Оккупация

В этом году будет знаменательная дата, которую вряд ли отметят российские СМИ - 50 лет со дня вторжения войск СССР и стран Варшавского договора в Чехословакию для подавления ростков демократии в этой стране.

КАК ЭТО НАЧИНАЛОСЬ

О том, что советская армия рано или поздно вторгнется в Чехословакию, нам, солдатам, было известно задолго до 21 августа 1968 года. Догадываться об этом стали, когда в конце 1967 года замполиты начали нас знакомить с общественно-политической обстановкой в этой стране. Они в подробностях рассказывали, что там поднимает голову буржуазия, что НАТО вот вот вторгнется на территорию советской социалистической республики и поработит её рабочий класс, который ждет не дождется братской помощи от стран социалистического лагеря.

О серьезности намерений командования мы поняли по задержкам увольнения старослужащих. Первая произошла осенью 1967 года. Срок их службы тогда пошел на четвертый год. Вторая случилась уже на моих глазах - в мае 1968 года. А третья ими была банально пропущена, так как они были в оккупации. Задержали в основном водителей и некоторых специалистов радиолокационной службы (служил я в отдельном батальоне связи, прикрепленного к авиационному полку).

Той же весной половина нашего батальона была отправлена на границу Венгрии и Чехословакии - г. Папа. Все лето мы были в постоянном ожидании боевой тревоги, поскольку замполиты нагнетали обстановку в подразделениях, рассказывая ужасы о том, что там творится.

ТРЕВОГА

И вот вечером 20 августа 1968 года нас построили на вечернюю поверку перед отбоем на пару часов раньше, чем обычно. И сообщили, что в 12 часов ночи будет боевая тревога. Поэтому велели разобрать оружие из оружейной комнаты и ложиться, не раздеваясь. Легли, положив карабины СКС под кровати. Не спали, конечно, ждали тревоги.

И ровно в полночь она прозвучала. Построились в коридоре казармы. Командир сообщил, что войска Варшавского договора по просьбе чехословацкого правительства перешли границу и продвигаются по территории Чехословакии. Затем нас провели в “Ленинскую комнату”. Замполит зачитал сообщение ТАСС, предложил проголосовать за оказание интернациональной помощи братскому чехословацкому народу. Естественно, все проголосовали "За”. Также нам сообщили, что полк перебазируется на аэродром в Чехословакии, поэтому и наш батальон поедет туда, чтобы обеспечивать ему боевые полеты.

Мне не повезло, должен был остаться в Венгрии. Но по молодости очень хотелось посмотреть еще на одну страну. Так и сказал своему старшине. Ему я не очень нравился. И он был не в восторге, что с ним остаюсь я, а не мой напарник Генка Гуков. Он побежал к командиру части и попросил, чтобы в Чехословакию отправили меня. А тому не было никакой разницы, кто туда поедет, согласился.

Старшина сам собирал меня в дорогу, складывал в вещмешок то, что полагалось солдату в боевом походе. Все, кому выпало ехать в Чехословакию, у старшины роты получили по тридцать боевых патронов калибра 7,62. При этом старшина строго настрого советовал беречь их, как зеницу ока. По возвращении отчитаетесь, мол, за каждый. Получив патроны, с вещмешками и оружием мы разошлись по своим точкам.

Стали готовиться к выезду. Сворачивали кабели и мобильные фонари рулежных дорожек и взлетно-посадочной полосы, укладывали все в специальные автомобили. Были они, естественно, не новые. Мой, старшим которого назначили меня, назывался ЗиС-150 на узеньких таких колесах. 

НА ПУТИ К ЧЕХОСЛОВАКИИ

И вот длинная колонна автомобилей выстроилась у КПП. Стояли час, другой, третий. Успели сходить на обед в солдатскую столовую. А команды на выезд все не было. Было жарко, особенно в раскаленной кабине ЗиСа.

И вот наконец шлагбаум подняли и мы двинулись в путь, не представляя, что нас там в Чехословакии ждет. Но надеялись, что стрельбы не будет. Ведь мы едем помогать. Дорога началась с приключений - потерялась половина колонны, свернула не туда и пропала. Как искать, ведь ни карт, ни связи, хоть мы сами были связистами, у начальника колонны не было? Кое-как нашли пропавших с вертолетом и вернули на место.

Потом сломалась наша машина. Вдребезги разлетелась пластмассовая коробка с контактами на стартере. Проводка замкнула и мотор заглох. Колонна ушла вперед. Мы стоим на обочине. А мимо на огромной скорости пролетают иномарки, обдавая нас ветром. На многих было написано OPEL. Мне по-русски почему-то читалось это как ОРЁЛ.

Стояли долго, пока не подъехал старшина технической службы. Спросил, что стряслось? Посмотрел. Запчасти не оказалось. Предложил рулон черной изоленты. Мы с водителем собрали все контакты, осколки их коробки и замотали все изолентой. Попробовали завести мотор - завелся. И мы "понеслись" догонять своих.Конечно, смотрели по сторонам.

Мимо мелькали венгерские деревеньки с уютными домиками, непохожими на российские избы. Удивились мы небольшим углублениям в стене перед входом. В них за стеклянной дверцей находился электрический счетчик. Контролеру не надо было ждать хозяина, если того нет дома. Подошел, записал показания и ушел. А в России счетчики тогда располагались в передней комнате под потолком, и контролеру надо было топать грязными сапожищами через весь дом, чтобы узнать, сколько там нагорело за последний месяц?

Подъехав к какому-то весьма крупному городу, мы решили поворачивать все время направо, следуя по основной его улице. Естественно, никаких правил дорожного движения  не соблюдали. Трамваи отчаянно тормозили, чтобы в нас не врезаться на перекрестках. Но мы упорно ехали вперед, всегда поворачивая направо.

И вот, миновав, какой-то мост, выехали на широкую автотрассу. Увидели, что по ней стремительно несутся потоки легковушек с австрийскими номерами, встали на обочине. Опасались попасть ненароком в Австрию.Простояли долго, пока не увидели, как вдалеке выворачивает на эту трассу какая-то колонна грузовиков. Когда она поравнялась с нами, оказалось, что это та, от которой мы отстали из-за поломки стартера. В переднем "Газике" ехал замполит и отчаянно грозил нам кулаком.

Пристроились в конец колонны и последовали далее, к городу Папа. В него въехали, когда уже совсем стемнело. Машина наша в очередной раз заглохла. Её прицепили на жесткую сцепку и поволокли по узким улочкам. Прицеп соскочил с крюка нашего ЗиСа и тягач поехал дальше, громыхая железякой по булыжной мостовой. Еле догнал его, оря на всю улицу.

Ночь перекантовали в кабине. Утром мотор удалось завести и мы отправились туда, куда сказал командир. И по дороге в нас со всего хода врезается ЗиЛ-130 венгерской армии, кузов которого был набит её солдатами. Радиатор и мотор нашего ЗиСа вдребезги.

Вот так закончилось наше путешествие до границы Чехословакии. Машину - на ремонт, меня - в наряд на полевую кухню, картошку чистить на обед. Но вскоре с наряда снимают и приказывают взять белой краски и рисовать белые полосы на ГАЗ-66 (такие, как на боевой технике украинской армии сейчас, что воюет на востоке Украины). Старательно красил часа два.

На этом ГАЗ-66 я вместе с группой солдат отправился к границе Чехословакии. Сел специально с самого краю, чтобы лучше было видно дорогу, так как вездеход был тентованный. И хотя командиры строго настрого запретили нам вставлять патроны даже в магазин карабинов, мы их не только туда отправили, но и загнали один в патронник, поставив оружие на предохранитель. Делали это, чтобы быстрее ответить, если вдруг на границе чехи встретят огнем.

Границы поэтому ждали с тревогой, не хотелось схлопотать пулю. Но пересекли её спокойно. У открытого шлагбаума сидели на траве два венгра, и они на нас даже не посмотрели. 

ДРУГАЯ СТРАНА

Что едем по Чехословакии поняли по архитектуре сельских местечек. Дома были уже не как в Венгрии и располагались вплотную друг к другу, образуя вдоль улиц сплошную стену. Людей видно не было, села и хутора как бы вымерли.

И лишь в городах побольше мы видели толпы людей, собравшихся на площадях, которые о чем-то громко митинговали. Темы митингов мы и сами вскоре поняли по лозунгам, написанным на стеклах витрин магазинов, стенах домов, на асфальте дорог.

Главными были: "Русские, мы вас не звали!"; "Верните Дубчека и Свободу!"; "1945 - освободители; 1968 - оккупанты!"; "Брежнев = Гитлер!". И кругом свастики и даже виселицы с чучелами в советской форме.

Конечно, все это было интересно видеть. В одном из городов проехали мимо университета, фото которого пару недель до этого видел в альманахе фантастики и приключений, который брал в солдатской библиотеке. Разве мог я тогда подумать, что увижу этот университет в натуре?

Реакция чехов на нашу колонну была однозначной - они нас ненавидели и презирали. Молодые парни в красных штанах грозили кулаками. Я несколько раз вскидывал карабин и как бы прицеливался в них. Они прятались за углами зданий. Конечно, у меня и в мыслях не было стрелять в них. Но впечатление это на них производило (сейчас понимаю, что вел себя неправильно).

Потихоньку доехали до Братиславы, что красовалась на другом берегу Дуная. На этом - до самого горизонта через два-три метра друг от друга стояли артиллерийские орудия, стволы которых были направлены на город.

На въезде на мост располагался советский танк, как бы его охраняя. Позднее слышал рассказы очевидцев о том, как 21 августа на этот мост через Дунай вышли тысячи братиславцев и не пускали советскую технику. Толпа один БТР вместе с экипажем развернула и столкнула в воду. Никто из солдат не выплыл.

Почти весь день людей пытались разогнать. Использовали даже боевую авиацию. Штурмовики заходили на мост, имитируя  атаку. Чехи приседали, но моста не покидали. Кое-как с помощью местных властей их удалось отправить по домам.

За Братиславой все было так же, как и до неё. Темнело. Двигаться хотели и дальше. Но к нам подсел какой-то майор и сказал, что там впереди из придорожных лесков дорогу начали обстреливать из крупнокалиберных пулеметов. Начальник колонны приказал ночевать на обочине. Остановились, выставили караул.

Первым стоять выпало мне. Ходил вдоль машин, пытаясь вовремя заметить “партизан”, которые могли напасть. Но все было спокойно. Ночь была теплая. И тихая. И тут у меня забурлило в животе. Отошел от дороги и оказался в саду. Присел. Поднял при этом голову и увидел висящие на ветвях сливы. Набрал их за пазуху и вернулся на пост (потом угощал сливами сослуживцев).

Перед моей сменой на посту мимо нас пошли танки. Они ревели всю ночь, не давая уснуть. Поутру мы увидели, что от асфальта на дороге остался один щебень. Советские танки вели там себя очень бесцеремонно. Танкисты, развлекаясь, цепляли кормой вековые орехи, яблони и груши у дорог и те ломались, как спички. А в одном месте танки прошлись по полю спелой пшеницы и смешали хлеб с землей. Это было очень неприятно видеть.

ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ НА НОВОМ МЕСТЕ

Миновав город Брно, к вечеру оказались на месте новой дислокации, на чешском военном аэродроме. Тут я впервые увидел подобие шведского стола. На длинных столах были разложены колбаса, сыр, хлеб, помидоры, огурцы.

Солдаты подходили и брали всего по куску. Взял, конечно, и я. Показалось все очень вкусным. Можно было подойти и еще раз повторить, но совесть не позволила.
Рассказывали, что в первый день вторжения советским солдатам выдали по сто граммов "наркомовских". Само собой, старослужащие, а это были уже мужики, отслужившие почти четыре года, всю водку у молодых забрали себе и ужрались. А ведь это были водители грузовиков, танков. Поэтому командование на другой день сто граммов водки заменило на 60 граммов сливочного масла и приличный кусок полукопченой колбасы.

Этот факт сделал наряд по кухне сплошным мучением. Ведь борщ и кашу почти никто из солдат не ел, хватало масла, колбасы, мяса на второе, фруктов и овощей, и даже арбузов. Поэтому наряду, прежде чем вымыть котлы полевой кухни, надо было сначала вычерпать из них борщ. Кашу выскребать было еще труднее.

Мы не ели борща и каши еще и потому, что не хотелось мыть котелки холодной водой.
С водой на первых порах была история. Пронесся слух, что чехи её в водопроводе отравили. И воду нам возили пожарными машинами и мы набирали её из них несколько недель.

Чешские и "вражеские" голоса и говорили еще и то, что советские оккупанты голодают, поели всех собак и кошек в округе. Поэтому наши командиры устраивали экскурсии местных жителей по полевым солдатским и офицерским столовым. Летчиков, надо полагать, кормили еще обильнее и разнообразней, чем нас, солдат. Это экскурсантов очень удивляло.

Аэродром до нас был занят десантниками в ночь на 21 августа. Они все кабели электропитания и связи порезали. Поэтому наше походное электрооборудование пришлось кстати. Размотали кабели, установили фонари на рулежных дорожках и взлетно-посадочной полосе, подключили к мобильным электростанциям. Установили так же РЛС, развернули радиостанции. И можно обеспечивать ночные полеты. Для себя мы установили палатки, в них - кровати и стали нести службу.

ТРИ ТРЕВОЖНЫХ ВЕЧЕРА

Первые три дня были особенно напряженными. Каждый вечер  формировали команду, которая должна была разоружить чешских солдат в казармах. И каждый раз в неё попадал и я. Сложное испытывал чувство. Вроде бы чехам  дана команда их министра обороны не сопротивляться нам. Но ведь чем чёрт не шутит - вдруг начнут стрелять. На этот случай в голове роились мысли, как сделать так, чтобы пули в тебя не угодили.

Часами мы стояли с оружием наготове, ожидая команды идти в казармы. Но звучал отбой, который мы принимали с облегчением. Так было три дня подряд. И каждый раз меня записывали в эту команду. Но, слава Богу, обошлось без разоружения чешского гарнизона. Чехам позволили ходить с оружием, но без патронов. Их автоматы были очень маленькие, можно  спрятать под гимнастеркой и его не было бы заметно.

Бояться на аэродроме нам, связистам, было нечего. Он был хорошо охраняем: по углам - самоходными орудиями, зенитными пушками и пулеметами, а еще далее по периметру - артиллерийскими орудиями.

Мы часто залезали на самоходки, заглядывали внутрь, видели боевые снаряды, готовые к выстрелу, и разговаривали с артиллеристами. Они были из Союза, Одесского, кажется, военного округа. И нам было интересно узнать, как там на родине?

У десантников выменивали на цветные открытки и фотографии с девочками  патроны и ножи-стропорезы. Патроны мы потом расходовали в соседнем с аэродромом сосновом бору (свои тридцать штук берегли для сдачи старшине)

ПОЕЛИ ГРИБКОВ

Это случилось тогда, когда мы с  сослуживцем Шуриком под началом замполита части майора Бондаренко пошли проверять приводные огни аэродрома от ближней точки.

Шли сначала густым сосновым бором по мягкой, пружинящей под сапогами хвое, через которую не пробивалось ни одной травинки. Солнечный свет не проникал сквозь густые кроны сосен и в бору царил полумрак. Все время казалось, что вот вот появятся “партизаны” и начнут в нас стрелять. Поэтому снял карабин с предохранителя, чтобы быстрее начать палить в ответ.

Дошли до широкой просеки, посредине которой стояли столбы с фонарями на вершинах. По ним дошли до ближней приводной точки. Чешские военные в своём домике готовились к обеду. Им только что привезли суп с кнедликами и что-то на второе из мяса. Сами они в большой сковороде жалили белые грибы, запах от которых витал вокруг, дурманя голову. Вошли, поздоровались. Чехи не испугались, но насторожились.

Постепенно разговорились, они неплохо говорили по-русски, да и сам чешский язык оказался не таким уж и трудным, многие слова у них похожие на русские. Мы поинтересовались их оружием. Это были небольшие автоматы, но без магазинов. Они смотрели на наши СКС, скептически улыбаясь.

Мы пытались как-то реабилитироваться, говоря, что это автоматический карабин, сам заряжается, далеко и точно стреляет. Потом чехи предложили нам отведать грибов из сковороды. Замполит был на вершине блаженства: на его глазах зарождалась дружба между народами. Он кивнул - пробуйте, мол. Мы попробовали. Оказалось, очень вкусно. Не заметили, как уплели все.

Потом на обратном пути подумал: а не отравлены были грибочки? Долго прослушивался к себе, не начинаются ли неприятные процессы в организме. Но грибы оказались настоящими. Чехи угостили от души.

КТО ТАКОЙ КАРЕЛ ГОТТ?

Мы, живя в СССР, хорошо знали Карела Готта, Иржи Корна, Хелену Вондрачкову. Эти эстрадные исполнители часто появлялись на советском телеэкране. А в 1965-66 годах в кинотеатрах Советского Союза прошел чешский фильм "Старики на уборке хмеля". В нем молодежь страны советов, возможно, впервые воочию увидела электрогитары и музыкальные группы. Не Битлс и Роллинг стоунс, конечно, но все же.

И мне казалось, что чешские солдаты знают об этом больше нашего и можно поговорить с ними на эту тему, показать, так сказать, что и мы, русские, знаем о их певцах и их песнях. Но к удивлению моему - они не ведали, кто такие Карел, Иржи, Хелена? И фильма про "стариков на плантациях хмеля" они не смотрели. Им, наверное, хватало записей Битлс, Роллингов и фильмов о них.

Зато они были подкованы политически. Ежедневно приходили  в наше расположение и вели "подрывную" работу, разъясняя нам, что никакой контрреволюции в Чехословакии нет и не было, что они просто хотели социализма с человеческим лицом, демократии, что они нас не звали. Раздавали они и листовки на русском языке, в которых все это самое было напечатано.

Одного самого активного не раз уводили куда-то наши особисты под дулами автоматов. Первый раз подумалось, что навсегда. Но он на утро появлялся вновь и заводил "провокационные" разговоры. Он как-то сказал мне, что вот вы, русские, проклинаете своего Сталина, но придет время - проклянете и Брежнева. А ведь как в воду смотрел парень.

ДУШ С СЮРПРИЗАМИ

В гарнизоне была, конечно, так называемая баня - палатка с котлом, в котором нагревалась вода. Помыться в ней было нереально, противно даже. Поэтому командиры договорились с чехами о нашем мытье в их бане-душевой.

Уселись в машины и поехали. У КПП чешского гарнизона, высадились. Стоим гурьбой, ждем, когда пропустят. А на виду на лавочке сидел их солдатик в обнимку с девчонкой, в руках - бутылки  с пивом. Заметив нас, стали демонстративно целоваться, а затем в обнимку ушли  в кусты. Представляете, какие мысли и картины возникли в нашем молодом  воображении?

У КПП рядком стояли черные мотоциклы "Ява" (в СССР они поставлялись почему-то красного цвета). На них чешские солдаты по выходным могли ездить домой к родителям. Такая вот у них была служба, которая длилась один год.

Наконец нас пропускают внутрь территории. У душевой карабины поставили в пирамиды, выставили у них караул и пошли мыться. Привычных тазиков не оказалось, чехи про них не знали, наверное. С потолка лились потоки горячей воды. Встали под струи, потом намылились и под душ. С криком назад - сверху полился крутой кипяток.

Так чешские кочегары шутили над нами. Они чередовали кипяток - на нормальную воду, ее - на холодную, потом - на кипяток. Кое-как смыли мыло и вышли на улицу. А там их солдаты. Стоят группками и ржут, потягивая пиво из бутылок, им его пить можно было.

Среди них увидел и того самого активного агитатора. Он, заметив это, подошел, предложил пива. Я, естественно, отказался. Командир наш был рядом. К слову, про Сталина и Брежнева этот чех мне сказал именно тут.

О ДЕДОВЩИНЕ

Сказать, что тогда в советской армии не существовало дедовщины, нельзя. Но и в таком виде, как сейчас, её, наверное, не было. Молодых старики, так они себя величали, просили почистить сапоги, постирать х/б, погладить его потом. За обеденным столом им доставался лучший кусок сливочного масла, мяса, что было на второе. В наряде по кухне старик, как правило, лежал и отдыхал. Мы же, молодые, по ней летали, убирая со столов, намывая полы и посуду. Еще они самого молодого после отбоя ставили на табуретку и тот кричал им, сколько дней осталось до демобы. Вот, кажется, и все их "издевательства".

В Чехословакии случилось "чудо". Старики, срок службы которых пошел на четвертый год, на кухне чистили картошку и мыли котлы вместе со мной, служившим первый  год. И почему, спросите вы, а потому что у меня, как и всех нас тогда, на плече висел карабин, набитый боевыми патронами. И они не осмеливались, наверное, при этом сачковать.

Вот так заряженное оружие сводит дедовщину в армии на нет.

КОГДА ЗАМЕЧАЕШЬ, ЧТО НЕТ С СОБОЙ ОРУЖИЯ

К постоянному ношению оружия привыкаешь очень быстро. Оно всегда у тебя на плече и со временем становится незаметным. Многие через месяц стали просто забывать его в сортирах, на полянах, на которых завтракали, обедали или ужинали.

Старшины рот ходили и подбирали карабины, обильно их смазывали и отдавали растеряхам. Почистить его было мучением. Но это всё таки было лучшим наказанием, чем трибунал за утерю боевого оружия.

Один раз чуть не потерял свой карабин и я. Произошло это во время обеда. Поел, вымыл крышку котелка, в котором было второе, у пожарной машины (котелок был чистый, борща не брал, почему - описано выше). Иду к себе в палатку и чувствую, что что-то не так, чего-то не хватает. Глянул на правое плечо, а там нам нет ничего. Внутри все похолодело. Побежал назад. Карабин спокойно лежал в траве, на которую его положил перед едой.

В КАРАУЛЕ

Естественно, в армии солдаты сами себя охраняют. По очереди стоят в карауле, чтобы нарушитель ненароком не побеспокоил сладкого сна воинов. Мотивация была сильная. Каждое утро в расположение рот приезжали политработники и рассказывали ужасы, которые произошли за ночь: то тут, то там чехи ночью вырезали палатку болгар, обстреляли какую-то воинскую часть, сожгли машину или танк, убили часового.

На пост нам выдавали Калашникова с четырьмя рожками патронов, один в автомате, три - в подсумке. Ходишь и о себе совершенно не думаешь, все мысли, как не пропустить к палаткам врагов. Ведь если убьют сослуживцев, часовому мало не покажется.

Поэтому то и дело подходил к палатке и заглядывал в окно, чтобы убедиться, что парни дышат, что никто их пока не зарезал. Автомат всегда был на боевом взводе и на предохранителе.

Стоял в карауле и у боевой нашей техники. Она располагалась на самом аэродроме. Ходил по рулежке, на краю которой лежали горками авиабомбы самого разного калибра. Устав, садился на них и отдыхал. И не было мысли, что они могли взорваться. К ним тоже привыкли и не замечали.

ПРОВОКАЦИИ

Вокруг аэродрома то тут, то там висели желтые таблички со словом "Позор!". Сначала недоумевали: какой позор, кому и за что? Потом выяснили, что это как русское "Внимание!".

А внимать было  чему. В начале каждую ночь по дороге мимо аэродрома проезжал мотоциклист и стрелял в нашу сторону из пистолета. Конечно, это было не опасно, пуля, естественно, не долетала до наших позиций.

Как я уже говорил, по углам аэродрома  стояли самоходки. Мы часто ходили к их экипажам в гости. Вели разговоры от нечего делать. Они расспрашивали нас о Венгрии, мы - о Союзе. Командиром батареи был молоденький лейтенант, он как-то рассказал, как с чердака дома, что одиноко стоял поодаль, по ночам кому-то сигналили фонариком. Артиллеристам это надоело, они зарядили пушку боевым снарядом, впрочем, других у них и не было, и саданули. Но не по дому, а рядом с ним. После взрыва в паре-тройке метров от стены строения световые сигналы прекратились.

КИНО ПО ВЕЧЕРАМ

Каждый вечер солдатам и офицерам, свободным от несения службы, на летней площадке показывали кино. Крутили фильмы про разведчиков, шпионов и войну, бывали и комедии, но редко. К этому мы тоже привыкли. И переживали, что вот идет кино, а ты в наряде или на посту.

В мои обязанности входило обеспечивать ночные полеты, следить, чтобы огни рулежных дорожек и на взлетно-посадочной полосе горели, указывая самолетам, куда садиться и откуда взлетать. Как-то раз во время ночных, вернее, вечерних полетов (в Европе очень рано темнеет даже летом) на площадке крутили очень интересное кино. "Щит и меч", кажется. С молодым Олегом Янковским в одной из главных ролей в  красивой форме гестаповца.

Не утерпел и решил сбегать на минутку и посмотреть немного. Точка была недалеко. Как светятся огни, видно. Самолеты и без меня садились и взлетали один за другим. Так и просидел весь фильм. Правда, ерзая и каждую минуту ожидая, что огни потухнут. Тогда бы многим не поздоровилось. Но походная электростанция не заглохла, лампочки не перегорели. Полеты прошли нормально. И я кино не пропустил.

Но были и неудачи в этом плане. Солдаты  одной из аэродромных служб так же все ушли смотреть кино. А в это время в домике, который они занимали, что-то замкнуло и начался пожар. Полосатое помещение вспыхнуло мгновенно. На весь аэродром слышно было, как в огне взрываются патроны.

Наутро старшина роты выискивал в пепле то, что осталось от карабинов и автоматов горе-воинов. Что с ними стало - нам не сообщили, просто куда-то увезли. А чехи предъявили советской армии иск, сгоревшее помещение принадлежало им.

КАК НАМ ПЛАТИЛИ

Как известно, солдату советской армии полагались еще и кое-какие деньги. Рядовому тогда в СССР платили три рубля восемьдесят копеек (сержантам и старшинам срочной службы несколько больше), за границей - тамошними деньгами по курсу.

В Венгрии мы получали ежемесячно на три рубля форинтами и на восемьдесят копеек - сигаретами, а тем, кто не курил, давали килограмм сахара. Я не курил, но сахара не брал, сигареты свои отдавал товарищам. Им вечно не хватало курева на месяц. В начале они смолили от души, но бычки засовывали в плафоны светильников. За неделю до получки они плафоны откручивали, доставали окурки и их курили.

В Чехословакии нам вместо форинтов выдали сертификаты (боны в простонародье), это были неизвестные нам ранее бумажки, даже копейки были из бумаги. Что с ними делать - не знали, купить там на них было нечего.

В солдатской лавке торговали на форинты. Поэтому свои сертификаты мы выменивали у офицеров, сержантов и старшин-сверхсрочников (между собой мы называли их "хомутами") на форинты. Как-то так. Но подробностей таких денежных операций уже не помню. Почти полвека  минуло с той поры. 

ПЕРЕДАЧА ТЕХНИКИ

В Чехословакии располагался арсенал военного снаряжения и техники стран Варшавского договора. Это были совершенно новые автомобили, не то старье, на котором мы приехали туда, новые танки и самолеты.

Они стояли там на приколе и ждали своего часа. И вот дождались. Их решили у чехов забрать и передать Временной группе советских войск, которая там должна остаться вместо нас.

Все тщательно осматривалось, переписывалось и передавалось под контроль советских представителей, чтобы, не дай Бог, ни один патрон не остался у тех, кому мы пришли на подмогу. 

ПУТЬ ДОМОЙ

Так пролетели три месяца службы в Чехословакии. В октябре засобирались назад в Венгрию. Свернули  манатки, погрузили их в грузовики и двинулись на свои зимние квартиры.

В суматохе забыл там десантный нож-стропорез. Забежал перед дорогой в сортир, а его воткнул рядом с ним в землю. Из машины, в которой я должен ехать, начали нетерпеливо сигналить, быстро застегнул штаны и побежал на погрузку - не хотелось отстать.

А про нож с автоматически выдвигающимся лезвием вспомнил, когда проехали несколько километров. Огорчился, но делать было нечего. На этот раз меня разместили в прицепе с дизельной электростанцией, питающей РЛС, который тянул КраАЗ.

Как водится в армии, поехали ближе к вечеру. Стремительно наступила ночь, а потом еще полил и дождь.Расположились все на полу и уснули. Вдруг прицеп как-то дернулся, его закрутило по дороге, и он остановился.

Вскочили, вышли на дорогу и увидели, что огромная махина (КраАЗ и такого же размера прицеп) сложилась пополам и развернулась на узкой, скользкой от дождя дороге на 180 градусов. Если бы прицеп опрокинулся, то тяжелый дизель сорвало с креплений и он нас всех раздавил бы всмятку. Но, слава Богу, обошлось.

Настроения чехов за три месяца пребывания там советских войск ничуть не изменились. Они так же враждебно смотрели в нашу сторону. Правда, лозунгов на стенах и витринах уже не было и никто не грозил кулаком.

Не было на дороге и цыганят, которые в августе шныряли между машинами и клянчили сигарет. Мы ради хохмы кидали по одной на асфальт, а они выхватывали их прямо из под колес. Это забавляло.

Когда въехали на территорию Венгрии, сразу почувствовали разницу. Венгры приветствовали колонну, долго махали вслед руками, улыбались.
На территории своего гарнизона разгрузились, пошли в казарму. Там ничего не изменилось. Сослуживцы,  оставшиеся на месте, выглядели против нас, располневших на харчах военного времени, какими-то исхудавшими.

Оказалось, что их и “партизан”, которых привезли из Союза на наше место, кормили очень плохо. И нам после 60 граммов сливочного масла и куска колбасы возврат к положенным по норме 20 граммам масла показался весьма печальным.

ВЗГЛЯД НА ВТОРЖЕНИЕ С ВЫСОТЫ

Спустя какое-то время нас, кто был в Чехословакии, пригласили в комнату боевой славы нашего авиаполка. На стенах висели портреты летчиков Героев Советского Союза, карта боевого пути полка во время Великой Отечественной войны. Мы также узнали, что этот полк был создан при непосредственном участии самого В.И. Ленина. Словом, там много чего было развешано по стенам.

Летчики рассказали нам, как они летали в небе Чехословакии. На первых порах они по ошибке залетели в небо Австрии. И пока австрияки раскочегаривали свои керосинки, наши самолеты успели благополучно покинуть их воздушное пространство.

Потом летчики полка чуть не разбомбили советских десантников на чешском аэродроме. "Видим, - сказал один из пилотов, - на аэродроме беготня. Подумали, что это чехи хотят взлететь и дать нам бой. Стали заходить на бомбометание.
Хорошо, что нас успели предупредить по радио, что это бегают наши десантники, которые уже захватили аэродром."

ДЕМОБА

Кое-как дождались мая 1969 года. Старики не служили почти всё это время, а слонялись по части или валялись в кроватях. Их можно было понять - отдали родине по четыре с половиной года своей молодой жизни. Призывали их в последний раз на три года (мы призывались уже на два), отслужив три года, их задерживали в связи с чехословацкими событиями еще три раза - так полтора года лишних им и набежало.

Встревожили дембелей ещё и китайцы, напав на остров Даманский в марте 1969 года. Думали, что будет четвертая задержка. Но обошлось. В мае увольнение  стариков состоялось.

Уволили и меня к моему и всеобщему удивлению. На тот момент я отслужил всего полтора года, так как призывался осенью 1967 года.  Ехал со стариками в одном купе. На границе пограничники, проверяя документы, удивленно смотрели на меня. Мол, кто это? Это тоже демоба, говорили им старики. Они относились ко мне весьма благосклонно.

Пока наш эшелон ехал по Венгрии, венгерские железнодорожники отдавали ему честь, стоя навытяжку. Простые граждане махали руками. Думалось, а как встретят нас в Союзе? Но там в нашу сторону никто и не смотрел. Обидно стало даже.

Пролетали за окном станции и полустанки, малые и крупные города, Карпатские горы и долины центра Украины. Золотые купола церквей Киева, река Дон, длинный мост через Волгу у Саратова.

И вот Оренбург. Перрон, на перроне играет гармонист. Подхожу, а это Петька Гордиенко, с которым учился в одном классе и жил на одной улице. Оказывается, он тоже служил в Венгрии, только в другом гарнизоне, всю дорогу  ехал в соседнем вагоне. А мы и не знали об этом...