Крест Тантала. Глава-VII

                Глава-VII


 



                Шотландец свистом остановил Энцо, бежавшего к харчевне, ничего не замечая вокруг.

                – Видел их? Те самые? – спросил он мальчика.

                – Толстяк точно тот, а второй был с двумя глазами. Да вон они! – ответил Энцо, с трудом   переведя дыхание, и показал пальцем на опушку леса. – Я сделал всё, как ты сказал.

                На опушке леса уже никого не было. Бандиты успели скрыться в листве кустарников. Ру ласково потрепал волосы Энцо.

                – Придётся тебе идти за отцом в казарму. Я должен предупредить герцога, – объяснил он юноше. – Скажи Лукасу, чтобы он и Оглобля шли в харчевню. Разговор есть, понял?

                Энцо кивнул и побежал к воротам башни.

                Вспомнив, что не заплатил за вино, Ру махнул рукой: скоро ему предстоит вновь посетить харчевню, чтобы говорить с Лукасом. А сейчас нужно спешить к герцогу. Стражники, охранявшие главные врата замка, при виде Первого меча вытянулись в струнку и, опустив головы, застыли. Кошмар с исчезновением сына сюзерена будет преследовать их ещё не один день.



                Генрих принял Ру в том же виде. Халат он так и не поменял на другую одежду. Герцог был печален и зол. У его ног лежал дог Рэм, огромный чёрный безучастный к суете в замке.

                – Говори, что привело, – разрешил герцог, не глядя на шотландца, почёсывая загривок дога,  развалившегося у трона. – Слышал колокол. Новостей жду о звоне. Что молчишь?

                – Думаю, ваша светлость. Как и предполагал, похитители пришли к девчонке, – тихо сказал Ру, оглянувшись на двери. – Наученный мной, сын палача Лукаса следил за непрошеными гостями. Это он бил в колокол.

                Тяжело дыша, Генрих поднялся с трона, взял со стола кусок хлеба, не торопясь, подошёл к открытому окну. Раскрошив мякиш в дрожащей ладони, сжатой в кулак, он высыпал крошки на широкий каменный подоконник. За окном – жизнь, а в замке – ощущение скорой смерти. Пока она точит косу где-то далеко, но её появление здесь неотвратимо. Герцог чувствовал это. Могущественный и всесильный всегда, сейчас он проигрывал. Слёзы застилали глаза. Сын - единственная опора и надежда… Герцог терял его… Печальный и ещё более несчастный, тяжёлой поступью он вернулся на трон.

                – Есть мысли? – герцог смотрел на Ру безучастным взглядом, его рука потянулась к чёрной голове пса.

                – Палач, Оглобля, дочь знахарки и я пойдём ночью к тому месту, где были похищены Гуго и Оскар, – ответил он сюзерену.

                – Доверяешь им. А вдруг душегубы увидят вас? – невесёлая мысль озарила мозг Генриха, но он, тут же отказавшись от неё, махнул рукой. – Хотя… Ничего умнее сейчас всё равно не придумать. Сидеть в бездействии -  смерти подобно. Да, угощайся, – Генрих указал пальцем на сервированный к обеду стол.

                – Ничего в рот не лезет, – отказался Первый меч. – Места не нахожу, – он приложил руку к сердцу, поблагодарив за приглашение. – Лес мал. Место, где они могут скрываться, только на болоте. Узнал от старожилов, что там, среди топких болот, есть островок. Тропы к нему нет. Надеюсь на чудо. Может, огонь костра замечу или ещё что…  Увижу, дальше один пойду. Повезёт – Богу слава, а нет…

                – Буду молиться за тебя, – одобрил план Генрих. – Представляю, что сейчас на том свете мать Гуго обо мне думает. Не уберёг. Если сын из-за тебя погибнет, лучше сразу сдохни в том болоте.

                Сюзерен понимал: живым Гуго не отдадут. Вся надежда на этого рыжего пройдоху.




                До вечера осталось немного. Шотландец сидел за столом харчевни и с надеждой смотрел на друга, которому задал непростой вопрос. Палач Лукас лишь развёл руки.

                – Не помнишь тропу на остров. Жаль, – понял его молчание Ру.

                – Мальчишкой однажды забрёл. Помнишь, соседа моего, Арнэ, сына сапожника? Он меня туда водил силки на выдру ставить. По деревьям поваленным шли… Стволы скользкие. Падал… Нет, не помню.

                – Так давай спросим Арнэ! – перебил его Ру.

                – Повесил его лет пять назад, – палач, усмехнувшись, приложился к кружке. – Не чист был на руку, попался в соборе: лампаду в позолоте умыкнуть хотел. Да-а. Не пройти по болоту ночью, да и днём тоже. Конечно, попробовать можно. Но нас увидят с острова.

                В открытую дверь вошёл высоченный, с повязкой на глазу стражник Фурнье по кличке Оглобля, позади него стояла Эльза. Она не хотела входить: винный запах, пьяные мужчины.

                – Топор возьмёшь? – поднявшись со скамьи, спросил шотландец палача.

                – Возьму, – согласился Лукас, расправив широкие плечи, он шагнул к выходу. – С мечом там делать нечего. Я в башню за топором.

                Вслед за палачом все вышли на площадь. Ру внимательно осмотрел Эльзу. «Девочка одета тепло - не замёрзнет», - подумал он и оценил темнеющий горизонт. Из башни вышел Лукас и направился к ожидавшим его воинам.

                Пора в путь. Окинув взглядом маленький отряд, Ру похлопал Оглоблю по плечу, на котором висел арбалет.

                – В темноте стрелять придётся. Не подведёшь? – спросил он стражника.

                Длинный худой и нескладный, Фурнье обиженно отвернулся.

                – Взял бы Натана. Он единственный, кто лучше стреляет из лука. В стрельбе из арбалета я с ним не тягался, – ответил он Первому мечу.

                Шотландец, взглянув на Оглоблю, ухмыльнулся. Натан лучше, верно. Но этого заносчивого парня не терпели все, а Ру видел в нём заклятого врага.

                – Ты нужен. Всё, пора. Дойдём до опушки - станет темно. В лесу молчим, идём осторожно. Эльза, ты доведёшь нас до той поляны и останешься нас ждать, поняла? – спросил он девушку и, не ожидая ответа, поправив на поясном ремне топор, пошёл впереди всех.

                Одеты легко. Оружие - арбалет Оглобли, да по боевому топору у Лукаса и Ру. Сразу и не скажешь, что это отряд, да и кому говорить:  площадь и дорога безлюдны.




                *                *                *




                Смахнув на пол обглоданные кости гуся, Корявый показал жирным, с прилипшими крошками пальцем в угол комнаты. Толстяк, кряхтя, неохотно поднялся и принёс обе бутыли. Сняв «немеченую» пробку, он бросил её под стол.

                Оскар, почувствовал толчок носком сапога и посмотрел на музыканта. Бонне, казавшийся безучастным к происходящему, улыбнувшись, подмигнул шуту. Увидев, что сигнал принят, он поднялся и вышел из-за стола.

                – На воздух выйду. Душно тут и плесенью воняет. Ты хочешь выйти или потерпишь? Вроде просился недавно, – спросил он шута.

                – Спасибо. Цепь сними, – попросил Оскар.

                – Тост есть, потом пойдёте! – крикнул им вслед Корявый.

                Хряк, внимательно посмотрев на спящего Гуго, тихо спросил:

                – Что-то подозрителен Граф, не заметил? Давай скажем, пусть свою долю в общий котёл положит. Прямо сейчас и скажем. Как думаешь?

                – Давай. А ночью убьём и Графа, и коротышку, – зло прошипел Корявый, с опаской поглядывая на дверь. – Мальца нужно с ними в один поход отправить. Не верю я, что выкуп за него возьмём, да если и возьмём, далеко не уйти.

                – Согласен. Лучше остаться живыми с тем, что есть, чем богатыми на дыбе. Утром уходим, – Хряк прислушался к дыханию мальчика. – Жаль его, но по-другому никак.

                Корявый налил вина Графу и шуту из бутыли, что была с меченой пробкой, а себе и Хряку – из другой.

                – Зови. Не нравится мне их общение. Побеседуют ещё. Времени в аду будет достаточно... – он весело подмигнул толстяку.

                Хряк выполнил поручение. Привязав ногу шута к столбу, все сели за стол.


                – Граф! Друг мой! Хочу выпить за нашу дружбу! Верю в тебя, как в себя, и мы… – Корявый посмотрел на толстяка, – хотим, чтобы между нами не было неясностей. Всё твоё добро сложим в один котёл с нашим. Об этом мы уже толковали. Верно?


                Бонне, подняв кружку, благодарно приложил руку к сердцу.

                – Сделаем это! – согласился он и выпил вместе со всеми, не почувствовав привкуса сонной травы.

                Музыкант вышел из землянки и вскоре вернулся со свёртком. Он отдал его Хряку со словами:

                – Положи в общий котёл. Мне от вас скрывать нечего, братья!

                Хряк взял свёрток. Расчувствовавшись, он вытер грязным кулаком набежавшие слёзы. Толстяк волновался. В глубине души разбойник не хотел убивать подельника, но смерть Бонне уже предопределена. Хряк со свёртком вышел из землянки.

                – Где котёл? – спросил Бонне Корявого.

                – В дупле поваленного дерева. Можешь выйти вслед за Хряком и посмотреть, – сказал он правду, чем очень удивил Бонне.

                Теперь правда им не опасна. Корявый, дружески улыбнувшись, стал тереть глаза. Шумно зевнув, он опёрся локтями о стол.

                – Что-то спать захотелось. День был тяжёлым. – Корявый подозрительно посмотрел на бутыль. – Где Хряк? Похоже, я понял: ты и эта свинья заодно?

                – Нет. Заодно – вы. У тебя же на лбу написано: предатель и мразь жадная. – Бонне улыбался. – Сдохнете вместе. Позабочусь.

                Корявый ощерил беззубый рот, достал нож и, положив голову на грязный стол, уснул.

                – Где Хряк? – спросил шут, с облегчением выдохнув из себя вместе с воздухом тревогу.

                – Спит возле общего котла, – ответил Бонне, сбрасывая путы с ноги Оскара. – Делаем, как договорились. Мальчишку несём до родника. Умоешь лечебной водой. Торопиться нет смысла. Дальше – вам дорога в замок, мне - в другую сторону. Помни, ты обещал, что погони за мной не будет. Этих предателей я убивать не буду. Свяжу лишь. Руки марать... Приведёшь сюда стражу. Пусть над ними толпа потешится. Пытать их будут - заслужили. Не переживай, им неизвестно, куда я уйду с общим добром. Опасаться безголовых подельников смешно. Да, под нарами - два факела. Возьми их. Одна просьба: не торопись в замок. Войди с рассветом. Мне хватит ночи покинуть эти места.

                Трубадур подошёл к спящему Гуго и наклонился, чтобы взять его на руки. В этот момент в дверном проёме показалась голова шотландца. Увидев Бонне рядом с Гуго, он кинулся на него с топором. Бонне едва успел увернуться от удара, но шотландец был искусным фехтовальщиком. Второго взмаха не было. Обух топора по короткой дуге врезался в лоб трубадура. Следом  в землянку вошли Оглобля с арбалетом, готовым к пуску болта, и палач Лукас с топором в руках.

                – Связать всех! Толстяка тоже, – сказал он Фурнье.

                Подойдя к шуту, он обнял его.

                – Спасибо, что не допустил убийства сына сюзерена.

                – Это не я! Трубадур всё устроил так, что мы сейчас бы сбежали. Он меня освободил от цепи. Видишь? Хотел отнести Гуго до родника, – заступался шут. – Давай отпустим музыканта. Пусть бежит, скажем, что не было его рядом. Ради Гуго прошу! Пожалуйста!

                Шотландец покачал головой:

                – Герцог разберётся, кто прав. Главное – Гуго жив! Знаешь, как мы нашли вас? Увидели свет через приоткрытую дверь. Ты стоял рядом с трубадуром, он показывал на нас пальцем. Дорогу тебе объяснял?

                – Да. Давай скажем герцогу, что он убежал, а? – повторил просьбу Оскар.

                – Если спросят мастера закона, Лукас соврать не сможет, –  шотландец с сожалением вздохнул. – Всё будет так, как скажет герцог, – он взял мальчика на руки. – Оставайтесь охранять шайку, Лукас. Скоро здесь будет стража. Встретимся в башне. Я буду ждать вас в оружейной комнате. С меня - море вина!

след. глава:

http://proza.ru/2018/04/04/1372