С добрым утром!

Сегодня с утра я не проснулся. Ну то есть проснулся, но все же не проснулся. Да, теперь я понял, что значит “двусмысленность”. Неуверенно витая над неопрятной постелью, по которой в судорогах разметалось мое посиневшее тело, я, кажется, узнал, как выглядит на самом деле дерьмовое утро.

В комнате было тихо и душно, и только тикали настенные часы, отбивая секунды, которые мне уже не суждено прожить. Что же случилось? Перебрал со снотворным? Или цепочка от крестика задушила во сне? Или все же рак меня прикончил? Это было вполне вероятно — моя мать тоже погибла от рака во время беременности моей сестрой, которой так и не пришлось родиться.

Из-за приоткрытых черных штор сочился блеклый солнечный свет. Теперь все казалось мне мрачным и безжизненным. Цветок на тумбочке из ярко-зеленого превратился в пепельно-серый, портреты родителей на стене стали практически черно-белыми, а мои собственные руки — я посмотрел на них и ужаснулся, увидев сквозь них обшарпанные половицы с облупившейся краской.

Внезапно возникло непреодолимое желание поглядеть на себя в зеркало. Да, я всегда был нарциссом. Летать как следует я еще не научился: неуклюже оттолкнувшись конечностями от воздуха, сделав пару кувырков и сальто, я едва смог остановиться напротив трюмо. На зеркальной поверхности отражался полупрозрачный костлявый силуэт с невыразительным усталым лицом. И да, конечно же, на мне висел дурацкий белый балахон — видно, в призрачном секонд-хенде закончился товар.

Так, разглядывая себя в зеркало, я простоял несколько минут, и тут до меня дошла мысль, что в любую минуту в комнату может зайти мой отец. И если этот старый хрыч увидит меня перед зеркалом, да еще и в чертовом платье, он точно решит, что я гей. Или что я умер и стал привидением — это, в принципе, верно…

Тут за дверью на скрипучем полу послышались неспешные старческие шаги, а затем раздался настойчивый стук. Позабыв о логике и здравом смысле, я ринулся к двери, и первой мыслью, которая пришла мне в голову, было навалиться всем телом на дверь и не впустить отца в комнату. Так я и сделал… и, о чудо — я прошел сквозь эту чертову деревяшку!

— О, сына, — старческий голос отца раздался над моим ухом, — вот мамка-то обрадуется! Заждалась она тебя, сына, заждалась…

При этих его словах из дверей кухни медленно выплыл силуэт моей давно почившей матери с маленьким прозрачным кулечком на руках — с моей нерожденный сестрой.

— Доброе утро, сынок, долго же нам с твоей сестричкой пришлось тебя ждать, — она мило улыбнулась. — Иди сюда, я тебя обниму. Думаю, папа тоже скоро к нам присоединится!

— Да, доброе утро, мама...