Тётя Нина

  Я всегда гордилась своим уровнем эстетического восприятия. Именно так: не умением воспринимать красоту проявлений жизни, а сложной хитровые...нностью отношения к окружающему. Ну а как ещё назвать способность закрывать глаза на откровенную грязь вокруг и в то же время замечать в огромной мутной луже небо? Особая избирательность эстетизма, не иначе.

   Это страшно важное качество просыпается во мне временами, неожиданно, оставляя после себя яркие, как будто нарисованные фломастерами в памяти воспоминания, которые, впрочем, были не всегда приятны. Вот тараканы, например, очень оскорбляли моё чувство прекрасного, бегая по столу ночью, блестя жирными темными надкрыльями и шевеля длинными мерзкими усиками. Ну как тут сосредоточиться на восприятии жизни в виде радуги, по которой должны грациозно скакать единороги с развевающимися на звёздном ветру гривами? Совершенно невозможно, что меня очень огорчало.
   
   Судьба напрасно не позволила мне родиться в рядовой семье королевских кровей, ведь в таком случае мои взгляды на прекрасное соответствовали бы запросам: побольше сверкания, блеска, цвета и света. Но раз уж нынешним родным так со мной повезло, я терпела окружающий мрак и находила себе альтернативные способы наслаждаться красотой: любовалась искристым снегом, искусными подтаявшими ледяными кружевами, хрустальной чистотой ручьёв, бархатистыми крыльями бабочек, нежностью лепестков цветов и буйным костром осенних листьев.
В общем, сами понимаете, как сложно жить человеку с таким уровнем требований к внешней стороне жизни.  Кто-нибудь да обязательно испортит впечатление от происходящего.

  Вот и недавно, когда была в больнице, пришлось сидеть в тесном темном коридорчике и предаваться мечтам... А тут, смотри-ка, порядок стали наводить - пол мыть. Ну, думаю, что ж - красота и чистота - дело благородное, ведь даже этим можно наслаждаться. И смотрю: наслаждаюсь. А оно не наслаждается почему-то.

   Пол мыла полная невысокая женщина с одышкой в синем служебном халате и тонких медицинских перчатках, плотно облегающих отёкшие руки. Все её движения были отточены и не содержали ничего лишнего. Макнуть швабру с тряпкой в ведро, собрать грязь посередине и махнуть по краям. Потом снять грязный комок с палки, аккуратно и тихо поставить швабру к стене и руками выполоскать ветошь в грязно-сером, с пеной и мусором, ведре. Отжать, расправить, аккуратно надеть на палку и снова скупыми движениями подмахнуть серединку и мазнуть по краям. Все это выполнялось с видом робота, который запрограммирован только на определенные движения без осознания конкретного результата. Мусор оставался лежать, раскиданный грязной тряпкой, на мраморном полу. В углах были видны многолетние наросты грязи и пыли, которые регулярно пополнялись новыми экземплярами. Опять мои единороги не доскачут, гривы не доразвеваются, радуга не дотянется до неба... Но раз уж я заинтересовалась, то когда зашла в кабинет врача, спросила про техничку, которую тут все сотрудники хорошо знали. Вот эта история.

   Тетя Нина труда не боялась. Она росла в деревне, в послевоенные годы, и хорошо знала поговорку «не потопаешь - не полопаешь». Работала дояркой, потом перевелась в совхоз, прошла курсы ветеринаров и кастрировала упрямых норовистых боровов. Растила детей - сына и дочку. Слава богу, повзрослели - не вспомнить, сколько зелёнки ушло на ободранные колени и локти. Закончили школу - проверяла уроки и строго наказывала за двойки и прогулы. И, наконец, выросли касатики, улетели в город - стали менеджером и врачом. Тетя Нина и тут не унывала: выращивала крепкие пупырчатые огурчики и ароматные помидорки, закатывала в банки с укропчиком, чесночком, с листочками вишни и хрена, и увозила детям для «витаминов». Когда и картошечки прихватывала, вареньица из клубники да малины. Годы летели незаметно в трудах и заботах, у детей давно были свои семьи, уже и внуки подоспели, и все росло количество фотокарточек на комоде с маленькими забавными мордашками.

   Как-то вечером в пустом тихом доме раздался звонок телефона. Наскоро вытерев руки после мытья посуды полотенцем, тетя Нина взяла трубку:
- Алло! Привет, Миша. Да как всегда. Как вы? Костик заговорил? Нет? Ну ничего, в садик пойдёт - сразу заговорит... Что? Где? Как переезжать? Зачем? Садик не дают? Вон как...

   Положив трубку, она присела на стул и задумалась.  Громко тикали старые настенные часы. Тетя Нина смотрела на свои натруженные руки и думала: «Ну как не помочь сыну? Придётся переехать в город. Боязно.. А может, и к лучшему это. Понянчу внучка, поживу напоследок как все нормальные люди».
Город она видела редко, в основном осенью, когда увозила часть урожая детям. В её памяти Б...ск сохранился солнечным, ярким, пронизанным светом и ветром. Чего бы не пожить?

   Так и сделали. Дом продали, на вырученные деньги купили махонькую квартирку на окраине, и тетя Нина стала горожанкой. Непривычно было без любимых грядок и курочек, но всё внимание отвлекал Костик - очень активный и деятельный карапуз, который так и норовил наесться снега, запихать в сапог жука или шёл обниматься к первой встреченной блохастой дворняге. Бабушка всплескивала руками и ловко обменивала кусок стекла из маленьких ручек на большую палку.
Время шло, внуки подрастали. Ходили исправно в сад, кто-то и в школу. И тут бабушка помощницей была: провожала, встречала, сидела в случае температуры у кровати, подавала малиновый морс чтобы запить горькую таблетку.

   Только чем дальше, тем меньше помощи требовалось. И загрустила тетя Нина, вспоминая грядочки свои да курочек. Видя, что матери тоскливо, старший сын предложил ей работу в той больнице, где работал сам - мыть пол. Она поначалу обрадовалась, взбодрилась, хотела пользу приносить. Но скоро однообразный путь на работу и домой, унылые коридоры больницы и замученные пациенты стали её угнетать. Бессмысленная работа, которой не видно конца и края, превратила тётю Нину в робота, механически выполняющего заученные движения. Всю жизнь живя для других, она ни разу не задумывалась: чего же хочется ей самой?

  Глядя на тяжело уходящую женщину с ведром и шваброй, я гадала: что она ждёт от жизни? Видит ли свою опустошённость? Долго ли продержится в здравии при таком душевном состоянии? Не зря же врачи говорят: для пациента, не желающего жить, медицина бессильна. И сколько нас таких - потерявших радость и удовольствие от жизни, считающих нормальным тяжелое неинтересное существование в нескончаемых болезнях и заедающих свои неприятности?

   Вспомнила, как сама впервые эмоционально сгорела на работе. Классика: материально ответственная работа 5/2 за компьютером, в тесном полном людей офисе, с 10 до 19. Часовая дорога в один конец. Выходные на диване. Редкие прогулки. И желание сделать все как надо. Вот он - рецепт моего идеального профессионального выгорания. Впрочем, название беды довольно условное, ведь то же самое случилось снова когда я была уже домохозяйкой и не было связано с профессией. Пусть это состояние будет называться психологическая усталость.

   Помню, как металась, не находя выхода, и понимая, что больше не могу работать.
   
   Помню, как завела дневник и стала записывать в нём то, что меня волнует: недовольства, ожидания от других, свою вину, страхи, гнев, зависть, жалость к себе. Помню, как отпускало то, что легло на бумагу, давая силы для нового в душе. А мне всё было мало, и я шла глубже, в давние застарелые обиды, исписав целую тетрадь. И потом, обессиленно лежа на диване, ощущала внутреннюю пустоту и лёгкость. Правда, к профессии своей я так и не вернулась, хоть и делала попытки неоднократно. Зато поняла, что хочу дачу.

   Еду домой из больницы и вспоминаю, как будущая дача мне однажды приснилась: сказочный домик с разноцветными стёклышками в окошке. Ну уж раз приснилась, другого выхода не было, и участок со старенькой халупой вместо домика был приобретен. Я погрузилась в мир земледелия и активного образа жизни, достигавшегося путём топания пешком пол часа от остановки. Это были своеобразные активные медитации: сперва идти размеренно, без мыслей, с удовольствием вдыхая летние запахи разогретой земли и пряных трав - пижмы, полыни; затем пробежаться от избытка сил и радости; ну а подходить уже медленно, разувшись, погружая пальцы босых ног в мягкую пыль. Потом лёгкий ужин и работа в саду до сна. Хорошее время было.

   В целом, все же правильно делала, но почему это так быстро забывается? Ведь так просто: спи много, гуляй минимум час на улице, отпускай проблемы, получай удовольствие от активной физической работы, общайся с приятными людьми и будешь здоров эмоционально. Но я, как тетя Нина, считаю, что жить в неприятном труде и беспокойстве нормально, естественно. Забываю про свои потребности: «Да что я, нельзя думать только о себе, нужно быть альтруистом, заботиться об окружающих, о детях, родителях». И не замечаю, как лоб, шею, плечи, заднюю часть бёдер, под коленями начинают сковывать мышечные напряжения, наподобие панциря. И закрываю глаза на то, что сидячая работа повышает нагрузку на внутренние органы многократно, лишая сердце поддержки.

   Иду домой. Под впечатлением от эмоционально выгоревшей технички в очередной раз обещаю себе начать пробежки. Пересмотреть и поменять устаревшие привычки. Научиться выстраивать отношения с окружающими гармонично. Найти возможность грамотно управлять своими расходами. Повысить продуктивность. И получать наконец удовольствие от жизни.

   А пока... Зайду-ка я в магазин. Что-то шоколадку так хочется. Да и устала сегодня. А вот завтра - непременно начну новую жизнь.