4 Прописка Любы Салкиной

 «Как только за нею закроются двери – о девушке можно будет забыть!» – Любу привезла в школу мама.
«Учеба из отступных  за Романа была оплачена на 2 года вперед. Вторую дочку мой  новый супруг удочерил! А Любка… Ну, пару раз съезжу к ней на свидание! Не переломлюсь!» –  Мама Любы мечтала о новом муже, и дочь казалась ей только обузой.
Любка, как и положено вновь прибывшим, попала в приемное отделение. Свои приемные отделения имеют каждое из двух отделений Школы, поэтому будущие воспитанники в зависимости от их пола сразу же оказываются в том Отделении Школы, где им предстоит учиться.

В приемном отделении Любу Салкину встретила дежурная воспитательница Ольга Ковальская.
– Ну, Люба, слушай и запоминай! – Ольга провела   собеседование, в ходе которого выяснила печальные причины, по которым мама была вынуждена доставить девушку в   исправительное заведение. "Хлебнула девушка лиха! – Вздохнула Ольга Ковальская. – Но и тут ей раем не покажется!"
Люба вместе с мамой заполняла кучу необходимых бумаг, даже не пытаясь их прочесть. Среди них согласие мамы на проведение профилактической порки девушки.
– Это для твоей же пользы, Любочка! – Мама подмахнула страшный документ и дала дочери.
 – Воспитанница Салкина, подпишитесь там, где галочка на месте подписи за ознакомление! – Ольга Ковальская перешла к обращению на «вы» и протянула девушке бумагу.
"Мама меня сдала как ненужную вещь!  – Дрожащей рукой девушка подписала страшную бумагу, толком не разобравшись в ее сути. –  И ведь мама  этому как будто рада!"
– Воспитанница Салкина, вам предстоит учиться в группе Анны Ивановны! Насколько я понимаю, вы уже знакомы!  – Ольга подписала направление в группу. У нас вам  предстоит учиться сколько...
– На два года внесена оплата! – Мама Любы показала квитанцию банка.
Фактически это означало, что на два года двери школы закрывают девушку от внешнего мира на все время до выпускного вечера и получения аттестата зрелости.
Наконец, все бумажные вопросы улажены. Ольга подробно ознакомила Любу и ее маму с установленными правилами и нормами поведения, принятыми в Школе, с обязанностями воспитанников, а также с теми наказаниями, которыми они будут подвергаться при невыполнении этих обязанностей и нарушении распорядка.
– Ну, дочка, счастливо оставаться! – мама чмокнула девушку на прощание – будь умницей!
Как только за мамой закрылась дверь, Ольга отвела новенькую воспитанницу Любу Салкину, в санблок, на обязательный медосмотр.
– Здорова, ограничений к "прописке" нет! – Заявила дежурный фельдшер.
"Что такое ограничений к прописке нет? – Не поняла Люба.
– Скоро все узнаете! – Улыбнулась Ольга Ковальская. – Вы поступили к нам в середине четверти, поэтому ознакомление с правилами поведения у вас будет не совсем такое, как у всех! Впрочем, ничего особенно страшного и непоправимого с вами не произойдет! Просто вам популярно и очень доходчиво объяснят наши методы поддержания дисциплины!
– Ну, воспитанница Салкина, – Ольга Ковальская повела девушку в душ, вам пора познакомиться с нашим «Комплексом для исполнения дисциплинарных взысканий». Воспитанницы, да и сами воспитатели называют его рыдальней.
"Хороша мать!  – Подумала Ольга, сама подписала девушку на прописку. –  Даже не попытались отказаться!"

– На принятие душа у вас есть десять минут! Раздевайтесь! После душа я скажу, что  делать. Потом выдам вам форму!
Люба, не подозревая подвоха, выполнила все, что требуется.
"Правила простые и понятные!  – думала она, стоя под струями горячей воды. –  Главное – не нарываться! А что это за прописка, которую я и мама подписали  не глядя?"
«По правилам школы,  каждый вновь прибывший подвергался порке розгами. – А между тем, Ольга Ковальская готовила все для продолжения работы. – Цель – шоковое воздействие, чтобы заставить сразу беспрекословно подчиняться воспитателю, и в качестве профилактики нарушений!»  Обязанность "прописки" была возложена на дежурного воспитателя, который проводил собеседование.
Любина мама имела право наблюдать за экзекуцией, могла и отказаться от "прописки", но  поспешила по своим делам.
– Воспитанница Салкина – Ольга посмотрела на новенькую, – вот там скамейка, ложитесь на живот.
До Любы стал доходить кошмар  требования. Пластиковая детская бочка, в которой мокли прутья, стояла рядом.
Глаза Любы сделались большими, как пуговки.
– Зачем?
– Вы ляжете на живот и позволите мне вас привязать. А потом я буду вас сечь розгой. Если вы подчинитесь сразу, то получите тридцать ударов. Вам будет больно, очень больно. Но ничего непоправимого с вами не случится. Можете кричать. Это не запрещается. И не считается позорным. Ни воспитателями, ни воспитанниками.
– За что? Я же еще ни в чем не провинилась!
– Да, воспитанница Салкина, вы еще ни в чем серьезно не провинились. За исключением того, что не выполнили распоряжение воспитателя лечь на скамью. Неповиновение воспитателю –  очень серьезное нарушение дисциплины. Но я понимаю ваше состояние и на первый раз прощаю. Поэтому сейчас я буду вас сечь не для наказания, а для назидания. В старину говорили «для памяти». Чтобы вы сразу обрели привычку беспрекословно выполнять приказы воспитателей и хорошенько запомнили на будущее, что вас ждет в случае нарушения. Так здесь принято! Это называется «профилактика» или «прописка». Мы вашей маме все растолковали, она нас поняла, на «профилактику» согласилась и расписалась в приемных документах, а вам наука впредь внимательно читать то, что подписываете!
«Я сама подписала! – Люба сделала шаг к скамье, но лечь все еще не решалась. – Какая же я дура!»
Если же вы не подчинитесь сразу, то   тридцать розог могут превратиться в пятьдесят за неподчинение. И в шестьдесят, если мне придется позвать на помощь дежурного охранника. На первый раз я не буду ужесточать профилактические меры за ваше пререкание с воспитателем. А так же не буду заносить вашу попытку неповиновения в ваше досье. Даю тридцать секунд, чтобы подчиниться!
Ольга показала на большие часы над дверью.
– Время пошло.
Из глаз Любы потекли слезы. "Главное – не нарываться!"
Любы легла на кушетку и позволила себя привязать, чувствуя себя преданной мамой.
"Девушка и так хлебнула лиха!" – Ольга, сама прошедшая огонь и воду, решила наносить удары достаточно сильно, но без излишней жестокости. 
Пристегнув Любу фиксирующими ремнями к скамье, Ольга выбрала прут из пластиковой  бочки с подсоленной водой и взмахнула розгой.

***

– Можете кричать! Это разрешается! – Ольга, не торопясь наносила по ягодицам привязанной девушки хлесткие удары.
Завопила Люба сразу. Ольга продолжила ритмично сечь новенькую воспитанницу.
Удар! Крик! Вздрагивает шаткая скамейка. Удар, вспышка боли, еще один, всего-то надо вытерпеть три десятка. Но как это больно!
Удар! Шелест шин где-то далеко. Тяжело дышать, воздух липкий, влажный, обволакивающий. Но я жива! – Думала Люба
Любе казалось, что наказание не кончится никогда! Прутья рвали и рвали  тело.
 Ей казалось, что она идет мимо тёмных окон домов, где отражается жёлтый свет фонарей. А на самом деле это просто вспышки боли, от которых сыплются искры из глаз.
Отсчитав половину, Ольга дала  Любе короткую передышку.
– Сегодня у тебя бонус! – Ольга взяла новый прут и перешла на другую сторону скамьи, – При первой порке не требуется самой считать полученные розги. В другой раз если собьешься со света – получишь розго-премию!
Ольга Ковальская остановилась, и Люба видела в большом зеркале, как прут оставляет на ее теле чёрно-красные липкие следы. Шелест прута, кто-то проехал мимо на скутере. Запах одеколона.
Люба жадно хватала воздух ртом, что бы избавиться от комка в горле. Прокусанные в кровь губы нещадно болят и снова этот привкус соленой крови.
 Удар! Эта бесконечная порка никак не заканчивается.
Ольга неторопливо секла, не обращая никакого внимания на крики и визги. Теперь удары ложатся направо-налево.
– Сомлела быстрей, чем я думала! – Люба Салкина услышала издалека голос воспитательницы.
Последнее, что она почувствовала – холодное прикосновение второй порции воды.
После окончания порки Ольга окатила Любу водой, протерла попку девушки спиртом.
Для Любы спирт на иссеченные места был болезненной неожиданностью. Казалось, что истерзанные ягодицы ошпарили кипятком!
– Неужели я выдержала школьную порцию в тридцать розог и не умерла? – думала Люба
Подождав, пока крики перейдут в всхлипывания, Ольга освободила новенькую от привязи и тут же выдала школьную форму.
После этого Ольга еще раз напомнила правила поведения в Школе, а также о том, как будут наказывать за провинности и о том, как Люба обязана вести себя во время наказаний.
Рассказ сопровождался демонстрацией учебного видеофильма, в котором подробно отражены все упомянутые моменты.
"Надо вести себя так, чтобы не попасть в эту рыдальню снова! – Думала Люба. – Что угодно, только не в рыдальню!"
– И мой тебе совет, – Ольга вела девушку за руку, – Анна Ивановна, твой воспитатель, не любит распускать руки, но если дойдет до дела, мои прутики тебе нежной лаской покажутся!

– Эх, как говорится в одной детской книжке, от Судьбы не уйдешь! Трус от Судьбы бежит, а смелый выходит ей навстречу. Надеюсь, что профилактика, только что полученная тобой, убережет тебя от нарушений.
А с девушками из своей группы советую подружиться! Тебе придется проходить обучение вместе с ними в течение всего срока пребывания в стенах Школы. Староста познакомит тебя с подругами и решит необходимые бытовые вопросы! Удачи!