Однажды в наводнение

               
               Увидела сегодня по новостным программам паводок на Алтае. Фотоснимки с места событий вряд ли кого оставили равнодушными!  К тому старый друг, он тоже с Алтая,  как-то обмолвился о причине перемены места жительства: оказывается, 19 лет подряд их семья переживала  весенние разливы, подтопления,  и всё потому что селение стоит на двух реках, правда, не на Алтае, а в Тюменской области.  И  каждой весной талые воды переполняют реки  - и наводнение! 19 лет каждую весну надо было готовиться к неизбежному наводнению: поднимать вещи наверх, может быть, даже на крышу,  готовить болотники – простыми сапогами вряд ли обойдёшься - лодку для передвижения, кто имеет,  а детишки  снова начинают  сколачивать  плоты! Я это говорю не по представленной, воображаемой картинке, а тоже по фактическим реалиям  из далёкого прошлого. И я совсем не удивляюсь тому, как люди приспосабливаются  к ежегодным длительным паводкам! 
               Но эти картины  алтайского бедствия воскресили в памяти другую картину весеннего наводнения. Заполярный посёлок  Антипаюта, что на Ямале, находится в окружении тоже  двух рек, и его жителям приходилось каждой весной переживать либо частичное подтопление домов, либо наводнение на несколько дней. И тогда  по  посёлку,  вернее,  по воде,  прямо по улицам и между домами – для них правил уличного движения не существует, лишь бы не столкнулись с другой лодкой  -  проносились моторки и едва не сталкивались  с льдинами, которые заплывали  в  посёлок вместе с водой.  И когда вода уходила  через несколько дней, то  остатки льдин, похудевших, почерневших, но всё ещё достаточно больших, так и оставались медленно таять между сараями, домами и  под домами - дома  в Заполярье  стоят на сваях, кроме старых, осевших под тяжестью лет.  Как же полезно время от времени через интернет узнавать, какие изменения произошли через  много лет в тех местах, с которыми когда-то было связано очень много, прожита значительная часть жизни. Оказалось, что всего пару лет назад местная власть нашла средства, и отсыпали, наконец, дамбу, которая теперь не даёт рекам своевольничать в посёлке во время  таяния снегов.  Скорее всего,  помогли крупнейшие в стране арендаторы тундровых территорий «Газпром» и «Лукойл», которые на землях рыбаков и оленеводов проводят свои изыскания по обнаружению  природного  газа и нефти.  О дамбе, кстати, узнала всего несколько  дней назад, когда просматривали свежие фотографии в интернете, и который сейчас для меня как палочка – выручалочка: поиск – вопрос – ответ, и всегда свежие снимки тех мест, где оставлена частичка жизни! Так что искренне порадовалась за антипаютинцев,  которым теперь не приходится  переживать сомнительные приключения во время паводка.
                Как- то весной, в конце 80-х, пришлось пережить несколько минут потрясения, связанное как раз с наводнением, и потому оставившее  след в памяти. Жили мы тогда в другой части Антипаюты,  в Глубоком,  за ручьём, разделявшем посёлок на две части. В  основной части посёлка находились щкола, детский сад, больница, конторы, магазины, библиотека и клуб – как же без него!- в общем, все административные здания.  А через ручей, который к лету пересыхал и наполнялся только  иногда дождевыми водами, но через него всё-таки можно было перейти  во вторую  часть Антипаюты, а именно туда, где отдельно стояли ещё два жилых «микрорайона» - Геофизики и Глубокое. «Микрорайон» - это, конечно, весьма условно, северяне меня поймут. Геофизики – к ним относились и топографы, и сейсмологи – разведчики, одним словом, пришли в Антипаюту много раньше, обустраивались в первые годы весьма скромно и одинаково: жили в балках на полозьях, которые можно было быстро прицепить к тракторам и колесить с ними по тундре. Но потом  работники геофизической экспедиции  постепенно обзаводились семьями, как и положено в этой жизни. Кто-то оставлял семью на Большой земле, а кто-то привозил  с собой на Север.  Некоторые ребята обзаводились  семьёй  на месте, женились на местных девушках, иногда на аборигенках, поэтому  со временем балки оседали на месте, обрастали пристройками, утеплялись, кто как мог, и скоро появился посёлок ГЕОФИЗИКИ. А что мудрить с названием,  раз  здесь живут работники геофизической экспедиции: «топики», «сейсмики»…  Позже  в посёлке появились  буровики  (партия глубокого  бурения скважин), и  постепенно вырос другой посёлок, основательный, с более современным жильём – двухэтажными щитовыми домами. Тоже долго не мудрили и назвали просто – ГЛУБОКОЕ.
            Так вот,  мы жили в Глубоком,  часть моих  коллег по школе тоже жили и в Глубоком, и в Геофизиках. В хорошую погоду все мы, вместе с детьми, ходили в школу пешком, мимо вертолётной площадки,  по открытой местности, по тундре, обвеваемые ветрами. Расстояние было около полукилометра. Сколько  собиралось детей, сейчас трудно сказать, но зимой, в непогоду, когда начиналась пурга или  просто было морозно и ветрено – самое неприятное из погодных неприятностей!- нас  возили,  всех  вместе,  на больших санях  с приспособленными  сиденьями вдоль бортов. Часто мест не хватало, потому что подсаживались, помимо школьников и учителей, и другие  желающие добраться в непогоду в посёлок, и тогда многие стояли в этих санях, продуваемые вихревыми снежными потоками. Снег закручивало, задувало так, что стоящие у одного борта саней, временами из-за снежного вихря не видели других. Но знали точно: трактор с пути  не собьётся и привезёт к школе. И страшновато было, и весело. Кто - кто, а дети умеют  веселиться в любой ситуации.
                И всё – таки дома оставались немногие из детей, несмотря на возможность во время пурги или из-за сильного мороза посидеть денёк, а то и пару – тройку дней дома: эти дни объявлялись актированными. Но как раз в такие дни считалось своего рода шиком, чтобы в стужу за – 40- 45 или в пургу, которая с ног валила, и самому отправиться в путь  до посёлка было действительно невозможно, но на санях, прицепленных к большому трактору, всё-таки, несмотря на буран, приехать в школу! Это да-а-а! Так дети приучались с детства бороться с непогодой,  а значит, и с собственным страхом, привыкали к ответственности. И это не просто слова, это так и есть. Причина была ещё и в том, что в школе обучались дети из интерната, дети тундровиков, и они составляли основную массу обучающихся. Интернатские  проживали в спальных корпусах на территории школы. Поэтому «актировок»,  так называемых, у них  не было. В школе всегда было тепло и уютно, но  не всегда в те годы было тепло в старых, «времён очаковских», спальных  корпусах. (Не всегда тепло… это мягко сказано: в сильные морозы даже стены промерзали, и тогда под ярким светом лампочек стены мерцали- это искрились живые снежинки в углах спальных комнат!)  В наши дни и учебные, и спальные корпуса всех школ-интернатов Тазовского района современные,  очень тёплые и уютные.
                Ну, вот что я за рассказчик?! Опять отвлеклась на детальное объяснение. Всё мне кажется, что если  что-то, относящееся косвенно к рассказу, не поясню, то будет непонятно, появятся вопросы. Но вот, кажется, слышу нетерпеливый голос: ближе к делу!
                Так вот, я упомянула о «пограничном» тонюсеньком ручейке, который летом пересыхал. Но  весной этот самый ручеёк  мог за несколько часов превратиться в реку, которую вброд даже  в самых высоких  сапогах – болотниках не перейдёшь. И  тогда приходилось  ждать попутного транспорта,  обычно это были вездеходы, приезжающие за своими, за теми,  кто работал в посёлке. Так вот  весной  этот неприметный  ручеёк превращался  в  бушующий поток, который  приносил из залива огромные льдины прямо в посёлок. Вода так стремительно заходила в посёлок, что как-то не верилось, что ещё утром пешком переходили через этот ручей, а сейчас вода уже по улицам посёлка разливается  вместе с льдинами и грязью половодья. И через какое-то время   в центре посёлка появлялись лодки с людьми, а вот уже и дети ловко управляются своими плотами, переплывая от дома к дому.  Тем, кто жил в домах на сваях  всё же чуть легче:  вода редко достигает крыльца, если половодье обычное,  а в старых домах после паводка  квартиры не успевают быстро просохнуть, ощущается сырость, кое-где  видна образовавшаяся плесень.
                Когда вода начала прибывать, за детьми приехал вездеход – амфибия. Первую партию ребятишек из младших классов – их набилось в салоне, как лягушат, много, но всем было интересно, а кто-то вообще впервые оказался внутри вездехода - а это ли не приключение? Детишек   быстренько перевезли на тот берег ручья, в одночасье превратившегося в обезумевшую реку, доставили в  Геофизики, в  Глубокое. Потом вездеход вернулся к школе, забрал  оставшихся детей, старшеклассников, и перевозил их уже практически под водой. Так что тем, кто решил ехать на броне, подобно воинам – десантникам, всё же пришлось подчиниться  и залезть внутрь. Ребята постарше были, конечно, сдержаннее в эмоциях, но об этом «переходе» вспоминали и они.
                Когда приехал  вездеход – амфибия за учителями, вода уже была в посёлке, и  в «салон»  мы садились  практически с крыльца школы. Нас было пятеро и водитель,  чей-то хороший знакомый -  это чувствовалось по непринуждённому общению с ним Надежды Балиной  и других девчат из Геофизиков -  но я его совсем не знала. Кто-то из учителей уехал чуть раньше со своими мужьями или знакомыми, приехавшими специально.  Салон вездехода оказался очень тесным и тёмным. Садились осторожно, придерживая друг друга,  смеясь и взвизгивая, как это бывает в женском обществе, да ещё в непривычной обстановке. 
                -  Задраить люки! - весело скомандовал водитель, и сам  проверил, как закрыты круглые окошки с обеих сторон, люк сверху. Залезали – то внутрь через боковую дверь, а не через люк, который предусмотрен в этой машине, внешне похожей на войсковой танк. А окошки  напомнили круглые иллюминаторы в  вертолёте.
                -  Отдать швартовы! – вторая команда заставила внутренне сжаться: мы что, поплывём? Мотор заработал. Гул оказался таким сильным и неприятным,  что захотелось немедленно выйти из мащины.  Но она уже двигалась… по воде. Надежда продолжала разговаривать  с водителем, перекрикивая  шум,  напоминающий  грохот. Вдруг я кинула взгляд в окошко. Что это?!! За окном колыхалась  вода! Мы плыли по реке! От школы мы свернули к реке и плыли уже по реке. Но на реке-то  лёд ещё не сошёл!  Над головой был лёд!!! Ужас охватил меня. Чтобы не закричать, я закрыла глаза. Вот тут-то я поняла, что может произойти с нами: мы не сможем пробить лёд и выбраться на поверхность! Мы утонем прямо в машине! Я уже представила, как вездеход уходит на глубину, как сквозь щели начинает капать вода, а потом и прорывается  потоком…
               Сотни мыслей враз пронзили голову, словно пики  прошли чрез сердце! Как дети без меня? А как Виктор? Вот приедет с вахты, а меня и нет…. Как он один с детьми? Саша уже почти взрослый, а Леночка только 2-ой класс заканчивает... Господи, да что это я? Открыла глаза. Девчата смеются, переговариваются, а я вся в панике. Посмотрела на окна. Воды уже не видно. Да мы уже почти приехали! Едем уже по земле.  Ехали всего-то минут 7 - 8,  под водой и того меньше, а показалось, вся жизнь промелькнула.  Но, главное, никого не придётся оплакивать – все живы,  здоровы, и детки мои останутся при мне, или, вернее, я останусь при них. Да, страх – последнее дело, до паники недалеко. Но потом выяснилось, что не только я струхнула и не только я прощалась с жизнью. Хоть и смеялись, переговариваясь, правильнее сказать, перекрикивая шум мотора девицы – красавицы, учительницы,  но где-то  в душе не только я  рисовала картину  утопления  в этом вездеходе, способном плавать даже под водой. Веселилась Надежда, которой даже в голову не могло прийти, что можем дружненько пойти на дно -  ей уже не раз приходилось на вездеходе  ездить с мужем то на охоту,  то на рыбалку,  и знала, как   амфибия на воздушной подушке  не раз по воде и под водой преодолевала речки, речушки и озёра.
                Вот таким оказалось незапланированное знакомство с ещё одним северным, все преграды преодолевающим, транспортом.