Она прожила чужую жизнь - 2. глава 62

Глава № 62

На фабрике появилась новая сотрудница, секретарь-машинистка. Кадровые работницы встретили её чуть ли не по-родственному, расспрашивали о свекрови, о муже, о братьях мужа.
Оказалось, она была невесткой недавно ушедшей на пенсию сотрудницы, всю жизнь проработавшей здесь главным инженером.

Инна с мужем и годовалым сынишкой недавно приехали жить к свекрови из Одессы, где муж закончил институт.
Невысокая, худенькая, с немного болезненным цветом лица, на котором выделялись большие серые глаза с красноватыми, словно воспалёнными веками, немного вздёрнутый и вытянутый вперёд самый-самый кончик носа. Прекрасные золотисто-пепельные, чуть вьющиеся, послушные волосы собраны в пушистый, переплетённый затейливыми свободными косицами пучок на макушке.
Она была простой, ничем не примечательной, и в то же время, очень симпатичной.
 
В коллективе вела себя, словно маленькая наивная девчушка - никакой серьёзности!
Бывало, сидит себе, стрекочет на пишущей машинке. Скоро обеденный перерыв, сотрудники углубились в работу, и тут в полной тишине вдруг раздаётся громкое:
- Мяу!
Как по команде, все поднимают головы, недоуменно переглядываются: откуда вдруг здесь взялась кошка? И только Инна, прекратив работу, улыбаясь, переводит взгляд с одного на другого.   
- Мя-яу! - совсем по-кошачьи изображает снова и все смеются. Вот оно что!  Ну и новенькая!

Это вносило непосредственность и разрядку, отвлекало от монотонного труда.
Каждый день ей приходилось перебирать приходящую на фабрику корреспонденцию:
- Кому это пришло письмо из главка? - раздавался вдруг тоненький писклявый голосочек. - Хыкова! Кто это, Хыкова? - Все удивлённо пожимали плечами, а Инна с невозмутимым видом продолжала: - Хыкова. Клара Нестеровна.

- Не Хыкова,  а Жукова! - раздавался чей-то голос.

- Да-а? Но здесь написано Хыкова! А что написано пером, не вырубишь топором.

Все несколько минут развлекались, чтобы затем снова погрузиться в монотонную «бумажную волокиту».

В другой раз в полной тишине раздавалось громкое непрекращающееся шуршание. Люди поднимали головы начинали недоуменно переглядываться, а Инна выволакивала  из ящика  стола жёсткий бумажный пакет, издающий противные звуки от одного прикосновения, и шла с ним от стола к столу, предлагая:
- Угощайтесь! Это сухарики. Сама пекла. Не бойтесь, свежие. Хлеб остался, не выбрасывать же! Чем в мусорку, так лучше уж друзей угостить!

Сотрудники весело хрустели сухариками, довольные тем, что спасают их от мусорного ведра.

Но в жизни Инна была вовсе не такой простой и щедрой. Ей была присуща предприимчивость, цепкость, жёсткость и настойчивость, даже настырливость.
То на машинке печатала «левые» заказы, старательно прячась от директрисы, то предлагала купить у неё невесть где раздобытые нитки, самодельные фартуки, панамки, кухонные «прихватки» и полотенечки, или настойчиво предлагала детские вещи, из которых вырос её сын.
Отказаться было трудно, как и переубедить её в чём бы то ни было. Тут уж появлялось не только упрямство, но и странная ожесточённая агрессивность.

Лариса восхищалась приспособляемостью новой сотрудницы, поскольку сама стеснялась брать с людей деньги, особенно за старые детские вещи. Если что и предлагала, то бесплатно.
А у Инны всё получалось просто и несерьёзно. Широко улыбалась, морщила носик и простодушно щурила серые глаза с крапинками в зрачках, похожими на родинки.

Молодая женщина  вскоре завоевала симпатии людей, вот только директрисса откровенно её недолюбливала.
Кадровые работницы, знавшие свекровь Инны, поговаривали, что небось, были когда-то у обоих руководительниц фабрики мечты породниться, поженить между собой дочку директриссы и сына главного инженера.
А он, видишь ли, женился на Инне, пренебрёг их желаниями.

Кто знает?

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)