннем, словно я
во вчерашней гулянке не принимал участие. Распространять
критику на мою персону она стеснялась. Во-первых, гость;
во-вторых, военным чином вышел повыше ее Мишки, в-третьих,
вчера вел себя достойно, помог собрать посуду, усадить в
автобус детей, подвыпивших гостей.

-- С утра небось старый похмелился? -- не утерпела тетя,
поинтересовалась состояние супруга.

-- Стаканчик медовухи выпил, -- я не стал врать.

-- И куда он за молодыми гонится? -- она переключилась на
излюбленную тему. Я подумал, что это надолго, но ошибся. --
Там Мишка мается. К нашим деревенским дозам не привык.
Возьми в холодильнике бутылочку "самогори", да позови его.
Он даже от завтрака отказался.

-- "Самогори"? -- удивился я, -- это что такое?

-- Эх ты. В деревне вырос, а не знаешь. "Самогори", "Три
свеколки" -- любимый напиток мужиков.

Мише особое приглашение не потребовалось. Мы выпили по
рюмке, плотно закусили остатками вчерашнего шашлыка. Я
засобирался.

-- Тетя Аня я остатки заберу? -- моя просьба удивила
хозяйку. Она знала, что особым пристрастием к спиртному я
не отличался.

-- Деду, что ли? -- высказала тетка предположение.

-- Да нет. Она мне для дела нужна.

-- Какого еще дела? -- засомневалась тетя.

-- Это секрет!

-- Знаем мы ваши секреты, -- ворчливо заметила хозяйка. --
Погоди. Что ты с половинкой бутылки будешь позориться.
Сейчас долью.

Она исчезла и через пару минут вручила мне наполненную до
горлышка посуду. Миша ничего не понял из моего маневра,
удивленно посмотрел, но промолчал.

За полтора часа я обошел в деревне все места, где
группировались любители выпить. Их было не так уж и много.
Коммерческий киоск, магазин, столовая. И хоть выдающимися
артистическими способностями я не обладал, мой реквизит --
бутылка самогона; заплетающийся язык, нетвердая походка в
глазах не очень искушенных в театральном плане зрителей,
должны были свидетельствовать, что дяди Ванин гость на
вчерашнем не остановился. Вспомнив школьные годы, вечера на
которых с товарищем мы иногда разыгрывал интермедии, я решил
тряхнуть стариной. Сценку можно было отнести к сериалу: "Ты
кто? А я тебя знаю!" Выбрав среди мужиков, группирующихся в
надежде выпить или похмелиться, человека, соответствующего
по комплекции и росту тому, кто обогнув машину нанес мне на
шоссе удар сзади по голове, я крепко хватал его за руку. Не
ожидающий от меня подобной выходки, человек, естественно,
пытался вырваться. Я не давал. Глядя в лицо жертвы я первым
подавал реплику:

-- Ты думал, что я тебя не узнаю? Это боров морду закрыл. А
твою рожу я успел разглядеть.

Ответы были стандартные:

-- Ты обознался!

-- Да, отстань, я тебя в первый раз вижу.

После этих слов я делал вид, что внимательно вглядываюсь в
лицо собеседника. Дальше снова следователе моя реплика.

-- Извини мужик. Уж больно ты на одного засранца похож. У
того нос немного другой и уши торчат. Извини, я обознался.

Затем в зависимости от характера человека, которого я
провоцировал, мы либо обменивались дружескими фразами, либо
бросали в лицо друг другу колкости. До крайностей дело не
доходило. Правда, один раз мне пришлось отлить из бутылки
грамм сто самогона, так как мужчина затронутый мною не мог
перенести, что его сравнили с каким-то засранцем и
потребовал в качестве возмещения морального ущерба, чтобы я
его угостил.

Решив, что свое дело я сделал и уже к вечеру вся деревня
будет знать о чудачествах гостя, приехавшего к дяде Ване, я
направился в кафе. То, что премьера моего выступления прошла
удачно, вселяло в меня надежду на успешное продолжение
задумки. Было одно но. Народ в деревне не столь агрессивный
и озлобленный как водители-дальнебойщики. Кроме того, в
деревне я хоть и не был своим, но мою родню хорошо знали. В
кафе можно было спокойно нарваться на хорошую драчку. Там
приставаний могли не простить, проучить хама. Но лучшего
ничего придумать я не мог. А драка это дело такое. Не зевай,
крутись и тогда не все шишки достанутся тебе.

Взяв бутылку пива, какой-то салатик я уселся за столик.
Демонстративно достал начатую бутылку самогона. С маленькой
гордостью за свои артистические способности заметил
удивление у работающих в кафе поварихи, буфетчика,
посудомойки. В таким виде они меня не видели ни разу.
Буфетчик, отпустивший мне пиво, что-то сказал стоящей на
раздаче женщине и исчез. Минут через пять он появился с
Романом.

-- Вот это по-нашенски, одним днем не останавливаться, --
шутливо произнес мой вчерашний собутыльник. -- Боря, пойдем
лучше в мой кабинет. Так выпьем. Нам закусочку принесут,
водочку.

Мне пришлось мобилизовать все свои артистические способности.

-- Не могу. У меня задание. Я тут одного человека дождаться
должен, -- с упрямством, сведетельствующим об изрядной
степени подпития, сообщил я.

Роман попытался было по-дружески взять меня под локоть и
переправить в кабинет, оградить от возможных приключений, но
я вырвал руку. С пьяным бодаться, только шишки набивать!
Роман видимо хорошо знал эту истину. Он решил оставить меня
в покое. Поручил буфетчику приглядывать, чтобы я не выкинул
какой-нибудь фортель, Роман ушил.

Я сидел в гордом одиночестве, глотая маленькими глоточками
пиво. Вскоре нашлась еще одна добрая душа, попытавшаяся
наставить меня на путь истинный. Возле моего столика
появилась Даша. Она положила мягкую, теплую руку на мое
плечо. Видимо эта женщина была из породы людей помнящих
добро, и готовых отплатить за него сторицей.

-- Вы бы отправлялись домой. Хотите, я ребятам из мастерской
скажу, они вас на машине отвезут, -- предложила она.

Я продолжал играть роль подвипившего мужичка.

-- Домой, не желаю. А вот поцеловать тебя желаю.

Привыкшая к вечным приставаниям подвыпивших посетителей, для
большинства из которых, после определенной дозы, все женщины
красивы и желанны, Даша ловко уклонилась от моей попытки
чмокнуть ее в щечку.

Я следал вид, что я теряю равновесие, и чуть было не сел
мимо стула, но она во время подхватила меня под мышки. На
секунду я почувствовал ее большую, упругую грудь, жар
молодого, крепкого тела.

-- Без вас мужиков плохо, но и с вами не сахар, --
беззлобно, словно она разговаривала с маленьким, еще не
разумным существом, произнесла молодая женщина.

Не знаю, что подтолкнуло меня, но я пренебрег конспирацией.

-- У Магамеда и Азима полный порядок, -- пробормотал я так,
чтобы сказанное могла расслышать одна Даша, -- они дома.
Явились в милицию.

В первую секунду она ничего не поняла. Ей, наверно,
показалось, что это слуховая галлюцинация.

-- С тобой еще будет беседовать следователь. Говори правду.
Этим ты только поможешь ребятам, -- добавил я и изобразил на
лице подобие счастливой улыбки, которая бывает у пьяниц,
когда им не дают выпить и друг неожиданно кто-то нальет
дармовую рюмку.

Она внимательно посмотрела мне в глаза. Увидев заговорщицкое
подмигивание, не удержалась и прижала губами к уголкам моих
губ. Со стороны это можно было воспринять как попытку
уговорить посетителя не кочевряжится. И я дал себя
успокоить, уселся на стул.

-- Так вам не надо домой? -- не зная как вести себя в данной
ситуации, громко спросила Даша.

Я опять вошел в образ выпившего человека, и замотал головой
из стороны в сторону. При этом не стриженные в отпуску
волоса упали вниз, закрыли мне глаза. Откинув волосы назад я
вновь сделал неудачную попытку встать.

-- Можешь еще пива принести, -- я достал из кармана
несколько скомканных бумажек.

-- У нас в кафе, официанток нет!

Сделав вид, что она обиделась, Даша вернулась на рабочее
место.

-- Что водка с людьми делает! -- я сообразил, что это
сказала повариха. -- Никогда бы про него не подумала, что
может так назюзькаться. Такой улыбчивый, вежливый мужчина.
За пирожками придет, поздоровается. Спасибо сказать не
забудет.

Я решил, что видимо недооценил свои артистические
способности, и что в подходящий момент перед соответствующей
аудиторией имею право произнести фразу: "О, какого артиста я
умертвил в себе!"

Постепенно прибывали зрители. Время приближалось к обеду.
Кроме проезжающих, решивших проверить, что скрывается под
вывеской "У омута", воспользовавшись перерывом, пришли
перекусить рабочие ремонтной мастерской.

"Что ж перейдем ко второму отделению пьесы, -- решил я,
оглядев кафе. -- Автор тот же. Режиссер он же. Исполнитель
главной роли не поменялся. Вот только на роль второго плана
придется кого-то подыскать".

Искать долго не пришлось. Через столик, спиной ко мне сидел
худощавый, невысокий мужчина. Его приятель комплекцией
напоминал переодетого милиционера, остановившего меня на
шоссе.

"Чем больше действующих лиц, -- решил я, -- тем интереснее
пьеса".

Мужчины с завидным усердием налегли на фирменное их первое
блюдо -- уху из речной рыбы. Я решил не портить им аппетит.
Это было бы подло. Дождавшись, когда клиенты расправились со
вторым блюдом, я направился к их столику.

-- Ну, что голубчики попались? -- громко, перекрывая гул,
стук ложек, жевание, глотание, спросил я.

Сидящие за столом с удивлением уставились на меня.

-- Ты что, мужик, перепил? -- поинтересовался мордатый. Был
он накачан. Черная майка плотно облегали мускулистую грудь.
Бицепсы вызывали уважение.

"Опасный противник" -- решил я.-- "Глаз с него спускать
нельзя".

Сделаем мужика основным партнером в разговоре.

-- Твое лицо я может и не разглядел, -- заладил я старую
песню, -- а вот твой приятель зря не поостерегся -- личико
показал.

-- Ты что-то путаешь, друг, -- у сытого, довольно хорошим
обедом человека не было настроения ввязываться в склоку.

-- Я тебе не друг, -- я взял тоном выше. -- Друзей сзади, по
голове не бьют.

Я мельком окинул взглядом помещение. Посетители прекратили
жевать, с интересом наблюдали за развитием событий.

-- Да кто тебя бил? Если бы я тебя стукнул, ты бы
рассыпался, -- здоровяк явно переоценивал свои возможности.

-- Я и не говорю, что ты меня ударил, -- мне снова пришлось
повысить голос, -- а вот дружок твой потихоньку подкрался и
саданул по башке.

"Качок" понял, что от меня избавиться не так-то просто и
поэтому немного рассерчал.

-- Вали отсюда, пока по морде не получил, -- выдохнул он
сквозь зубы.

-- Это ты, что ли мне морду набьешь? -- я сделал шаг вперед.

Парень не ожидал такой наглости. Связываться с пьяным он не
хотел. Но и прощать нахалов наверное не привык. Пока он
обдумывал ситуацию, я решил немного подзавести второго.

-- Гюльчатай, покажи личико! -- я не придумал ничего лучшего
и обратился к худощавому мужчине фразой из любимого народом
кинофильма.

-- Какой я тебе Гюльчатай! Я -- Витя! -- ответ комичнее
невозможно было даже предположить. Аудитория оценила это. За
некоторыми столиками зарыготали.

-- Витя, а зачем ты меня по голове ударил? -- Я спросил как
можно жалобнее.

-- Да, не бил я тебя. Мы первый раз встретились, --
возмутился Витя.

-- У него не все дома, -- уверенно заявил Витин приятель.

-- Это у кого не все дома? -- я опять переключил внимание
на мордатого.

-- У тебя. Если ты, козел, сейчас не исчезнешь, я за себя не
ручаюсь, -- здоровяк разозлился не на шутку.

Знание киноклассики позволило мне и на этот раз не напрягать
извилины в поисках достойного ответа.

-- А за козла ответишь. -- Я опять воспользовался
классической фразой.

Кажется я достал своих новых знакомых. Они дошли до точки
кипения. Драка не входила в мои планы. Бить морду ни за что,
ни про что, только потому что люди подошли по своим
физическим данным, сами того не ведая, в качестве статистов,
это не в моих правилах. Надо было менять пластинку.

-- Витя, -- обратился я к худощавому, -- ты правда меня не
бил?

-- Нет. -- Он дернулся, словно дотронулся до оголенного
провода и получил удар от двухсот двадцати вольт.

И тогда, войдя в раж, я совершил поступок, которого от меня
не ожидал никто: ни участники спекталя, ни зрители. Я встал
на колени.

-- Витя, прости меня, я обознался. Как я мог подумать что ты
способен подло, из-за угла, ударить человека?

-- Ну что ты, встань, -- смутился Витя.

-- У того мужика нос совсем другой и уши, -- я снова выдал
домашнюю заготовку. А вот комплекция точно твоя.

-- Бывает. Со мной тоже часто незнакомые люди здороваются,
-- довольный таким поворотом событий, подключился к нашему
разговору "качок".

-- Вставай, вставай, -- Витек протянул мне руку.

-- Нет, пока не простишь за мое хамство, не встану. -- Я
понимал, что маленько переигрываю, но как и всех великих
артистов, присутствие восторженных зрителей, меня опьяняло.

-- Да простил он тебя, -- пришел на подмогу товарищу
здоровяк.

Зря он вмешался. Теперь я переключил внимание опять на него.

-- А ты, меня простил? Ведь я о тебе тоже сначала плохо
думал.

-- И я тебя простил, -- пошел на уступку мужик.

-- Нет вы громко скажите, чтобы все слышали: "Боря, мы тебя
прощаем!"

У мужиков было воистину железное терпение. Что ни говори, но
русский человек отходит быстро. Друзья забыли, что минуту
назад было готовы разорвать меня на части. Громко на все
кафе они проскандировали:

-- Боря, мы тебя прощаем!

Довольный я отправился восвояси.

На прощанье Витя и его приятелем даже подошли к моему
столику и пожали руку. Я было попытался всучить им начатую
бутылку самогонки, но они отказались. То ли побоялись
убойной силы самогона, то ли решили что мне бутылка нужней
-- пригодится на похмелье. Хотя последнее вряд ли могло
прийти им в голову. Где это можно увидеть русского человека
с начатой бутылкой, который приберег бы недопитое на
следующий день?

Я еще немного посидел за столиком. Сразу уходить, лишить
возможности зрителей лицезреть своего кумира в обычной
обстановке, было как-то некрасиво. Когда же число обедающих
существенно уменьшилось, решил: "Пора кончать комедию. Живец
запущен. Будем ждать, когда хищник набросится на него. Когда
это произойдет, и произойдет ли -- одному Богу известно".

***

ГЛАВА 14.

***

Не знаю на чем основывалось мое провидение, но я считал, что
мое поведение и высказывания будут оценены не сразу, а
контрмеры последуют не ранее следующего дня. Однако я
ошибся. Прихватив, для ожидающих меня на пасеке
родственников десяток фирменных чебуреков, уложенных
поварихой вначале в плотный бумажный, а затем в целофановый
пакет, я отправился пешечком на пасеку. Предложение Романа,
подбросить на машине отверг, сославшись на то, что надо
маленько проветриться. Роман убедился, что я в состоянии
дойти, не сбиться с дороги, и только после этого благословил
меня на марш-бросок.

Выйдя на лесную дорогу, я перестал придуриваться, изображать
подвыпившего, прибавил ходу. Порой я не мог удержать смех,
вспоминая отдельный фрагменты из моего выступления в селе и
кафе. Я преодолел примерно третью часть пути, когда услышал
нарастающий шум моторов. То, что это был не автомобиль --
точно. Я прислушался. Кажется, мотоциклы. В многосерийном
телесериале, про доблестного комиссара Катаньи, убийцы
частенько разъезжали на мотоциклах. А что, очень удобно.
Легко маневрировать. Большая скорость. Подъехал к жертве.
Трах-бабах. Вот вам и покойничек. Развернул железного коня,
только тебя и видели. Но это там у них -- за границей.

В принципе основания для волнения у меня не было. Мотоцикл
после велосипеда, среди средств передвижения в себе,
занимает второе место. Правда большинство мотоциклов,
особенно с колясками (люльками по-местному), приобрели еще в
брежневские времена, когда на определенном отрезке село
зажило побогаче, механизаторы, комбайнеры, доярки стали
получать приличные по тем временам деньги. Молодежь
предпочитала чешскую "Яву". При соответствующем уходе, а
главное, отсутствии средств на приобретении новой техники,
эти мотоциклы, не смотря на наши дороги исправно служили уже
внукам своих первых хозяев. Редкие счастливчики, сумевшие
вынырнуть в пучине так называемой "экономической реформы",
загнавшей село в угол, попасть в струю, сколотить капитал
баловали своих наследников покупкой японских мотоциклов. И
если в городах движение российских рокеров по существу
угасло, так и не набрав силу, то в сельской местности оно
теплилось. За время пребывания в гостях я не раз был
свидетелем, как местные ребята лет 14-17, сбившись в
компанию любителей железного коня, с ревом и треском, шумом
проносились по улицам, возбуждая ярость многочисленных собак.

Предупрежденные "Кучерявым" о том, что он наложит штраф на
родителей новоявленный рокеров, ребята выбрали для своих
гонок проселочные дороги, облюбовали под место отдыха
пологий склон на берегу реки.

Выработавшийся за время службы в горячих точках инстинкт
самосохранения сработал. Я сделал несколько шагов в сторону
от дороги и завалился в густую, высокую траву.

Мотоциклы с ревом пронеслись мимо меня. То, что это не
деревенские ребята с первого взгляда уяснила бы любая
бабушка-пенсионерка, целыми днями сидящая на лавочке перед
домом. Хорошие спортивные костюмы, дорогие шлемы, а главное
сами мотоциклы -- "Хонды" свидетельствовали, что
мотоциклисты люди серьезные.

Сидеть, лучше чем стоять, лежать лучше чем сидеть -- это
правило, как никакое другое, подходило к данной обстановке.
Я решил еще немножко поваляться в травке, понаблюдать за
дальнейшим развитием событий. Интуиция мне подсказала, что
любители мотоциклетных гонок не случайно появились на
дороге. И я не ошибся. Через несколько минут я вновь услышал
нарастающий рокот моторов. В обратную сторону мотоциклисты
ехали на меньшей скорости. Теперь они поглядывали не только
вперед, но и по сторонам.

Я не знал, как себя вести в данной ситуации. Самое простое
-- лежать, как лежал, не высовывая носа. Когда мотоциклы
скроются, лесочком пойти на пасеку. Вряд ли лихие наездники
осмелятся туда заявиться. По крайней мере днем. Ну, а к
ночной встрече можно будет подготовиться.

Второй вариант. Последовать ускоренной трусцой за
мотоциклистами. Догнать их не догоню, хотя нормативы на
оценку "отлично" по кроссу для своей возрастной группы я
перекрываю значительно. Минут через десять, двенадцать я
окажусь на шоссе, еще через несколько у кафе. Там попытаюсь
выяснить, кто является владельцем этих прекрасный машин.
Незамеченными остаться они ну никак не могли. Правда, какие
претензии я им могу предъявить? Чебуреки у меня они не
отнимали. Попыток сбить не предпринимали. Загрязняли
окружающую среду, ревом моторов пугали лесную живность, но
это под уголовный кодекс не подпадает.

Вариант три. Я встаю и спокойненько иду по обочине.
Посмотрим как они себя поведут, что буду делать?

А чтобы ты стал делать, если бы был в их шкуре? Давай
разложим по полочкам. А -- убил. б -- захватил, выяснил, что
мне известно и убил. Г -- отвез к шефу, который выяснил бы,
что я знаю и приказал бы меня либо отпустить, либо убить.
Все это хренотень. Живой я им не нужен.

Нет у меня запрятанных дипломатов с долларами, или
наркотиками, о месте хранения, которых знаю только я.

Нет у меня компромата на главарей банды, которая в случае
моей смерти попадет в руки творящих правосудие.

Не обладая я такой информацией, которая им необходима как
воздух. Единственное, почему на меня может быть объявлена
охота, это то что я представляю потенциальную угрозу -- могу
опознать одного из бандитов, орудующих на шоссе. Вот и все.
И не важно поставил я в известность милицию о том, что
кое-что вспомнил или ничего не сообщал. Нет меня и нет
проблем. Не кому производить опознание. Значит действовать
надо исходя из вывода, что ребята собрались меня порешить.
моя задача остаться живым и узнать кто они такие.

Пока я прокручивал варианты развития ситуации, мотоциклисты
вновь проскочили мимо меня, но я был уверен они от своей
тактики не откажутся, не прекратят челночные рейсы. Но
теперь я не намеревался оставаться в роли пассивного
наблюдателя. На обочине дороги, метрах в двадцати от того
места, где я устроил лежбище, валялся бесхозным длинный
кусок стального провода. Каждый раз, проезжая мимо мы
собирались на обратном пути подобрать его, отвезти на
пасеку. Он пригодился бы закреплять крыши ульев при
перевозке. Однако, все время забывали притормозить на нужном
месте, сделать остановку. Теперь я решил использовать провод
отнюдь не в мирных целях. У меня было мало времени для того,
чтобы реализовать задуманный план. Один конец провода с
лихвой хватило, чтобы перетянуть его через дорогу и
закрепить вокруг ствола, шагнувшейго из общей лесной массы,
вязка. Высоту над шоссе я отрегулировал на глазок, на уровне
груди, сидящего на мотоцикле человека. Я едва справился с
задачей, как услышал рев возвращающихся мотоциклов.

Если бы я на сто процентов был уверен, что мотогонщики
устроили облаву на меня, то снова залег бы в траве на
обочине. Но выверенной информацией я не обладал, мне
предстояло ее добыть. Поэтому, я не мог допустить, чтобы
уверовавшие в безопасность дороги, мотоциклисты на скорости
врезались в плохо видимую, но таящую смертельную опасность
преграду. А вдруг они не те, за кого я их принимал. И их
рысканье по лесной дороге не имеет никакого отношения к
поиску моей персоны. Я решил исключить любые случайности.
Лучше рискнуть самому, но затем не мучится по ночам от
кошмаров за содеянное.

Не спеша, трусцой я направился в сторону нарастающего звука.
От проволоки, перетягивающей дорогу я удалился метров на
пятьдесят. Оглянулся назад и даже зная, где она примерно
находится, не смог ничего разглядеть. Ждать мне пришлось
недолго. Мотоциклисты вынырнули из-за поворота. Если они
даже и настраивались на поиск, то сделав несколько ездок
туда и обратно отчаялись, что сумеют обнаружить меня на
проселочной дороге. И вот на тебе! Я стою по средине дороги
и ковыряюсь прутиком в пыли. Лихие наездники ударили по
тормозам. Взвизгнув, мотоциклы остановились метрах в
двадцати от меня.

-- Мужики, вы кого-то ищите? -- задал я наивный вопрос.

Выскочивший на полкорпуса вперед щуплый наездник, не говоря
ни слова нагнулся к корпусу мотоцикла. В его руках появился
обмотанный какой-то тряпкой предмет. То что, это автомат,
сомневаться не приходилось. Я не стал дожидаться пока мужик
размотает тряпку и рванул прямо по шоссе. Конечно,
нормальный человек, почувствовав опасность, в данной
ситуации попытался бы укрыться в лесу, но у меня был свой
интерес. Пробежав несколько метров я решил: "Пора". Хотя в
бурсе, которую я заканчивал, "качание маятника" и бег
зигзагом, под прицелом противника в учебную программу не
входили, желание сохранить жизнь во время службы в горячих
точках и особенно в Чечне, заставило меня и многих моих
подчиненных отрабатывать эти приемы самостоятельно. Больше
того, приходилось брать частные уроки, оплачивая их самой
ходовой валютой -- спиртным, у ребят из спецназа, "Альфы" и
"Витязя". Хорошо хоть за учителями далеко ходить не
приходилось, располагались они частенько рядом с нами, и
опытом выживания в экстримальных ситуациях делились, не
жадничали. В сложившейся ситуации для меня самым сложным
оказалось перебороть желание оглянуться назад. Я
представлял, что мой противник сейчас стоит широко расставив
ноги, приподнявшись над мотоциклом и совместив прицел с
мушкой выцеливает мою фигуру, и все же хотел повернуть
голову. Делать этого не следовало.

Терялась скорость движения, расходовались драгоценные
секунды, да и психологически то, что ты видишь нацеленное на
тебя и готовое выплюнуть смерть оружие, могло сковать
движение. Я пересилил желание обернуться и стал выписывать
на дороге кренделя, сопровождая их рывками в стороны в
дерганием корпуса. Некоторое успокоение мне принесло
воспоминание о том, что автоматчик, стрелявший в меня и
следователя, а также в Азима с приятелем, был мазилой, не
попал с более удобного положения по практически неподвижным
мишеням. Правда, сегодня выцеливать меня мог совсем другой
человек, в том числе и нанятый за деньги. Автоматная очередь
подняла фонтанчики асфальтовой крошки правее меня.

"Да, братец, стрелять ты не умеешь", -- пронеслось у меня в
голове. Ты даже не можешь выбрать точку прицеливания. Мне бы
автоматик на пару минут. Я бы тебе преподал урок стрельбы по
бегущей цели.

То, что пули взбуравила асфальт, свидетельствовал низкой
подготовленности автоматчика. Это не был профессиональный
киллер, и даже, к людям хорошо владеющим оружием, отнести
его было сложно.

Вторая очередь прошла в более опасной близости ко мне, пули
не чмокали асфальт. Я прибавил ходу и выкинул еще несколько
коленцев.

Мотоциклист видимо поняли, что стрельба по резво
удаляющейся жертве не хобби, решил сократить дистанцию,
чтобы попасть наверняка. Резкий звук свидетельствовал, что
наездники добавили газку и рванули с места. Я тоже прибавил
хода. Да, сейчас если бы кто-нибудь засек время, с которым я
преодолеваю стометровку, нам было бы чем похвастаться на
досуге. Пусть не олимпийский, но личный рекорд я перекрыл!
Это уж точно! Слегла пригнул голову, я поднырнул под
проволоку и пробежал еще несколько десятков метров не снижая
темпа. Затем резко остановился и обернулся, Как раз во
время. Увлеченный погоней мотоциклисты не заметили
препятствия. Передний, открывший по мне стрельбу, налетел на
проволоку, не успев затормозить. Высоту над землей я
рассчитывал на среднего человека, сидящего на мотоцикле.
Он был мелковат, да кроме того, выжимая из мотоцикла
скорость побольше, пригнуть голову к рулю. Металлическая
проволока, скользнув по шлему, прошлась где-то в районе шеи.
Поднявшись в воздух, перелетев руль, мотоциклист шлепнулся
об асфальт видимо даже не успев сообразить, что с ним
произошло. Его машина, лишенная седока, упав набок,
завертелась на дороге, подрезала движущийся следом мотоцикл.
Второй мотоциклист, не отпустил руль, под грузом
навалившейся техники, обдирая в кровь ногу и бедро
заскользил в кювет.

Я подошел к распростертому на земле телу. Шлем слетел с
головы первого мотоциклиста. Я был уверен, что это тот самый
человек, который обогнул остановившую меня на шоссе машину,
и, подкравшись сзади, нанес удар по голове. Доводилось мне с
ним встречаться и позже. Я несколько раз, в том числе и
сегодня, когда разыгрывал комедию, видел его в кафе. Не знаю
от чего: от рваной раны на горле, сделанной натянутой
проволокой; или от того что при падении он ударился об
асфальт головой, но человек умирал. Я с трудом могу смотреть
как человек отходит в мир иной, но мне необходимо было
выяснить имя сообщника.

Второй мотоциклист по комплекции не тянул на переодетого
милиционера.

Я нагнулся к умирающему.

-- С кем ты работал?

-- Он не сразу понял вопрос. А поняв закрыл глаза.
Исповедоваться у пострадавшего по моей вине человека не было
желания.

-- Ты сам выбрал конец, -- жестко сказал я. Жить тебе
осталось немного. А дружок, пославший тебя, будет спокойно
распоряжаться награбленным. Небось он рад, не надо делиться,
все достанется ему. Не знаю на чем основывалась моя догадка,
но я был убежден, что второй мотоциклист к нападению не имел
отношения.

Мужчина открыл глаза. Через силу попытался что-то сказать,
но в уголках рта выступила красная пена и звук получился не
разборчивым.

-- Как его зовут?

 Он вновь попытался протолкнуть через зубы и заполняющую рот
кровавую слюну какое-то слово. Я не смог разобрать, что он
говорит, уловил только окончание, да и то не был до конца
уверен, что правильно понял. Вроде: "он" или "ан". То ли
"пахан", то ли "барон". Это вполне могла быть кличка, а
может он произнес совсем другое слово. С таким же успехом
умирающий мог обозвать меня бараном, который мешает ему
спокойно умереть.

Выяснять это было бесполезно. Но был еще один участник
событий. Ободранный, окровавленный, оглушенный при падении,
но явно не собирающийся покидать этот бренный мир. Подняв
валяющийся на шоссе автомат, я направился ко второму
мотоциклисту. Парень лет двадцати-двадцати пяти начинал
приходить в себя. Я помог ему освободиться от придавившего
сверху мотоцикла. Охлопав одежду и осмотрев мотоцикл,
убедился -- оружия нет. После этого более тщательно осмотрел
карманы. Кроме пачки "Астры" и зажигалки ничего не
обнаружил. Если я хотел добиться от парня правды, надо было
действовать немедленно; пока у него не прошел шок.

-- Вставай, -- приказал я.

-- Зачем? -- он испуганно покосился на ствол автомата,
который я держал в правой руке.

-- Молчать, -- заорал я. -- Хочешь жить, делай что велят.

Я не смог удержаться и ткнул стволом автомата под лопатку.
Он поднялся. стоял парень не уверенно. было видно, что ноги
дрожат.

-- Вперед!

Парень снова испуганно взглянул на автомат, но команду
выполнил и прихрамывая сделал несколько шагов в указанном
направлении.

Мы подошли к первому мотоциклисту. Его руки были вытянуты
вдоль тела, открытые глаза, направлены вверх. Можно было
подумать, что человек любуется причудливыми облаками
проплывающими по небу, но это было не так. Несколько секунд
назад он умер.

-- Закрой ему глаза! -- отдал я приказание.

Парень хотел что-то спросить, но сдержался. Закрыл покойнику
глаза.

-- Кто твой дружок?

-- Санек, -- ответ не нес в себе никакой информации.

-- Что за Санек? -- уточнил я.

-- Зовут Александром. То есть звали, -- поправился второй
мотоциклист. -- работал в ремонтной мастерской, что при
автозаправке.

Теперь я понял, почему видел этого мужика в кафе. Ремонтники
были его постоянными посетителями, обедали, баловались
пивком.

-- Кто заказал мое убийство? Сколько вам за это обещали? --
я задал вопрос не надеясь получить на него исчерпывающего
ответа.

Так оно и оказалось.

-- Никто не заказывал. Ничего нам не обещали.

-- Не понял. Значит ни с того, ни с сего вы гоняете по
дороге, пытаетесь меня найти, а когда находите открываете
стрельбу из автомата? -- я придал голосу еще большую
жесткость. -- Кстати откуда у Саньки автомат.

-- Не знаю, -- еле слышно пробормотал парень. Санек мне
сказал, что хочет одного мудака попугать. Предложил вместе
повеселиться. Об убийстве речи не шло. Неужели бы я
согласился?

-- Раньше вы это делали?

-- Что это? -- испуганно поднял на меня глаза парень.

-- Пугали!

-- Бывало.

-- Деньги у тех на кого нападали отнимали? -- я продолжил
допрос.

Парень промолчал, что являлось свидетельством не таких уж
безобидных забав, имеющих некоторую материальную подоплеку.

-- Я что спросил на иностранном языке?

-- Санек иногда карманы чистил.

-- С тобой делился.

-- Нет.

-- Это, что ты такой бескорыстный, честный мальчик? --
усомнился я в правдивости сказанного.

-- Он меня травкой снабжал, -- раскололся парень.

-- Ты что, наркоман?

-- Нет. Но для кайфа изредка травку покуривал.

-- У Сани есть приятель. Рост под два метра. Вес к ста кило.
Где-то в здешних краях трудится. Может даже в милиции
служит. Не знаешь такого?

-- У него приятелей много было. Но в ментовке никто не
служил.

-- Санек сидел? -- поинтересовался я.

-- Да. Отмотал три года.

-- За что?

-- Не знаю. Он никогда не рассказывал.

-- Как в ваших краях появился?

-- Он после отсидки пытался в городе пристроится, не
получилось. Когда на заправке мастерскую организовали,
потребовались специалисты. У Саньки руки золотые. До
заключения он ПТУ по ремонту автомобилей кончал. Хозяин
мастерской дал ему на пробу машину отремонтировать, потом
взял на постоянную работу.

-- А ты откуда знаешь об этом? -- удивился я такой
информированности.

-- Санек как-то по пьянке рассказал, -- выдавил парень.

-- Ну, а теперь о себе. Кто ты? Чем занимаешься? Где живешь?
Только не вздумай врать. Номер твоего мотоцикла мне
известен. Отсюда мы вместе поедем. Правду тебе все равно
придется выкладывать. Не мне так в милиции?

-- А что мне варить? Зовут Никитой. Фамилия Дерюгин. Живу
здесь, в поселке.

-- Почему я тебя не видел раньше? -- мне нужно было
расставить все точки.

-- Я в техникуме учусь. Живу в городе, в общежитии. Сейчас
сдал экзамены, приехал к родителям.

Фамилию Дерюгин я слышал. Если парень не врал, я знал его
отца.

-- Отец на почте работает? -- уточнил я.

-- Нет. В доме культуры.

Ответ меня убедил. По крайней мере место работы Дерюгина
старшего было названо правильно.

-- Как ты с Саней познакомился?

-- У него мотоцикл японский и у меня. Мне мотоцикл отец
купил, когда я в техникум поступил. Пару хрюшек продали, и
купили. Я пока освоил машину, несколько раз к Сане обращался.

-- Кажется, ты говоришь правду. Теперь мы с тобой поступим
так. Я сниму один конец проволоки. Не дай Бог, кто-нибудь
будет ехать и врежется в нее. Сяду на твой мотоцикл. Поеду
-- вызову милицию. Ты останешься здесь. Ничего не трогай.
Если будут машины, сигналь, чтобы объехали. С места никуда
не уходи. Я скоро.

Никите явно не улыбалась перспектива выступать в роли
сторожа, но он не осмелился возразить мне. Только когда я
завел мотоцикл, подошел по ближе и попросил:

-- Я вас попрошу про травку ничего не говорите. Если отец
узнает, что я баловался анашой, он меня прибьет.

-- Если все, что мне сказал правда, про травку не вспомню,
-- пообещал я.

Мотоцикл был легок в управлении, великолепен в ходу. Через
несколько минут я притормозил у кафе. Обеденные хлопоты
давно закончились.

Придорожная точка питания живет по другим правилам, чем
столовые кафе, придерживающиеся строгого порядка,
привязанного к завтраку, обеду, ужину. Здесь сохраняется
минутная готовность в ожидании проголодавшихся за время
путешествия клиентов. Нет большого перерыва. Часть персонала
отдыхает, а часть постоянно поддерживает рабочий ритм.

Время после моего спектакля на "бис" прошло не так уж много.
Основная масса зрителей давно покинула стены кафе, а вот
оставшиеся -- бармен и повариха, а также Роман, подписывающий
какие-то бумаги за одним из столов, были удивлены моем
внезапным появлением. Точнее не появлением, а тем, как я
быстро отрезвел. Кто-кто, а работающие в кафе знали, что для
выхода из состояния, в котором я недавно находился, надо
времени побольше. Странным было и то, что уходил я пешком, а
возвратился на мощном, сверкающем на солнце мотоцикле.

Роман оторвал голову от бумаг и не скрывая изумления
спросил:

-- Что-то случилось?

-- Отсюда можно связаться с "Кучерявым" или с кем-то другим
из милиции?

-- Если "Кучерявый" в кабинете, то я могу дозвониться до
него. Если его нет, можем позвонить на почту. Она передадут,
-- Роман достал свой мобильный телефон. -- Мой коммутатор
позволяет сделать переадресовку на проводной аппарат.

-- Звони, -- попросил я.

Владелец кафе стал нажимать на кнопки.

-- Что ему сказать?

-- Я сам переговорю с "Кучерявым", -- мне не хотелось раньше
времени раскрывать карты.

Трубку поднял Игорь. Он узнал мой голос.

Еще одно происшествие, -- как можно спокойнее произнес я.
-- Несчастный случай на дороге. На мотоцикле разбился
человек. Приезжайте к кафе. Я жду здесь.

Дальше я постарался отвечать односложно на заданные мне по
телефону вопросы*

-- На смерть?

-- Да.

-- Кто-то из местных ?

-- Да.

-- Причастен к нападению на тебя?

-- Кажется.

Игорь видимо сообразил, что мои короткие ответы обусловлены
обстановкой, тем что я не хотел посвящать в подробности
происшедшего посторонних. Он прекратил уточнения, сказал что
выезжает.

Я протянул телефон хозяину. Роман выжидательно посмотрел на
меня, но я хранил молчание. Он не удержался от вопроса.

-- Что на смерть разбился мотоциклист?

Я молча кивнул головой.

-- На шоссе?

-- Нет, на лесной дороге.

-- Жаль парня. Вот горе-то для родителей, -- вмешался в
разговор бармен. -- Он в семье единственный ребенок. Для
Никиты отец с матерью готовы были в лепешку расшибиться.

Уловив мой взгляд, бармен кивнул на мотоцикл, видимый в
открытое окно:

-- Я его машину знаю. Таких у нас только две. Никитина
поновее.

Я промолчал. Повариха прислушивающаяся к нашему разговору
вдруг громко всхлипнула и запричитали тонким голосом что-то
малоразборчивое.

Нам не пришлось долго ждать. Минут через пятнадцать
прикатила машина с милиционерами. Кроме Игоря и "Кучерявого"
в ней было еще два незнакомых мне человека.

-- Где? -- спросил Игорь.

-- На проселочной дороге.

-- Тебе все равно придется выступать в роли свидетеля,
поедем, покажешь место происшествия.

Я втиснулся на заднее сидение. Рядом со мной оказался
грузный мужчина в шерстяной бордовой рубашке с короткими
рукавами. У противоположной дверцы машины сидел человек
примерно моего возраста. Не смотря на жару на нем была
джинсовая рубашка с орлом над грудным карманом.

Рубашка была расстегнута на все пуговицы, но все равно, судя
по обильным капелькам пота на лбу, мужчине было жарко.
"Кучерявый" сидел за рулем.

-- Куда рулить, -- обратился он.

-- В сторону пасеки.

Мы отъехали с десяток метров от кафе. Игорь, сидящий на
переднем месте, обернулся ко мне, прервал молчание.

-- Так что там произошло? На тебя опять пытались напасть?

Я скосил глаза в сторону, сидящего рядом соседа. Игорь
догадавшись о том, что меня смущает, добавил:

-- Это все свои, задействованы в операции "Дорога".

-- Я шел на пасеку. Услышал рев мотоциклов. Прилег на траву.
Они несколько раз прошвырнулись туда-сюда. Потом я прятаться
перестал. Заметив меня, один из мотоциклистов открыл огонь
из автомата. Я побежал. Она за мной. Передний налетел на
проволоку. Упал, разбился на смерть.

-- А проволока откуда появилась? -- не утерпел, прервал мой
рассказ сосед.

-- Я решил подстраховаться, -- пояснил я. -- Когда увидел,
что они не просто так разъезжают по дороге, натянул через
дорогу провод. Решил, если ошибаюсь в их намерениях, успею
предупредить. Если нет -- это был единственный способ
сохранить жизнь.

-- Не плохо придумано, -- подал голос сидящий у дверцы. --
Умышленное убийство. Заранее спланированное и осуществленное
при отягчающих обстоятельствах -- в состоянии алкогольного
опьянения.

Я сразу не сообразил о каком опьянении говорит мужчина.
Потом догадался: "Значит до них уже дошло, что я куролесил в
селе и кафе".

-- Я пьяным не был, -- мне не хотелось оправдываться, но и
скрывать правду не имело смысла.

-- Как так? -- теперь пришла очередь удивиться "Кучерявому".
-- На селе только и разговора, что племяш Ивана по пьянке к
мужикам приставал.

Я ничего не успел ответить. Игорь догадался без подсказки:

-- Значит ты после нашего разговора решил выступить в
качестве "живца"?

-- А что оставалось делать?

-- Что со вторым мотоциклистом? -- продолжил разговор
мужчина в джинсовой рубашке.

-- Второй отделался легким испугом. Упал, но все обошлось.
Сейчас сторожит на месте происшествия.

-- Не убежит? -- спросил Игорь.

-- Не должен. Это сын Дерюгина.

-- Скользкий парень, -- "Кучерявый" на секунду оторвался от
дороги, -- шел по наклонной дорожке. Гонору много. Жить
красиво хотел, а как этого достичь не знал.

-- Он тебе сказал, кто погибший? -- теперь вопрос задал
сидящий рядом со мной.

-- Фамилию не знает. А зовут -- Санек. Работал в мастерской,
что рядом с заправкой.

-- Санек! -- по интонации Игоря я понял, что это имя ему
знакомо.

-- Да, Саня, Александр.

-- Эх, Боря, подложил ты нам хорошую хрюшку, -- Игорь даже
пристукнул кулаком по спинке сидения, -- мы за этим Саньком
присматривать стали. Откопали, что он раньше был судим.
Конкретно ничего не имели, но справки наводить стали: где
был, что когда делал. По некоторым эпизодам, картина
довольно интересная получалась.

-- Как же вы за ним присматривали, если он среди дня на
мотоцикле, вооруженный автоматом, по шоссе разъезжал?
Стрельбу по мне открыл? -- не удержался я от замечания.

-- Я не сказал, что мы установили за ним слежку. Людей не
так уж много, чтобы за каждым подозреваемым можно было хвост
устанавливать, -- попытался оправдаться Игорь.

Никита Дерюгин сидел на невысоком, поросшем травой бугорке,
вздыбившим землю прямо на обочине. Увидев нашу машину, он
поднялся с земли.

-- Давай, герой, рассказывай, все что здесь произошло. --
Игорь не хотел терять время, и первый допрос устроил прямо
на месте происшествия.

На сколько я разобрался, что-либо существенного, нового или
отличающегося от моего рассказа, выяснить ему не удалось.

Бригада внимательно осмотрела место происшествия. Они
посовещались вызывать ли подмогу, решили обойтись своими
силами. Мужчина в джинсовой рубашке отщелкал целую пленку,
запечатлев на ней последствия происшедшего. По их мнению
Санек скончался от травмы, полученной при падении -- скорее
всего, сломал шейные позвонки. Закончив осмотр места
происшествия, пристроив не заводящийся мотоцикл на багажник
машины, прихватив проволоку в качестве вещественного
доказательства, собрались в обратный путь. Мы с трудом
разместились в машине. Кроме еще одного пассажира, пришлось
везти и труп. Не знаю, нарочно или нет, но Никиту притиснули
к покойнику и парень пока мы ехали назад при каждом толчке
машины был вынужден придерживать труп.

Вначале мы собирались ехать сразу в село. Стесненность и то,
что Игорь хотел переговорить с работающими в мастерской по
горячим следам, выяснить когда ушел с работы Санек, изменили
планы. Дерюгин младший был близок к состоянию обморока, и
когда машина остановилась у кафе, был бледен. Без
посторонней помощи не смог вылезти из нее.

Роман предоставил милицонерам свой кабинет. Ответил на
несколько вопросов Игоря, затем по его просьбе, вызвал всех
рабочих мастерской. В небольшой комнатенке сразу стало
тесно. Обладатель джинсовой рубахи, прихватил пару человек,
пошел с ними в помещение кафе. Он собирался переговорить еще
с обслугой. Я вышел на улицу и присел на лавочку. Рядом со
мной сидел Никита. Его лицо постепенно начинало принимать
нормальный оттенок.

Дерюгин первым уловил запах дыма.

-- Что-то повариха не доглядела. -- Это были первые слова,
которые Никита произнес после того, как мы оставили место
происшествия.

Я втянул воздух. Нет, так не могла пахнуть подгоревшая пища,
запах был иной. Я перевел взгляд со здания на заправку,
затем на мастерскую. Из дверей мастерской явственно валили
клубы дыма.

В несколько прыжков я добежал до кабинета, где находились
милиционеры и ребята из мастерской.

-- Пожар. Мастерская горит, -- выкрикнул я с порога.

Толпой мы ринулись к мастерской. Огонь уже начинал
пробиваться в районе крыши. Языке пламени лизали деревянные
рамы окон, обшивку.

-- Вода только в кафе, или ближе есть? -- на бегу спросил
Игорь.

-- Только в кафе.

-- Будем заливать огонь ведрами, -- отдал распоряжение
Игорь. -- Пока пламя слабое, может удастся его заглушить.

-- Нельзя, -- остановил готовых к выполнению команды людей
Роман. -- В мастерской несколько газовых баллонов с пропаном.
Взорвутся, никому не поздоровится. Черт с ней, с мастерской.
Вот заправку спасать надо. Горящие обломки могут и до нее
долететь.

Невысокая бетонная стена, выстроенная в целях безопасности
вокруг заправки, была не очень надежной защитой от огня. Но
за ней можно было укрыться от возможных обломков. Несколько
человек во главе с Игорем укрылись за стеной. Остальные
отошли, опасаясь взрыва, поближе к кафе.

Сорокалитровые газовые болоны начали рваться один из другим.
Я насчитал пять взрывом. Они были такой мощности, что все
наблюдающие за пожаром, в том числе и я, хотя для меня звук
разрывов был не в новинку, инстинктивно пригнулись, а
некоторые и улеглись на землю. К счастью большинство
обломков полетело в противоположную от заправки сторону.
Если не считать вылетевших окон и сорванной вывески, не
пострадало и кафе. Роман поднял табличку с синей надписью "У
омута". Кто-то пробегал в торопях наступил на нее. След
грязной обуви отпечатался на светлом фоне.Приехавшая из
района, вызванная по телефону, пожарная машина, успела к
шапочному разбору. Пожарные обильно полили водой стены и
крышу кафе, опасаясь возгорания, да обладали водяным потоком
будку заправки. Спасаясь мастерскую не имело смысла. Она
догорала. Темные клубы, скорее всего от загоревшихся
покрышек, поднимались вверх. Время от времени, раздавались
новые взрывы и хлопки, правда не такой силы как от взрыва
баллонов.

-- Большой убыток? -- обратился к Роману, -- возглавлявший
пожарников высокий мужчина в полном пожарном обмундировании.

-- Три чужие машины. Одна наша. Оборудование, запчасти,
новые покрышки, -- подсчитывал убытки хозяин.

-- Солидно, -- подал голос кто-то из толпы.

-- Отчего могло загореться? -- ни к кому обращаясь спросил
пожарный.

-- Черт его знает, -- произнес один из рабочих мастерской.
-- Нас там не было. Всех к следователю вызвали.

-- Может кто-то за сваркой или каким другим огнем не
доглядел? -- высказал предположение пожарник.

-- Попробуй теперь выясни, -- махнул рукой рабочий. -- Хотя
вряд ли. Мы что сами себе враги? Лишить семей куска хлеба.
Где теперь работу найдешь.

-- Не переживай, Николаевич, -- успокоил рабочего Роман. --
Я на улицу никого выгонять не собираюсь. Выкарабкаемся.
Мастерская была застрахована по обязательному
государственному страхованию и у частной страховой кампании.
Думаю, хоть что-то мы с них получим. Да и друзья выручат.
Ужаться придется, но мастерскую восстановим.

Слова Романа несколько успокоили рабочих. А вот у меня на
душе кошки скребли. Труп на моей совести. Пожар в мастерской
-- как посмотреть. Может действительно чья-то оплошность, но
и она не возникла, если бы рабочим не пришлось собраться у
следователя. Он, в свою очередь, в здешних местах не
объявился и допросами не занялся. не мое бы действия. А если
мастерскую поджег сообщник Саньки, пытаясь замести следы
оставленные другом? Я опять же виноват. В общем куда не
кинь, всюду клин.

***

ГЛАВА 15

***

В злополучный день, когда разбился Санек и сгорела
мастерская Романа, мы все-таки перевезли пасеку назад, снова
разместили во дворе. Цветение акации закончилось, почти
одновременно с ней отцвел еще один сильный медонос.
располагавшийся в зоне полета пчел, эспарцет. Его
розово-красные цветы, собранные в длинные кисти, начала
блекнуть. К тому же, большую часть поля занятого эспарцетом,
уже скосили на сень. Оно наиболее ценно если скошено где-то
в середине цветения этой культуры. Конечно, пчелы, если бы
пасеке оставалась в лесу, чувствовали бы себя вольготнее. На
разнотравьи, нашли откуда брать нектар, но у Павла и Миши
подходило время борьбы с сорняками, рыхления полей с
подсолнечником. Я превысил все запланированные сроки
пребывания в гостях у дяди. Оставаться в лесу дядьке одному,
после событий взорвавших размеренную деревенскую жизнь, не
было никакого резона. Уехать, сразу же после перевозки
пасеки, как я намечал раньше, не получилось. Опять я
выступал один из главных участников происшествия со
смертельным исходом и мои показания была чрезвычайно важны.
Меня уже стали раздражать все эти распросы, допросы. И хотя
никто меня не собирался упрекать в том, что спасая жизнь я
устроил на дороге западню, на следующий день пришел я домой
на хорошем взводе. Дядя Ваня понял мое настроение.

-- Боря, давай махнем порыбачить. Уху сварим, развеемся
немного, -- предложил он.

-- Мне завтра опять к девяти на беседу, -- посетовал я.

-- А мы с ночевой. Поставим переметик. Прямо сейчас
соберемся. Мальки подсакой начерпаем. С вечера мелочи на
дзыбалки надергаем. Вдвоем на ушицу обязательно рыбешки
наловим. Часам к шести-семи вернемся.

-- Дзыбалки -- это что за снасть? -- не понял я.

-- Удочки с крючком проглотушкой.

Предложение, конечно, было заманчивым. Ночевать дома, в
душной комнате, после того как мы привыкли спать на вольном
воздухе, не хотелось. Но тут взбунтовалась тетка. Узнав о
нашей затее, она подняла шум:

-- Вон что в округе творится. Люди из дома ночью боятся
выйти, а эти сами себе приключений на известное место ищут.

Дядька утихомирил ее одной фразой:

-- Я свое пацаном, на фронте, отбоялся, а Борька в Чечне и
некое видел.

-- Что с вами баранами сделаешь, -- тетка знала характер
мужа. Мягкий, спокойной он иногда закусывал удила и тогда не
было силы способной его переубедить. -- Езжайте. Только
дайте слово, что к омуту не поедете.

-- Добро, -- уступкой на уступку отозвался дядька, -- мы на
мыс махнем. Там речка пошире, есть места поглубже, да и от
трассы близко.

Сборы не заняли много времени. Посуда, которую мы брали на
пасеку, хранилась в специальной ящике. Дядька добавил к ней
лишь ведерный котелок. Удочки и два перемета были отлажены
еще с весны. Перед выездом на пасеку, дядька раза два
вырывался с приятелем на рыбалку с ночевой, так что нужды их
готовить и осматривать не было. Мы загрузили в машину вещи,
продукты. Дядя Ваня не забыл прихватить самогонки. На
сколько я в последствии понял действовали он по принципу,
который исповедуют многие мужики -- одной бутылки мало, двух
много, берем три. Есть они просят, осилим -- хорошо; не
сумеем -- назад привезем.

Для того, чтобы попасть на мыс -- то место где река делала
поворот, причудливо изгнулась, как бы заматерела: стала шире
и глубже, нужно было по шоссе проехать десять километров
мимо кафе, поста километра полтора по проселочной дороге.
Место там было рыбное. Но рыбаки посещали его редко. Причина
проста. Ставить переметы, ловить мелочь среди листьев
кувшинок и белых лилий, можно только с лодки, а чтобы
приплыть туда по реке, делающей повороты, потребовалось бы
часа два. Для нас проблемы с лодкой не сущетсвовало. В
прошлом году, на день рождения Павел подарил отцу
двухметровую-резиновую.

Пока дядя Ваня доставал вещи, готовил снасти я начал лодку.
Минут двадцать мы потратили на то, чтобы наловить "живца" --
мелкой рыбешки. Процесс ее ловли был прост. Я подгребал у
указанному месту, дядя осторожно опускал в воду широкий круг
мелкоячеистой подсаки, бросал туда для приманки крошки
хлеба, жмыха. Дождавшись когда мальки устремлялись за
наживкой, и начинали растаскивать крошки, дядя выуживал
подсаку с трепыхавшимися рыбешками.

Установка переменов дело более сложное, требующее
определенных навыков. Каждую рыбешку надо насадить на
крючок, соединенный поводком с длинным капроновым шнуром. В
крючочков этих на каждом перемете несколько десятков. Причем
сделать это надо так, чтобы не повредить жизненно важные
центры малька, иначе он успеет и для хищной рыбы интереса
представлять не будет. Одним переметом ты перегородил реку
поперек, второй установили параллельно тянущимся вдоль
одного из берегов камыша. Эта процедура заняла у нас около
часа.

Солнышко начало понемногу прятаться за лесок, когда мы
размотали удочки. Тут дело пошло веселее. Вначале я
собирался ловить рыбу на две снасть, но вскоре одну отложил,
и так едва успевал выдергивать активно берущих на хлеб
красноперок и плотвичек. Были они ровненькие, довольно
упитанные. Шлепнулись в лодку поблескивали на темном фоне
лодки серебристой чешуей. Дядя Ваня, отведя душу на ловле
плотвы, перешел к более серьезному ужению. Удочку он выбрал
посолиднее, крючок побольше, в качестве насадки использовал
оставшуюся мальку. Минуты три поплавок его удочки оставался
неподвижным, затем резко ушел под воду. Дядя резко подсек.
Это было уже кое-то. В руках удачливого рыбака оказался
великолепный окунь который тянул как минимум грамм на
триста-триста пятьдесят. Когда дяде удалось за короткое
время вытащить я пяток окуней, причем один другого больше, я
загрустил. Казавшиеся до этого неплохой добычей плотвички и
красноперки, выглядели бледно на фоне дядиного улова. Он
понял мое состояние.

-- Держи "окуневую", -- дядя протянул мне удачливую снасть,
-- я сейчас вторую размотаю. Видно стая окуней подошва. Пока
у них жор подергаем. Уха без окуней -- не уха.

Я выбрал местечко поближе к камышам и осторожно опустил туда
малька. Ждать долго не пришлось. Поплавок стремительно
нырнул, влекомый прожорливым хищником, скрылся из глаз. Я
сделал подсечку кончиком удилища. Еще подсекая почувствовал
тяжесть сопротивляющейся рыбы. Ощущение было не сравнимо с
тем, когда бралась мелочь. Приличный окунь, извивающийся в
своей полосатой тельняшечке, оказался у меня в руке. Я с
трудом вытащил крючок, так глубоко хищник заглотил маленькую
рыбешку. Второй окунь был братом близнецом первого. Такой
же упитаненький, так же широко спорилось и с новой удочкой.
он обошел меня как по количеству, так и по размерам
пойманных окуней. Клев длился с полчаса, затем прекратился.
Крупная рыба время от времени всплескивались то вблизи
камышей, то на открытом месте, но ловится не хотела.

-- Все, -- заметил дядя Ваня, -- вечерняя зорька кончилась,
-- рыба она не дура по утречку берет и перед заходом солнца.
Давай сматывать удочки. Скоро стемнеет, поплавков все равно
не будет видно.

Он первым вытащил удочку из воды и стал сматывать леску. Я
занялся той снастью, на которую ловил плотву. Азарт,
возникший во время ловли окуней еще не прошел, я невольно
затягивал момент, когда вытащу, все еще подающего признаки
жизни, малька из воды.

-- Перед смертью, не надышишься, -- поторопил меня дядя
Ваня, -- нам ту рыбу, что мы поймали, прийдется полчаса
чистить.

Я взялся за удилище и только тогда заметил, что на
поверхности воды, покрывшейся мелкой рябью от налетевшего
ветерка, нет моего поплавка. На всякий случай, я сделал
подсечку и едва не выпустил удилище из рук. Ответный рывок
был на столько ощутим, что леса от кончика удилища до водной
поверхности натянулась как струна.

Дядя, взявший весло и собиравшийся выезжать из насиженного
места, услышал мой удивленный вскрик:

-- Что корягу, поймал? -- пошутил он.

-- Не знаю, кто кого поймал, но я чуть удочку не упустил.

Поняв, что я не шучу, дядя сделал несколько гребков вперед.
Хотя лодка и так, самостоятельно, без усилий, начинала
скользить на реке.

-- Наверное щука, -- выдохнул дядя Ваня: -- На твоей удочке
леска что надо. Японская. Только крючок маловат. Но это
может и к лучшему. Если она хорошо рыбу заглотила, будет
нашей. Не спеши. Пусть немного устанет, тогда мы ее возьмем.

-- Щука разве сможет лодку с двумя рыбаками тянуть? -- не
поверил я.

-- А то! раньше в нашей реке щук до двадцати килограмм веса
вылавливали. У меня даже фотография есть. Пашке лет
двенадцать было, когда я эту щуку на блесну вытащил. Так вот
кто-то снимок сделал. Паша щуку за жабры взял, над головой
поднял, а ее хвост по земле чиркает. А потом, она же не сама
тянет, я немного подгребаю, не хочу чтобы она лесу оборвала
или перекусила. Да и лодка у нас легкая -- резиновая.

-- Дядя Ваня, а удилище не сломается? -- мой вопрос был
обоснован. Сухое удилище, вырезанное из когда-то гибкого
молодого деревца, начинало подозрительно потрескивать.

-- Обмотай чем-нибудь леску и держи ее в руке. Я тебе
помогу. Дядя переместился с кормы туда, где я пытался
выудить непослушную рыбину. Подготовив подсаку, которой он
раньше ловил мальку, дядька посоветовал мне выбирать леску
руками. Темная голова, с вытянутым и как бы сплющенным носом
на секунду появилась из воды и снова исчезла. Щука так
рванула, что я выпустил часть лески, не смог удержать ее
скольжение. Это спасло леску от обрыва.

-- Зубы у нее как бритвы. -- Только бы не перекусила леску.
Да не делала бы резких рывков, -- как заклинание произнес
дядя.

То, что мы сгрудились в одной части лодки, заметно снизило
ее устойчивость. Любое неосторожное движение и мы могли
оказаться в воде. Дядя понял это и посоветовал мне:

-- Была не была. Тащи ее. Попытайся приподнять голову, пусть
поглатает воздух. А я ее подсакой снизу подхвачу. Уйдет --
значит так ей на роду написано.

Леска, не смотря на то, что я обматал правую руку тряпкой,
резала ладонь. Я не обращал внимание на боль. Второй раз мне
удалось подольше подержать огромную голову над поверхностью
воды. Щука наверное то же устала. Вытянув ноги вдоль
бортиков лодки, я сделал решающий рывок. Тело речной хищницы
оказалось рядом с лодкой. Голова торчала над водой. Хвост и
часть туловища находились в привычной среде обитания. Дядя
Ваня изловчился и подвел подсаку снизу, под хвост.

-- Давай, -- крикнул он.

Общими усилиями мы затащили рыбину в лодку. Дядя несколько
раз тюкнул рыбу веслом по голове, а затем споро загреб,
направляя лодку в сторону берега. Я стал ему помогать. Лодка
выскочила на песчаную полоску.

Только тогда, когда мы оттащили рыбу от реки метров на
пятнадцать, поверили что добыча наша. Не смотря на удары
веслом щука был жива. В открытой пасти виднелись мелкие зубы
верхней челюсти и кинжаловидные нижнечелюстные. Розовые
жаберные перепонки ходили туда-сюда, словно кузнечные меха.

-- Вот это добыча! -- удовлетворенно произнес дядя Ваня. --
Не меньше пуда будет. Давненько в наших местах таких не
лавливали. Если рыбакам рассказать что ты поймал ее на
окуневую удочку, с небольшим крючком -- не поверят.

-- Не я, а мы, -- поправка соответствовала действительности.

-- Старая наверное стала. Потеряла прыть. -- дядино
замечание не умаляло нашу заслугу. Он пытался сформулировать
правдоподобное объяснение, почему громадная хищница с
множеством зубов, для ловли которой леску укрепляют тонким
стальным поводком, не смогла перекусить нашу леску.

-- А сколько они живут? -- поинтересовался я.

-- Бог ее знает. Я от рыбаков слышал, что икру щука мечет на
третьем-четвертом году жизни, а вот сколько живет -- по
разному говорят. У нас сразу после войны один мужик поймал
зубастую, стал чистить а в брюхе золотое кольцо. На кольце
дата -- 1860 год, конец крепостного права. Вот и прикинь
сколько она прожила.

Я с какой-то долей сожаления посмотрел на выловленную рыбу.
Судя по весу и размерам была она ровесницей дядьки. Жила
себе спокойно в реке, занимала в речно иерархической
лестнице не последнюю ступеньку. Не имела достойных
противников и вот тебе! Попадись на снасть которую уважающий
себя рыбак и в руки не возьмет.

-- Полюбовались и будя. Я ухой займусь, а ты нарви крапивы
да побольше, -- прервал мое изучение хищницы дядя.

-- Зачем крапива? -- удивился я.

-- Щуку переложим крапивой. Она на уху не годится. Навара
для юшки доброго не даст; запашок специфический, да и нам
вдвоем ее косточки ха неделю не обглодать, -- пояснил дядя,
-- А вот дома заставим женщин накрутить фарш, сделать рыбные
котлеты. Если знать секреты -- пальчики оближешь. И самим
хватит и всех друзей обеспечим на пару дней рыбной жрачкой.

Со своей задачей я справился быстро. Пару раз, не смотря на
наличие брезентовых рукавиц, крапива обожгла мои руки. Но
это говорят даже полезно. Я завалил трепыхающуюся рыбу
копной из крапивы, не забыл постелить под низ. А вот дядя
Ваня только приступил к священнодействия у костра. Я знал
что он относится к категории тех людей, которые умеют делать
все, или практически все. Не умер бы он и с голову; если в
наличии имелся хотя бы минимальный запас продуктов, но все
же особых кулинарных талантов за ним не наблюдалось.
Оказалось не все я знал о родном дядьке. Этим вечером,
точнее уже ночью, он решил устроить "рыбацкий ужин". Все
необходимые продукты для его организации, включая самогон в
нужном количестве у нас были. Начали с маленькой разминочки
-- под зелененький лучок и молоденькую редисочку выпили по
стограммовой стопке самогонки.

-- Уху трезвому варить все равно что шилом бриться, --
крякнул дядька после выпитой рюмки. -- Сколько ни пробовал
путнего ничего не выходит. Не уха получается а рыбный суп.
Вроде все так делаешь, те же продукты ложишь, в той же
последовательности -- а разница огромная. Стоит рюмочку
пригубить перед готовкой и в процессе варки повторить, уха
получается объедение! Забудешь сам себе налить или бабы крик
подымут; "чего раньше времени начинаете?" и все пропало.
Какую хочешь рыбу ложи, тонкости соблюдай -- все равно не
то. Это, -- он щелкнул пальцами по кадыку, -- должно
вписываться в процесс готовки, быть его составной частью.

Дядя Ваня разложил наловленную на удочку рыбу на три кучки.

Первую составляли мелкая очищенная от чешуи плотвичка,
красноперки. Вторую выпотрошенные, с удаленными жабрами,
хорошо промытые, но не чищенные окуни. Третью рыба
покрупней. Здесь были как красноперки, так и окуни. В
закипевшем котелке уже варились с десяток целых головок
репчатого лука, да согнутые в несколько раз будылки старого,
еще прошлогоднего укропа, хранившегося всю зиму в коридоре,
и связанные пучечки петрушки да еще какой-то травы. Достав
большой кусок марли дядя Ваня завязал в нее мелочь из первой
кучки и опустил в бурлящую воду. Пока мелочевка варилась, мы
почистили картофель и несколько морковок. Количество
картофеля меня удивило. Мне не раз доводилось видеть как
варят уху, обычно спецы придерживались правила -- уху рыбой
не испортишь, а вот лишний картофель не нужен. Уловив мой
недоуменный взгляд дядя выдал:

-- У рыбаков свои секреты!

Мелочь покипела в бурной воде минут пятнадцать. Дядя вынул
из котелка заметно уменьшившейся в размерах марлевый узел,
направился к реке. Смешавшуюся в кашу рыбешку он вытряхнул в
воду и тут же прополоскал тряпку.

-- Давиться мелкими действия не вписывались в привычную
технологию варки ухи. Дядя опустил в кипящую юшку целые
картофелины, дал им покипеть, следом отправил окуней, а
потом бросил горсть черного душистого перца. Дождавшись
когда на поверхности котелка появились пузыри посолил
крупной солью. Готовность этой закладки он определил по
картофелю. когда тот стал прокалываться насквозь тонкой
палочкой, позвал меня на помощь. На чистое ведро дядька
завязал марлю. Поддерживая котелок тряпками, мы процедили
жидкость. Оставшуюся картошку, вареный лук и рыбу, выложили
в большую чашку, посыпали крупной солью. Юшку вылили
обратно. Минуту назад я не хотел есть, но от картофеля, рыбы
вареных в укропе, травах шел такой запах, что я невольно
сглотнул слюну.

-- Давай, наливай по соточке, -- скомандовал дядя. Сам он
был занят тем, что закладывал в котелок крупно резанные
картофель, морковь и куски рыбы из третьей кучки.

-- Ну будем, здоровы, -- произнес дядя свой любимый тост.

Я, не смотря на боязнь обжечь горло, глотал крупные куски
разваренного в рыбной юшке картофеля. затем переключился на
окуней. Их чешуя легко снималась большими пластами. Мякоть
не была сухой как у большинства речных и морских рыб,
отличалась нежным вкусом.

-- Ты лучок попробуй, -- предложил мне дядя.

-- Да я вареный лук терпеть не могу! Из супа выбрасываю, --
признался я своих кулинарных антипатиях.

-- Ты все же попробуй.

Дядя выбрал крупную луковицу, посолил ее солью и протянул
мне. Отказываться было не удобно. Я попытался скрыть
отвращение, решил откусить большой кусок, чтобы скорее
проглотить навязанный мне продукт. Сваренный в крепком
бульоне, лук ничем не напоминал своего собрата из
общепитовского супа или борща. Уничтожив луковицу, я с
удовольствием взял вторую. Благодаря нашим усилиям
содержимое чашки заметно поубивалось.

-- А у нас место на уху останется? -- почувствовав сытость в
желудке, похлопывая по брюху, задал я вопрос.

-- Не боись, еще добавку просить будешь! -- отозвался дядя
Ваня.

Он вновь принялся колдовать у костра. -- Теперь в котелок
были добавлены мелко нарезанный укроп, еще какие-то травки,
лавровый лист. А перед тем, как снять котелок с огня и дать
ухе настояться, дядя опустил в юшку несколько обугленных
щепок и вылил грамм пятьдесят самогонки.

-- Вот теперь это настоящая уха, а не суп. С пяток минут
постоит и можно снимать пробу.

Добавку я действительно попросил. Но странным было даже не
это, а то, что не смотря на солидную дозу выпитого
"самгори", у нас не было, как сказал дядя Ваня "ну ни в
одном глазу". Свежий воздух, наваристая юшка, нейтрализовали
воздействия алкоголя. Конечно мы были "тепленькими" но не
пьяными.

-- Вот что значит растянуть процесс по времени, и хорошо
закусить, -- глубокомысленно заметил дядя укладываясь спать.

По хорошему нам бы надо было до отбоя проверить поставленные
переметы. Крупная рыба нам бы надо было до отбоя проверить
поставленные переметы. Крупная рыба во всю плескалась на
реке, могла попасть на наши крючки. Но, после столь сытного
ужина, ехать на лодке, перебирать в темноте крючки, было бы
издевательством над собственным организмом. Да кроме того, в
любом случае, без добычи мы домой не вернемся. Пойманная
щука должна была прибавить рыбацкой славы не только мне, но
и дядьке.

Мне казалось что подремал я совсем не много. Но посмотрев в
сторону костра, который почти дотлел, понял что проспал я
несколько часов. Рядом закутавшись в одеяло, тихо посапывал
дядя. Ночь стояла по настоящему летняя, теплая. И все же я
решил подбросить в костер дровишек. Пусть горят, теплее и
приятнее, когда рядом с тобой тьму разрывает пламя костра.

Еще одним признаком того, что я крепко спал, служило то, что
звезды утратили свою яркость, а некоторые и вообще
растворились в алеющей на Востоке полоске. Казалось вся
объята предутренним сном. Не были слышны ни всплески на
реке, ни стрекот кузнечиков и светлячков, ни пение птиц
которые с вечера устроили грандиозный концерт на открытой
площадке. только где-то далеко в лесу ухала то-ли сова,
то-ли филин. Хотелось пить.Я прильнул к горлышку закопченого
алюминевого чайника. С вечера вскипятив воду, мы засыпали
туда заварки, бросили несколько сортов душистой травы. Я
сделал черезчур большой глоток. Вода побежала по щеке,
защекотало шею. И в этот момент, я услышал звук ни как не
вписывающийся в окрестную тишину. Где-то не так далеко,
скорее всего на шоссе, раздались три одиночных выстрела из
автомата. Этот звук я не мог спутать ни с каким другим.
Стреляли из "Калашникова". Это точно. А то что выстрелы были
одиночными могло означать или цель находилась рядом, или
стреляющий экономил патроны. Я оглянулся на дядю. Звук
выстрела его не разбудил. "До шоссе километра полтора, --
пронеслось у меня в голове, -- если не споткнусь в темноте
на дороге о корни или корягу, через несколько минут смогу
узнать, кто и зачем открыл стрельбу".

-- А надо это тебе? -- уже вслух, сам себе задал я вопрос.
Мог бы конечно и не задавать. Мой дурацкий характер не
позволял оставаться пассивным зрителем. Я направился к
машине открыл салон. Достал "берданку", сунул в карманы с
десяток патрон и, по едва различимой в темноте лесной
дороге, побежал в сторону шоссе.

На открытом пространстве темнота была не такой
пронзительной, можно было не напрягать зрение. На обочине
стоял "Камаз" с открытыми дверцами. Впереди, на
противоположной стороне дороги находилась легковая машина.
Фары "Камаза" и легковушки не горели.

-- "Странно, -- подумал я, -- Что же это они? Габаритные
огни хотя бы включили! Не боятся что какой-нибудь проезжий
врежется! Хотя какие проезжающие в это время".

Около машин не было ни души. Я замедлил шаг. Кажется во
время. Их придорожных кустов вынырнула темная фигура.
Человек подошел к дверце "Камаза", запрыгнул на ступеньку.
Незнакомец пытался вытащить из кабины лежащего там человека.
Ему удалось подхватить тело под мушки и потянуть на себя.
Судя по тому, как загремели стукнувшись о металл ступенек
ботинки, как, словно у тряпочной куклы, волочились по
асфальту ноги -- это был труп. С трудом сдерживая дыхание,
расслабив ноги я сделал несколько мягких шагов, приближаясь
к машине. Незнакомец, явно обладающий силенкой, тяжело
дышал, не слышал моего приближения. Я смог разглядеть только
его напряженную спину. Сомнений не было -- на нем
милицейская рубашка и форменные брюки. Сгорбленную фигуру
трудно было опознать, но я был уверен -- это мой старый
знакомый.

-- Руки, -- я едва сумел сдержать себя, не крикнуть, а
произнести это слово обычным голосом.

Одетый в форму человек вздрогнул так, словно в его тело
вошло несколько пуль, выпущенных противником. Он не смог
удержать труп и тот с отвратительным звуком, шлепнулся
головой об асфальт. Убийца развернулся в мою сторону, поднял
лицо. Кто из нас был поражен больше не знаю. Он не ожидал
увидеть меня в данном месте. Я тем более. Не хотелось верить
глазам. Передо мной, тяжело отдуваясь, стоял человеку
которого я хорошо знал и на которого, по моему мнению, не
могла бы лечь тень подозрения.

-- Надо было пристрелить тебя, тогда на дороге. -- В его
голосе не было ни ненависти, ни злости -- только сожаление.
Так обычно говорят об упущенных возможностях при совершении
какой-нибудь сделки, о не реализованных по собственной вине
задумках, которые могли принести хорошие дивиденды.

-- Это точно! Ошибку ты совершил большую, -- согласился я.

-- Не я, Санек. Я ему сказал добить. А он, чистоплотный не
стал стрелять. Решил, что ты и так подох. Оттащил тебя к
оврагу и там бросил.

-- К машине, -- приказал я. руки на радиатор. Ноги шире плеч.

Мне необходимо было обыскать убийцу. Кроме автомата, который
стоял прислоненным к переднему колесу, у него могло быть и
другое оружие. Он выполнил команду. И тут случилось то, чего
я опасался. Ружье которое я держал в правой руке
выскользнуло и громко звякнуло ударившись об асфальт.
Заклинание бабы Шуры утратило силу. Моя рука от плеча и до
кончиков пальцев снова онемела. Боль была настолько сильной,
что я не удержал стона. Стоявший спиной задержанный
удивленно скосил глаза в моя сторону. Ему потребовалась
секунда, чтобы оценить обстановку. Он сделал рывок к колесу
и автомат очутился в его руках. Моя догадка подтвердилась.
Или он не служил в армии, или не знал приемы рукопашного боя
с автоматом. Если бы удар наносил я, то сделал бы его острым
углом приклада в голову или лицо. Мой противник поступил
иначе. Он ухватил автомат за ствол и со всего маха,
развернув приклад плашмя, опустил его на мою голову. В
последний момент я успел чуточку спружинить ноги,
самортизировать удар. Но он оказался все же достаточно
сильным. Я свалился на асфальт, потерял сознание.

***

ГЛАВА 16

***

Очнулся я в машине. С трудом открыл глаза. Голова
разламывалась от боли. Это был уже второй удар за короткий
срок по тому месту, которое необходимо не только для того,
чтобы фуражку носить, но кое для чего другого. Еще один --
два таких ударчика и можно смело переходить на полное
государственное обеспечение -- стать пациентом дурдома,
пускать слюни и выдавать себя не за Наполеона, то за Пашу
Грачева. Сидел я на заднем сидении. Располагался там не
один. С обоих сторон на меня наваливались тела. Судя по
всему это были водитель и пассажир увиденного мною на дороге
"Камаза". Признаков жизни они не подавали. Я скосил глаза.
На шее и груди одного, лице второго виднелись пулевые
отверстия. "При таких попаданиях не выживают", -- подумал я.
-- Зачем он трупы в машину засунул? Все сидение и пол машины
в крови будут".

Я опустил глаза вниз. Мое предположение, что в салоне
останутся следы крови, оказалось не верным. На полу, на
сидении было аккуратно уложено покрытие из нескольких слоев
пленки, которой обычно укрывают парники. Просочится сквозь
нее кровь не могла. Чувствовалось, что сидящий за рулем
машины человек был хозяйственным, предусмотрительным. Его
предусмотрительность проявилась и в том, что мои руки были
связаны за спиной. Мало того, даже ноги были обмотаны
прочной веревкой. Я попробовал пошевелить руками. Сразу же
почувствовал боль от впившегося шнура в левой руке. Правая,
так подведшая меня в ответственный момент у "камаза".
признаков изменения к лучшему не подавала. была чужой, не
принадлежащей телу, не связанной с организмом
многочисленными кровеносными сосудами, мышцами.

-- Крепкий же у тебя череп. Другой бы давно подох. А тебе
второй раз по башке достается и хоть бы что. -- Водитель
услышал как я попытался изменить положение тела, затекшего
от навалившихся соседей, и повернулся в мою сторону. Каким
бы череп не был, спасло меня то, что я сумел спружинить,
ослабить силу удара.

-- Роман, за что ты их убиваешь? Не ужели деньги стоят того,
чтобы поганить душу? -- я задал вопрос, который мучил меня с
того самого момента, как я узнал убийцу.

-- А кто ты такой, что бы я перед тобой исповедывался? ты
что сам мало людей на тот свет отправил? -- сквозь зубы
процедил владелец кафе и бензоколонки.

-- Я убивал на войне, выполняя приказ. Это не одно и то же.

-- Да брось ты. Убийство оно и есть убийство, -- заявил
Роман. -- И мотив тут не самое главное дело.

-- А что же главное? -- я не понимал к чему он клонит.

-- Главное сознание, что тебе это по плечу. Что ты не
слюнтяй. Что ты, если захочешь, можешь переступить через
самый страшный запрет -- не убий, -- он говорил на полном
серьезе.

Несколько минут я молчал. Было ощущение что меня вновь
ошарашили по голове. Впереди сидел или очень больной или
страшный, живущий по им самим установленным правилам, монстр.

-- Так деньги для тебя не главное? -- я не мог поверить в
сказанное, думал что ослышался, что-то понял не так.

-- Деньги тоже вещь не маловажная. Дальнебойщики пустыми
ездок не делают. Или груз или деньги. Плюс машина. Если с
умом тяжелую технику толкнуть, или запчастями от разобранных
автомобилей торговать, навар можно приличный иметь. В селе
думают, что я на капиталы тестя развернулся. Дождешься от
него. Прийдешь в гости, он каждую выпитую рюмку, каждый
съеденный кусок считает. Вот кого я прихлопнул бы с
превеликим удовольствием! Да пусть поживет немного. Еще не
время. -- Он внезапно громко засмеялся. Видимо вспомнил
какой-то эпизод, связанный с тестем.

-- И давно ты начал промышлять на дорогах? -- мне был
неприятен его булькающий смех и я перебил его вопросом.

-- Как ты сказал: "промышлять?" Точное определение! -- он
вновь хохотнул, -- Промышлять тал не так давно, а вот первое
убийство совершил еще пацаном.

-- Пацаном? -- я не смог скрыть удивления.

-- Ну да. Отца я не помню. Мы жили вдвоем с матерью.

Первый брак у нее не удачный был. С моим отцом они не
расписанные лет пять жили. Потом тот куда-то подался и
пропал ни слуху ни духу. А тут, когда было мне лет
двенадцать, подвернулся мужик. К нам на уборочную, зерно на
элеватор возить, приехали на своих машинах шоферня с
какой-то автобазы из подмосковья. Был среди них один холостяк
-- Григорием звали. Метра под два ростом. Волос русый, глаза
голубые. Похож на Есенина, только, покрупнее, погрузнее.
Нрав то же буйный, но об этом до поры до времени никто не
знал. Помотался Гриша по свету не мало, даже посидеть успел,
правда и это скрыл.

Мать на полевом стане готовила еду для комбайнеров. Там же и
водители стали питаться. Женщина она в молодости была
видная. На нее и наши мужики заглядывались. Ну а
прикомандированным сам бог велел с поварихой заигрывать. Но
она, хоть и не замужняя, а приставания отшивала быстро.
Гриша тоже попробовал подбить клинья, но безуспешно. А через
две недели после знакомства, сделал матери предложение --
расписаться, жить как положено. Она вначале не согласилась.
Не одна мол. Сын имеется. А потом сдалась. Молодой бабе без
мужика не сахар. Да и я рос без отцовщиной, от рук
отбиваться начал. Вот она и сдалась.

Роман глубоко вздохнул. Кажется у него пропало желание
продолжать рассказ. Он замолчал и лишь сосредоточенное
глядел на дорогу.

-- Ну а причем здесь убийство? -- своим вопросом я хотел
подтолкнуть его к дальнейшим откровениям.

-- А при том, что через два года я отчима прикончил, --
глухо отозвался Роман.

-- Четырнадцатилетний мальчишка здорового мужика? -- не
поверил я.

-- Вот именно четырнадцатилеткий пацан здорового бугая.

-- И тебе ничего не было? Ни судили, ни отправили в колонию
для малолеток? -- с сомнением произнес я.

-- А я так все подстроил, что никто и не догадался о моей
причастности к его смерти. Все думали что отчим погиб в
результате несчастного случая.

Я недоверчиво хмыкнул. Романа передернуло.

Не веришь? Ну тогда слушай. год мать с Гришей жили
нормально, даже собирались мне братишку подарить. По крайней
мере на это намекали. Я его по просьбе матери стал отцом
называть, Переломил себя -- какой он к херам мне отец. Но
мать я жалел, решил ради нее все стерпеть. А потом
пошло-поехало. Устроился работать в местную автоколонну.
Была у нас раньше такая. Обслуживала несколько колхозов,
мелкие предприятия, мелиорацию. Ему новенький самосвал дали.
Шофер он был классный. Успевал и задания начальства
выполнить, и скалымить. Одному песочку, глины для
строительства подбросить, другому что-нибудь по пусти
отвезти. Магарыч всегда имел и деньгами и самогонкой. Он и
раньше любил выпить, а теперь почти каждый вечер стал
поддавать. Как напьется совсем дурным делался. Доставалось
прежде всего матери, перепадало и мне. Вскоре и до белой
горячки допился. однажды вечером ни с того ни с сего стал
орать, что кто-то прячется под кровать. Мать его успокаивать
пыталась, а он не в какую. Побежал в сарай, схватил топор. Я
с товарищем во дворе играл.

Увидел что отчим топор схватил -- закричал. Мать успела
выскочить из дома. Он за ней. Мы с другом стали в него
кирпичами бросать. Один кирпич достиг цели. Он совсем
разъярился. Бросил топор, схватил кирпич и расколол его на
две половинки у себя на башке. после этого погнался за ними.
хорошо мы догадались в сад рвануть. У нас перед садиком был
огород вспахан. Гриша за вывороченный ком земли зацепился, и
упал. Тут соседские мужики подоспели. Еле его связали. Так
связанным он всю ночь проспал. Утром вроде очухался,
извинялся, а вечером опять напился. Мать в погребе у соседей
пряталась. Я к деду с бабкой ушел спать. Почти всю ночь он
куролесил, по селу бегал мать искал. Тогда я решение принял:
"Убью его пока он нас не порешил или не покалечил". Рано
утром вернулся домой. Он в автоколонну всегда на своем
мотоцикле ездил, пешком ходит не любил, да и далеко.
Мотоцикл изредка, когда трезвым был, мне давал покататься.
Так что, я знал что нужно сделать, чтобы тормоза отказали в
нужный момент. План мой удался. Гриша медленно ездить не
мог. На хорошей скорости врезался в задок идущей впереди
машины. Не сработали тормоза, когда он следуя за машиной
впритык, попытался затормозить на спуске. Шлемов тогда не
носили. Башку он себе о борт раскокол в дребезги. Наверное и
не сообразил что пришел ему конец. Никто и не думал выяснить
почему тормоза отказали. Разбился и разбился. Тем более что
экспертиза показала, утром пил. Несчастный случай. Его
старший брат приехал по телеграмме. Забрал тело. По желанию
родственников, увез хоронить на родину.

Роман замолчал. У меня невольно возникло чувство сострадания
к тому мальчишке, которому в юности пришлось пережить такое,
пойти на убийство. Не всякий взрослый мужик может
отправиться после осознания причастности к убийству
человека. Для детской психики это вообще такой удар, который
может наложить отпечаток на всю оставшуюся жизнь. Однако это
чувство моментально прошло. Если того четырнадцатилетнего
пацана можно было оправдать, для взрослого, преуспевающего
мужчины, который вез в машине два трупа и связанного
человека, предрекая ему участь соседей по сидению,
оправдания не было.

Я не знал как прервать затянувшееся молчание, Но мне ничего
не пришлось говорить. Романа снова прорвало.

-- Второго я убил случайно. Кончал учебу в институте. В наш
поселок прямой автобус раньше не ходил. Приходилось
добираться или на проходящем, направляющемся в районный
центр автобусе, или на попутках до ответвления дороги,
ведущей в поселок, а там два километра пехом. Началась
сессия. В субботу я домой не собирался, а поэтому на
проходящий автобус не спешил. А потом, надоело зубрить,
готовиться к экзамену. Решил до понедельника смотаться
домой. Вышел на шоссе -- долго не мог остановить попутку. То
водителям не по пути было, то до нас не доезжали, а с
пересадкой ехать не хотелось, то просто никто не хотел
останавливаться. Потом притормозил какой-то
водила-дальнобойщик. На его рефрижираторе еще какая-то
надпись на иностранном языке была сделана. Узнав куда мне
надо, спросил сколько заплачу. Договорились, что я оплачу
стоимость автобусного билета. Сейчас даже не помню сколько он
стоил. Бутылку водки наверное можно было купить, а может
две. Вобщем деньги не очень большие. Только мы тронулись,
водитель потребовал плату вперед. Я достал кошелек. Мне
мать что-то наказывала в городе купить, денег дала. Я не
купил. Да еще и стипендию получил. Так что в кошельке купюры
были. Водиле показалось мало оговоренной суммы. Я не стал с
ним связываться. Попросил остановить машину. Он притормозил,
я вылез. Выходя не удержался, сказал пару ласковых в его
адрес. И назвал то всего навсего "жмотом, засранцем". Его
это задело. Не поленился вылез. Мужик он был матерный
здоровый. Я вроде бы то же не хлюпик, но он оказался
посильней. Дал мне по сопатке и на этом не остановился.
Вырвал у меня кошелек из кармана. Этого я не стерпел. На
обочине палка валялась. Я его сзади палкой огрел.
остановиться не мог. Мне показалось что это отчим -- живой,
невредимый, снова надо мной издевается. Бил даже тогда,
когда он уже лежал на земле и не подавал признаков жизни.
Потом надо было свой кошелек выручать. Залез в карман а там,
кроме моего кошелька, бумажник. В бумажнике американские
доллары. Я раньше их в руках никогда не держал. А тут целое
состояние. Сначала не хотел брать, а потом посчитал что они
по праву принадлежат мне. Этот козел, имея карман набитый
деньгами, польстился на мои рубли! А я что дурак, чтобы от
долларов отказываться? Сделанного не вернуть назад. Он
мертв. Оставь бумажник, его все равно умыкнут, если не
случайные люди, то милиция.

Домой не поехал, вернулся в институт. Я никому не говорил,
что собирался к матери съездить. Так, что с этой стороны
алиби у меня было. Вечером с друзьями по комнате устроил
пьянку. впервые напился до рвоты, до отключки. Раньше пример
отчима меня удерживал от злоупотребления алкоголем. Ночь
проспал. Утром встал, вначале даже подумал, что происшествие
на шоссе мне приснилось. Полез в чемодан. Он у меня под
койкой стоял. В грязных носках пачка долларов. Так я их там
на неделю и оставил. было сильное желание выбросить добытые
таким способом деньги, но я его пересилил. На следующую
неделю поехал домой. Доллары сложил в металлическую банку из
по леденцов, запаял в целофановый пакет и зарыл в сарае.
Кто и как обнаружил водителя не знаю. До села вести об
убийстве не дошли. О зарытых деньгах я вспомнил года через
три после окончания института, когда работал в колхозе
зоотехником. Меня в Москву от района на совещание молодых
специалистов послали. Без денег ехать не интересно. Я
коробочку тогда откопал. Выйдя из Павелецкого вокзала, хотел
сразу все доллары обменять. К тому времени в Москве на
каждом шагу появились обменные пункты. Потом сообразил, что
сумма большая. Может вызвать подозрение. Отвез чемодан в
гостиницу. А затем пошел обходить пункты обмена. С десяток
посетил. От долларов избавился. такой суммы денег у меня
отродясь не было. Совещание два дня было, но я с
председателем договорился что в Москве побуду недельку. Эта
неделя мне на всю жизнь запомнилась. Пожил я красиво. Все
знаменитые рестораны посетил. Передвигался только на такси.
Каждое утро просыпался в постели новой подружки. Приоделся я
в первый же день приезда. Имея деньги это можно было
сделать. Брал все самое дорогое. Такого выбора иностранных
товаров в магазинах и на вещевых рынках в прежние времена
никогда не было. Имелась одна загвоздка -- как дома
объяснить откуда средства взял на обновки. Решил соврать.
Стоимость купленного подогнал под сумму которой располагал
уезжая из дома. На всякий случай, даже на оставшихся
этикетках проставил выдуманные цены. Правда оказалось, что
это излишняя предосторожность. Мать даже и не спросила что и
сколько стоит, только руками разводила, каким красавцем я
вернулся. А соседям особой разницы не было в чем я одет.
Меня и раньше пижоном считали. Никто не удивился, что их
Москвы я приехал приодетым. Короче почти всю имеющуюся сумму
я спустил. Впервые понял как здорово иметь большие деньги и
как приятно их тратить.

У меня снова затекло тело. Я сделал попытку чуть-чуть
переместиться на сидении. Это привело к тому, что один из
трупов завалился на бок и зацепил водителя головой. Роман
развернулся. Увидев, кто его потревожил, изменился в лице и
грязно выругался. Машина резко вильнула на шоссе, и мы едва
не оказались в кювете. Он остановил машину, водрузил труп на
место. Я заметил как дрожат у него руки. -- "Да, нервишки у
тебя явно не в порядке, -- подумал я. Хладнокровным убийцем
тебя никак не назовешь. Да и можно ли оставаться нормальным
если на твоей совести кровь нескольких людей?"

У меня пропало желание выслушивать рассказ Романа о том, как
он, из обычного нормального человека, превратился в бандита
с большой дороги. Но я понимал, если он сейчас замолчит, то
вызвать на откровение его будет не возможно и поэтому задал
новый вопрос:

-- И много ты за это время прикончил людей?

Вначале я подумал что Роман нерасслышал вопроса. Он
сосредоточенно смотрел на дорогу. затем понял, убийца
размышляет, стоит или не стоит выкладывать правду. Ответ
меня ошеломил.

Если первые два не в счет, то с тобой будет одиннадцать
человек.

Поразило не то, что он и меня уже записал в покойники, это
мы еще посмотрим так то ли просто меня убить. Удивила сама
цифра и то каким тоном Роман ее произнес -- без тени
сожаления, буднично. Воистину передо мной сидел нечистый из
тихого омута.

-- Одного сообщника я знаю -- Санек, -- пользуясь моментом я
стремился выяснить как можно больше о разбоях на дороге. --
А еще кто нибудь был?

-- Много знать будешь, долго не проживешь, -- он кажется
оправился от соприкосновения с убитым. Я уже подумал, что не
получу ответа на свой вопрос, но ошибся. -- Еще один был, да
сплыл.

По его тону я понял, что он с некоторым презрением относился
ко второму подельнику и решил проверить свою догадку.

-- Милиционер? Гаишник?

-- Те бы следователем работать, -- подтвердил он мое
соображение. -- С Алексеем я давно скентовался. Правда
мужичонка он оказался мелочный, ни чем не гнушался: ни
поборами с водителей, когда был при исполнении обязанностей,
ни часа, снятыми с убитого. Я его несколько раз
предупреждал: "кончай мелочиться, на этих мелочах погореть
можно". Он со мной соглашался, а удержаться не мог. На
чем-то его Яковлевич заловил. Он и раньше догадывался, что
напарник не чист на руку. Леха, перетрусил и с дури
Яковлевича, прямо во время дежурства пристрелил.

-- А ты его? -- не утерпел я, задал вопрос.

-- Конечно.

-- Пожар на посту ГАИ тоже твоих рук дело?

-- Выполнил Санек. Задумал я.

-- Леху почему убрал? -- Я знал ответ, ждал лишь
подтверждения верности моей догадки.

-- На него, после убийства напарника такой мандраж напал,
что он готов был с повинной идти.

Приехал на машине. Весь белый, трясется. Говорит: "Я голос с
выше слышал. Иди признайся во всем, искренне раскайся и тебе
грехи простятся". Меня уговаривал повиниться. Голос услышал,
сволочь. Романа передернуло. Он разразился грубым
ругательством.

-- Где же его труп?

-- Тебе какая разница? Ты надеешься в живых остаться.
Выступишь свидетелем или еще лучше обвинителем на суде? Не
скрою, зла на тебя нет. Ты мне даже симпатичен. Но у меня
нет выбора. Молчать такие как ты не молчат, -- он вынес
окончательный приговор, который судя по тону, обжалованию не
подлежал.

-- Кто в тебя из дробовника стрелял, тоже тайна? --
поинтересовался я. -- Что, недоброжелатели или конкуренты
хотели свести счеты?

-- Ну какая тут тайна. Я сам в окошко пальнул.

-- Зачем?

-- Чтобы следы запутать. Отвести от себя подозрение. Пост
гаишников я Саньке приказал поджечь. Решил что это хороший
ход. Какой после пожара напрашивается вывод? Кто-то пытается
замести улики, связанные с убийством Яковлевича! Потом
думаю: "А почему бы этому неизвестному не отметиться еще
где-нибудь?" Вот и решил организовать покушение на себя.
Всем говорил что врагов у меня нет. Кто мог стрелять? Тот
кто Яковлевича убил. Кого можно подозревать? Или напарника
-- он исчез; или твоих сраных "чечен".

-- А эти чем тебе помешали?

-- Терпеть не могу чернозадых. Они скоро все что можно под
свои руки подгребут. Расползлись по всей России, да еще и
права качают. А эти, ко всему прочему, мне еще и убыток
нанесли. Запчасти с того "Камаза", который я припрятал, мне
же и продали.

-- Так покойник на реке из твоего списка?

-- Прокол вышел. Поторопились мы с Алексеем. Не успели его
как следует упрятать. Времени не было. Спустили в омут.
Думали никто не найдет. А он видишь, с вашей помощью,
вынырнул.

-- А мастерскую зачем поджег?

-- Там много запчастей скопилось от разграбленных машин.
После того, как ты Саню на тот свет спровадил, обыск в
мастерской был неизбежен.

У меня было еще несколько вопросов, на которые я хотел бы
услышать ответы. Но мне не удалось их задать. Мы свернули с
шоссе. Проехали метров триста по асфальтированной, но
довольно узкой дороге. Перед нами очутилось заграждение,
напоминающее металлический шлагбаум. Роман вылез из машины,
поднял шлагбаум. Летом светает рано. Я смог разглядеть
место, куда мы приехали. Это была бывшая ферма. С десяток
длинных, крытых шифером, сараев, домик для доярок и
скотников, силосная яма, водонапорная башня -- все это,
брошенное на произвол судьбы три года назад, из-за
нерентабельности молочной фермы, постепенно приходило в
негодность. Все ценное, в том числе и деревянные рамы, двери
часть шифера, кирпичной кладки, электромоторы,
электропроводка, трубы подводящие воду и многое другое, что
представляло ценность для крестьянского хозяйства, было
давно уже равномерно, растащено по домам сельчан. Теперь на
расположенную в двух километрах от поселка ферму заглядывали
только грибники, собравшие после дождей на разбросанных
вокруг, успевших перепреть кучах навоза, шампиньоны.

"Дело близится к развязке", -- подумал я, после того как
машина подъехала к находящемуся посредине комплекса
большому сараю. Я думал, что Роман остановит машину у
дверного проема но он, по колее, за многие годы накатанной
трактором, развозящим корм по коровникам, въехал во внутрь
помещения. Здесь также были видны следы разграбления. Однако
сохранилась перегородка с оббитой жестью дверью. На двери
висел замок, причем не простой амбарный, а в виде цилиндра с
массивной дужкой, который выдержал напор любителей
поживиться за чужой счет. Роман достал из кармана большой
ключ и открыл дверь. Затем он выволок из машины труп и
затащил его в помещение. Пока он выполнял эту операцию я,
прогнувшись так, чтобы не коснуться окровавленной пленки,
самостоятельно выбрался из машины. Моя правая рука до сих
пор находилась не в ладах с телом. Я пробовал сжать пальцы в
кулак, но они не сжимались. Но это было не так уж важно.
Хуже, то что у меня связаны ноги. если бы они были свободны,
я смог бы оказать противнику достойное сопротивление. Роман,
удивился, увидев что я стою у машины. Автомат он оставил на
переднем сидении, и, кажется пожалел об этом. Но я не
собирался предпринимать активных действий. Со связанными
руками и ногами это было бы величайшей глупостью. Не знаю,
начем основывалась моя уверенность, но я был убежден что
Роман тянет с моим убийством. Он мог это сделать уже
несколько раз. Добить с разу же на дороге, после того как
вырубил меня. Пристрелить, выбрав укромное место, по пути на
ферму. Для убийцы, отправившего на тот свет несколько
человек, одним больше, одним меньше -- роли не играет.
Пристрелить меня он пристрелит. Сомнений нет. Свидетель ему
не нужен. Но, видимо крупицы человеческого в нем еще
остались, оттягивает неприятный акт растрела сколько может.

-- Вперед, -- жестом Роман указал мне на дверь.

Связанные ноги затрудняли движение, я сделал несколько
прыжков. В этом помещении вероятно хранились отруби, сечка.
Готовились питательные добавки. В углу стола даже газовая
печка с присоединенным к ней баллоном. Наверное на ней
подогревали воду маленьким телятам, после отела, запаривали
корма.

Роман затащил в помещение второй труп и бросил его на
лежащее недалеко от двери первое неподвижное тело. Не говоря
ни слова, он захлопнул дверь. Я услышал как повернулся ключ
в замке, а затем заурчал мотор машины.

"Вероятно он поехал туда, где оставил "камаз". В горячке не
сообразил убрать машину с дороги, -- подумал я. -- Значит в
запасе у меня не больше часа. Если думаешь жить -- надо
действовать".

***

ГЛАВА 17

***

Рецепт успеха в любом деле я отыскал еще в детстве, читая
сказки. Всю сознательную жизнь старался следовать ему. Рецепт
прост -- надейся на себя, свои силы, не сдавайся в любой
ситуации, ищи выход казалось бы в безвыходном положении.
Сложившая лапки от безнадеги лягушка тонет в сметане,
барахтающаяся взбивает ее в твердое масло и выкарабкивается
из западни. Я не собирался уподобится первой лягушке. В
первую очередь мне необходимо было избавится от, связывающих
руки и ноги, веревок. Мне предстояло отыскать в помещении
отведенном под мою тюрьму предмет, с помощью которого я смог
бы освободиться от пут. Голова моя побаливала от удара
прикладом. Каждый прыжок, отдавался в ней перезвоном
маленьких колокольчиков.

Я обскакал свой закуток вдоль и поперек но не приметил ни
одного подходящего предмета, который можно было бы
использовать в качестве режущего орудия. Я не представлял
который час. По моим прикидам было больше четырех. Свет,
проникающий в окна расположенные под потолком, позволял
рассмотреть помещение более детально. Но результат осмотра
нельзя было считать утешительным.

"Спокойно, -- приказал я сам себе. -- Подумай с помощью
какой штуки можно избавиться от веревки". Я решил
систематизировать возможные орудия по группам. Первая группа
-- предметы с режущей кромкой. Что из них могло находится в
сарае? Ножей я не видел. Лопат или мотыг не обнаружил. Каких
нибудь заточенный пластинок, полосок -- нет. Могли бы
сгодиться кусочки текла, но увы -- окна высоко. Разбить их,
со связанными руками, я не смогу.

Второе инструменты с помощью которых можно измочалить или
перерезать веревки. Сгодилось бы все -- от напильники до
пилы циркуляры. Но такие инструменты в помещении не
хранилось.

Третья группа -- какие нибудь крючки, скобы вбитые в стены о
металлические грани которых можно перетереть веревку.
Кажется один такой крюк я видел на противоположной от двери
стене. Превозмогая шум в голове, я подскакал к
заинтересовавшему предмету. Самодельный, кованный большой
крюк торчал в полуметрах от моей макушки. Об его грубые
квадратные грани достать до него, связанными за спиной
руками, я не мог. Но выход был. Я натаскал под крюк
несколько деревянных ящиков. С трудом установил их в два
этажа. Минут пять у меня ушло на то, чтобы вскарабкаться на
ящики. Они чуточку вибрировали под весом моего тело, но
стояли довольно надежно. Еще несколько минут я потратил на
то чтобы пристроить веревку связывающую руки над крюком.
Изгибаясь всем телом, попытался сделать несколько движений
руками взад и вперед. Понял, что толк от моей затеи мог
получиться только в том, случае, если веревка будет
перемещаться по боковой грани крюка. Я попытался добиться
размещения рук таким образом, чтобы выполнить это условие. И
тут произошло то, о чем я впоследствии не мог вспомнить без
содрагания. Нижний ящик не выдержал, его тонкие доски
переломились. Пирамида рухнула. Заломленными за спиной
руками, я повис на крюку. Мои ноги не доставали до земли
несколько сантиметров. Положение было незавидное. Я терял
драгоценное время. Повешенный на крюке, был отличной
мишенью, не смог бы оказать никакого сопротивления. Надо
было попытаться освободиться от зацепки. Я стал
расскачиваться на удерживающем меня крючке. Нет худа без
добра. Острая боль пронзила не только левую, но и правую
руку. Она снова стала действующей частью моего тела. Наконец
металлический штырь прогнулся так, что я коснулся кончиками
пальцев пола. Теперь, когда тяжесть тела не выламливала мне
руки, я смог переместить их вперед, освободиться от захвата.

-- Факир был пьян и фокус не удался, -- я вслух подвел итог
первой попытки освободиться от веревки.

Надо было спешить. Роман мог появиться в любой момент. Мне
хотелось встретить его со свободными от пут руками.

"Убитые, -- мелькнула мысль. -- Надо посмотреть, может быть
у них в карманах, найдется то, что позволит перерезать
веревки".

Но как ухитриться обследовать чужие карманы со связанными за
спиной руками? Для этого действительно надо было фокусником.
Но попытка не пытка. Я приблизился к телам. Мне пришлось
лечь поперек вначале одного, а затем другого трупа, чтобы
кончиками пальцев ощупать их карманы. Ощущение было не из
приятных. Результат был удручающим. Если при следствии
говорят, что отрицательный результат вещь необходимая, так
как помогает отмести ненужное, остановиться на одном
варианте, в моем случае он лишал меня надежды на спасение. В
карманах погибших на шоссе не было колючих, ни режущих
предметов, с помощью которых можно было избавиться от пут. У
одного я нащупал что-то похожее на записную книжку и
расческу. У другого в кармане брюк был носовой платок или
тряпка, в кармане рубашки -- плоская зажигалка.

У меня не было сил даже отползти подальше от мертвых
соседей. Я привалился спиной к стене недалеко от них.
Положение становилось критическим. И вдруг меня осенило --
зажигалка! Если я сумею воспользоваться зажигалкой, развести
костер, то смогу пережечь веревку на гоне.

Как я не пробовал расстегнуть карман рубашки, мне это не
удавалось. Руки, туго связанные в кисти немели. Непослушные
пальцы никак не могли вытолкнуть маленькую пуговицу из
прореза. Я изменил положение тела, перевернулся на живот.
Теперь я уткнулся лицом в грудь убитого. Зажав в зубах клапан
кармана я рванул голову вверх. С третьей попытки мне удалось
с мясом выдрать пуговицу. Носом и подбородком я вытолкнул
зажигалку из кармана. Теперь предстояло совершить обратный
переворот и захватить зажигалку пальцами. Мне это удалось.
Держа зажигалку в руках, я переместился на коленях ближе к
центру помещения. По дороге подгреб несколько пучков соломы
лежащих на полу. Сухая солома вспыхнула сразу, но желаемого
результата не дала. Повернувшись спиной к костерку, я
попытался подставить под пламя веревку. кроме того, что я на
пламени обжег руку, и едва не загорелись рукава рубашки,
ничего не произошло. Стебли соломы не давали огня нужной
силы. От них исходил сильный жар, но пламя было коротким, то
и дело меняющим место, скользящим по тонким стеблям. Такое
пламя не могло пережечь веревку. Я притащил разломанный
деревянный ящик, сверху водрузил другой, обложил соломой и
поджег. Солома быстро прогорела, но сухая древесина успела
заняться огнем. Носками ботинок я подпихивал горящие планки
в общую кучку, пытался создать из них горку, пламя от
которой должно было по идее подниматься вверх.

Теперь мне предстояло серьезное испытание. Как бы я не
примащивался пламя обязательно будет лизать не только
веревку, но и мои руки, наверняка загорятся рукава рубашки.
судя по опыту с соломой, меня ожидала серьезная боль. Смогу
ли я ее выдержать? Я не был в этом уверен, но у меня не было
выхода. Я встал на колени, спиной к горящей горке,
постарался как можно дальше отвести назад руки от спины и
сунул их под огонь. Пламя сразу же зализало ткань рубашки
кожу на руках. Через несколько секунд боль стала настолько
невыносимой, что я чуть не потерял сознание. Мне с трудом
удалось удержать руки в заданном положении, не выдернуть их
из костра. Делать этого я не следовал. Засунуть их под пламя
во второй раз я не смог бы даже под угрозой неминуемой
смерти. Вот когда я пожалел что скептически относился к йоге
и прочим учениям, позволяющим медитировать, отключать
сознание, преодолевать болевые ощущения. Те секунды познания
в данной области, которыми я обладал, вряд ли могли принести
мне облегчение. Я попытался сосредоточиться, представить
что опускаю руки в вырубленную во люду полынью, но
облегчения не пришло. И тогда я не сдержался -- завыл. Меня
самого поразил тот тонкий, рвущийся звук, который прозвучал
в полупустом помещении. Боль становилась нетерпимой, но я не
был уверен что веревка перегородка до такой степени, что я
смогу ее разорвать. В самые тяжелые минуты, даже не верующий
человек обращается к последней надежде -- Богу. Я попробовал
вспомнить хоть одну молитву. В детстве мне доводилось слышать
как бабушка после трудового дня, перед сном шептала у
маленькой иконки: "Отче наш". Я напряг память.

-- Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя твое; да
приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле и на
небе, -- я почти кричал Слова молитвы.

Продолжения я не помнил, и поэтому снова и снова повторял
одно и тоже: -- Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя
Твое; да приидет Царствие Твое...

Запах горящей веревки ткани и паленого мяса дурманил. В
глазах замерцали огненные круги. Во рту стало сухо. Я уже не
кричал, а с трудом выговаривал слова молитвы. Вытащить руки
из огня я не мог. Знал что не решусь в случае неудачи, на
повторную пытку огнем. Собрав силы я попытался развести руки
с сторону. Вначале мне показалась что моя затея не дала
никакого результат, на затем я понял что веревка поддается.
Я рискнул вытащил руки из огня и завалился на живот. Первым
делом, катаясь по полу, затушил занявшиеся рукава рубашки.
С трудом шевеля омертвевшими пальцами, я попробовал подцепить
мизинцем конец веревки. Один или два ее витка действительно
перегорели. Веревка стала разматываться. Освободившись от
пут я вытянул руки перед собой. На них было страшно
смотреть. В том что это был ожог четвертой степени не
приходилось сомневаться. Лишь кое где выше, где горела ткань
рубашки виднелись пузыри наполненные жидкостью. На месте
соприкосновения тела с огнем произошло обугливание не только
кожи, но и мяса. Правда зона поражения была не большой. То,
что пламя горело на поднятых шалашиком дощечках, уменьшало
поверхность соприкосновения рук с огнем. Не мешкая, я
принялся за веревки на ногах. Обламывая ногти, развязал,
затянувшиеся во время прыжков, узлы. У меня было еще немного
времени в запасе. Я нашел стоящую на столике пластмассовую
бутыль с прозрачной жидкостью. Попробовав на вкус, убедился
-- вода. Остывшая за ночь влага приятно холодила обожженые
руки. Однако вода подходила к концу, я не мог ее так
неэкономно расходоваться. Остатки воды я допил большими
глотками. Затоптал ногами все еще тлевший костер и решил
подготовиться к встрече. На полу отыскал отсруганный,
гладкий черенок от лопаты, решил что за неимением оружия он
мне пригодится.

Долго ждать мне не пришлось. Во дворе раздался шум мотора
пригнанной машины. Роман вернулся не на легковушке а на
"Камазе", водитель и пассажир которого стали жертвами
разбойного нападения. Ворота коровника позволяли въехать во
внутрь даже на этой громадине. Я услышал звук притормозившей
у перегородки машины. Временное место для хранения угнанных
машин было выбрано удачное. Кому на ум прийдет искать их на
заброшенной ферме? Я не удивился, если бы выяснилось, что и
владельцы машин нашли свой последний приют где-то неподалеку;
их тела зарыты с многочисленных сараях, пристройках,
разваливающихся помещениях.

На этот раз Роман захватил автомат с собой. Оружие болталось
у него за спиной. Видимо он уловил запах гари от костра.
Открыв дверь, Роман остановился на пороге и глубоко втянул
воздух носом. Сделать выдох он не успел. Я стоял вне его
поля зрения, сбоку перегородки. Используя черенок как оружие
которым наносят укол, я сделал выпад левой ногой и изо всех
сил ткнул его закругленным концом в живот, не подозревающего
о нападении человека. Удар пришелся под дых. Был настолько
сильным, что Роман согнулся пополам и рухнул на колени. Я не
собирался рисковать, вступать в схватку с обожженными руками
и, хотя при других обстоятельствах исповедую правило
"лежачего не бьют", перехватив палку ближе к концу, обрушил
ее на голову противника. Несколько минут я простоял на
ставших непослушными, подгибающихся ногах, прежде чем
наклонился к неподававшему признаки жизни Роману. Он дышал.
Пульс прослушивался. Стащив через голову потерявшего
сознания Романа автомат, я вышел из помещения. Замок с
ключом торчал в ушке. Я запер дверь. По собственному опыту я
знал, выбраться из каморки, даже с развязанными руками, не
возможно. Я вскарабкался в кабину "камаза". Только когда
заурчал мотор, я смог унять противную дрожь во всем теле.
машина стояла кабинкой к перегородке, чтобы выехать из
коровника, мне пришлось сдавать задом. У меня было такое
впечатление, что огонь все еще лижит руки. Утро было в
разгаре. После сумрака помещения мне пришлось зажмурить
глаза, настолько ярким, слепящим был свет.

Вначале я заехал во двор дяди. Снарядил Пашку на речку за
отцом. Наверное проснувшись и не обнаружив меня, дядя начал
волноваться. Тетка увидев мои ожоги, ни о чем не спросила,
только схватилась руками за голову. Она не выпустила машину
со двора, пока я не согласился промыть рану и подождать
когда она сходит и позовет бабу Машу. Осмотрев раны бабушка
спросила у хозяйки:

-- Свежий творог есть?

-- Да, только, только отжала.

-- Вытяни руки вперед, -- скомандовала знахарка. Я
подчинился. -- Давай, приложи творог по всему обжженому
месту, -- это распоряжение касалось тети Ани. Потом,
заваришь крепкий чай и остудишь его в холодильнике.

Я не очень то поверил в целительное воздействие теплого
творога, но кажется напрасно. Боль не прошла полностью но
явно уменьшилась.

Тем временем баба Маня принялась готовить более сложное по
составу снадобье. Она отделила от трех куриных яиц белки,
попросила у хозяйки венчик и стала взбивать их так, как это
делают готовя крем к торгам. Когда масса взбилась, бабушка
принялась за второй компонент -- отдельно взбила полстакана
подсолнечного масла. Побелевшее масло смешала с содержимым
первой емкости.

-- Теперь ты, Аня, -- бабушка передала смесь и венчик тетке
и та принялась энергично сбивать смесь.

Минут десять на кухне слышалось только постукивание венчика
в края посуды.

-- Ну хватит, -- наконец решила народная докторица. Она
смыла творог крепко заваренным, остуженным чаем и обильно
смазала ожоги получившимся составом. Положив сверху
пергаментную бумагу, перебинтовала руки.

-- Мажь как можно чаще. Бинты и пергамент сразу не отрывай,
вначале отмочи. Не ленись, новый состав почаще делай.
Недельки через две забудешь что руки обжигал.

Из представителей местной власти и внутренних органов мне
удалось отыскать только одного человека -- участкового
"Кучерявого". Да и то был он не при исполнении служебных
обязанностей, а завтракал за столом, выставленным на
веранду. Рот его был набит. На столе стояла чашка с
гигансткими по размеру пельменями. Не открывая рта
"Кучерявый" жестом пригласил меня присоединиться к трапезе.
Мне было не еды. Я отрицательно покачал головой. Только
сейчас он заметил бинты на моих курах. Брови милиционера
взлетели вверх. Чтобы пропихнуть пельмень "Кучерявый" сделал
большой глоток из литровой банки, наполненной домашней
сметаной. Сметана был не чета магазинной -- тянучей и
густой. Щеки участкового надулись словно детские шарики.
наконец то он справился и отправил нежованную пищу с желудок.

-- Что-то случилось?

Если учитывать что ранним утром, с перевязанными руками я
ворвался в дом к участковому, не дал ему спокойно
позавтракать, этот вопрос можно было и не задавать.

Я как можно короче рассказал "Кучерявому" о событиях
прошедшей ночи. Он не перебивал, только несколько раз
повторил:

-- Вот тебе и Ромка! Вот тебе и новый русский!

Мы оставили "камаз" у дома милиционера, отправились на ферму
на его стареньком личном" москвиче". Перед тем, как я вставил
ключ в замок, участковый достал из кабуры свой штатный
"макаров". Я толкнул дверь. Два трупа лежали на прежнем
месте, Роман в помещении не было. Какой-то иной, не знакомый
мне запах, ударил в нос. Я не понял что является его
источником. Милиционер оказался более сообразительным.

-- Ложись! -- "Кучерявый" дернул меня за брючный ремень и мы
растянулись на полу с внешней стороны перегородки.

Сильный взрыв прогремел внутри помещения, которое совсем
недавно было местом моего заточения.

-- Газ, -- оглушающе громко, прямо в ухо, прокричал милиционер.
-- Роман открыл вентиль у балона с газом. А когда мы открыли
дверь, подбросил огонька.

Его объяснение показалось мне мало правдоподобным. Чтобы
бросить к балону с выходящим газом горящий предмет, надо
быть в самом помещении, а Романа мы там не обнаружили. Взрыв
балона привел к пожару. Разбросанная по полу солома занялась
и горела с тихим потрескиванием.

-- Улики, -- снова крикнул милиционер.

Я не понял о каких уликах он говорит. Сообразил лишь тогда,
когда увидел как "Кучерявый" подхватил под мышки один из
трупов и поволок его к выходу из коровника, Я проделал ту же
операцию со вторым. Мы не успели выйти из здания, как
услышали характерный звук мотора. Участковый, оставив
неподвижное тело, бросился к воротам. Его "Москвич",
оставленный у дороги, странно виляя из стороны в стороны,
направлялся к шоссе. значит Роман скрывался где-то рядом.
То, что машина выскакивала то и дело на встречную полосу,
свидетельствовало, он не до конца оправился от моих ударов.

-- Хрен с ним, далеко не уйдет, -- участковый видимо тоже
понял почему машина выписывает кренделя. -- У нас есть
поважнее дела. Пожар уничтожит все следы. Тогда до концов не
докопаешься.

Мы перенесли тела убитых подальше от коровника. То, что
пожар распространится на все здание, сомнений не вызывало. В
селе своей пожарки не было, районная пожарная команда
успевала к шапочному разбору.

-- Давай обойдем здание, -- предложил "Кучерявый". -- Очень
мне интересно как Роман смог из коровника ускользнуть!

Разгадка была простой. В глухой, торцевой стене моей бывшей
камеры заточения, имелась небольшая дверь. Видимо доярки,
скотники пользовались ею, когда не хотели лишние метры,
заходить в свою каморку через помещение в котором
содержались коровы. Почему я ее не обнаружил можно был
понять. Дверь изнутри и снаружи завалена листами старого
шифера. Роман, проработавший на ферме несколько лет
зоотехником, конечно же знал о ее существовании. Может быть,
он сам ее и замаскировал.

Выяснили мы и то, как Роману удалось осуществить взрыв
балона. Одно из окон, прямо над тем местом где располагалась
газовая печка, было разбито. Около стены лежало несколько
туго свернутых пучков соломы. Каждый из них был привязан к
металлической -- болванке -- грузу. Поджигай и бросай.
Какой-нибудь из горящих пучков да попадет к открытому
баллону. Одно было не ясно. Как человек получивший два
сильных удара смог додуматься до такого и реализовать свой
план. Вывод направшивается сам собой. Роман заранее
предусмотрел вариант неблагоприятного развития событий и
все подготовил к взрыву в помещении.

Второй раз мне приходилось наблюдать за пожаром
осуществленным одним и тем же человеком. А он разгорался.
Языки пламени лизали стены. над крышей поднялся столб серого
дыма.

-- Наконец, то заметили, -- произнес "Кучерявый" и махнул
рукой в сторону села. К заброшенной ферме от окраины деревни
мчались несколько машин, бежали люди с баграми, ведрами.

Первыми на пожар приехали мои родственники. Увидев
милиционера Паша задал ему вопрос:

-- Будем цепочку для подачи воды организовывать?

-- Без нас разберутся, что делать, -- участковый Павлу не
дал покомандовать на пожаре. -- Поехали преступника брать.

-- Поджигателя? -- уточнил Миша.

-- Черта рогатого, -- буркнул "Кучерявый". -- Пожар это
семечки, по сравнению с тем, что она натворил.

-- Да, ты о ком? -- Ничего не понял Паша. Я, посылая его за
отцом на речку, промолчал о ночном происшествии и признании
Романа.

-- О дружке твоем и благодетеле -- новом русском.

-- Романе, что ли? -- изумился Павел.

-- А то о ком же еще, -- утвердительно произнес милиционер.
-- разбой на шоссе, убийство Яковлевича -- дела его рук.

Павел сел за руль. Участковый занял место рядом, я
разместился на заднем сидении. Миша хотел ехать с нами, но
"Кучерявый" дал ему особое задание.

-- Покойников не боишься? -- ехидно спросил милиционер.

-- А что их бояться? Миша не понял к чему клонит участковый.
Сейчас живые гораздо опаснее мертвецов.

-- Тогда посторожишь их, -- "Кучерявый" кивком головы указал
на два неподвижных тела. -- Если прибудут ребята из милиции,
или следователь -- скажешь где мы. Пусть высылают подмогу.
Роман далеко уйти не мог, но голыми руками его не возьмешь.

-- Так все таки, где вас искать? -- уточнил Миша.

-- Поедем в догонку за машиной. Мне кажется, Роман
попытается скрыться в лесу, -- находу произнес милиционер.

***

ГЛАВА 18

***

Около кафе виднелась фигура женщины. Мы только свернули с
шоссе, но я уже узнал кто это -- Даша. Вид у нее был
растерянный.

-- Хозяин здесь? -- не вылезая из машины, крикнул в открытую
дверь участковый.

Даша отрицательно качнула головой.

-- Он тут появлялся? -- поинтересаоался "Кучерявый".

-- Минут пятнадцать назад, приехал на стареньком "москвиче".
Я не поняла пьяный, что ли. Вроде за ним пьянство по утрам
не замечалось. Весь белый. Руки трясутся. Обычно с нами
всегда здоровается, а тут пробежал в свой кабинет. Выскочил,
не сказал ни слова, сел в машину и уехал.

-- В кабинете долго был? -- задал вопрос участковый.

-- Минут пять, не больше.

-- Понятно. Должно быть оружие прихватил, а может быть и
деньги. Если он на ферме путь к отходу готовил, то
"тревожный" сверточек обязательно имел, -- "Кучерявый"
сделал вывод на основе полученной информации.

-- У него в руках что нибудь было? -- я опередил милиционера
со следующим вопросом.

-- Большая хозяйственная сумка.

-- Куда он поехал? -- снова взял инициативу в свои руки
участковый.

Даша показала рукой в направлении проселочной дороге,
отходящей от шоссе и петляющей по лесу.

Паша не стал дожидаться команды, даванул на газ. Дорога была
каждая минута. На хорошей скорости мы влетели под тень,
расположенных вдоль обочины деревьев. На траве кое-где еще
сохранились росы. Но солнечные лучи, прорвав ограждение из
густой листвы, уже выпили большую часть оставленной после
ночи влаги. Испарения от прошлогодних, не успевших перепреть
за зиму листьев, смешались с запахом цветущих лесных цветов
и трав -- дурманили стойким, терпким запахом. Так обычно
пахнет густо заваренный чай из трав и соцветий в котором
нельзя выделить какой-то один аромат.

-- Сбавь скорость, -- скомандовал "Кучерявый". -- Он в любом
месте мог съехать с основной дороги. Скорее всего подался к
оврагу. Если будем смотреть в оба, может по примятой травке
заметим след шин.

Следопыты из нас не получились. Мы выскочили на берег реки
так и не обнаружив съезда "москвича".

-- Поедем вдоль реки, или вернемся назад? -- спросил Павел.

-- Назад. Ему теперь очухаться, отлежаться надо. До ночи
Роман не рискнет отправляться в дальнюю дорогу.

Обратный путь мы совершали еще на меньшей скорости. Павел
первым заметил обломанные ветви молодой березки, белеющей
тонким стволом у обочины. "Кучерявый" вылез из машины и
долго вглядывался в землю, пытаясь отыскать след протектора.
Он прошел метров пятнадцать вперед и снова наклонился к
земле.

-- Давайте сюда, -- закричал он через несколько секунд, --
тут дорога пробита. С покосов сено вывозили. Роман,
наверное, на нее свернул.

Густая трава, растущая вдоль оврага была скошена каким-то
рачительным хозяином. Оставленные косой жесткие огрызки
стеблей были примяты. Здесь явно виднелись следы машины. Вот
только кто поехал, уточнить было сложно. Это мог быть и
Роман и любой другой житель деревни, озабоченный проблемой
заготовки кормов для своей животины.

-- Выключи мотор, -- попросил участковый на краю оврага. Мы
прислушались. Никаких посторонних звуков, диссонирующих с
обычным течением жизни в лесу не раздавалось -- только
шорохи, потрескивание, стрекотание, попискивание, чириканье
и посвистывание, да еле различимое журчание, бегущего внизу
ручья.

-- Дальше действует так, -- принял решение милиционер, -- Я
спускаюсь в овраг и иду вперед. Вы на машине едете по следу.
Если ничего не обнаружите, развернетесь. Тогда один пойдет
оврагом, другой будет ехать на маленькой скорости, его
подстраховывать. В контакт с Романом не вступать, он
вооружен. Подайте сигнал. Я прийду на подмогу.

-- Хорошо. Нас двое. Сообразим, по обстановке как
действовать. А ты один. Что, если Роман, залег где-нибудь в
овраге, устроил засаду? Подстрелить идущего по следам, для
него не проблема, -- мне не нравился предложенный план.
Слишком не ясной была обстановка, не оправданным риск.

-- Ты можешь предложить что-то другое? -- "Кучерявый" без
меня понимал несовершенство выдвинутого замысла.

-- Может я пойду оврагом, а вы с Пашей поедете, -- я
выдвинул встречное предложение, не меняющее сути плана.

-- Чего ради? Это моя работа, а не твоя. И потом, табельное
оружие я не отдам, -- участковый не собирался перекладывать
большую долю риска на плечи других.

-- Может двое идут по оврагу, а я на машине вверху. Движемся
в одну сторону, -- внес поправку Паша.

-- Смысла нет. Он от нас будет спокойно уходить по оврагу,
найдет удобный подъем, выберется на верх. Тогда его только с
собаками можно будет отыскать.

-- Ну, что же. Попытка не пытка. Будем действовать по твоему
плану, -- согласился я.

Мы подождали, пока милиционер спустился на дно, затем паша
погнал машину по еле заметной колее. Нам повезло, На этот
раз мы сразу заметили уходящую вправо колею.

-- Проверим? -- посоветовался Павел.

-- Давай. Только метров пятьсот и назад. Отвлекаться нет
времени. Старенький "москвич" на котором мы с "Кучерявым"
приехали на ферму, стоял среди буйно разросшихся кустов уже
отцвевшей дикой смородины. Сверху на крышу машины были
наброшены, еще не успевшие подвять, зеленые ветки.

-- Быстро назад, -- скомандовал я, -- Он не успел далеко
уйти. Деревца надломлены совсем не давно.

Павел, подчиняясь моему приказу прогнал на хорошей скорости
машину вдоль оврага километра на полтора. Я решил что на
большее расстояние Роман не смог бы удалиться. Да в этом не
было никакой надобности. Безопаснее было найти какой-нибудь
схорон и затаиться в овраге.

Мощные дубки, кривоватые вязки, другие деревья, породу
которых я не мог определить сбегали по крутому откосу почти
до дна оврага. Внизу господствовал кустарник, заросли
гигантских, не испытывающих недостатка влаги лопухов,
крапивы, пижмы и растения, напоминающего папоротник.
Влекомый инерцией, я не смог удержаться на склоне и чтобы
хоть намного снизить скорость спуска несколько раз шлепался
на мягкое место, используя его в качестве своеобразного
тормоза. Но это было мелочью, по сравнению с тем что я
все-таки не удержался в конце спуска и угодил в ручей. Идти
в чавкающей обуви было рисковано, звук выдал бы мое
местонахождение. Мне пришлось потерять несколько минут, пока
я выжимал носки, переобулся.

Вначале я ступал осторожно, шел медленно. Вверху на
небольшой скорости ехал Павел. Сообразив, что Роман услышав
шум нашей машины, может ускользнуть, я крикнул чтобы Паша
заглушил мотор, оставался на месте. Кажется он понял, почему
это необходимо и остановился. Я преодолел пятую часть пути
отделяющего меня от "Кучерявого", когда услышал хлопок
пистолетного выстрела. Следом сразу же раздались два
выстрела из ружья или обреза и снова бабахнул пистолет.

"Значит Роман, встревоженный маневром нашей машины не стал
прятаться и вышел на участкового, -- пронеслось у меня в
голове. -- Милиционер старой закваски. Он первый выстрел дал
в воздух. Выстрелы из обреза -- ответный ход Романа. Попал
или не попал -- это другой вопрос. Но участковый жив --
иначе не было бы второго пистолетного выстрела".

Поверху оврага, на полной скорости пронеслась машина. Павел
тоже услышал выстрелы, поспешил на выручку к милиционеру.
Делать этого, по моему мнению, не следовало. Если Романа не
зацепило, он мог, выкарабкавшись из оврага, перехватить
машину. Я прибавил ходу. Дно оврага не гаревая дорожка.
развить большую скорость тут сложно. Рискуя оступиться и
сломать шею, я высоко поднимал ноги, перепрыгивая корневища,
поваленные деревья, земляные кочки и бугорки. Новые выстрелы
не раздавались. Это можно было расценивать двояко. Или
"Кучерявый" задержал преступника, тот сдался и следовательно
нет необходимости снова открывать стрельбу, или же
участковый не преследует Романа, тому удалось оторваться от
погони. А отказаться от преследования милиционер мог только
в случае если был ранен или убит.

Я добежал до того места оврага где несколько дней назад
обнаружил обгоревшую машину и повстречался с дикой хрюшкой и
ее потомством. Прут о который я обжог ладонь валялся на
земле. Я поднял его. Какое-никакое оружие. На этот раз мы
поменялись местами, не свиньи напугали меня, а я вспугнул их
с лежбища. Мне пришлось прервать свой бег так как я не
рискнул соревноваться на перегонки с представителями местной
фауны. Тем более, что сейчас семейство было в полном сборе.
кроме мамаши в наличии был и отец семейства -- громадный
вепрь. Его устрашающие, загнутые вверх и стороны клыки не
располагали к близкому знакомству. Кажется кабан не был
слишком напуган моим внезапным появлением и не собирался
освобождать тропинку.

Меня не остановил риск быть к слышанным Романом. Столкновение
с начинающим впадать в ярость диким кабаном было не менее
опасным. Не спуская газ с громадного животного в несколько
раз превосходящего с переместился к кабине обгоревшей
машины. Громкие звуки ударов прута о металл не произвели на
кабана особого впечатления. Наверное, только по тому, что
мамаша призывано хрюкая, увлекла поросят вперед, он принял
решение не вступать в схватку со странным двуногим
существом, нарушившим покой семейства.

Теперь мне пришлось двигаться с гораздо меньшей скоростью,
учитывать темп передвижения группы диких свиней. Время от
времени я не забывал стукнуть прутом о ствол дерева. Через
каждый тридцать сорок метров останавливался, прислушиваясь
что там делается впереди.

Произведенные один за другим ружейные выстрелы, прозвучали и
совсем близко. Следом за ним, и резанул по ушам тонкий, ни
на что не похожий визг и сразу же последовал звук глухого,
мощного удара. Так шлепается мешок с мукой или сахаром, упав
с машины при выгрузке. А потом закричал человек. лишь
однажды мне доводилось слышать что-то подобное. Это было в
Грозном. Человеку на мине оторвало обе ноги, но некоторое
время он оставался живым. Он кричал, от невыносимой боли,
просил, чтобы прекратили его мучения, пристрелили на месте,
затих лишь когда ослаб от потери крови.

Соблюдая предосторожность, я пробежал еще несколько метров.
Картина открывавшаяся моим глазам был ужасной. Втоптанный во
влажную почву, на земле лежал окровавленный человек. Точнее
то что раньше было человеком. Две громадные свиньи рвали на
части тело клыками, месили его копытами. Неподалеку, жалобно
похрюкивая стояли два маленьких поросеночка. Чуть поодаль
лежал убитый поросенок, а рядом с ним верещал, время от
времени поднимая с земли голову, еще один. У него были
перебиты задние ноги, окровавлена спина.

Я мог только лишь предположить что здесь произошло. Судя по
одежде это был Роман. Уходя от погони, он столкнулся со
стадом диких животных. Бежавшая впереди свинья не собиралась
уступать дорогу. Повернуть назад Роман не мог, он выстрелил.
Если даже и попал в свинью, не смог ее убить, а только
распалил ярость. Разлетевшаяся от выстрелов картечь зацепила
маленьких поросят. Визг обезумевшего от боли раненного
поросеночка, заставил диких животных перебороть страх перед
человеком, вступить с ним в схватку. Для перезарядки ружья у
Романа не было времени. Устоять от удара мощной, несущейся с
громадной скоростью, туши, Роман не смог. Клыки и копыты
довершили дело. Смерть была ужасной. Поговорка "Бог не
выдаст, свинья не съест" на этот раз была опровергнута в
прямом смысле.

Мое минутное замешательство, вызванное увиденным, прошло. Я
сам подвергался смертельной опасности. Если животные учуят
мой запах, опьяненные первой победой, они атакуют и меня.
Противостоять рассвирипевшему вепрю и свинье, с
металлическим прутом в руке, было безумием. Я сделал два
осторожных шага пытаясь достичь развесистого дуба, растущего
на склоне оврага. Тут же замер. Маленькие глазки хряка
уставились в мою сторону. Он поднял голову улавливая
посторонний запах. С клыков, несколько раз побывавших в теле
распростертой на земле жертвы, стекала кровь. Меня спасало
только то, что запах поверженного человека перебивал мой. Я
почувствовал как вспотели ладони рук. Ужас -- другого слова
подобрать к тому, что я чувствовал было не возможно. Только
дурак не бойся смерти. Одно дело погибнуть, выполняя свой
долг или даже просто отстаивая свой образ жизни, честь или
достоинство и совсем другое, быть разодранным, втоптанным в
грязь диким животным. Такой смерти я даже с учетом всех моих
грешных поступков, дел, мыслей не заслуживал.

В несколько прыжков я достиг дерева. Кабан стремительно
несся в мою сторону. Я подпрыгнул, пытаясь ухватиться за
толстую ветку, растущую над головой. Достать я ее достал, но
ветка была довольно толстой и я не сумел ее обхватить. Руки
расползлись и я вновь очутился на земле. У меня осталось
время только на одну попытку. Через секунду клыки животного
вонзятся мне в спину, я окажусь прижатым к стволу дуба и
вряд ли смогу повторить подвиг Геракла -- победить
эримафского вепря. Второй прыжок, хотя я совершил его с
места, оказался более удачным. Я повис на руках. Подтянулся,
вынес правую руку вверх, и сделав классический подъем силой,
который мне не раз приходилось выполнять на перекладине,
вышел на прямые руки. Правда перекладина вещь для данного
упражнения более подходящая, по крайней мере у нее нет
отходящих в разные стороны веточек, сучков. Эти самые
отростки чиркнули по моим обожженным кистям и я едва
удержался от стона.

Внизу картина была довольно устрашающая. К кабану
присоединилась свинья и они с хрюканьем, посапыванием
атаковали ствол дуба. Хорошо, что я выбрал именно это
дерево. Будь оно потоньше, мне трудно было бы удержаться на
верху. Я перекинул ногу через ветку, оперся спиной о ствол.
Терень я мог выдержать осаду сколько угодно. Тем более что
был уверен помощи долго ждать не прийдется.

Пашина машина медленно двигалась по краю оврага. за
деревьями мне ее почти не было видно. Я не мог определить
один Павел или вместе с ним в салоне машины находится
"Кучерявый". Сделав глубокий вдох я закричал. Кажется мой
голос был услышан. По крайней мере мотор перестал урчать.
Теперь надо было предупредить моих спасителей о грозящей
опасности. Я поменял место дислокации. Переместился на
другую сторону ствола стал карабкаться ближе к верхушке.
Теперь я мог наблюдать за откосом, ведущим на дно оврага.
Заметив Пашину фигуру снова крикнул. Привлекая внимание.
Расстояние было не большим, но шум листвы, журчание ручья не
давали разобрать содержание фразы. Павел спустился чуть
ниже. Теперь слова стали различимы, игра в испорченный
телефон прекратилось. Но спускаться дальше ему было опасно.
Я предупредил, чтобы Павел оставался на месте.

-- Ты что на дерево взобрался? -- поинтересовался брат.

-- Свиньи, -- прокричал я.

-- Какие свиньи? -- брат никак не мог взять в толк о каких
свиньях идет речь. -- Дикие свиньи, Здесь внизу, под
деревом. Они на смерть затоптали Романа, -- объяснил я.

Павел несколько секунд переваривал услышанное. Кажется он
понял ситуацию.

-- Возьму у "Кучерявого " пистолет, -- сообщил он принятое
решение.

-- Участковый с тобой? -- Жив? Не ранен?

-- В машине. Роман зацепил его из обреза.

-- Рана серьезная? -- мне было жаль милиционера.

Роман не расслышал вопрос и мне пришлось повторить его
несколько раз. Наконец он уяснил о чем я спрашиваю.

-- Нет* задето бедро. Ему больно ходить, поэтому сидит в
машине. Информация была не совсем точной. услышав наше
перекрикание, участковый выбрался из машины, доковылял до
края оврага.

Павел ввел его в курс дела. Теперь Паше пришлось выполнять
роль комутатора. Втроем мы обсудили план дальнейших действий.

Я сообщил, что смогу посидеть, подождать подмогу. идти с
пистолетом на диких хрюшек не имело смысла. Убивать их --
нарушать закон, запрещающий охоту в это время. Палить в
воздух -- бессмысленно. Пистолетным выстрелом не напугать.
надо хотя бы ружье, да чтобы бахало погромче. Машина уехала.
Теперь я смог понаблюдать за животными. Свинья удалилась к
тому месту, где остались подстрелянные поросята. Мне ее не
было видно. Прекратилось постанывание раненного поросеночка,
видимо он сдох. Кабан отошел на небольшое расстояние от дуба
и замер, низко нагнув голову. Покидать поле боя он ясно не
собирался.

Помощь пришла неожиданно быстро. На самом краю обрыва, чуть
дальше от меня, притормозили сразу три "уазика". Их них
выскочили милиционеры с автоматами, люди в штатском. Человек
пять заспешили в мою сторону.

-- Борис, где вы там? -- я узнал голос Игоря и с облегчением
откликнулся.

-- Внимание, -- скомандовал Игорь, идущим цепочкой людям. --
Делаем залп вверх. Только аккуратно, не подстрелите сидящего
на дереве.

Треск слившихся автоматных очередей мог перепугать даже
мифического зверя. Мой кабан был из плоти и крови. Он знал
до какого предела можно противостоять человеку. Ломая кусты
животное понеслось вперед, скрылось в зарослях. Еще раньше
раздался шум, свидетельствующий что свинья с оставшимися в
живых детенышами, поступила также. Спускался я медленно чем
вскарабкивался на верх.

Я думал мои спасители не удержатся от шутки, подковырки. Но
все были серьезны, ни на одном лице я не увидел улыбки.

-- Мы встретили Павла и участкового, -- Игорь подошел ко мне
и крепко пожал руку. -- Они нам все рассказали. Где труп,
показывай смотреть без содрагания на то, что сделали с лицом
и телом Романа, разъяренные смертью детенышей, животные было
трудно. Я даже не стал подходить к трупу. Милиционеры
завернули изуродованное тело в прорезиненное полотно,
напоминающее плащ палатку. Три человека понесли сверток с
погибшим к машине. Игорь подобрал лежащий на земле обрез. Он
был переломлен в казеннике, пустые гильзы Роман успел
вынуть, а вот перезарядить не смог.

-- Игорь Николаевич, -- обратился к следователю усатый
пожилой милиционер с погонами сержанта, -- поросят можно
забрать?

-- Что? -- не смог понять смысл вопроса следователь.

-- Я говорю, можно поросят забрать? -- повторил вопрос
сержант. -- К уликам они не относятся. Бросать в лесу жалко.
Какой-нибудь хищник сожрет. Мы из них ужин соорудим.

-- А они тебе в горло полезут?

-- Почему бы и нет. Мы их с чесночком, приправами целиком в
духовочке зажарим, с хренком и горчичкой съедим. Чего добру
пропадать? -- невозмутимо произнес милиционер. В
предвкушении царского ужина, он даже сглотнул слюну.

-- Делай что хочешь, -- Игорь махнул рукой. Когда довольный
милиционер подобрал поросят и полез вверх по откосу, он
добавил, -- Странное все-таки человек создание. Я наверное
каждый раз, когда буду свинину есть, стану вздрагивать. А
этому хоть бы что. Хотя наверное, так и надо себя вести,
чтобы не свихнуться.

В деревне уже распространилась весть о страшной смерти
Романа. Сельчане разделились. Одни считали его монстром,
выродком. Другие не верили что он возглавлял разбои на
дороге. И даже то, что он стрелял и ранил "Кучерявого" то,
как обошелся со мной. не влияло на их мнение.

Я чуть было не рассорился с Игорем, наотрез отказался
задержаться еще на день. Оставил ему адрес матери. Все что я
знал, рассказал. Если нужно будет что-то уточнить
пожалуйста. Где меня найти знает. Служебная машина есть.
Ехать не так уж долго. Следователь в пути -- служба все
равно идет. А у меня отпуск кончается. Проводить его остаток
в чьем-то кабинете -- увольте. Да и матери надо помочь.
Явился как ясное солнышко и скоро снова на целый год укачу.
Игорь расследование ставил на первый план. Вначале выслушав
мое заявление, обиделся. даже отказался прийти на прощальный
ужин, который дядя устроил в честь моего отъезда.

Потом все же забежал. Выпил стопку самогона, немного
закусил. Между прочим, куски жареной свинины лопал с
аппетитом. Не дождавшись окончания ужина, сославшись на
занятость, Игорь ушел. Мы крепенько выпили. Трезвым
оставался один Миша. Ему выпала почетная обязанность
доставить меня домой к матери. Расстояние было не ахти
какое, но приходилось пересекать границу двух областей, два
поста ГАИ, а посему водитель должен был быть чист, как
стеклышко. Уезжал я нагруженный гостинцами для матери,
главным из которых было эмалированное ведро, наполненное
свежеоткаченным, сохранившим аромат белой акации, прозрачным
медом.

***

ГЛАВА 19

***

Будильник на столе показывал восемь. Обычно я просыпаюсь и
встаю гораздо раньше. Родительский дом был единственным
местом, где я позволял себе понежиться.

Чувствовал себя я хорошо. Ожоги на руках, благодаря мази
бабы Маши заживали быстро. Мне даже не надо было отмачивать
бинты от ран.

Мать, успевшая соскучиться, за время моего гостевания у
дядьки, как и в первый день приезда, встав пораньше, ушла
готовить завтрак в летней кухне. Она с недоверием восприняла
мой рассказ, о том, что я ошпарил руки готовя уху, но
промолчала, не стала вести допрос с пристрастием. Под тихую
музыку, звучавшую из допотопного репродуктора, подаренного
мной, еще перед окончанием школы, на один из маминых дней
рождения, я прикидывал очередность выполнения мною же
немеченного плана работ по хозяйству. Как и большинство
сельских жителей, мать привыкла обходиться минимальным
набором благ, которые представляет человеку цивилизация. Не
бросать деньги на ветер, тратить их на вещи, без которых
просто не возможно обойтись. Я помню с каким трудом, ей
далось решение установить газовую плиту с балоном и
готовить на ней, а не русской печке, сколько сомнений
вызывала проблема стоит или стоит покупать холодильник,
когда есть погреб. Она так и не обзавелась стиральной
машиной, шила на зингеровской швейной машине, которая
перешла по наследству. Единственную вещь которую преобрела не
раздумывая -- это телевизор. Он помогал коротать осенние и
зимние вечера, а в период работ в саду и огороде практически
простаивал без дела. Исключение делалось только для
дущещипательных "мыльных опер" отказаться от просмотра
которых не могла ни одна из соседок, и мать вынуждена была
из смотреть, чтобы на равных участвовать в ежевечерних
посиделках с обсуждением просмотренных серий. Конечно, если
бы зарплата, которую она раньше получала и нынешняя пенсия
были не нищенскими подачками от государства, а
соответствовали хотя бы минимуму того, что получает человек
в цивилизованных странах зав свой труд, вряд ли мама стала
отказываться от преобретения вещей облегчающих быт. При
нашем же уровне жизни, она как и многие ее сверстницы,
старалась сэкономить чтобы хоть немного отложить денег, не
обременять близких поиском средств на похороны. Брать денег
у меня она не хотела. Считала что молодому да еще к тому же
холостому -- неженатому человеку они нужнее.

В этот приезд я решил воплотить в жизнь давнюю задумку. В
наших краях, хороший урожай овощей и фруктов вырастить не
возможно без регулярного полива. Воду ведрами, с речки, не
натаскаешься -- далековато. Еще до моего поступления в
училище, дядя Ваня с товарищами, пробил у нас во дворе
скважину, установил ручной насос. Тогда это было если не
передовое слово технического прогресса, то что то на уровне.
Со временем в поселке стали делать большие скважины под
электрический насос. Мать обходилась старым колодцем. Однако
силенки были уже не те. Десять-одиннадцать качков, которые
раньше требовались чтобы наполнить ведро как то незаметно
переросли сначала в пятнадцать, а затем и в двадцать. Я не
посвящал ее в замысел, решил устроить сюрприз. Нашел
специалистов, договорился с ними о сроках работы и оплате.
Сегодня они должны были прийти.

Мы едва закончили завтрак, как к дому подкатил трактор с
приспособлением для бурения а следом за ним машина с
прицепом, на котором лежали трубы. Бурение и установка труб
заняла несколько часов. Правда, запросили за работу мастера
сумму почти равную пенсии причитающейся маме за полгода. С
небольшим перерывами я откачал воду из трубы, поместив туда
заранее приобретенный насос "Малыш". Место для колодца
выбрано удачное, воды было много. К вечеру я провел
инструкторско-методическое занятие, обучил маму как
пользоваться новшеством. Она и верила и не верила, что
утомительный процесс наполнения, переноса полных ведер к
месту полива теперь будет сведен к нажатию кнопки и
распределению водяного потока с помощью гибкого шланга.

Выполнение других запланированных работ не требовало больших
материальных и физических затрат. Делал я их с удовольствием.

Через недельку после моего возвращения домой, к нам прикатил
Игорь. Предварительную работу, сбору фактов, опрос
свидетелей, по разбойным нападениям на дороге и гибели
Романа он завершил. Оставалась писанина, подготовка бумаг.
Насколько я понял, приезд ко мне не был вызван
производственной необходимостью. Я, всего лишь навсего,
расписался под некоторыми протоколами допроса свидетеля, да
уточнил некоторые факты. Просто Игорю, хотелось, поделиться
со мной окончательными выводами по делу, а может, он решил
немножко развеяться. Приехал следователь на служебной
машине, назад в этот день не торопился. У нас было время
посидеть за бутылочкой, поговорить не только о деле, но и по
душам. Правда, о чем бы мы не беседовали, разговор то и дело
перескакивал на события главным действующим лицом которого
выступал владелец бензозаправки, ремонтной мастерской и кафе
"У омута". В целях конспирации, чтобы не волновать маму, мы
прихватив немудренную закуску и бутылочку водки, отправились
на берег речки и вели разговор там.

Главный вопрос, который меня интересовал, я зада сразу,
после того, как мы выпили по первой рюмочке? Прозвучал он
несколько грубовато:

-- У Романа случаем, не было сдвига по фазе?

-- Вопрос этот не простой, -- ответ Игоря был уклончивым.

-- Что же тут сложного? Нормальный человек или нет?

-- А где ты, в наше время нормальных людей видел? -- пошутил
следователь. -- Труп был подвергнут судебно-медицинской
экспертизе. Видимых отклонений в развитии головного мозга
специалисты не обнаружили. Если бы Роман был жив и ему
предстояло предстать перед судом, тут бы с ним капитально
поработали психиатры. А так, какая разница, был покойник
психом или нет. Ни для жертв, ни для него самого в нашем
случае это не столь важно.

-- Так уж и не важно, выяснить действовал психически
больной, или все планировал и осуществлял человек обладающим
здравым рассудком? -- не согласился я.

-- Я беседовал с одним крупным специалистом по
судебно-психиатрической экспертизе рассказывал ему о случае
с Романом. Он уверен, что тот полностью осознавал, что
делал. И в то же время был у него шизофренический симптом
ненависти к водителям большегрузных машин, сформировавшийся
еще в детстве, спровоцированный отношениям с отчимом.

-- Так, он что, шизофреник?

-- Не совсем. Тут все гораздо сложнее. По крайней мере,
останься он жив, судить бы его судили. Он отдавал отчет в
своих действиях, планировал их. Конечно, отклонения в
психике у него на лицо. Удалось выяснить, что после гибели
отчима Роман стал замкнутым, легко впадал в истерику, боялся
темноты. даже спал с включенной лампочкой. Мать возила его в
город, показывала психиатру. Тот прописал успокоительного и
на этом лечение закончилось. Через годик все
нормализовалось. О странностях в поведении Романа все забыли.

-- А перед армией на медкомиссии никаких нарушений не
зафиксировали? -- хотя я знал что медкомиссии редко выявляют
скрытые заболевания, но это могло случиться.

-- Дело в том, что от службы Роман был освобожден. тут ты
оказался прав, когда говорил что в нас стрелял человек не
подготовленный. -- следователь вспомнил о догадке,
высказанной у шалаша, на берегу речки.

-- В чем причина? -- мне хотелось знать из-за чего Роман не
проходил срочную.

-- Когда ему было лет десять, соседний мальчишка снежком
попал я глаз. Глаз удалось сохранить, но видеть Роман этим
глазом почти не видел. Один глаз единица, второй ноль целых,
хрен десятых. С таким дефектом в армию не берут. Роман ходил
в военкомат, просил, чтобы его призвали, но военком послал
его куда подальше не положено. Это тоже могло отложить на
психику свой отпечаток. Впрочем, все это только
предположения.

-- С Романом все ясно, что ничего не ясно, -- констатировал
я, -- а что удалось выяснить про его подельников?

-- Добавить что-то существенное к тому, что ты знаешь о Сане
я не могу, -- Игорю никак не удавалось показать
профессионализм, сообщить сведения высшего порядка. -- Был
судим. Роман знал о его прошлом. Взял на работу с дальним
прицелом. Не ошибся. Помощник в разбойных делах оказался
толковый. Большинство убийств -- на его счету.

-- Почему, ты так думаешь? -- меня удивила категоричность
вывода следователя.

-- Несколько дней водителей зарезаны ножом сзади. Действовал
левша. Из троицы левшой был только Санек. Почему тогда, на
шоссе он ударил тебя палкой по голове, а не действительно
финкой, просто непонятно.

-- Превеликое ему за это спасибо, -- съязвил я. -- Ну а что
со вторым -- гаишником?

-- Алексеем что ли? -- уточнил Игорь.

-- А что, был еще гаишник, член банды?

-- Да нет. Он один. Очень деньги любил. Хотел жить красиво.
Начинал с наглых поборов у нарушивших правила движения.
Удалось выявить несколько случаев, когда он, заловив
водителей в подпитии, накладывал на них дань. Под угрозой
лишения прав, заставлял выплачивать солидные суммы. роман
узнал об этом. Наверное вначале шантажировал милиционера,
пугал что откроет его мерзопакостные дела, а может сразу
договорились о совместной деятельности.

-- Труп Алексея обнаружили?

-- Нет. Везде где можно перерыли, с собаками искали. Роман
тебе признался в десяти убийствах? -- уточнил Игорь.

-- Да. Я должен был оказаться одиннадцатым, -- меня
передернуло, когда я вспомнил каким тоном убийца делал
признание.

-- Нам удалось обнаружить три зарытых трупа. Два из них были
расчленены. Плюс два трупа, которые Роман привез на ферму,
когда захватил тебя. Плюс труп Яковлевича и труп в омуте.
Итого, семь мертвецов. Трех покойников, в том числе и
Алексея найти не смогли. Его автомат, пистолет, а также
форму присвоил Роман. Сомневаться в правдивости его
утверждения, что с гаишником он расправился, оснований нет.

-- Дерюгинский Никита в банду входил? -- задал я еще один
вопрос.

-- Нет. Сане к ему приглядывался. Травкой снабжал. Приклекал
чтобы обделать кое-какие мелкие делишки. После того, как
расправились с Алексеем и банда уменьшилась, его наверняка
планировали привлечь к разбойным нападениям. Санек не
случайно захватил парня, когда пытался тебя перехватить.
Типичный уголовный прием. Хотел повязать кровью. Короче,
вовлеченные в банду было лишь вопросом времени.

-- Его будут привлекать к уголовной ответственности?

-- Единственное, что ему можно вменить в вину -- соучастие в
покушении на умышленное убийство. Но ты ведь заявление
написать отказался!

-- Не буду я никакого заявления писать, -- я не собирался
менять принятого решения.

-- Как хочешь. У меня без него работы невпроворот. Может
происшедшее послужит Никите хорошим уроком. Хотя в это
верится в трудом.

Наша легкая алкогольная разминка на берегу реки переросла в
солидный ужин, приготовленный мамой. Игорь переночевал у
нас, утром оправился во свояси. Однодневную поездку
спланировал и я. Мне хотелось, перед объездом в часть
попрощаться с Володей "большим" и не только с ним. Физиология
делала свое дело. Свежий воздух, сытная кормежка, прием
горячительных напитков -- факторы ни в коей мере не
способствующие умертвлению плоти. Ко мне все чаще и чаще
стала приходить в гости подружка. Приходить не совсем точное
слово. Правильнее сказать -- стала появляться. Ибо
происходило это ближе к утру в моих снах. Известное дело это
у холостого мужчины на уме, то и видится во сне. Молодая
женщина тщательно скрывала лицо, но я знал кто это. По
логике это должна была быть Наташа. Ибо раньше только она
врывалась в мои сны. Увы и ах! Звали ее другим именем --
Алла. Можно было списать это обстоятельство на то, что она
ближе, доступнее чем моя нареченная, укатившая за границу. Но
это была бы не вся правда. Меня будоражили воспоминания о
двух страстных ночах, проведенных вместе, раскованности и
ненасытности молодой женщины.

Володина мама встретив меня, засуетилась.

-- Вы посидите немножко, Володя с женой должны подойти с
минуты на минуту. Жаль что вы не предупредили о приезде, мне
и угостить вас не чем. Прийдется собирать стол на скорую
руку.

Я едва сдержал улыбку. Гостеприимство хозяйки я знал не по
наслышке. Да и то, что она уже успела выставить на стол
могло удовлетворить требованиям любого привередливого обжоры.

Через несколько минут, опираясь на палочку, появилась
Володина бабушка и стала помогать дочери. Кроме холодца,
хранившегося в недрах холодильника, жареных карасей, двух
сортов колбасы, селедки пересыпанной зеленым лучком, сала с
хорошей прослойкой, редиски, свежих и маринованных огурцов,
хозяйка собиралась жарить яичницу и котлеты. Ее мама, в
спешном порядке, принялась комбинировать с составляющими для
окрошки. Мои протесты, заявления что хватит того, что уже
есть, в расчет не принимались.

Орудия у газовой плиты, хозяйка, чуточку смутившись,
спросила:

-- Вы как к домашнему горючему относитесь?

-- После того как я пожил у дядьки, вопрос был мне понятен.
Я сообразил что речь идет о самогонке.

-- Положительно.

-- А может все-таки я сбегаю в магазин? Мы то, деревенские,
к своему, домашнему привыкли. От него и голова не болит,
хмель быстрее проходит.

-- Я тоже сторонник домашнего изделия, -- мне пришлось
немного покривить душой. Хорошая водочка -- это вещь. Но в
наших извращенных отношениях, выдаваемых за рыночные когда
большинство продавцов поставлены в условия при которых не
обманешь покупателя не выживешь, покупка спиртного
превратилась из дела обыденного в рисковое. Не знаешь, что
тебе подсунули под видом нормальной продукции, не ведаешь
останешься в живых после употребления.

-- Он у нас особенный, легко пьется, запаха никакого, --
рекламировала хозяйка продукцию домашней перегонки, -- мы
дрожжей не ложим. У нас груши очень сладкие растут. В
урожайный год не знаем куда девать. Соседи научили. Мельчим,
заливаем водой, добавляем сахарку и получаем бражку. Дальше
процесс обычный -- перегонка.

-- Что ты гостю секреты выдаешь? -- пошутила бабушка. -- Ты
лучше расскажи, как на старости лет, чуть в тюрьму не попала.

Хозяйка залилась румянцем.

-- Вышел конфуз. Мы в жизни самогонку не продавали. Для себя
немного делали. В деревне без этого нельзя. А тут как-то
поздно вечером приходит мужик. Просит продайте бутылку. Я
ему говорю, что нет самогона. Расстроился. Приехал говорит
могилку родных проведать. Из родственников в селе никого не
осталось, никто за могилами не ухаживает. Вот хотел
помянуть. Я ему говорю: " в магазине мол водка всегда есть".
Он мне песню запел, что привык к домашнему и потом магазин
закрыт, а в киосках не знаешь, что подсунут. Я на него
посмотрела, припомнила, что когда-то видела его в селе.
Вроде земляк. Пожалела, дала бутылку, Денег естественно не
взяла. Только мы с мамой собрались спать ложиться -- стук в
окно. Выхожу к калитке, а там мой покупатель, с ним еще двое
в штатском и несколько человек в милицейской форме.

Один из милиционер спрашивает: "Сами самогон отдалите или
будем обыск производить?" Как тут не выдашь, когда мужик
видел куда я трехлитровую банку, из которой ему наливала,
поставила. Отдала я банку. Правда не удержалась в морду
провокатору плюнула. Если бы стерпела может все и обошлось.
Но не смогла я такой подлости от человека снести. Потом суд
был. дали мне, за производство самогона для продажи, год
условно. Оказывается кто-то из областного начальства
выдвинуло идею борьбы с самогоноварением. То что магазины,
киоски от поддельной водки ломятся их мало волнует. А то,
что сельчане самогоночку предпочитают -- плохо. Денег мало
от продажи спиртного в областной бюджет поступает. Не на что
эту все шатию-братию содержать.

Наш разговор был прерван приходом Володи и его жены. Бывший
сержант обрадовался моему появлению так, словно мы
невиделись больше года. Гостеприимство было и у него в
крови. Когда я сообщил, что уеду сегодняшней вечерней
элекричкой, курсирующей по линии, по территории двух
областей, он постарался компенсировать недостаток времени
ускоренным темпом застолья. Самогон был действительно
качественным, без запаха, с приятным привкусом.
Чувствовалось что настаивался она на травках, лимонных и
апельсиновых корочках. Правда, я больше налегал на закуску.
мне не хотелось обманывать, гостеприимных хозяев, но
посвящать их в свой план было неудобно, а отказаться от
него я не хотел.

Отговорить Володю и его жену от решения проводить меня до
вокзала стоило больших трудов. Сошлись на копромиссном
решении, расстались на автобусной остановке. Я проехал
лишнюю остановку, вышел у моста через речку и неторопясь
вернулся на улицу, которую покинул несколько минут назад.

Маша возилась в огородике, что-то полола или прореживала.
Она снова ойкнула, как и в первый мой приход. Правда был я
тогда не один.

-- Вот заехал с бывшим подчиненным проститься и не мог мимо
вашего дома пройти, -- объяснил я свое неожиданное появление.

-- А мы с Аллой только вчера о вас вспоминали, -- она
улыбнулась мне как доброму знакомому.

-- То-то у меня все косточки ныли, -- пошутил я.

-- Ой, что вы. Вы для Аллы как свет в окошке, лучшее что
было в жизни.

-- Луч света в темном царстве, -- я ляпнул эту фразу,
пытаясь скрыть смущение. Если встреча с тобой остается в
памяти женщины ка лучшее что было в жизни, и она не
стесняется рассказать об этом подруге, самолюбию это льстит
но и в краску вгоняет.

-- Царство может и не темное, а вот жизнь однообразная,
часто пустая, почти без праздников, -- с долей грустинки в
голосе произнесла Маша. -- Много ли нам, бабам надо? Немного
ласки, чуточку внимания и мы готовы расстаять.

-- Алла, в поселке? За товарами не уехала? -- я не исключал
такой возможности и поэтому с нетерпением ждал ответа.

-- Она дома. -- Маша секунду помолчала, затем сообщила
новость предвидеть которую я не мог. -- Муж к ней вернулся.
Просил прощения. Умолял. Она его спроводала к разлучнице.
Так он раскладушке во дворе поставил, спал там. Всю работу в
саду и огороде переделал. Сынишка от него не отходил в
конце концов Алла сдалась.

-- Ну что же, передавайте ей привет. -- Я постарался что бы
мой голос не дрогнул, но не был уверен что мне это удалось.

Остаться больше не имело смысла. Я пытался придумать фразу,
позволяющую достойно удалиться, но кроме стандартного "до
свидания" не мог ничего выдавить внезапно пересохшим ртом.
Калитка ни как не хотела открываться. Простенький запор не
поддавался моим условиям.

-- Подождите, -- в догонку мне, когда я наконец-то справился
с засовом, проговорила хозяйка. -- Алла ни за что не
простит, если я вас так отпущу. Вы с ребенком справитесь?

-- С каким ребенком? -- не понял я.

-- С моей Настеной.

Только сейчас с заметил, что пол большим кустом смородины
сидела девочка лет пяти и увлеченно ковыряла землю маленькой
лопаткой.

-- Мне минут на пятнадцать надо будет отлучиться. Вы ее
покараульте, пожалуйста.

Маша вымыла руки в металлической бочке, наполненной водой,
шепнула что-то девочки на ухо и, поправляя на ходу прическу,
прошла мимо меня.

-- Вы кто? -- глядя мне в глаза спросила девочка, сразу же
после того, как за материю захлопнулась калитка.

-- Дядя Боря.

-- Любимый тети Аллы?

Кажется подружки не очень секретничали, или же совсем не
брали в расчет при разговоре присутствие ребенка.

Я не знал что ответить и по этому отделался первой фразой.

-- Ее хороший знакомый.

-- Из-за хороших знакомых слез не льют, -- тоном человека
много повидавшего на своем веку, произнесла девочка.

-- А может она не из-за меня плакала?

-- Из-за вас. Из-за вас, -- чуть на распев выдала Настя.

Я не знал как выпутаться из сложившегося положения, что
сказать. Настена взяла инициативу в свои руки.

-- Вы бы женились на ней. Она, баба немножко шальная, но
надежная. -- Несомненно эту характеристику девочка
повзаимствовала у матери; даже сохранила ее интонацию.

-- Не могу. Она уже замужем.

-- Муж, объелся груш. -- Насте надоел серьезный разговор и
она принялась за оставленный на время работу.

Я обрадовался что мне нужно было больше выдумывать ответы на
ее, отнюдь, не детские вопросы. Отсутствие опыта общения с
маленькими девочками было, увы не единственным моим
недостатком. Складывающаяся ситуация меня настораживала.
Выступать в роли человека, разбивающего чужую семью, я не
собирался. Уйти, не повидавшись с Аллой, было выше моих сил.
Вот и разберись после этого в своей собственной душе.

-- Милый, я не верила, что мы еще когда-нибудь увидимся, --
ее теплое дыхание щекотало ухо.

Я не успел ничего ответить. Мягкие губы встретились с моими
губами.

-- Любимый, Любимый, Любимый, -- захлопала в ладоши Настя.
-- Я же говорила что вы любимый тети Аллы.

Шлепок матери не смог омрачить настроение Насти, получившей
подтверждение своей догадки.

Мы оба знали что эта ночь у нас последняя, поэтому брали от
нее все что можно. Уснули только под утро, утомленные,
обессиленные от любовных ласк. Будильник, настырным звоном
сообщил, что наше время вышло. Мне пора было собираться.
Электричка ждать не будет. Алла проводила меня до станции.
отъезжающих в такую рань было мало. Две молодые девушки,
несколько парней, бригада рабочих. Провожающих еще меньше --
Одна Алла. Я стоял у окна пока поезд не миновал
железнодорожный переезд. Что-то в моей жизни было немного не
так. Как правило, оставались провожающие женщины, а вот
встречающих, не было. В чем тут причина я не смог бы
ответить. Первый неудачный семейный опыт, отсроченная
свадьба с Наташей, отказ Аллы от моего полушутливого,
полусерьезного предложения сочетаться браком наводили на
грустные размышления. Но мне, почему-то грустить не
хотелось. В оконном стекле отразилась моя физиономия. "А
ничего еще парнища. Рано списывать себя из списка выгодных
женихов, -- с некоторым самодовольством подумал я. -- работа
есть, квартира есть. Какие еще наши годы! раньше военные в
отставку выходили, тогда только о женитьбе подумывали. А мне
еще служить и служит -- как медному котелку. да и потом в
холостяцкой жизни есть свои прелести".

Я снова посмотрел на свое отражение в вагонном, давно не
мытом окне. И вдруг отчетливо услышал детский голос:

-- Вы кто?

Если о женитьбе я раньше подумывал, то даже не представлял
себя в роли отца. И вдруг какое-то ноящее чувство, жалости к
самому себе, овладело мной. "А что, если бы Роман
действительно записал меня одиннадцатым в свой вписок? Что
бы после меня осталось? Два ордена, заработанных потом и
кровью и все".

-- Не пора ли брат тебе на службу? -- громко, в полный голос
произнес я. -- Там дурью маяться некогда будет.

Симпатичная, чуточку заспанная, девушка выглянула из купе
проводников.

-- Вы что-то хотели? -- она удивленно посмотрела на меня
большими карими глазами.

-- Жить хочу. Любить хочу. жениться хочу. Детишек наплодить
целую кучу.

-- Так в чем же дело? Кто мешает? -- поинтересовалась
проводница. Я не успел ответить. Из купе выглянула еще одна
курносая мордашка.

-- Что случилось? -- задала вопрос вторая девушка.

-- Да вот товарищ жениться хочет, -- пояснила ей подруга.

-- На тебе?

-- Да нет, теоретически.

-- Теоретически они все мастаки. А в ЗАГС на веревке не
затащишь.

Секунду девушки молча разглядывали меня, затем залились
громким хохотом. Я не выдержал и то же засмеялся.

Все таки хорошая штука жизнь. Я жив, здоров и это самое
главное. Как говорит мой дядька, защищая холостяцкий образ
жизни старшего сына: "был мужик нормальный, а найти
применение его зарплате или пенсии умелицы всегда найдутся".

-- А что, черноглазая, если бы предложил руку и сердце,
пошла бы за меня замуж? -- продолжал я шутливый разговор.

-- А ты на алкаш, случайно? -- задала существенный вопрос ее
курносая напарница, и сама же ответила. -- Вроде не похож. У
меня на пьянчуг глаз наметанный.

-- По праздникам от рюмки не откажусь, а так на
прикладываюсь, -- отрапортовал я.

-- Если не пьющий, работящий, то посмотрела, может быть и
согласилась, -- подыграла мне девушка.

-- А то, что мы мало знакомы не важно?

-- А я верю в любовь с первого взгляда!

Девчонки вновь заразительно захохотали.

На душе у меня стало удивительно легко. Я радовался легкому
трепу с девчушками; нарождающемуся дню; насыщенной, еще не
успевшей поблекнуть от жгучего летнего солнца, зелени
деревьев, высаженных вдоль железной дороги; ветерку,
проникающему в открытую дверь тамбура. Было такое ощущение,
что в этом мире не места. Событиям произошедшим совсем
недавно, неподалеку отсюда в окрестностях кафе с интригующим
названиям "У омута". В нем нет мест, страданиям, обману,
кровопролитию, убийству, неверности, неразделенной любви,
болезням, смерти.

Жизнь продолжалась, и это здорово! Ну а если мне, пока не
подошло время жениться, значит кому-то еще суждено готовить
свадебное платье и смущаться под крики:

"Горько! Горько! Горько!"