Баллада о собаке. часть 2

 Я остановился,не дойдя до него пяти шагов и окликнул,
как смог,дружелюбнее. Адренолин наверное полезная вещь
для организма,но во мне в этот момент,дозировка его явно
зашкаливала. Сначала он рыкнул ещё более грозно,но потом
я заметил,что какая-то неуверенность,вдруг,обозначилась
на его крупной морде. Теперь я мог более внимательно рассмотреть моего незнакомца. Силуэт оказался крупным серым псом сомнительной породы,весь вид которого,однако,
говорил о том,что его предки имели какое-то отношение к
благородной породе,какой имненно,я не мог определить в
силу своей некомпетентности в этом вопросе. Умная морда
и ярко выраженное чувство собственного достоинства без
откровенной агрессии тоже подчёркивали присутствие в этом псе благородных кровей.Он был очень худой и крупнокостный. По его полудикому виду не трудно было
определить,что он не только давно не был окружён хозяйским вниманием,но и вообще вряд ли когда-нибудь
имел хозяина и дом. Ближе подойти к нему я так и не решился,но продолжал подзывать его протягивая на ладони
конфету,случайно завалявшуюся в кармане. Но пёс так и
не подошёл. Медленно развернувшись,он начал отходить
прочь,глядя искоса,настороженно,но уже без явной враждебности.Я понял,что он не расположен для сомнительных знакомств и законстатировав для себя тот
факт,что и у дикого,голодного пса может быть своё
достоинство,я тоже медленно отошёл чуть в сторону и
присел на поваленное бурей дерево. Неясная и щемящая
грусть почему-то вновь наполнила мою душу,но были в этой
грусти проблески какого-то нового,здорового,бодрящего
и побуждающего к действию света. Уже не было изначальной
удручённости и обволакивающего мозг раздражения.
В голове зарождались ещё неясные,но вполне определённо
положительные эмоции,несмотря на то,что приключение моё
не получило никакого продолжения.
 Так я просидел довольно долго,в задумчивости втягивая
в себя едкий аромат сигаретного дыма и вконец успокоившись,уже собрался было подняться и отправиться
в обратный путь,как вдруг...Я снова увидел этого пса.
Он стоял поодаль,между деревьями и как бы в нерешительности переминался с ноги на ногу. Я искренне
обрадовался его появлению и снова самым дружелюбным тоном,на какой только оказался способным,стал подзывать
его к себе. Приглядевшись повнимательней,я заметил,что
он держал что-то в зубах,что менно,было не различить
в сумерках,которые всё более сгущались. Пёс,видимо убедившись окончательно в моём дружеском расположением
к нему,вильнул хвостом уже совсем примирительно,затем
с каким-то виновато-смущённым видом,чуть поджав уши и
опустив голову,стал медленно подходить ко мне,неловко и
забавно раскачиваясь из стороны в сторону. Чтобы рассеять его последние сомнения в моём миролюбии,я ещё
раз окликнул его,как мог, дружелюбнее. Когда он подошёл
ко мне вплотную,я увидел,что в зубах у него был кусок
чёрного хлеба,старого,завалявшегося,но ещё вполне
съедобного. Он осторожно,словно драгоценность,положил
кусок у моих ног,потом с самым доброжелательным выражением на морде лизнул мне руку своим тёплым, шаршавым языком,как бы говоря:"На,пожуй,маленько крепче
будешь!"(С.Есенин.) Потом улёгся рядом и,глубоко вздохнув,положил голову на передние лапы. Я присел на
корточки возле. Подумалось:" Поделился бы ты последним
куском хлеба,будь ты человеком?" Он посмотрел на меня,
недоумённо подмигивая то одним,то другим глазом,не
понимая,видимо,что со мной происходит.Казалось,что
подобного рода мысли для него не имеют смысла,но такой
поступок с горбушкой хлеба вынуждал предполагать его
определённую и вполне очевидную осознанность.
 Становилось прохладно.Дождь прекратился,но от сырости,
ветра и от ниоткуда появившейся слабости меня начало
знобить. Я встал. Пёс тоже поднялся. Я молча потрепал
его за шею и он,лизнув мою руку,медленно пошёл за мной.
 Проводив меня до первых застроек,он,вдруг,неожиданно
отстал,чего я сразу не заметил,погружённый в свои мысли.
 Когда же я оглянулся,то увидел,что он стоит поодаль,
провожая меня взглядом. Я окликнул его,но он не подошёл
ко мне,а лишь тихо взвизгнув,махнул несколько раз хвостом,затем развернулся и не оборачиваясь,медленной
трусцой побежал в обратном направлении,в темноту леса.
 Сумерки поглотили его и сколько я его ни звал ,он не
вернулся. Странное его поведение долго не выходило у меня из головы. Повидимому,у него были свои особые счёты
с людьми вообще,поэтому он чуждался жилых районов.
 Неожиданно найдя во мне друга,он готов был быть со мной
охранять меня,но только у себя во владениях,в своём лесу. Когда же я ушёл из его мест,он видимо понял,что
я уже могу обойтись и без него,без его защиты. Эта мысль
хоть и возбудила во мне чувство некоторого сожаления,
но сколько-нибудь определённо других эмоций не вызвала.
Так,что-то смутное и расплывчатое. Просто стало монятно,
что другого финала этой истории и быть не могло и поэтому,поняв и осознав это,я уже не был сколько-нибудь
обеспокоен. Ещё некоторое время я находился во власти
какой-то светлой грусти,постепенно уходящей в дальнее
хранилище памяти.
(продолжение в след.публикации)