Путешествие покойника

    Этот рассказ хочется начать словами «хотите - верьте, хотите – нет». Только случай такой действительно произошел в уездном городе Бийске. Трагичная и нелепая история рассказана в газете «Жизнь Алтая» в конце февраля 1915 года. Она о бюрократии и бумажной волоките, что преследуют человека не только в течение жизни, но и после смерти.
 
   Мещанин Максим Алунин скончался в меблированной квартире тихим февральским утром. На улице стоял мороз, который в Сибири в это зимнее время не является чем-то необычным. Конечно, это добавляет родне хлопот в организации похорон, но ничем необычным не является. И родня собралась, чтобы проводить в последний путь умершего родственника. Максим жил один.  Жена давно прибралась, и лежала на погосте Тихвинского женского монастыря, расположенного недалеко от города.

   Омыли покойника, обрядили, все, как положено, сделали. Оставалось соблюсти закон, чтобы недоразумений не возникло.
   
   Первым делом необходимо вызвать врача. За это дело взялся племянник Мишка, малый шустрый и сообразительный. Недаром работал рассыльным во Второвском пассаже. Многих знал, да и с людьми договориться умел. Обучен самой своей должностью. Этот быстро настроился дело наладить и, наскоро набросив полушубок да шапку, метнулся через порог  по известному адресу.

   Только дело сие оказалось не столь простым и быстрым. Все с самого начала пошло не так, как надобно. Врач, который справку выдать мог, накануне был на дне рождения у коллеги по работе. Засиделись допоздна, а с посиделками и выпили много. Помнил только, что прибрали все  на столе , да затем посылали два раза к ключнице Марфе. А посему с утра было не до забот горожан. Удумали тоже помирать в такой день, без того на душе тошно.

   Но делать нечего, малый навязчивый был. Никак уходить не желал без врача. С большим трудом, преодолевая тошноту и сухость внутри, вышел на кухню, порылся в шкафу. Поиски увенчались успехом, и на столе появился графинчик с водкой. Налил одну, не предлагая, однако, присоединиться пришедшему по делам. С трудом пропихнул ее в себя, еле пережевывая ватными губами. Бросил в рот щепотку капусты, проглотил. Стало немного легче, потянулся за второй. Хорошо водочка здоровье поправляет. Вторая пошла уже легче. Лицо доктора раскраснелось, и он попытался даже задать уточняющие вопросы. Но хватило на старые дрожжи и двух, чтобы начало развозить. Мишка быстро смекнул, что после следующей стопочки доктора придется нести на себе. Помог надеть ему шубу и шапку и настойчиво подтолкнул к порогу.

   На улице разыгралась настоящая метель, задуло и посыпал снег. Три сотни метров врача пришлось чуть ли не  на себе нести.  Да еще в руках мешался ридикюль с документами, который бросить никак нельзя. Наконец обмякшее тело доктора удалось впихнуть в сени, а затем и в комнату, где было полно родственников, которые как раз обсуждали возникшие проблемы.

   Доктор с великим недоразумением оглядел покойного, словно не понимал, чего тот отказывается шевелиться. С горем пополам, при помощи того же Мишки удалось наконец добиться желанного документа – справки. Чиновника вывели на улицу и положили в сани, наказав вознице везти домой. Да упредили, чтобы обязательно завел в квартиру. А то в таком состоянии этот эскулап мог замерзнуть на крыльце. Не приведи…, чтобы и второй покойник появился.

   Поскольку Максим при жизни высказывал желание - быть похороненным рядом с супругой, послали в монастырь, уже отличившегося племянника. К настоятельнице,. Парень хваткий, договорится и здесь. Миша забрал справку.  Одевшись теплее, прыгнул в сани и отбыл в монастырь. Всего и дело-то: доехать, предъявить документ, да показать место, где копать. Родня же занялась обычными в таких случаях хлопотами.

   Остальные родственники тоже погрязли с головой в делах – нужно достойно проводить, приготовить обед, да и мало еще каких дел.

   Ночь просидели с покойным, а на утро погрузили в сани и наладились провожать в последний путь Максима. Сразу направились в Успенский собор.  Все договорено для отпевания и священник исполнил службу в соответствии с правилами. По окончании вынесли гроб и положили на дровни. Определились, что покойного повезут по руслу реки, а остальные провожальщики отправятся верхом.  По высокой террасе Бии. Нечего всем тащиться по  ледовому следу, вон поземка вьет и пуржит. Возница Иван против не был, низом так низом, попросил только кого-то в помощники дать - мало ли чего случиться может. Тронулись каждая группа своим маршрутом.

   Последний путь не из легких, заметало санный след. Но ничего, пробивались. Кобылка ходко шла, видимо и ей надоело в такую погоду по сугробам тащиться. Хороший хозяин дома сидит и задарма не бродит в непогоду. Хотя не задарма, конечно, Ивану в дорогу сунули за пазуху бутылочку водки и шмат сала, согреться в дороге. Поднявшись выше острова по течению реки. Остановились. Иван по- хозяйски обошел лошадь, поправил сбрую. Завернул за возок, проверил, надежно ли груз укрепили. Приготовления его можно было понять. Так как попутчик, хмурый Федор был малопьющим и уговорить его согреться по-чуток, наверное, будет сложно.

- Ну ты, Федор как, не замерз? А то ветер-то вона как понужает.

- Да нет ,- сразу двумя ответами в одной фразе сумел попутчик дать намек, что не против:

- Терпимо.

- Можа, согреемся?

- Дак чем?

   Федор по-хозяйски достал бутылку, следом тряпку, в которой сало завернуто. Расположились, укрывшись от ветра. На облучке тесновато, поставили и положили  все на гроб. Сало на нем же порезали.

- Ну, пущай Максим не обижается,- сказал Иван и, крякнув, опрокинул в себя стаканчик. За первым последовал второй, третий. Сосед по саням был не против. Завязалась беседа и минуты летели незаметно. Скоро спохватился Федор, много времени уж прошло. Поехали далее, спустя с полкилометра возница затянул песню. Казачью грустную и спокойную. И уж чудилось в этой снежной круговерти, что без нее никак не обойтись покойнику.

   Спустя время подъехали к кладбищу, кругом суета какая-то. Думали по их вине. Расстроились. Нет, в другом причина. Толпа родственников стояла и спорила с игуменьей. Та, вся в черных одеяниях, похожая на растрепанную ворону, спокойным однотонным разговором бубнила супротив криков родни. Больше всех в этой ораве суетился Мишка, чувствовал ответственность. Ведь он вчера говорил с этой суровой настоятельницей монастыря, и все было сговорено.

- Не давала я разрешение на похороны. У вас не все документы собраны, чтобы здесь покойника оставлять. Как соберете, так милости прошу, а сейчас нет. Не просите, не могу порядок нарушить.

- Матушка, пожалей. Привезем документы, дозволь сегодня придать земле, не везти же назад.

- Нет! А если удумаете чего, выкопаем.
И приставила здорового, сурового мужика к воротам кладбищенским. Совсем не по- христиански.

   Чего делать? Покричали, руками помахали и подались в обратный путь.
У жителей города глаза по блюдцу – первый раз такое видели: покойника не на кладбище, а наоборот, с него в дом везут.

- Поворачивай к храму, там правду станем искать,- заворчала троюродная сестра Максима,- где это видано покойнику отказать.

   Процессия двинулась с Барнаульского взвоза по улицам к Успенской церкви. Даже городовой, повидавший на своем веку всякое, был крайне удивлен происходящим.
Подъехали к крыльцу и собрались покойного сгрузить да внутрь занести. Пусть переночует. На пороге возник церковный дьякон, уже переодетый. Служба то  эко как  давно  закончилась. На улице темно, в церкви огни погашены. Да и виданное ли дело, с кладбища и опять в храм.
- А куда ж мы его девать должны, ежели с погоста выгнали?

   Заголосили и завыли бабы, заматерились мужики, не смотря на то, что близко к Богу стоят. Неразбериха поднялась невиданная. Но дьяк просто запер на замок ворота храма. И указал везти покойника в леднушку при городской больнице. Народ, и без того промерзший на ветру, ругался и грозился разнести все в округе.
Однако делать нечего, пристроили гроб у дверей паперти и отправились в полицию правду искать. Наивные, где искать собрались? Компетентные органы тоже начеку оказалась. Словно понимали, что кроме, как сюда, похоронщикам и пути нет.
Вышел полицейский начальник и пригрозил:

- Вы тут шум не поднимайте, что за народное выступление. Бастовать не позволю, а коли не поймете, и будете с процессией по городу ходить, арестую всех и в кутузку…

   Начальник был грозен и убедителен. Это сразу отрезвило народ. Да и устали весь день мотаться в поисках правды для раба Божьего Максима. Двинулись ватагой к Успенке, подняли гроб на руки и понуро отнесли на квартиру. Здесь, наскоро убрав с поминальных столов, водрузили на них покойника и отправились по домам., Оставив на усмотрение родственников решать ситуацию.

   Мужики качали головами – не удалось помянуть. Бабы шептались, судача, к чему приведут такие похороны.

   Один Максим был спокоен и равнодушен к происходящему. Да он и не мог иначе реагировать. Ведь – покойник. Тем не менее, благодаря бюрократству и равнодушию чиновников, получил возможность еще на сутки задержаться на этом свете.

   Зажгли свечи. В углу комнаты в недоумении замерла душа, так и не приданного земле…