5 Предательство Любы Салкиной

Воспитательница Анна Ивановна, которой отдали Любу Салкину, ситуацией воспользовалась, чтобы показать себя справедливой.
«Красивая девушка! Бедра широкие, длинные ножки, как говорится высоко поставленные, которые заканчивались круглыми и выпуклыми полушариями. Впрочем, сейчас полушария были зверски исполосованы.

– Не расстраивайся, от этого у нас еще никто не умирал! Ложись на мою кровать и снимай трусики! Не волнуйся, бить больше не будут, по крайней мере, сегодня. – Утешила Анна Ивановна, и стала смазывать наказанное место кремом  «Спасатель».
– Любочка, ты разве ещё не поняла, что меня трудно обмануть? Говори, что тебя беспокоит.
– Со мной... всё в... порядке,
– Да у тебя  зуб на зуб не попадает! Теперь ее трясло ещё сильнее, даже плечи судорожно вздрагивали – ей приходилось сдерживать ее дрожь объятиями.
Боль действительно, стала уменьшаться. Анна Ивановна искренне посочувствовала, заверила, что она без вины никого не наказывает.  По части нарушений – главное дело не попадаться. Есть фраза: «Бьют не за то, что украл, а за то, что попался».
И даже провинившимся, но раскаивающимся часто дает шанс на получение амнистии, если сотрудничать с администрацией школы.
– А тебе, Люба просто не повезло! Тебя направили к нам в середине четверти. Если бы поступила в начале года вместе со всеми, то, скорее всего, все бы обошлось только общей для всех демонстрацией наглядных материалов по ТН, и показательной поркой одного из наиболее «отмороженных» из нового контингента. Перепороть сразу всех воспитанников дело крайне затруднительное, да и не нужное. Поскольку надо, чтобы воспитанники набирались ума разума на чужом опыте. Зато у тебя появился собственный, бесценный опыт!
В общем, Анна Ивановна использовала действия Ольги Ковальской чтобы войти в доверие к новой воспитаннице, а за одно завербовать себе информатора.

Капкан для крысы

В исправительной школе среде такое явление, как "сотрудничество с администрацией" разумеется было.
Как  вырастить агентов? Учителя их называют "помощниками".
Они бывают разные: старосты, которых назначают или выбирают. К таким, значит, есть доверие. Быть старостой, типа Верки Саврасовой очень ответственно, но не все старосты соглашаются стучать. Порядок в классе, дисциплина, ведение учёта пропусков, организация досуга – все на них, и у них больше шансов нарваться на порку за прегрешения не только свои, но и своих подопечных. "Если хочет избавиться от лишней порки или хотя бы от публичного наказания - Учителя стараются следить за старостой, и склонить ее к сотрудничеству. - Мало ли? С Веркой Саврасовой нашла коса на камень! Ее авторитет высокий и придраться, по большому счету не к чему. По этой причине Анна Ивановна нашла Любку. Она докладывала учителю: что говорят о преподавателе, кто себя плохо ведет.
Но Любке не повезло. Стараниями Верки Саврасовой ее вычислили.

Верка Саврасова – выборная староста пятерки:
Администрация школы пошла привычным путем: назначить  для этой тошной работы информаторов – ссучить, что на фене этого заведения «пансионного режима» означает сделать информатором наших Педагогов-новаторов.  В общем, завелась у нас «крыса», ябеда, тайный информатором   воспитателей.   Любка Салкина!
: Сколько мы через нее претерпели! Но об этом чуть позднее! И вот ведь в чем досада, мы сами этому косвенно способствовали! Нет, и она была тоже та еще тварь! Кроме того, попала к нам по протекции Анны Ивановны, нашей воспиталки! За что ее девочки и начали чморить. Только вот не надо было делать это так беспощадно и тупо. Ведь все-таки не просто так, а для чего-то, существует в мире чувство справедливости. Вот  воспитатели и углядели ее, приласкали, приголубили. Не, они тоже не дураки оказались. Никаких поблажек она от них не получила. Получила внимание. Просто ее разговорили, выслушали, подсказали, научили, как ей свои проблемы с нами, одногпупниками, разруливать. В общем, вошли в доверие. Ну, она и начала им «доверять» то, что доверять никому не следует!

И начались  неприятности. Не, воспитатели так чтобы с поличным сначала не ловили, просто намекали, что про наши нарушения они все знают типа кто, где, чего и с кем и грозят принять меры. Только Верке Саврасовой докопаться захотелось, откуда воспитатели   лишнее знают. От кого. И почему задним числом знают. Конечно, кое-где камерны наблюдения в школе висят, но о них все знают и под ними вопросы не решаются!

В общем, начала я свое «тайное следствие».   Так что оказалось, что мало найти «крысу», надо еще добыть неопровержимые доказательства для ее разоблачения.   В общем, я сумела записать разговор Салкиной с воспиталкой на свой крохотный флэш плеер с чистыми 4 ГБ памяти и полностью заряженным аккумулятором, который нашла, где спрятать в кабинете воспитательницы той «крысы». Сумела там она его и незаметно спрятала с включенной звукозаписью, а потом также незаметно извлечь обратно. А между этими делами позаботилась, чтобы «крыса» как бы случайно кое-что интересное услышала. . Ну, а потом дала старосте той пятерки, где «крыса» числится  прослушать фрагмент с компроматом. Приватно дала, так чтобы другие про то не знали.

Но староста, Галка Рохлева, оказалась девкой горячей, скорой на крайние меры, и сразу решила устроить «крысе» «темную». Типа накинуть сзади на голову одеяло и отлупить как следует. Да ладно бы отлупить в спальне ночью, а то ей непременно ее высечь захотелось. Розгами! Она, Галка Рохлева, видишь ли, от нашей воспитательницы Анны Ивановны, уже последнее предупреждение получила. Воспитательница даже для большей доходчивости своего последнего предупреждения Галку в «Комплекс-рыдальню» отвела. Есть там у них комнатка такая, рядом с душевой и раздевалкой. И стоит там узенькая лавочка, нас грешниц дожидается! И зеркало огромное, чтобы мы себя любимых во всей красе видели! Ох, непростое оказалось зеркальце! Пушкинское из сказки о мертвой царевне отдыхает!

Отвела Анна Ивановна Галю в рыдальню, правда, наедине. Там заставила трусы снять, на лавку лечь и подол задрать, чтобы задницу для порки оголить. Они, гады знают, что беззащитность с голой задницей уже половина наказания! На мозги капают таким образом! Потом привязала за руки, за ноги и за талию, но сечь в последний момент не стала. Только прутом в воздухе со свистом помахала и пару раз ладонью шлепнула. Правда шлепнула со всей силы, так что Галка вскрикнула. В общем, не удержалась Галка от слов: «Простите, не надо». Не подумала, что за прощение придется на унижение соглашаться.

В общем, наша воспиталка, сказала, что прощает, но в последний раз и условно, что назначенные ей 10 розог не отменяются, а только откладываются до любого нарушения, если такое будет совершено в ближайшие 4 недели. И что в этом случае она ей всыплет уже не 10 а 20 ударов розгами в полную силу с оттяжкой и без всякого снисхождения. А еще запишет в ее досье, что Галка честное слово не держит, и своих обещаний выполнять не умеет. А возможно и не хочет.

В общем, Галка отделалась письменной Объяснительной Запиской покаянного содержания с уверениями, что все поняла, и с обещанием, что никогда ничего нарушать больше не будет, а будет наоборот добросовестно выполнять все свои обязанности, а так же требования Устава Гимназии и распоряжения воспитателей. А потому просит поверить еще раз ее честному слову, проявить снисхождение и не наказывать.
Вот почему  Галка взбесилась, и захотела высечь «крысу» до поросячьего визга. Чтобы та тоже орала от боли, страха, беспомощности и унижения. Чтобы умоляла, каялась, клялась, что не будет больше стучать ничего, никогда и ни на кого. Чтобы этого дерьма на всю жизнь наелась…

Устроили они вчетвером ближайшей же ночью своей «крысе» жесточайшую расправу. Набросили прямо на спящую одеяло; одна девочка села ей на голову и плечи, другая на ноги. Две другие вытащили из под матрасов припрятанные прутья, оголили ей задницу, и начали беспощадно сечь. Хлестали бешено, остервенело, без счета, жалости и осторожности. Могли ведь не только засечь до потери сознания, но и задушить, сидя на голове, накрытой одеялом. Сцена получилась жуткая. В полумраке ночного освещения спальни были слышны частые посвисты прутьев в воздухе с громкими щелчками в моменты ударов по голому телу: «фьюк, фьюк, фьюк, фьюк» и сдавленные крики жертвы.

Верке  стало страшно за «крысу». Хоть она и была порядочная дрянь, но дело грозило тяжкими последствиями. Девочки впали в ярость и, похоже, уже не контролировали, что творят. Я не придумала ничего лучше, чем кинуться к ним с криком: «Стойте, так нельзя. Вы ее засечете или задушите!» И тут же получила прутом по плечу так, что прут сломался. Девка со злостью бросила сломанный прут на пол и влепила мне оплеуху: «Не лезь! А то сама получишь!»

Тут с коек вскочила и кинулась мне на помощь моя боевая пятерка. Вспыхнула драка. Но буквально через минуту в спальне зажегся полный свет, а в дверь ворвалась дежурная воспитательница с охранником и заорала: «Стоять!!!» И оказались мы все на виду «как вошь на гребешке».

Это все, что удалось узнать о провокации Верки Саврасовой. Почему она заподозрила именно Салкину, каким образом сумела незаметно записать разговор Любы с воспитательницей от нее так и не узнали. Правда, Саврасову тоже жестко высекли вместе со всеми, кто устроил Любе темную, но и в этом деле не все было понятно. Так и осталось непонятным, почему четыре девочки из пятерки Любы вышли после пороки из «рыдальни» чуть ли не обнявшись, хоть и с зареванными лицами, но явно чем-то довольные. Так же осталось непонятным почему после того случая заметно хромала воспиталка Анна Ивановна

Понятно, что после "темной" Люба стала крысой, изгоем, презираемой всеми, и для нее жизнь в коллективе стала просто невыносимой.
«Да, не могу я мужественно переносить порку, как Верка Саврасова по кличке Бешеная! Вот попалась на удочку Анны Ивановны! И зачем она тогда спасла мне жизнь, открыв дверь! Лучше бы меня бандиты убили!»
Теперь каждый шаг до медпункта давался несчастной с трудом: наказывая «крысу» девушки не рассчитывали ни сил ни выбирали мест, куда бить. Направляясь в медпункт, Люба  понимала, что перспективы недалекого будущего самые печальные. Она же мысленно уже смирилась, что придется   раздеться и показать изуродованное тело медсестре из медпункта. От этого было стыдно, так стыдно, что пропадал страх перед предстоящим осмотром, но вместе с тем   томное жжение между ног,   вызывая тоску вперемежку со стыдом.
Дверь медпункта открылась со скрипом.