7 Люба Салкина медовые страсти

После того, как Любе Салкиной перестали помогать одногрупницы ее "пятерки" успеваемость, и без того невысокая, стала еще ниже. Расплата не заставила себя ждать. После двух предупреждений и невыполненных обещаний исправиться, воспитательница приказала явиться в рыдальню и ждать ее там.
Люба сидела, прислушивалась и ждала воспитательницу. а та заглянула в медпункт и взяла у фельдшера небольшую баночку с жидким медом.
Люба сидела, прислушивалась и ждала воспитательницу. – понятно, что ничего хорошего меня тут не ждет!"
"Хромает Анна Ивановна! Но ходит без палки!"  – Стук каблуков по коридору заставил несчастную Любку задрожать от страха. С бешено стучащим сердцем, Люба представила, что ее ждет
"Я не Верка Саврасова. – Любка нервно вздрагивала. – Мне жутко!"
– Явилась, значит? – Анна Ивановна посмотрела девушке в глаза и сказала: – Значит, больше ты не хочешь помочь? Ни мне, ни себе! Ты непременно пожалеешь о своём решении, и очень скоро. Но что сделано, то сделано, и пути назад нет.
Потом решительно: – Воспитанница Салкина, раздевайтесь и ложитесь. Немедленно!
– Люба медлила, и воспиталка повторила ещё строже:
– Вы получили приказ. Выполняйте! Сейчас я вас познакомитесь со специфическими свойствами меда. Предупреждаю заранее, что это знакомство вам медом не покажется.
Наученная горьким опытом, Люба знала, что перечить воспитателям бесполезно. Если воспитатель приказал, то после этого обязан добиться исполнения. Люба улеглась на скамью, и Анна Ивановна пристегнула ее ремешками за руки, ноги и поясницу.
– А теперь я нанесу вам на кожу немножко меда.
Холодный воздух обдувал голую попу и добавлял унижения. Люба ощутил аромат духов Анны Ивановны и запах меда когда воспиталка стала намазывать медом воспитательной место.
"Зачем?" – Не поняла Люба.
– Для усиления воспитательных воздействий — объявила она, смазывая Любкину попу медом. Вы сейчас узнаете, что мед бывает не только сладкий
Неприятные предчувствия от намазывания медом только усилились.
– Совместим воспитательную процедуру с профилактикой целлюлита. Наблюдательный совет возражать не стал.– Анна Ивановна отошла помыть руки.
Для Любы время тянулось очень медленно.
Вернувшись воспиталка  громко шлёпнула Любку ремнем по попе. Боль оказалась гораздо сильнее, чем Люба ожидала.
– Это задаток! – На Любку обрушилось ещё несколько шлепков, всё более частых и сильных.
– Для начала вы познакомитесь с ремнем по меду! И не думайте, что медовый ремешок будет слаще!
Люба дрожала как лист на ветру и мечтала находиться в этот момент где угодно, только не здесь, привязанной к скамье для порки.
Люба огляделась и увидела толстый кожаный ремень, сложенный вдвое, в руках у воспитательницы. Любу парализовал страх – Анна Ивановна собирается ее пороть вот этим!
– Пожалуйста, только не это! – Анна Ивановна увидела униженный страх в  Любкиных  глазах, и довольная улыбка промелькнула на её лице. Она шлёпнула ее раз шесть, довольно сильно.
– Аййй! Анна Ивановна! Пожалуйста, простите меня – пронзительно закричала Люба в то время как воспиталка порола и порола Любу по голой попе.
Анна Ивановна пристегнула Любу к скамье очень туго, и у несчастной осталась возможность только ёрзать и орать, пока воспиталка ее лупила, тщательно разогревая каждый квадратный сантиметр Любкиной  попы.
Люба была шокирована и звонкими хлопками, и жгучей болью. Вздрагивая на скамье, девочка пыталась высвободить ноги,
– Анна Ивановна! Пожалуйста, хватит! Аййй! Айй – Люба рыдала от непрекращающихся ударов, которые становились всё сильнее и сильнее, по мере того как воспиталка входила в раж.
Люба очередной раз вскрикнула и зажмурилась от боли. Ей было жутко больно. Ремень опустился на другую ногу. Потом опять на другую....
– Пожалуйста, хватит! – Слёзы катились у Любки из глаз, но Люба знала, что самое худшее еще впереди.
" Как я себя в это вовлекла? И зачем я рассказывала Анне Ивановне девичьи секреты?" –   Люба задумалась об этом, когда Анна Ивановна прервалась на мгновение, чтобы перевести дух, чтобы шлёпать покрасневшую голую попу ещё больнее. Результат медовой порки превзошел ожидания воспиталки. Она увлеклась поркой, и Любка не удержалась:
– Палач! – сорвалось у нее с языка.
Порка ремнем с медом оказалось больнее, чем Люба рассчитывала, и слово само сорвалось.
– Следите за языком – ответила Анна Ивановна, грозя девушке пальцем.
– Вы позволяете себе грубить воспитателю. За это предусмотрена ответственность, красавица! Может, вам воспитательных воздействий розгами добавить?!
Тут  испорченный характер дал о себе знать, и Люба выпалила: – Только посмейте, из-за вас я стала крысой! Со мной никто не хочет разговаривать! В журнале провинностей на меня розги нет! – Горящая от боли попа раскалялась всё сильнее и сильнее – и по температуре, и по цвету, оттого что Анна Ивановна порола, и порола, не оставляя ни одного нетронутого участка кожи. Люба рыдала в голос и раскаивалась в том, что была такой доверчивой. Анна Ивановна стала просто другим человеком. Она из строгого педагога превратилась в безжалостного палача.
– Значит розог нет? Сейчас добавим и впишем. За оскорбление! – Разозленная Анна Ивановна смазала еще попу медом стала пороть со всей силы, даже не помыв рук. Восклицание Любки вывело её из себя.
И теперь девушке доставалось сильнее, чем когда-либо: на мгновение прилипнув к попе, ремень отлипал, доставляя девушке дополнительные мучения.
Накопившееся раздражение и воспоминание о поведении Верки Сврасовой на этой же скамье всплыло в памяти, и Анна Ивановна вдруг стала злой и очень умелой экзекуторшей.
"В следующий раз на Верку я точно медку не пожалею!" Сейчас её ремень яростно обжигал попу воспитанницы резкими ударами. Люба рыдала и умоляя её остановиться,Она ёрзала, кое-как пытаясь увернуться. Внезапно Анна Ивановна и объявила решительно:
– Вам, воспитанница Салкина нужен урок хороших манер, сладкая вы моя красавица! Я вас буду отучать грубить! – Анна Ивановна взяла прут.
– Вот вам за несдержанный язык!... – Она хлестнула выдранную попу. Люба взвилась тут же от невыносимой боли, и сразу почувствовала следующий жалящий удар чуть ниже.
– Мама! – Вскоре Люба рыдала и вздрагивала, насколько позволяли ремешки, а прут делал свою работу, расчерчивая полосками красную Любкину попку.
 – Да, Люба, я очень недовольна вашим поведением! – Анна Ивановна продолжила ее хлестать сильно и больно. – Вы сами знаете, почему! Почему я ничего не знаю о делах Верки Саврасовой? Почему вокруг нее тусуется не только ее пятерка? Какие у нее нелады с Таней Чебриковой? И почему наркоманка Наталья Сафронова, подруга Тани, так лояльно к ней относится?
Крепко привязанная, Люба ждала несколько мгновений, прежде чем прут снова обжег ее, уже хорошенько надранную попу.
Не имея возможности брыкаться и даже вертеться на скамье, под медовой поркой Люба рыдала и выплакивала просьбы о прощении и давала обещания вести себя хорошо, но Анна Ивановна, оценив действие меда, продолжала ее беспощадно сечь. Спустя несколько долгих минут, абсолютно измучив бедную Любу, воспитательница, наконец, остановилась.
– Вы будете вести себя как положено, или вам надо ещё добавить? – строго спросила она, поглаживая несчастную кончиком прута по спине.
– Нет! – Люба лепетала самые искренние обещания, что с этого момента будет вести себя абсолютно идеально.  Она мечтала больше никогда не иметь дело с Анной Ивановной. Посчитав, что нагнала на воспитанницу достаточно ужаса, воспиталка расстегнула ремни привязи.
Люба встала со скамьи, а Анна Ивановна легонько шлёпнула ее по попе.
– Медок почти впитался! Вы что-то говорили мне о палачах?  – Поставив Любу на ноги, она отвела ее в угол. – О палачах мы поговорим чуть позднее.
– Неужели еще раз на скамье разложит? – Нервно переминаясь с ноги на ногу, Люба собрала волю в кулак  и решилась произнести:
– Простите меня за то, что я нагрубила!
– Держите руки за спиной, красавица, и думайте о своём поведении. Если увижу, что трогаете клитор, снова окажетесь на скамье, ясно? – Люба Салкина, не переставая всхлипывать, кивнула головой в ответ, Она простояла в углу десять минут, пока Анна Ивановна мыла руки и заполняла журнал регистрации ТН. Люба чувствовала себя очень, очень жалкой девчонкой.
– У нас рыдальня стала похожа на свинарник! – вдруг раздраженно воскликнула Анна Ивановна, уперев руки в бока, притопывая правой ногой. – Я хочу видеть её чистой! Приведите тут все в полный порядок! Как закончите, так доложите. Приду, проверю!
– Я совсем одна! Никто не пожалеет!– Люба всё ещё ощущала боль после порки: она тёрла раскалённую попу, а по лицу из глаз текли слёзы, и из носа текло также свободно.
Лёгкое чувство тепла наполнило попу, багрово красную, как и щёки от стыда, когда Люба посмотрел на себя в зеркало.
И тут она увидела, что Анна Ивановна забыла запереть ремень в шкаф и оставила банку с медом.
Доедать мед Любе совершенно не хотелось.