Нептун

Что может быть интересней похода в музей? Разве только киношка с мороженым или беготня ниндзей. Тем более это не обычный музей а контактный. Сердитая тетька не скажет тебе — не трогай мальчик этот экспонат, он сейчас свалится. Или огромный охранник не посмотрит грозно, заодно и штаны останутся сухими. Что интересно сегодня привлечет мое внимание? Краснокожие в перьях или средневековый алхимик-кулинар при дворе Людовика XIV? Ух ты! Летающая тарелка, все по классике фантастического жанра! Стоит на треноге, серебристого серого металла. При моем приближении из нижней части корабля спустился трап.

     Я переминаюсь с ноги на ногу, своими потрепанными сандалиями, вдруг мамка заругает, что долго меня нет. А ладно! Я по быстрому. В тусклой обшивке тарелки проявилось мое приближающееся отражение — пацан, на вид лет 7, белая рубашка с коротким рукавом, белые носки, сандалии коричневые,  чисто пионер, галстука красного не хватает.

Внутри тарелки было почти пусто, мои шаги казались неимоверно громкими и гулкими. Я стал красться на цыпочках, пригодились навыки ниндзя, наработанные в детском саду. Когда я как мини слоник носился на прогулке. Панель управления тянулась вдоль стенок, рядом были несколько кресел, с высокими спинками. Никаких рычагов, джойстиков и ручек. Все сплошь кнопки, и клавиши. Старая модель, как то определил я. Откуда такие мысли интересно? Разве я могу знать, что это не муляж. И вообще летающие тарелки - это все выдумки сценаристов и писателей-фантастов.
Я протянул руку к самой большой кнопке. У меня три пальца! Точнее четвертый есть, но стоит обособленно, как у лягушки. И кожа бледно-бирюзовая. Взгляд скользнул ниже, к ногам, это и ногами назвать нельзя — худые палки, как ходули. Одежды нет, это и кожа и защитный покров одновременно. Голова прямоугольная, со сглаженными углами, вытянутая вверх. Огромные глаза, нет рта и носа. Дышим мы устройствами, похожими на жабры, они располагаются на затылке. Состав воздуха, дающий нам пищу и энергию — эфир. Заправляемся мы им на своей родной планете, где этот состав получается путем сложного производства. Мы не плодимся и не размножаемся, никакие плотские утехи нам не знакомы, ровно как и хобби и любые другие земные удовольствия. Мы максимально функциональная и  производительная раса. В голове нет никаких мыслей, кроме как о работе, своих производственных функциях и непосредственных обязанностей.

  Я сел в кресло и привычно откинулся. Я не устаю и практически не сплю, весь отдых — это сесть и обдумать дальнейшие действия. Моя должность - что то типа штурмана, я прокладываю маршрут. Командир корабля нами практически не руководит, экипаж состоит из нескольких особей, нептунианцев. Каждый сам знает что и когда делать, нами не нужно командовать и проверять результат. Безукоризненное и четко слаженные действия, исключение «человеческого фактора». Я смотрю в иллюминатор, темное небо в звездах меня завораживает, это единственные эмоции и чувства, которые я в принципе испытываю. В голове вспыхивает единственный вопрос, когда я любуюсь звездами - «А что там? Дальше?»

Наш корабль исследовательский, мы в экспедиции, которая длится по земным меркам около 10 лет. Сбор образцов разных форм жизни, наблюдение за эволюционированием живых и неживых существ. Наше путешествие скоро заканчивается, пора возвращаться. Для моего рабочего корабля это последний рейс, его спишут и отправят в музей, на отдельную планету, в выставочный зал — «Эволюция летательных аппаратов». Для меня полеты и работа в космосе единственная возможность изменить привычное русло ритма жизни и работы. Это абсолютно другое, что я могу испытать кроме мыслей о своих рабочих функциях — хоть какой то посторонний интерес.

Наши города состоят из высоченных небоскребов, соединенных между собой переходами и еще какими то конструкциями. Освещение искусственное всегда, смены дня и ночи нет. Все время темно, на небе не видно спутников или других планет, только далекие звезды. Я по ним не скучаю, такие чувства нам не свойственны. На Нептуне я работаю в лаборатории, изучаю привезенный материал. У меня даже есть имя, которое повторить земным языком я не в состоянии — какое то какофоническое сочетание звуков и щелчков. На руке у каждого браслет — это наши документы, идентификация личности. Государственного строя, магазинов, ресторанов, развлекательных и других учреждений, просто нет за ненадобностью. Нам это ни к чему, мы просто ходим на работу, думаем о работе. Жилище похоже на капсулу. Кратковременный отдых, с мыслями о том, что нужно сделать завтра на работе и снова в лабораторию или кому куда. Ресурс тела 300 земных лет. Мы умираем, вечной жизни нет, просто заканчивается энергия. Это мое единственное воплощение на этой планете, мне хотелось узнать, как это жить без чувств и эмоций, максимально функционально. В следующую экспедицию я лечу на корабле-тарелке новейшей конструкции, он точно появится в музее не скоро.