3 В плену у чудовища

«Меня предали и продали!» – Кошмар для Любки продолжился.
– Не надо... я не буду! – Люба пыталась забиться в угол, подальше от мужчины.
– Это я решу! – Алексей грубо срывал с пленницы одежду.
Когда девушка осталась совсем голой, Алексей швырнул ее на кровать и взял в руки сетевой шнур от компьютера и придавил коленом.
Такой страшной и жуткой боли девушка не испытывала никогда!
Вскоре, она была согласна на все, лишь бы прекратить избиение, Люба снова уступила силе.
– Седьмой этаж, – прыгать не советую! – Алексей оделся и вышел.
Люба осталась одна, запертая в квартире. Кружилась голова, желудок выворачивался наизнанку: давали о себе знать удары и извращенные требования негодяя.
То ли сознание оставило несчастную, то ли ей удалось уснуть...

Проснулась она следующим утром. У кровати стоял голый Алексей.

– Ну что, малышка, снова мне шнур брать или сама догадаешься, что надо делать?
Только теперь Любе удалось толком рассмотреть похитителя: высокий, жилистый, покрытый многочисленными наколками. Без долгих разговоров Алексей придавил пленницу к кровати.
Несколько оплеух заставили забыть про какое-либо сопротивление...
Вскоре раздался звонок в дверь. На пороге стоял Роман с бутылкой водки в руках. Гость с первого взгляда оценил, что происходит в квартире. Алексей оказался мужчиной "не жадным" и охотно поделился Любой с приятелем.
Им захотелось поиграть в «скамейку», чтобы получить удовольствие одновременно.
– Нет! Этого я делать не буду! – Отказалась Люба.
– Тебе же хуже! – Роман достал флотский ремень и несколько раз ударил бляхой по спине и животу.
Насильники набросились на нее с удвоенной энергией, отдав дань всем способам полового контакта. Разрядившись, парни оставили девушку на время в покое.

– Можно мне в ванну? – Попросила она, надеясь укрыться там он насильников.
– Давай, подмывайся! – Милостиво разрешили они.
«Вот закроюсь тут и не выйду!» – подумала Люба, изводя на себя кусок туалетного мыла.
Однако угрозы хозяев, что "будет только хуже", и удары, грозившие сорвать легкою дверь с петель, заставили девушку выйти.

Вечером снова присоединился Роман. Они силой принудили девушку выпить водки, а потом и к неоднократным половым актам «в нормальной и извращенной формах».
Жуткий «марафон», сопровождаемый непрерывными побоями флотским ремнем, продолжился и на следующий день.
Люба уже не понимала, кто из насильников и что именно творит с ней. Девушка в последний раз попыталась было воспротивиться, но пообещали прирезать, если не выполнит всех прихотей нового "клиента".
Для убедительности Роман помахал у нее перед глазами лезвием опасной бритвы.
 Перед Любой положили затрепанный порножурнал.
– Учись, сопля, как надо, – ей велели с точностью повторять все позы журнальных див.
Возбужденные зрелищем, четверо насильников всем кагалом набросились на уже ничего не соображающую жертву.
Только поздним вечером Люба кое-как пришла в себя. Ломило все тело, покрытое многочисленными синяками и ссадинами. Совершенно обнаженная, она лежала на ковре в большой комнате, а вокруг валялись упившиеся до потери сознания насильники. Стол в углу комнаты был заставлен порожними бутылками водки и завален объедками. Над всей квартирой витал застоявшийся сивушный дух.
«Другого шанса у нее не будет! – Поняла Люба. – Надо бежать!»
Одежду она не нашла – должно быть, насильники припрятали (да и толку от превратившихся в обрывки предметов гардероба было бы мало).
"Или сейчас или никогда!" – Схватив первую попавшуюся тряпку, она кое-как завернулась в нее и на цыпочках прокралась в прихожую.
На ее счастье ключ оказался в замке, и она выскочила на лестницу. Босая, всклокоченная, избитая и истасканная, едва прикрытая какой-то ветошью, с полубезумным взглядом, она моталась по этажам и звонила в двери.
Открыть ей решилась только Анна Ивановна, педагог учебно-исправительной школы.
Узнав в чем дело, она сразу же вызвала милицию.
На следствии все трое отрицали насильственный характер своих действий по отношению к Любе Салкиной.
– Она проститутка! Все, по обоюдному согласию было, по доброй воле! – Заявляли Алексей и Роман следователю. – А свои мобильники и золотые украшения она сама попросила нас продать, чтобы купить выпивку!

Анна Ивановна, педагог учебно-исправительной школы, обладала большими связями и не позволила Любке уничтожить под душем улики, а следствию спустить дело на тормозах.
Улики с очевидностью доказывали вину всей троицы (все насильники к тому же ранее судимы: Алексей – четыре раза, его брат – дважды, а Роман – пока только один раз).
Удалось установить, что за все время Любиного "плена" компания совершила с ней не менее двадцати насильственных половых актов, как в нормально, так и в извращенной формах.

Закон отнесся к "плейбоям" со всей строгостью – по совокупности преступлений, а их у компании насильников было много, двоих приговорили к двенадцати годам лишения свободы в колонии строгого режима.
Только Роман на этот раз избежал ответственности благодаря заступничеству крутых родителей.
В счет возмещения морального ущерба потерпевшей адвокат Романа вручил матери Любы кругленькую сумму.
Девушка, по настоянию матери, согласилась на мировую... Справедливость, казалось бы, восстановлена...
Люба долго не могла прийти в чувство после свидания с Романом, чудовищем Новиковска и его окрестностей. После всего происшедшего долгое время лечилась не только у гинекологов, но и у психиатров. Но даже они не знали, сколько лет еще в жизни несчастной девушки будут сказываться последствия пережитого ей в течение трех дней кошмара.
Ну а мама  посчитала удобным перевести девушку из обычной школы в учебно-исправительную, чтобы все время была под надзором, чтобы исключить повторения только что пережитого. Тем более, что полученная сумма отступных это позволила, а Анна Ивановна, педагог этой  школы, гарантировала безопасность и обретение навыков безопасного поведения и получения крепких знаний. Обещала так же оказать протекцию и принять Любу в середине учебного года на полный пансион.
А еще мама упекла дочь на полный пансион и для того, чтобы девушка со своими проблемами не мешала ее отношениям с новым любовником и не соблазняла его на грех своей девичьей красотой.